Королевская магия

Марина Эльденберт, 2021

Запретная магия связала меня с эрцгерцогом Барельвийским, которого я больше не хочу ни видеть, ни знать. У него на этот счет другое мнение – как всегда, но с моим ему отныне придется считаться. Потому что я – единственная прямая наследница, которой в ближайшее время предстоит взойти на престол. Держитесь, ваша светлость. Алисия, принцесса Леграссийская, наступает! Как минимум на ваши начищенные до блеска ботинки в танце. А дальше будет видно! Продолжение романа «Запретная магия».

Глава 6

Алисия

Мне стоило немалых усилий развернуться, увести маму за собой в дом и при этом больше ничего не сказать. Наверное, не стоило говорить даже то, что я уже сказала, но этого я отменить не могла. Я вообще ничего не могла отменить. Ни мгновения, когда я его ударила, ни собственных чувств, полоснувших в этот момент сильнее, чем могло показаться. Ни той ночи.

— Дочка… — как-то беспомощно произнесла мама, когда мы зашли в дом.

— Я сейчас.

Я отняла руку и вернулась в комнату, которую теперь делила с мамой. Мне нужно было вдохнуть и выдохнуть, иначе нашему домику грозило самовозгорание, и золотое пламя было бы видно до самого Гриза.

Так, Алисия, глубокий вдох — и такой же глубокий выдох. Можно сжать и разжать пальцы, стряхивая рождающиеся на них золотые искры, которые таяли в воздухе. Пальцы немного подрагивали. Я, кажется, тоже.

«Кто дал вам право называть Алисию своей дочерью?»

Эти слова прокручивались у меня в сознании снова и снова. Остатки моего мира рушились, не было этому конца и края.

— Р-р-ры, — изрек Эдер.

Лев выглядел недовольным. Настолько недовольным, насколько вообще могут выглядеть недовольными львы.

— Что? — переспросила я.

— Р-р-ры!

Лев мотнул головой в сторону двери. Только сейчас я поняла, что он больше не держит львенка. Львенок, наверное, тоже был созданием Райнхарта. Его новым маджером. Который довольно скоро вырастет до размеров Эдера, если Райнхарт продолжит вливать в него магию.

— Прости, — сказала я. — Но мы не дружим с создателем твоего нового друга.

— Ры.

Я вздохнула. Подошла, опустилась на корточки и запустила пальцы в роскошную, вполне себе материальную, разве что немного искрящуюся золотом гриву. Кажется, общение с Эдером вытряхнуло меня из состояния, когда самой хочется не то рычать, не то биться головой о стену.

— Спасибо тебе, — обняла льва и прижалась. — Ты не просто защитник. Ты чудо.

Чудо вздохнуло и попыталось замурчать. Получилось очень громко и совсем не как у кота.

— Мне надо поговорить с мамой, — призналась Эдеру. — Тебе, наверное, лучше при ней не рычать. Я первое время слегка пугалась.

Эдер согласно рыкнул. Потряс головой, потянулся, как огромный кот, и улегся прямо в центре комнаты, занимая ее почти всю. Я привычно отвела крыло, перешагнула через хвост и вышла в гостиную-столовую. Мама плакала, Зигвальд стоял рядом и протягивал ей стакан воды. Заметив меня, она тут же поднялась, из-за чего стакан чуть не улетел на пол. Надо отдать должное Зигвальду, реакция у него была хорошая.

— Я вас оставлю, — сказал он и вернул стакан на место. — На случай твоей магии, Алисия, я буду поблизости.

— Хорошо. Спасибо.

Я действительно была ему безгранично благодарна, и с ним мне тоже предстоял серьезный разговор. Но сначала — разговор с мамой. Что бы там ни говорил Райнхарт, что бы вообще ни произошло, она меня вырастила. Сидела рядом с моей постелью ночами, когда у меня болел живот, или когда я простывала и не могла заснуть от сильного кашля. Она водила меня на ярмарку и купаться в море. Она дала мне столько любви, именно благодаря ей я выросла такой, какая я есть. Именно поэтому она навсегда останется моей мамой, и никакое прошлое этого не изменит.

Стоило Зигвальду выйти, мама шагнула ко мне и взяла меня за руки.

— Дочка… я так виновата… — Из ее глаз снова потекли слезы, и я, не в силах этого вынести, быстро ее обняла.

— Мам, — прошептала я. — Все это ерунда. Я тебя люблю и всегда буду любить, что бы там ни случилось.

После этого мама зарыдала еще горше, а я еще крепче прижала ее к себе. Так мы и стояли, я даже не знаю, сколько. Мама плакала, а я обнимала ее и гладила по волосам. Когда слезы, наконец, иссякли, я увела маму к дивану, усадила и вручила ей стакан с водой. Глядя, как мама пьет, еще сбегала за платком и тоже протянула ей.

Опустившись на диван, вздохнула. И улыбнулась:

— Расскажешь мне все?

— Как… как ты можешь быть такой спокойной?

— Все беспокойство ушло на его светлость.

— На Зигвальда?

— На Райнхарта, — увидев, как округлились мамины глаза, я тут же добавила: — Он действительно был моим женихом. Фиктивным. Я шла по Барельвице и случайно попала под действие запретной магии. Точнее, мы с ним вместе попали. Это было покушение на него, потому что он претендент на престол. В результате Райнхарт лишился магии, а я ее обрела, и чуть не сгорела заживо. Потом он меня спас, и…

И я поняла, что чуточку увлеклась, потому что глаза мамы стали еще круглее.

— Словом, ему нужно было, чтобы никто не знал об исчезновении у него магии. Поэтому ему приходилось быть рядом со мной, или мне рядом с ним, и ничего другого как фиктивная помолвка мы не придумали.

Хотя никакой помолвки у нас не было, если уж так говорить. Но маме об этом говорить вовсе не обязательно.

— И что же было дальше? — осторожно спросила она.

— Дальше было покушение на королеву, у Райнхарта проснулась уже его магия, точнее, не его, а моя, которой, как выяснилось, мы обменялись. Поэтому я решила поехать в Гриз, чтобы ты рассказала, откуда у меня вообще взялась магия, и Зигвальд вызвался меня сопровождать. Это все.

«Это все» я сказала поспешнее, чем собиралась. Ну правда же, маме совсем необязательно было знать, что там скрывалось за «это все».

К счастью, она не стала выяснять детали. Просто глубоко вздохнула и внимательно посмотрела на меня.

— Когда ты только родилась, Алисия, тебя запечатали.

Я моргнула. Это не укладывалось у меня в голове.

— Новорожденного ребенка? Зачем?!

Это же не просто опасно, у младенца магия еще в зачаточном состоянии и велика вероятность, что печать не просто закроет магический потенциал, но и убьет ребенка. Действие печати изучали даже в школе для девочек — она работает не просто как преграда магии, она впитывает ее, и если впитывать нечего…

— Только так твоя мать… — мама осеклась, но потом продолжила: — Твоя настоящая мать могла спасти тебе жизнь.

Пресветлый!

— Как можно спасти жизнь, запирая магию младенца?

— Только заперев магию, она могла сбросить с тебя поисковое заклинание.

— Я ничего не понимаю, — покачала головой. — Кто меня искал? Почему?!

Мама вздохнула. Перевела взгляд на вышедшего к нам Эдера — видимо, маджер снова уловил мое беспокойство. Расправила складки на платье и негромко произнесла:

— Твоя мама была арэнэ его величества.

Моя. Мама. Что?!

Кажется, я поторопилась с мыслью, что прошлое, какое бы оно ни было, должно оставаться в прошлом. Потому что сейчас, несмотря на все магические перипетии, которые со мной случались, готова была начать разговаривать на повышенных тонах. И да, магию и горящий дом, который видно из Гриза, тоже никто не отменял, поэтому я взяла опустевший стакан из маминых рук и пошла за водичкой. Идти было недалеко: до стола. Графин стоял там же, я налила и залпом выпила пару стаканов, один за другим. Заходила на третий, когда мама поднялась и подошла ко мне.

— Алисия, понимаю, это не так просто принять…

— Не так просто? — я обернулась. — Не так просто принять, что я…

Я вообще кто? «Дочь его величества, вот ты кто», — услужливо подсказало сознание. Иначе зачем прятать ребенка, за которым еще и гоняются неизвестные, и отправлять в южную провинцию под другим именем. Вероятно, под другим именем.

— Армсвилл, — сказала я, — это ведь выдуманная фамилия. Правда? Ты не была замужем. Никогда.

Мама покачала головой.

Мне захотелось кинуть стакан в стену. Особенно когда я поняла, почему Райнхарт так быстро примчался за мной в Гриз. Нет, стакан лучше кинуть в Райнхарта, так я и сделаю, если он еще раз появится на моем пути. Конечно, простая цветочница из Гриза или даже бастард аристократа его вряд ли бы устроили, а вот бастард его величества, если все правильно обыграть — почему бы и нет.

Я все-таки выпила третий стакан воды. Выпила бы и четвертый, но в графине осталось на донышке пара капель, а идти за новой мне не хотелось.

Королевская магия.

Так, кажется, кто-то сказал во время покушения на ее величество. Да, именно так. Теперь понятно, какая магия у Райнхарта, моя магия, и почему она настолько сильная.

Я глубоко вздохнула.

Невероятно! Мне такое рассказывают, а все, что я могу — думать о Райнхарте. Как будто мне больше думать не о ком!

— Что случилось? — когда я заговорила, собственный голос показался чужим. — Почему именно меня хотели спрятать? Кто преследовал мою мать?

— Мне об этом не рассказали. Я познакомилась с ней, когда была камеристкой графини Тимрэ. Мы почти не общались, до того дня, как она пригласила меня к себе… Точнее, меня пригласила графиня, она была ее подругой, и…

— Хватит.

Нет, это выше моих сил. Я просто не хочу больше ничего знать.

— Мам, мне надо побыть одной.

— Алисия, это…

— Мне надо побыть одной, — повторила я. Подхватила юбки и направилась к дверям, через которые в последнее время бегала туда-сюда, как заведенная.

Побыть одной получилось сомнительно: на крыльце обнаружился Зигвальд. Стоял, вперив взгляд в местные растянувшиеся по югу пейзажи, и, видимо, наслаждался природой и зарождающимся цветением. Я почти прошла мимо, но он перехватил меня за руку.

— Алисия. Постой.

— Ты что-то слышал?

Зигвальд нахмурился.

— Нет. Я надеялся, что ты мне сама все расскажешь.

Надеялся он, как же! Точно так же, как его бессердечный брат!

— Значит, вы хотите сказать, — от волнения я снова перешла на официальный тон, — что вы ничего не знали, и просто так, по доброте душевной решили сопроводить цветочницу из Гриза до дома? Как это великодушно с вашей стороны!

Зигвальд нахмурился еще сильнее. Посреди раскрывающей первые лепестки южной весны он со своей снежной внешностью смотрелся просто неуместно. Точно так же неуместно было думать, что кого-то из этих аристократов заинтересует простая Алисия Армсвилл. Хотя и не Армсвилл даже, вообще непонятно кто. Я резко отняла руку, слетела по ступенькам и зашагала по дорожке куда глаза глядят.

Глядели они хорошо, пока что даже слезы не мешали. А впрочем, слез не было даже во мне, я напоминала себе пересохший колодец, в котором в последней лужице булькается одинокая рыбка надежды. Надежды на что?

— Алисия, я решительно ничего не знаю о вас, — Зигвальд догнал меня и пошел рядом.

— Ну да, разумеется.

— Почему вы мне не верите?

— А почему должна верить?! — Я резко остановилась. — Что вы такого сделали, чтобы я вам верила?

Его глаза сверкнули и потемнели. Зато теперь буду знать, как выглядят рубины на черном бархате.

— Как минимум помог вам сбежать от моего брата.

— Отлично. И почему вы это сделали?

— Потому что вы были в отчаянии. — Зигвальд не повысил голос, но вокруг нас ощутимо похолодало. — Сейчас вы тоже в отчаянии, но это не значит, что стоит меня оскорблять и вести себя так, как будто все вокруг в этом виноваты.

Я открыла рот и закрыла. Я вообще никак не хочу себя вести. Хочу, чтобы все от меня отстали.

— Мой папа король, — сказала я и зашагала дальше, оставив Зигвальда приходить в себя.

Кажется, ему это было нужно, потому что, когда я на него смотрела, выражение жесткости с его лица ушло, уступив место безграничному изумлению.

Он снова меня догнал. Перехватил за локоть. Развернул лицом к себе.

— Алисия!

— Что? — устало поинтересовалась я. Нет, это определенно ненормально, еще даже не полдень, а у меня ощущение, что прошел насыщенный такой день. И убить меня хотели тоже понятно почему. Стоило вспомнить про яд, как желудок подтянулся к горлу и завязался в узел.

Похоже, кто-то, кто преследовал мою мать и меня, не оставил попыток даже сейчас. Но как… Я глубоко вздохнула. Я ведь даже не спросила, жива ли та, что дала мне жизнь.

Да, Алисия, это дно, а снизу уже стучат слуги Претемного.

— Тебе сейчас не стоит оставаться одной. — Зигвальд провел ладонью по воздуху, намекая на магию. — Я ничего не знал о тебе. Клянусь. Райнхарт мне вообще ничего не рассказывал, я даже про ваш обмен под алой схемой узнал от тебя. Да, я догадывался, что ты необычная девушка…

Я усмехнулась, а он продолжил:

— Но исключительно потому, что для меня ты действительно была необычной. В моем мире слишком много лицемерия и наносного, фальши. Так было с самого детства, но ты никогда не притворялась. Всегда говорила правду и поступала так, как подсказывало тебе сердце. Именно это меня в тебе привлекло. Если ты мне не веришь…

Зигвальд развел руками.

— Я ничего не смогу сделать, чтобы доказать обратное. Но мне незачем тебе лгать. Меня привлекаешь именно ты.

— Сейчас я скажу то, после чего не буду больше вас привлекать.

Он прищурился, а я посмотрела ему в глаза:

— Я была близка с вашим братом.

Его глаза потемнели, а после сверкнули так, что стало больно даже солнцу. Я пожала плечами и пошла дальше. Зная, что он больше за мной не пойдет.

Так и случилось.

Я шла, пока лодыжка не напомнила о себе, прострелив болью. Явно намекая на то, что я зашла слишком далеко. Может быть, так оно и было — уже не было видно нашего домика, да что там, даже поворот к нему виднелся смутно. Впереди тоже расстилался лес с одной стороны и поле с другой. Если не оборачиваться и не смотреть на горы, пики которых вонзались в небо, то можно подумать, что ты и не на юге вовсе.

Солнце припекало вовсю. Настолько хорошо припекало, что я пожалела, что не взяла шляпку. Или веер. Или…

Мамочки!

Когда я поняла, что дело не в солнце, было уже поздно. Справа раскаляющимся золотом сиял Эдер, а искры сыпались с моих пальцев, как брызги Синуанского водопада.

Я слишком хорошо помню эти ощущения — так же, как нарастающий в груди и во всем теле жар. Когда кожа, кажется, начинает плавиться, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что со мной творилось в Барельвице. В мою последнюю ночь в Барельвице.

Эта мысль заставляет вспыхнуть еще сильнее, а следом за этой вспышкой приходит злость. Во мне была королевская магия. Запечатанная, но королевская! И что, я теперь не смогу справиться с какой-то там эрцгерцогской?!

Судорожный вздох дается не сразу, но, когда в грудь врывается воздух, я расправляю дрожащие пальцы. Искры с них сыпаться не перестают, но они начинают вести себя как-то более упорядоченно, собираются в струйки. Эдер заинтересованно смотрит на то, что я творю, и я его понимаю: струйки безо всяких сил сплетаются в ленты, ленты вьются в воздухе, как на ветру.

Я не представляю, как работает магия, я о ней слишком мало знаю. Да что там, я читала исключительно про маджеров, про то, что они — концентрация магической силы…

Маджер!

— Эдер, — говорю я. — Кушать хочешь? Это, конечно, не рогалики, которые подают у твоего создателя, но тоже вполне сойдет.

Сойдет же?

Эдер рычит и расправляет крылья.

— Давай, львенок, помоги мне. Потом я научусь и буду справляться сама, а сейчас мне нужна твоя помощь.

Эдер меня понимает. Не знаю как, но он меня понимает, потому что отталкивается, взлетает и вливается в потоки срывающейся с моих пальцев силы, неупорядоченной из-за отсутствия схем, но от этого еще более мощной. Ленты окутывают его, вплетаются в шерсть, в гриву, и лев начинает расти на моих глазах. Я еще никогда не видела, чтобы кто-то так быстро рос!

— Р-р-р-р-р-р!

Этот рык разносится надо мной, над полем, улетает куда-то в сторону леса, а у меня по спине бегут толпы мурашек. Несмотря на то, что я понимаю, что моя магия ему вреда не причинит, что Эдер никому не причинит вреда, видеть, как на твоих глазах раздувает магического льва — то еще зрелище.

— Р-Р-Р-Р-Р-Р!!!!

От взмаха мощных крыльев меня окатывает потоками воздуха, волосы улетают за спину. Лев опускается рядом со мной, весьма грациозно для такой махины — на все четыре лапы, а с моих пальцев срываются две последние искорки. Я затаптываю магический костерок под ногами и вытираю со лба пот.

У меня получилось.

Нет, не так!

У меня получилось справиться с магией! Самой!

— Эдер! — Я бросаюсь ко льву, напрыгиваю на него и порывисто обнимаю. Не ожидавший такого лев слегка пятится, из-за чего я падаю на траву, которая только-только пробилась, но тут же резко разворачиваюсь. Эдер смотрит на меня огромными глазами, а после прыгает. Я зажмуриваюсь, но меня мягонько прижимает к земле теплым искрящимся львом.

— Ры!

— Кошка, — смеюсь я, запуская пальцы в роскошную, королевскую гриву. — Как есть кошка!

На такое Эдер обижается, отскакивает и делает вид, что готовится снова напасть. Я догадываюсь, что случись ему меня защищать, он бы действовал молниеносно, но сейчас позволяет подняться. В итоге мы вдвоем бегаем полукругами — я в одну сторону, он за мной, я в другую — он за мной. Потом мне надоедает, я разворачиваюсь и бросаюсь по прямой, Эдер догоняет в два прыжка. От легкого удара я снова лечу в траву, но повернуться не успеваю: игривое урчание переходит в настоящий предупреждающий рык.

Я быстренько сажусь.

— Тьфу! — Не так-то это легко, выплюнуть сразу волосы и сухие травинки, но мне это удается. Откидываю с лица упавшие на него пряди и вижу выстроившуюся на дороге процессию, все участники которой смотрят на меня. Один из них, очевидно, главный — негромко кашлянул и выступил вперед.

— Ваше высочество, мы приехали за вами. У нас приказ доставить вас в Барельвицу.