Проданное убийство

Марина Серова, 2016

Можно ли продать чужую смерть как драгоценность на аукционе? Вопрос как раз из тех, над которыми любит поломать голову бывший следователь Татьяна Иванова. Даже уволившись из органов, она все равно остается незаменимой. Самое бесперспективное дело, разумеется, снова поручают ей. Высокое начальство с Петровки, 38, не верит, что ничем не примечательный житель провинциального российского городка мог повеситься по собственной воле. Кому понадобилось его убивать? Почему делом интересуется Москва? Наконец, сколько стоит чужая смерть? Пока очевидно только одно – потрудиться Татьяне снова придется на совесть…

Глава 3

— Таня-сан! Вот так сюрприз. Сколько лет, сколько зим. Вспомнила-таки про старика Аякса? А я уж думал, забыла. Не зовешь, не пишешь. Никому-то старик не нужен, кроме верных дружков-собутыльников.

Я стояла под мостом на набережной, наслаждалась утренней прохладой и улыбалась. Мой верный агент в среде маргиналов Венчик Аякс, он же Вениамин Аяксов, разливался соловьем. Было видно, что встреча ему приятна. С Венчиком меня свела судьба, когда я расследовала жутко запутанное дело. В этом расследовании Аякс сыграл не последнюю роль, и с тех пор я обращалась к нему за помощью в щекотливых вопросах, таких, как нынешний. К любой работе Венчик относился свысока. Не его, мол, планида за гроши на заводе горбатиться. И вообще, работать на государство, которое тебя же и обворовывает, верх идиотизма. Но от моих скромных пожертвований Аякс никогда не отказывался и отрабатывал их с лихвой.

— Чего ж сама в эту клоаку явилась? Могла бы маляву с посыльным прислать. Я бы пришел туда, куда велела б, — полюбопытствовал Аякс.

— Дело уж больно срочное, — ответила я. — Помощь твоя требуется. Просто позарез.

— Погодь. Тут лишнего не болтай. В нашей среде разный народ случается. Пойдем-ка лучше вон на ту скамеечку, там и расскажешь.

Мы поднялись на набережную, присели на свободную скамью, и я заговорила.

— В доме по Студеному тупику обнаружен труп мужчины. Мужчина этот, Филипп Мальцев, много лет проработал на городской свалке. Водил дружбу с вашим братом. С лицами, не имеющими определенного места жительства. Официальная версия — самоубийство через повешение, — принялась я вводить Аякса в курс дела.

— Эк, куда хватили! Бомж повесился. Смешно. Почти как в анекдоте про колобка, — усмехнулся мой собеседник.

— Вот и мне эта версия кажется притянутой за уши. А доказательств нет. Надо бы с дружками его по душам потолковать. Как жил, чем дышал, о чем мечтал, — пояснила я. — Меня они погонят, а ты для них — свой в доску. Тебе могут и рассказать.

— Это несомненно, — подтвердил Аякс и по-деловому осведомился: — Адрес, сроки, бюджет?

— Первый Студеный тупик, дом номер два. Это адрес покойного. Имеется дружок закадычный. Кличка Кирпич. Обитает неподалеку, у пруда, в заброшенном сарае. Сроки — чем быстрее, тем лучше. Что касается бюджета, — я вытащила из кошелька три пятисотенные бумажки и протянула Аяксу, — этого должно хватить. Твой гонорар, естественно, в эту сумму не входит. Сработаешь быстро, расчет как всегда.

— Заметано, Таня-сан. Как связь держать будем? — спросил он, вставая со скамейки.

— Сколько времени тебе понадобится на налаживание контакта? — уточнила я.

— Дай-ка подумать. Сейчас девять утра. Думаю, к ночи все будет, — пообещал Аякс.

— Значит, завтра утром к девяти подходи в кафетерий на Студеной. Я недалеко от дома покойного видела приличное кафе, — предложила я.

— Будет сделано, Таня-сан, — заверил меня Аякс.

— Личный вопрос можно? — спросила я. — Таня-сан — это в честь чего?

— О, это в нашей среде японец-бомж появился, Таня-сан. Так вот он нас просветил, что обращение без этой добавки совершенно недопустимо по отношению к уважаемым людям. Вот мы теперь и называем всех «санами». И ты, Таня-сан, заслужила это приложение к имени по праву, — хитро улыбаясь, объяснил он.

— А я уж думала, ты в Страну восходящего солнца эмигрировать надумал, — засмеялась я.

— Куда ж я без матушки нашей, Россия — моя родина. Хоть и неприветлива, а мать. Да и вы, Таня-сан, пропадете тут без меня, — то ли в шутку, то ли всерьез произнес Аякс. — Ну, я пойду. До вашей Студеной улицы путь неблизкий.

— Я на такси. Могу подвезти, — предложила я, но он отказался.

— Чай, не баре. Сам доберусь. Тем более что для подобного рода визитов рановато еще. Вот заодно и время убью, и гостинцами разживусь. А вы езжайте, Таня-сан, и ни о чем не беспокойтесь. Сделаю все в лучшем виде.

Аякс поплелся в сторону автобусной остановки, а я пошла к своему такси. Машина дожидалась меня за углом, в разрешенном для парковки месте. Назвав адрес тарасовского университета, я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Ночка выдалась бессонная. Я почти до утра все думала, за какую ниточку нужно потянуть прежде всего, чтобы добиться нужного результата, но так ничего и не придумала, только время потеряла. Теперь вот наверстывала упущенное. Глаза слипались сами собой. Хорошо, хоть за дорогой следить не надо. Есть все же свои прелести в безлошадной жизни!

В университетском вестибюле было пустынно. Пора вступительных экзаменов прошла, и до начала учебного года оставался почти месяц. И студенты, и абитуриенты наслаждались последними вольными деньками. Но преподавательский состав должен был присутствовать. Хоть частично. Строгая вахтерша придирчиво осмотрела мой паспорт, трижды поинтересовалась, по какому вопросу мне понадобилось университетское начальство, и только после этого позволила подняться на третий этаж на кафедру литературоведения.

— Спросите Зинаиду Павловну, — скрипучим голосом велела она. — Кабинет триста двадцать пять. Не перепутайте.

Ее замечание я предпочла проигнорировать. Поднялась по лестнице на третий этаж. Отыскала триста двадцать пятый кабинет и заглянула внутрь. Худощавая мадам с высокой халой на голове оторвала глаза от бумаг и строгим голосом проинструктировала:

— Приемное отделение на втором этаже.

— Да я, собственно, не по этому вопросу, — робко сообщила я. — Мне Зинаида Павловна нужна.

— Заочница? Хвосты закрывать? Поздно спохватились, милочка. В июне нужно было суетиться. Теперь до сентября ждите. Все преподаватели в отпуске. Они, знаете ли, тоже люди. — И строгая мадам снова уткнулась в свои бумажки.

— А вам отпуск не положен? — иронично заметила я.

— Хамите? Нашли время. Хамить, милочка, нужно тогда, когда у вас все зачеты проставлены. А еще лучше, когда диплом на руках, — невпопад заявила мадам.

— Значит, мне уже можно, — усмехнулась я. — Мой диплом давным-давно со мной.

— Так чего вам тогда еще надо? Говорите и уходите. Не видите, работы валом, — обвела рукой стол мадам.

— Мне бы Зинаиду Павловну увидеть, — сообщила я. — Вопрос к ней имеется.

— Вы что же, из газеты? — Мадам подобрела на глазах. — Так бы сразу и сказали. Чего голову занятым людям морочить? Проходите. Я Зинаида Павловна. Интервью будете брать у меня. Сам декан в отпуске.

— Да я, собственно… — начала я и осеклась.

Пусть будет интервью. Может, это и к лучшему. Я заняла место напротив Зинаиды Павловны, достала из сумки телефон, включила режим диктофона и вежливо спросила:

— Можно начинать?

— Что, так вот сразу? Без репетиции? — испугалась она. — Может, для начала очертим круг вопросов?

— А чего тянуть? Мы ж не в прямом эфире. Все, что окажется лишним, в статью не пойдет, — заверила я.

— А разве это будет не серия статей? — удивилась она. — Мне кажется, мы с редактором четко условились. Серия статей на протяжении всего года. Как-никак юбилейный год. Можно и уважить.

— Конечно, серия, — поспешила я заверить мадам. — Но сегодня, так сказать, обзорное интервью. Как раз для того, чтобы определить темы для статей. Вы готовы?

— Только если вы обещаете не пускать в печать то, что запишете, без предварительного согласования с деканом, — безапелляционным тоном объявила Зинаида Павловна.

— Само собой, за кого вы нас принимаете? У нас все законно, — притворно возмутилась я.

— Вот и хорошо. Задавайте свои вопросы, — смилостивилась она.

— Для начала расскажите историю создания университета, — попросила я.

Зинаида Павловна явно ждала подобного вопроса. Заученные фразы посыпались из ее уст как из рога изобилия. Минут десять я слушала историю университета. Когда речь зашла о постперестроечных годах, я насторожилась. Зинаида Павловна рассказывала, как удалось университету выжить в сложные времена, как боролись преподаватели за сохранение высокого звания ученых. Как много они все пережили ради общего дела. Вот он, подходящий момент. Поерзав на стуле, я прочистила горло и спросила:

— В те трудные времена по всем направлениям отмечался высокий рост сокращений. Как этот вопрос решался в вашем учреждении?

— Да, сокращения, конечно, имели место, — споткнувшись на полуслове, нерешительно ответила Зинаида Павловна. — Но основного преподавательского состава они не коснулись. Нашему университету удалось сохранить светлые умы.

— Похвально. А как реагировали на сообщение о сокращении те, кто все же не избежал этой участи? — продолжила я развивать тему.

Конец ознакомительного фрагмента.