Потерянные во времени

Марина Линник, 2021

Таинственный поезд появляется внезапно и идет вне расписания. Откуда он прибыл и куда направляется? Одни говорят, что, затянутый спиралью времени, он уносится в параллельные миры; другие убеждены, что поезд-призрак идет прямиком в преисподнюю, ибо всегда оказывается предвестником бед и несчастий. Призрачный поезд не делает остановок на станциях и не берет пассажиров. А если находится смельчак, желающий выяснить природу возникновения этого "исчадия ада", то он бесследно исчезает вместе с поездом в густом молочно-сером тумане. Сумеет ли героиня романа Мишель Мано вернуться в свой мир, разгадав тайну пропавшего несколько десятилетий назад поезда? А может быть, и ее постигнет та же участь, что была уготована пассажирам, отправившимся в увеселительную поездку 14 июня 1911 года?

Глава 5

— Проклятие?! — почти одновременно воскликнули журналистка и фотограф, уже прочитавший статью и присоединившийся к женщинам.

— Но о каком проклятии идет речь? — бросив недовольный взгляд на Жермена, спросила Мишель. — Я никогда не слышала об этом, да и в газете ни о чем таком не говорится.

— Разумеется, — улыбнувшись, ответила библиотекарь. — Вы и об исчезновении поезда тоже не знали до вчерашнего вечера, моя дорогая. Журналисты не могут объять необъятное.

— Вы рассказывали о проклятии кому-нибудь? Прессе, руководству железнодорожного транспорта, мэру? — фотограф засыпал вопросами мадам де Фарси, с любопытством рассматривая пожилую даму.

— Молодой человек, а как вы себе это представляете? — усмехнулась та в ответ. — Большинство людей… Нет, все сочли бы меня выжившей из ума старухой. Я и сама не склонна полностью верить в эту историю, но факты говорят сами за себя.

— Мадам де Фарси, — попросила пожилую работницу библиотеки Мишель, — а вы не могли бы поведать нам о проклятии вашей семьи? Обещаю: ни я, ни Жермен не будем смеяться над вами или воспринимать вашу историю как бред сумасшедшей. Пожалуйста!

Адель с сомнением поглядела на журналистку и, отвернувшись, подошла к столу. Мишель видела, как тяжело дается ей решение посвятить незнакомых людей в семейную тайну, поэтому не торопила мадам де Фарси с ответом.

— Хорошо, мои дорогие, — наконец произнесла Адель, — я расскажу о злом роке, преследующем мою семью более трех веков… Пойдемте, я только что заварила вкусный час!

Войдя в помещение, уже знакомое ей, журналистка махнула фотографу рукой, приглашая его следовать за ней. Указав на стулья возле стола, Адель расставила чашки и вазочку с печеньем. Когда приготовления были закончены, мадам де Фарси разлила ароматный чай и затем присоединилась к гостям, ожидавшим начала повествования.

— Вы хотели рассказать нам о тайне, связанной с вашим родом, — напомнила ей журналистка, сгорая от любопытства. С нетерпением ожидала рассказа не только она, но и сидевший как на иголках Жермен.

— Я помню, дорогая, только вот не знаю, с чего начать.

— Мне кажется, будет лучше, если вы начнете рассказ с самого главного — с причины проклятия? — предложил фотограф.

— Хорошо, с главного, так с главного, — тяжело вздохнув, согласилась мадам де Фарси. — Наш род всегда был уважаем в Италии, особенно в Ломбардии, хотя и не отличался таким богатством и могуществом, как род Висконти или Сфорца. Но у нас были обширные владения, родовой замок, много слуг и работников. Католическая церковь благосклонно относилась к роду Саджино благодаря богатым подношениям. Но так случилось, что один из братьев Саджино сбился с истинного пути, прямо-таки продал душу дьяволу, по-другому не скажешь. Случилось это в середине XVII века. Большая часть Ломбардии была под властью Испании уже больше ста лет. Следом за испанским владычеством пришла и Великая инквизиция. Разумеется, она существовала и при миланских герцогах, и при французской короне, на четверть века захватившей те земли. Но такую власть инквизиция получила только при испанцах. В рядах инквизиторов оказался и Джованни Саджино. С детских лет он слыл угрюмым, злобным и жестоким ребенком. Громом среди ясного неба для семьи стали слова восьмилетнего мальчика, выразившего желание изучать богословие, чтобы стать впоследствии проповедником. Его отдали в один доминиканский монастырь, где мальчик восемь лет изучал философию, богословие, церковное право и историю. А еще через шесть лет Джованни стал магистром богословия и ярым сторонником католицизма. Он поклялся на Библии, что не пожалеет сил для борьбы с ересью. «Ересь не может быть уничтожена, пока живы еретики. И избавить мир от них можно только двумя способами: либо вернуть их в лоно церкви, либо сжечь их плоть на костре и развеять пепел».

— Так ваш далекий предок стал инквизитором? — прервала ее рассказ Мишель.

— Да, дорогая, — сокрушенно покачала головой мадам де Фарси. — Я не буду вдаваться в подробности, каким образом это произошло. Не проходило и дня, чтобы не загорались костры то в одном городке, то в другом. О методах воздействия на обвиняемых, применяемых, дабы грешники раскаялись в совершенных преступлениях против веры, ходили легенды, передаваемые друг другу шепотом. Страх обуял жителей Ломбардии. При виде движущейся по улице кареты Джованни люди закрывали окна и двери, прячась кто куда.

— Но при чем тут проклятие? — не выдержал фотограф, желавший поскорее узнать, как проклятие рода Саджино связано с исчезновением поезда.

— Я уже подхожу к главному, мой дорогой, — слегка улыбнувшись, ответила библиотекарь. — Простите, если утомила вас…

— Да что вы такое говорите, Адель, и речи быть не может об этом, — бросив грозный взгляд на фотографа, заверила Мишель мадам де Фарси. — Мы с удовольствием слушаем вашу историю. Прошу вас, продолжайте!

— Ну хорошо, мои дорогие, тем более что осталось рассказать не так уж и много… Через пять лет после пребывания Джованни в рядах святой инквизиции в одном городке близ Бергамо случилась беда. Она-то и стала причиной всех бед моего рода.

Мадам де Фарси замолчала и, взяв чашку с уже давно остывшим чаем, сделала из нее несколько глотков. В ожидании продолжения повествования фотограф нетерпеливо то теребил скатерть, то брал чайную ложку и, покрутив ее в руке, клал обратно. Мишель с недовольством поглядывала на молодого человека, ругая про себя Жермена за бестактность. Безусловно, ей и самой хотелось поскорее узнать до конца эту историю, но из уважения к пожилой даме она старалась не проявлять излишнего нетерпения.

— И что же произошло? — наконец решившись прервать затянувшееся молчание, спросила Мишель.

— Ох, мои дорогие, простите, — спохватилась мадам де Фарси. — Я задумалась. Старость, видите ли. На чем я остановилась?

— Вы начали рассказывать о беде, разразившейся близ Бергамо, — подсказал Жермен.

— Ах, да, само собой разумеется… В тот день, пятнадцатого июня, на религиозное торжество собралось очень много народа на главной площади городка. Но вместо того, чтобы прославлять и чествовать небесного покровителя своего города, толпа внезапно пустилась в безумный истерический танец. Как в бреду, празднично одетый люд совершал дикие прыжки, размахивая изо всех сил руками. Некоторые падали на землю, словно в припадке, корчась в судорогах, потом опять вскакивали и продолжали дергаться в неистовом танце. При этом все, как один, выкрикивали непристойные слова и призывали дьявола. Священник пытался их образумить, Господом заклиная народ одуматься, но одержимая бесом толпа набросилась на него и затоптала ногами. Потом люди ворвались в храм и начали там все крушить и ломать. Разграбив собор, безумцы подожги его и, осыпая проклятиями Иисуса Христа, продолжили дергаться и кривляться. Так прошел час, два, три. Наступил вечер, а люди и не думали останавливаться. Они падали, потом вставали, опять падали, а затем вновь неведомая сила поднимала их.

— Это какое-то безумие. Неужели то, что вы нам рассказываете, не выдумка? — не веря своим ушам, спросил фотограф.

— Мой дорогой, мне уже не по возрасту выдумывать, — ласково поглядев на Жермена, произнесла мадам де Фарси. — Я рассказываю лишь то, что сама читала в детстве. Этот документ хранится в нашем роду уже много веков, и сейчас я — единственная наследница. После моей смерти прервется род Саджино, и, стало быть, прервется и проклятие.

— А в чем же оно заключается? Вы так и не рассказали нам, Адель, — в душе Мишель профессиональный журналистский интерес наконец-то взял верх над вежливостью.

— А я уже подхожу к самой сути нашей семейной истории, — спокойно ответила библиотекарь. — Наступила ночь, позволившая одному-единственному монаху, которому удалось избежать расправы, выбраться из городка. Не разбирая дороги, служитель церкви побежал за помощью в Бергамо, где в тот момент находился инквизитор Джованни Саджино. Долго пришлось спасшемуся монаху убеждать инквизитора, что он не разбойник и не бродяга. Наконец, убедившись в правдивости слов несчастного, обессилившего от страха и усталости, Джованни выказал желание немедленно отправиться в «город, погрязший в грехе и распутстве». Прибыв туда после полудня, инквизитор застал толпу в том же точно состоянии, что и описывал монах: люди совершали отрывистые, нескоординированные движения, словно исполняли какой-то судорожный танец. Невооруженным глазом было видно, что люди устали и сильно истощены. Тем не менее они продолжали двигаться как заговоренные. Но не изможденные лица безумцев привлекли внимание инквизитора. Неподалеку от дергающейся толпы стояла высокая худощавая старуха и с легкой улыбкой спокойно наблюдала за происходящим. На руках у нее лежал черный кот, которого она периодически поглаживала. «Немедленно схватить ее и доставить в Бергамо!» — приказал Джованни. Старуха попыталась скрыться от слуг инквизитора, но те оказались проворнее, и уже к вечеру палачи допрашивали странную женщину.

— А что произошло с несчастными жителями города?

— К сожалению, в манускрипте ничего об этом не говорилось. Я попыталась выяснить, что могло приключиться с ними, как вообще можно объяснить произошедшее в том городке. Это похоже на коллективный приступ болезни, которую ученые называют пляской Святого Витта. Она может быть вызвана различными причинами. Но почему случилось такое буйное помешательство у всех горожан одновременно, так и осталось тайной.

— А что стало с той старухой? — поинтересовался Жермен.

— Ей предъявили обвинение в колдовстве, посчитав, что она и околдовала людей, напустив на них порчу.

— И что же с ней стало?

— А что происходило с людьми, обвиненными в колдовстве? — горько усмехнулась библиотекарь. — На следующий день ведьму сожгли на костре, хотя только светский суд должен был решать ее судьбу. Но Джованни, объявив всем собравшимся на площади, что имеет неоспоримое доказательство вины странной женщины, решил самолично уничтожить «корень зла». Старуха лишь посмеялась в ответ на обвинения, не сказав ни единого слова в свою защиту. Но перед тем, как огонь поглотил ее, она выкрикнула проклятие, адресованное инквизитору. Ведьма прокляла весь наш род до тринадцатого колена, сказав, что все представители мужского пола рода Саджино умрут загадочной смертью, а самому последнему из них суждено вечно скитаться между мирами в чреве огромной змеи…