Потерянные во времени

Марина Линник, 2021

Таинственный поезд появляется внезапно и идет вне расписания. Откуда он прибыл и куда направляется? Одни говорят, что, затянутый спиралью времени, он уносится в параллельные миры; другие убеждены, что поезд-призрак идет прямиком в преисподнюю, ибо всегда оказывается предвестником бед и несчастий. Призрачный поезд не делает остановок на станциях и не берет пассажиров. А если находится смельчак, желающий выяснить природу возникновения этого "исчадия ада", то он бесследно исчезает вместе с поездом в густом молочно-сером тумане. Сумеет ли героиня романа Мишель Мано вернуться в свой мир, разгадав тайну пропавшего несколько десятилетий назад поезда? А может быть, и ее постигнет та же участь, что была уготована пассажирам, отправившимся в увеселительную поездку 14 июня 1911 года?

Глава 8

Пространство переходит во время,

как тело в душу.

Новалис

Уже позже, сидя в уютном ресторане, находящемся в самом сердце исторического центра Парижа, они продолжили прерванный в библиотеке разговор.

— Значит, вы считаете, что путешествия во времени — это абсурд?

— А вы — нет? — в задумчивости разглядывая журналистку, произнес профессор Лемур. — На первый взгляд, вы совершенно здравомыслящая женщина. Сказать по правде, я вообще не могу понять, как вы могли поверить в историю Адели. Этот таинственный поезд, семейное проклятие… А вы в курсе, что дед мадам де Фарси, якобы выпрыгнувший из поезда, долгое время лечился в больнице для душевнобольных, а когда его выпустили, стал затворником и почти ни с кем не разговаривал?

— Вы предполагаете, что это выдумки пожилой дамы?

— Я познакомился с ней еще в институте. Ее будущий муж был моим одногруппником. Странной она была всегда. Мы называли девушку чокнутой, был такой грех, но только за глаза. Адель всегда была мила и добра, поэтому не хотелось обижать несчастную.

— Но все-таки, а что говорит наука об этом? — не унималась Мишель, желавшая во что бы то ни стало докопаться до истины. — Откровенно говоря, я вот почему спрашиваю: недавно мне поручили написать статью об одном странном случае, произошедшем в прошлом с самолетом. Он исчез с радаров, а потом появился совсем в другом месте и через несколько десятилетий. Что вы можете сказать мне по этому поводу? Тоже бред? Но случай подтвержден документально.

Профессор пожал плечами.

— Это чья-то грубая шутка, желание привнести абсурд в действительность. Странно, что вы, журналисты, ловитесь на подобную глупость раз за разом. Хотя я понимаю — рейтинги.

— Ну хорошо, — продолжила Мишель, слегка уязвленная подобным высказыванием. — Но все же я не поверю, что ученые никогда не занимались подобными вопросами. Взять того же Эйнштейна. Как же его теория о пространстве и времени? И что говорят эксперименты?

— Вы говорите об эксперименте «Филадельфия»?

— Именно о нем. А до того был Тесла, можно сказать, основоположник идей, развитых Эйнштейном. Как они относились к идее о возможном перемещении во времени?

— Ох, мадемуазель, а вы настырная, — улыбнулся профессор Лемур. — Хорошо, я попытаюсь рассказать в двух словах о самой теории и о пространстве, если этого желаете. А уж потом вам решать: верить ли в научные доводы или же поддаваться обаянию фантастических россказней.

Мишель улыбнулась и, достав блокнот для записей и ручку, приготовилась внимательно слушать доводы профессора, отрицавшего все, чего не могла объяснить его наука.

— Итак, я начну с того, что можно прочитать в любой энциклопедии или в учебнике физики… Я так понимаю, курс лекций по этому предмету вы слушали не особо внимательно.

— Да как сказать, — замялась журналистка, слегка покраснев.

— Я так и понял. Ладно, продолжим… Всем временным отношениям в мире свойственна определенная длительность, представляющая собой последовательность сменяющих друг друга моментов и состояний. И если пространством можно назвать порядок сосуществования материальных образований, их структурность и протяженность, то время — это характеристика взаимодействия объектов, смены их состояний, протяженности процессов, а также их последовательности. Это пока понятно?

— Н-не совсем, — смущенно пробормотала Мишель, густо покраснев.

— Я так и думал, — сокрушенно покачал головой пожилой профессор. — Хорошо, давайте я сформулирую понятие времени по-другому. Время — это характеристика протекания физических и психологических процессов, некая мера, позволяющая измерять их длительность. В его течении происходят события, факты. Время является одной из координат системы единого пространства-времени, о котором говорил в свое время Эйнштейн.

— Ну, это более доступно для меня, — рассмеялась журналистка. — Если я правильно поняла ваше разъяснение, то время можно представить в виде непрерывной линии происходящих процессов.

— Вы не так безнадежны, как я подумал о вас вначале. Не обижайтесь, мадемуазель, я всегда был резок со студентами. Профессиональный недостаток.

— Да нет, ничего, — улыбнулась Мишель, мысленно представив грозного профессора, стоящего за кафедрой и бросающего суровый взгляд из-под густых бровей на сидящих в аудитории студентов.

— Хорошо, тогда двинемся дальше… Я не буду особо нагружать ваш мозг информацией. Вам ни к чему знать, что пространство и время помимо метрических свойств обладают еще и топологическими. Понятием времени и пространства, как вы правильно заметили, занимались многие ученые, философы и, к прискорбию, дилетанты.

— Дилетанты?

— Я говорю о немецком философе и писателе Шпенглере. Его культурологические работы, где он оперирует понятием времени, многие хвалят, но я скептически отношусь к использованию гуманитариями терминов физики… Но оставим Шпенглера в покое и вернемся к научному подходу…

— Мне бы хотелось поближе познакомиться с теорией относительности, — перебила профессора журналистка, сделав какие-то пометки в блокноте. — Что говорит великий ученый о возможности перемещения во времени?

— Мадемуазель, вас не так-то легко переубедить, как это показалось мне в первый момент.

— Да уж, это тоже профессиональный недостаток. В моей профессии так заведено: если надлежит что-то выяснить, то дойди до истины, ни перед чем не останавливайся. Вот мой девиз!

— Хорошо, — улыбка слегка тронула мрачное лицо пожилого профессора Лемура. — Ну что ж, надо отдать должное, в теории относительности нет ничего, что могло бы исключить эту возможность. Но все же само путешествие НЕВОЗМОЖНО, так как это нарушает принцип причинности… Ну как вам объяснить?.. Грубо говоря, яйцо не может появиться раньше, чем появится курица. Вот как вы себе это представляете? В прошлое попало яйцо, оно случайно было кем-то разбито. Тогда курица, которую мы сейчас видим, не могла бы появиться на свет. И что тогда? Но ведь вот она, перед нами. Полный абсурд, надо сказать! То есть делаем вывод: причина всегда предваряет следствие. Это понятно?

— Разумеется, господин Лемур, — подтвердила Мишель. — Но все же…

— Вот здесь мы и сталкиваемся с проблемой причинности, так как некоторые решения уравнений Эйнштейна приводят нас к временеподобным замкнутым кривым, как бы возвращающимся в ту же точку, откуда было начато движение. Но ведь это только интересные теоретические конструкции, лишенные реального смысла!

— А что насчет существования червоточин? Это тоже из разряда фантастики?

— Хорошо, я отвечу. Нет, это не совсем фантастика. В основе теории относительности лежит искривление пространства-времени за счет или, скажем по-другому, под воздействием массы предполагаемого предмета… К примеру, возьмем вот эту салфетку…

Профессор развернул салфетку и положил на стол, перед глазами заинтригованной журналистки.

— Вот представьте себе, что салфетка — это пространство-время. Разумеется, это грубая модель, так как в ней пространство двумерно, но все же. Если я возьму один край салфетки и соединю его с другим, то площадь пространства не уменьшится, однако расстояние между этими двумя концами будет намного меньше. Поэтому гипотетически… я повторяю, ГИПОТЕТИЧЕСКИ… я допускаю наличие так называемых кротовых нор, но экспериментально доказать, что такое возможно, не может ни один ученый.

— То есть, — задумчиво произнесла Мишель, глядя на салфетку, — теоретически некий туннель мог бы соединить, при наличии каких-то особых условий, две эти точки, несмотря на то, что они лежат в разных плоскостях.

— Теоретически, да. В книге «Кратчайшая история времени» Стивен Хокинг (вы, вероятно, слышали об этом известном английском физике-теоретике) написал, что норы или, как их еще называют в научном мире, червоточины могут существовать в самой мелкой среде во Вселенной. По его словам, червоточин вокруг нас очень много, но увидеть их невооруженным глазом невозможно, так как их формирование происходит на квантовом уровне. Они появляются в имеющихся трещинах. Утверждение Хокинга основывается на том, что в любом, даже самом гладком предмете, имеются, при многократном увеличении, и трещины, и пустоты. Пространство также имеет некий вакуум, где и зарождаются червоточины, которые то появляются, то исчезают, связывая две разные точки. Но они чрезвычайно, чрезвычайно малы. И для того, чтобы человек смог воспользоваться червоточинами, потребовалось бы значительно увеличить их размер, а также найти источник колоссальной энергии. Возможно, когда-нибудь такое и произойдет, но, по моему мнению, это путешествие будет одноразовым, то есть в одну сторону, ибо вы никогда не сможете вернуться обратно. Желая искусственным образом заставить туннель работать в стабильном состоянии, человек, таким образом, может повредить, а в итоге и уничтожить саму червоточину. Это видно на примере динамика: если звук направить на него, то он сломается.

— Значит, — подводя итог сказанным словам, сказала Мишель, — вы твердо уверены, что ни один ученый так и не смог найти способ стабилизировать червоточину? Ну, по крайней мере, на сегодняшний момент.

— Мадемуазель, — насмешливо глядя на журналистку, ответил профессор Лемур, — в наше время, полное завистников, расцветшего тщеславия и больших информационных возможностей, трудно было бы утаить столь неординарное открытие. Хотя я и допускаю, что Эйнштейн сумел докопаться до истины после ряда экспериментов. Ведь поговаривают (правда, достоверно это никак не подтверждено), что он сжег последние работы. Возможно, в них был ответ на все ваши вопросы… Видите, мадемуазель, к сожалению, я ничем не смог вам помочь. Поэтому мой вам совет: не стоит верить в истории, которые невозможно объяснить с научной точки зрения. А что касается Адель… Мне жаль ее. Всю жизнь мадам де Фарси прожила, веря в проклятие, нависшее над их семьей. Из-за него она развелась с мужем, не родила ребенка, побоявшись, что продолжится полоса несчастий и бед. Люди, друзья и просто знакомые сторонились мадам де Фарси, думая, что она спятила… Оставьте это дело, вы все равно не сможете ей помочь. Это только ее больное воображение. Просто будьте рядом, когда Адель потребуются помощь и внимание. Мне кажется, этого более чем достаточно. Простите, мадемуазель, но у меня поезд через час с четвертью.

— Вас проводить? — любезно поинтересовалась Мишель, вопросительно взглянув на собеседника.

— Нет, благодарю, я возьму такси. Мне необходимо еще заехать за вещами в отель.

— Спасибо большое за то, что уделили мне время, господин Лемур. Мне было очень приятно побеседовать с вами. Удачи!

— Взаимно! И… помните совет! Прощайте!

Тяжелой походкой уставшего от жизни человека профессор Лемур скрылся за дверью. Мишель, отрешенно глядя ему вслед, подумала: «Но рассказ Адели и ее деда не может быть выдумкой. А как же задокументированные факты исчезновения поезда, самолета, а потом их таинственное появление. Действительно, в каких-то случаях это, может, был и розыгрыш, но… » Тут у нее задребезжал в сумке телефон. Вытащив аппарат, журналистка увидела номер и тотчас же сбросила вызов. «Как это человек не понимает, что все кончено! — раздраженно подумала она. — Глуп, как павлин!» Впрочем, не прошло и минуты, как телефон затрезвонил опять.

— Да что ты будешь делать! — пробормотала Мишель и нажала на кнопку «ответить». — Что тебе надо, Жермен? Я, по-моему, все уже сказала! После тех слов я не желаю ни слышать тебя, ни видеть! Прощай!

— Погоди, Солнце, не бросай трубку. Я нашел нечто полезное для тебя.

— В смысле? — удивилась журналистка. — Откровенно говоря, я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ты ведь встречалась сейчас с профессором Лемуром, так?

— А… откуда тебе это известно? Ты следишь за мной? — Мишель готова была уже взорваться от охватившей ее злости.

— Нет, с чего ты взяла? Я что, агент 007? Ладно… я разговаривал с мадам де Фарси.

— Да? Ну и что? Тебе-то какое дело, с кем, когда и где я встречаюсь?

— Адель сказала, что ее знакомый — редкостный зануда и наверняка приведет массу аргументов, чтобы убедить тебя в психическом расстройстве пожилой женщины.

— Как она могла обо мне так подумать? — насупилась Мишель. — Хорошо… Я потом поговорю с ней. Тебе-то что надо?

— Если я не ошибаюсь, ты ищешь канал, по которому был бы возможен переход в другое измерение?

— А ты его, естественно, знаешь, — съязвила журналистка. — Ученые не догадались, а никому не известный самоучка-фотограф Жермен Кавелье все знает.

— Не язви, солнце. Нет, не угадала. Это не я нашел способ перемещения, а мадам де Фарси. И мы ждем тебя прямо сейчас в библиотеке.

— Буду через десять минут! — мгновенно отозвалась Мишель и, нажав на отбой, отключилась.