Не смей меня касаться. Книга 3

Марина Дмитриева, 2019

Пальчики подрагивали и холодели, тревога перекрывала дыхание, а кожа покрылась липким холодком страха… за него – некогда до беспамятства любимого мной человека. Гад, изменщик, непробиваемо наглый и, как показал наш последний разговор, жестокосердный тип, ты только живи… Живи, черт тебя дери! Что я делаю?! Зачем бегу сломя голову в больницу, пытаясь узнать хоть какую-то информацию о состоянии мужа моей младшей сестры? Не знаю, не могу иначе… Ведь фотографии с места происшествия, присланные бывшей коллегой по фирме «Эверест», были устрашающими. Мне необходимо убедиться, что с ним все хорошо. Ведь несмотря на множество причин его презирать, а то и ненавидеть, я никогда не желала ему смерти, даже в тот момент, когда разбился иллюзорный шарик моей выдуманной идеальной любви. Живи, Сашка, вдыхай своими легкими воздух, собирай себя по кусочкам, восстанавливайся, оставайся прежним великолепным мужчиной, один взгляд которого поражает наповал неискушенных офисных дев. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

— Танюш, чего ты такая грустненькая с утра?

— Не обращай внимания, мам, просто уже вся в работе, обдумываю расчеты по одному проекту.

Да, Таня, когда же ты, наконец, займешься вопросом нового завода? Пока зима, нужно выбрать проект и составить предварительную смету. Елена Сергеевна сказала держать связь с Шуваловым. А я, маленькая трусишка, боюсь ему позвонить, и уж тем более увидеться, пусть даже в рабочей обстановке, поскольку после каждого нашего контакта в душе такой болезненный фейерверк эмоций, что я, в самом деле, опасаюсь сгореть изнутри. Это все равно, что войти в дверь снадписью: «Осторожно, опасность, большое напряжение».

— Как прошло свидание с Мишей? Повезло тебе, Танюша, такого парня найти… На папу произвел впечатление.

— Хороший парень, — задумчиво протянула я вслед за мамой.

Слишком хороший и слишком раненный женским коварством, чтобы поступать с ним подобным образом — давать надежду на что-то большее, когда сама до сих пор не можешь избавиться от прошлых чувств. Они застряли в моем сердце, в моем теле, да так сильно, что даже красивый-здоровенный клин не помогает.

— Ты все еще любишь Шувалова? — вдруг напрямик спросила мама, а в родных глазах плескалась тревога.

Засмеялась, возможно, слишком быстро и нервно, чтобы быть правдоподобной в своем веселье.

— Нет, мамуль, что ты? Какая любовь? Все прошло… — поспешила я успокоить маму. — Этот мужчина не для меня, причем во всех отношениях.

«С этим можно поспорить, в постели вы подходили идеально», — тут же возразила развратница. «Не только с тобой была эта постельная совместимость, — оборвала ее феминистка, — другие тоже находили его весьма подходящим любовником». «А мне в нем нравилась способность к романтичным жестам и красивым поступкам», — вздохнула мечтательница. «Да и поговорить с ним было довольно интересно, а еще у него прекрасное чувство юмора, — признала девочка-отличница, — даже иногда жаль, что нельзя простить измену».

— Это хорошо, Танюша, — продолжила мама, обнимая меня за плечи, — я хочу, чтобы ты была счастливой, не гонялась за несбыточным журавлем, не лелеяла в себе прошлую любовь, — родительница сделала паузу, на ее красивом лице читалась грустинка, — а жила настоящим… ценила этого хорошего парня, который рядом с тобой.

— Ценю, мам… Ты права, мне очень повезло встретиться с Мишкой.

Улыбнулась во весь рот, показывая родительнице, что в моей жизни все прекрасно… и меня вовсе не мучают сомнения в своих поступках и чувствах. Обманщица.

— Мам, представляешь мы вчера ходили в кинотеатр… Он меня познакомил со своей сестрой и племянниками. Они такие шумные, веселые…дружные.

— Танюш, — облегченно вздохнула мама, — как я рада, что у тебя все наладилось. Если познакомил с семьей, то, возможно, у Михаила насчет тебя далеко идущие планы.

Вот этого я и боюсь… Поскольку не уверена, что буду счастливой в этих планах.

— Мамуль, я пока стараюсь не загадывать, но нам хорошо вместе. Есть, о чем поговорить, и вообще с ним так… надежно. Чувствуется, этот человек не предаст тебя походя, увидев красивую доступную, плененную его великолепием мордашку. Большинство сегодняшних парней такие инфантильные, думают только о себе любимом. А Мишка серьезно и уважительно относится к женщинам, настроен на создание крепкой семьи.

— Хороший парень, Танюша… очень хороший. Мне кажется, из военных получаются прекрасные мужья, они ведь не боятся ответственности и могут быть верными женщине, да и родине тоже… — на лице мамы снова появилась грустинка.

— Ты говоришь, как папка.

— С кем поведешься, от того наберешься, — засмеялась родительница.

— Мам, представляешь, завтра Людочка приезжает… Соскучилась по ней уже.

— Чудесно, наболтаетесь с подружкой.

Приезда Люды я ждала, так уж случилось, что она единственный человек, кому я могла поплакаться, с кем могла поговорить по душам. Расстраивать своими колебаниями и сожалениями родителей было бы эгоистично с моей стороны, пусть лучше думают, что у меня все хорошо, они и так из-за этой истории в постоянном стрессе.

***

С Людмилкой мы встретились в кафе возле моей работы, чтобы побыть подольше с подружкой, я отпросилась у Елены Сергеевны и ушла с работы на три часа раньше.

— Танюшка, — повисла она на моей шее, — ужасно по тебе соскучилась.

Порывисто обняла подругу.

— Люд, я тоже…

— Какая же ты красавица, стала еще прекрасней, будь я мужиком, непременно бы в тебя влюбилась.

Засмеялась в ответ:

— А я в тебя.

— Уверена, из нас получилась бы счастливая пара. И мне в обличье мужика не нужно было бы беспокоится по поводу своей невыразительной внешности. Поскольку, как говорится, «мужчина должен быть чуть красивее обезьяны», то есть «могуч, вонюч и волосат».

— Я все же предпочитаю гладковыбритых парней в деловых костюмах, при галстуке, а еще желательно обутых в натертые до зеркального блеска туфли. Высший шик в мужской привлекательности.

Подружка в знак поддержки нарисованному мной образу подняла большой палец вверх.

«И сексуально пахнущих смесью мужских феромонов с чуть терпким запахом одеколона», — услужливо подсказала развратница. Перед глазами появилась картинка человека, стопроцентно попадающего под образ мужчины моей мечты, сердце тотчас же болезненно сжалась внутри.

— Впрочем, по поводу могуч, ничего не имею против, но категорически возражаю против вонючести.

Людочка весело засмеялась моей шутке.

«Танкист Мишка могуч, часто бреется и довольно приятно пахнет, — напомнила девочка-отличница, — так что он тоже вполне в твоем вкусе, Танечка». «Ну если исходить из могучести, то и Шувалова хлюпиком никак не назовешь, по данному показателю он нисколько не уступает бравому военному», — опять встряла развратница.

— А вообще, внешность не самое главное? — вынесла вердикт я.

— Ага, красота души и все такое… — произнесла Люда. — Только в тот момент, когда мы готовы мириться с обезьянами в своей жизни, лишь бы он человеком был хорошим, мужики — создания примитивные, любят глазами, им душа по барабану, им подавай красивые глазки, пухлый рот, длинные ножки и большие си… Ну в общем, сама понимаешь. У тебя-то с этим порядок, а вот у меня — практически минус первый размер.

— Глупые мужики, возможно, да… Но зачем тебе глупый, Люд?

— Какой-нибудь задрот-заучка тоже вряд ли вызовет во мне энтузиазм. Я знаешь ли, тоже люблю, чтобы парень был могуч, ну или хотя бы среднего телосложения.

— Люд, и что, совсем нет никого на примете?

— Есть, только он пока еще не знает, что я его приметила… поэтому увивается за секретаршей генерального. Но та его динамит, поскольку предпочитает быть любовницей шефа в надежде, что он когда-нибудь разведется, чем девушкой рядового менеджера.

— Печальная история…

— В общем, как в советском сериале «Большая перемена»: «мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает». Сплошной круговорот несовпадений в природе…

— Да уж… — в моем голосе явственно слышалось уныние.

— Но я уверена, что мне повезет, и мой выбор когда-нибудь совпадет. Хотя скорей бы уж, а то мама начинает бить тревогу. Все уши мне прожужжала о каком-то друге своей приятельницы, он должен завтра в гости к нам прийти.

— Почему бы и нет, Люд. Никто не знает, где встретит свою судьбу.

— Ага, не знает, только мне не верится, что достойный экземплярчик будет знакомиться с девушкой через родственников. Нет, он, наверное, очень хороший человек, просто клад, только чувствуется мне, я еще не настолько отчаялась встретить свою любовь, чтобы на него клюнуть.

Мне тоже не верилось… но я, боясь расстроить подружку, не стала ничего говорить.

— Знаешь, Люд, а давай после кафе пойдем в салон красоты, почистим перышки. Мне кажется, тебе нужно ярче покрасить волосы…Может, попробуешь стать рыженькой или темненькой?

Во многом Люда была сама виновата в том, что на нее не обращали внимания лица противоположного пола, однажды смирившись с тем, что она не красавица, подружка махнула рукой на свою внешность и совсем не старалась себе приукрасить. А меж тем у нее были по-настоящему правильные черты лица, которые, если бы их правильно подчеркнуть, могли бы заиграть аристократичной женственностью. Сколько раз я пыталась изменить ситуацию, но Люда упорно возвращалась к привычному образу мудрой серой мышки.

— А давай… — неожиданно согласилась подружка, — покрашусь в рыжий, мама с папой будут в шоке.

— Зато приедешь в Питер и наповал поразишь своего самого обычного менеджера… Иногда, чтобы на тебя посмотрели по-другому, надо человека удивить.

— Еще скажи, что для полного поражения противника, на мои худосочные конечности нужно напялить короткую юбку? — с притворным страхом спросила Люда.

— Худосочные конечности уже несколько десятилетий в тренде… У тебя нормально все с ногами, поэтому короткая юбка не помешает.

— Все подумают, что я шизанулась… Но не получится, у нас в офисе строжайший дресс-код, допускаются только классические брюки и юбки длиною до колена и ниже. Клиентов ничего не должно отвлекать от нашей самой совершенной в мире продукции. Наверное, поэтому у меня так хорошо идут продажи, — грустно пошутила Люда.

— Попробуй немножко похулиганить, пусть юбка будет по дресс-коду, просто необычного яркого цвета.

— Ладно, так и сделаю… — покладисто согласилась подружка, — приеду вся такая яркая-преяркая, словно попугай.

— Жар-птица, — поправила я Людмилу.

— Вадик точно со стула упадет… благо, сидит напротив. Не уверена, конечно, что мне удастся его очаровать, ну хоть повеселюсь немного.

Официантка в кокетливом белом передничке принесла наш заказ: кофе и вкуснейшие пирожные с сыром Маскарконе.

— А вообще хватит обо мне говорить. В моей жизни нет никаких перемен. Лучше расскажи, как развивается твой роман с красавчиком-военным?

Положила кусочек пирожного в рот, невольно блаженно замычала, отдавая дань прекрасному вкусу.

— Роман развивается медленно, но верно, — наконец ответила я. — Временами кажется, что Мишка уже по уши в меня влюблен. Смотрит так восхищенно, тепло… иногда даже жарко.

— В тебя невозможно не влюбиться… Ты ведь такая красавица, ну и умница, само собой.

— «Не родись красивой», — который раз вспомнилась мне народная пословица, — Люд… понимаешь, я запуталась и не знаю, как поступить правильно… Мишка замечательный, симпатичный, добрый, с чувством юмора, надежный, без вредных привычек…

— Повезло, так повезло, — отреагировала Люда на мои признания.

— Повезло, — согласилась я с подружкой, только в моем голосе было скорее уныние, чем радость на свою удачливость. — И мне с ним хорошо, весело, интересно, есть о чем поговорить, но…

— Я так и знала, что будет подвох. Он голубой?

— Сама ты голубая… — засмеялась я, стукнув подружку по плечу.

— Нет, я не голубая, у меня просто кожа бледная.

— Люд, я серьезно…

— В чем проблема, Танюш?! Что тебя мучает?!

— Понимаешь, я его воспринимаю исключительно как друга. Он меня не возбуждает… Вот совершенно, даже когда мы целуемся. Мне очень хочется в него влюбиться, забыть наконец Шувалова, но, бли-и-ин, я не могу… Ничего не могу с собой поделать.

— Лучше бы танкист был голубым, — снова пошутила Люда.

— Голубая из нас двоих, кажется, я, точнее напрочь замороженная…

В подружкиных серо-зеленых глазах застыло сожаление.

— Тань, твои реакции вполне понятны, у тебя с Шуваловым была химия, настоящая, о которой в романах пишут, гормоны бушевали мама не горюй, и эту бурную химическую реакцию прервали…причем в тот момент, когда она была в самом разгаре. Конечно, тебе сейчас трудно перестроиться на другого, реакция ведь еще не закончилась… тут нужно время, наверное.

— И сколько времени надо? Когда пройдет эта долбаная реакция? Я уже вся измучилась, Люд!

В сердцах отбросила от себя вилку, а сердобольная подружка утешающе погладила мое плечо.

— Я слышала теорию, что любовь, точнее влюбленность, ну, когда летаешь, смотришь на партнера через розовые очки и готов целыми днями тра… заниматься сексом, длится всего-навсего три года.

— Да, я тоже об этом читала.

— Вот, если верить этой гипотезе, ждать осталось не очень долго, всего-то два годика, — слегка виновато улыбнулась Люда.

Два года сейчас казались огромной пропастью времени.

— Лю-ю-юд, меня мучает совесть… Вправе ли я все это время давать надежду Мишке. Вдруг он захочет развития событий, станет тащить в постель, а я как бревно бесчувственное. Не могу же я, занимаясь с ним любовью, для возбуждения, в качестве своеобразной Виагры, думать о другом мужчине? И даже если верна эта кем-то сочинённая теория, где гарантия, что по прошествии двух лет я влюблюсь именно в Мишку?

— Танюшка, — ласково приобняла меня за плечи Людочка, остро почувствовав мои переживания, — в любви, отношениях между мужчинами и женщинами, всегда как по минному полю, даже штамп в паспорте не дает никаких гарантий.

— Мне кажется, будет честнее расстаться с ним сейчас, подождать, пока схлынет реакция на одного недостойного моего внимания субъекта, и только потом пытаться строить новые отношения.

— Тань, ты какая-то блаженная, право слово, со всеми хочешь быть честной… Тебе судьба подарила встречу с таким замечательным парнем, а ты еще выкаблучиваешься. Думаешь, хорошие мужики на дороге валяются, точнее постоянно рыскают по поездам, выискивая красавицу Таню?

— Нет, Люд, не думаю… и понимаю, чем старше мы становимся, тем меньше шансов найти достойного мужика, потому что, как говорит Лариса Гузеева, хороших мужиков разбирают еще щенками. Но мне кажется, неправильно поступать так с ним… Тем более, у Мишки была очень некрасивая история в прошлом, его девушка, с которой он встречался много лет, они даже собирались пожениться, предпочла более обеспеченного кандидата.

— Но ведь с тобой совсем другая ситуация, ты никогда не поступишь с ним подобным образом. А если не ответишь на его чувства, ну извините… бывает. «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает», — снова запела подружка. — Кроме того, ты у Мишки спросила, хочет ли он с тобой расставаться?

— Не знаю, как ему сказать, Люд. Извини, Миш, ты мне конечно нравишься, но есть одна маленькая проблемка — я не чувствую к тебе возбуждения.

— Зачем так…. Скажи, что на данный момент не готова к интимным взаимоотношениям, но не против с ним встречаться. Объясни, что пока не отошла от предательства Шувалова.

— Я говорила, Люд…

— И что Мишка?

— Он отшутился, что еще не зовет меня замуж.

— Ну вот, видишь… а ты тут проблему из ничего устроила. Может, его тоже вполне устраивают такие ни к чему не обязывающие встречи.

Отрицательно покачала головой.

— Все его слова и поступки говорят, что бравый военный настроен на серьезные и длительные отношения. Причем, кажется, желая побыстрее вытеснить из своей головы и тела Шувалова, я, возможно, дала ему повод думать… что на самом деле не против дальнейшего сближения.

— Ну, так еще разок скажи, что не готова, и тебя устраивает тот уровень отношений, который у вас сложился на данный момент времени. А он пусть сам решает, нужны ему эти встречи без интима или нет.

— Мне все равно почему-то не по себе… Словно я все неправильно делаю.

«Безусловно, неправильно, Таня, твоя душа и тело принадлежит Шувалову. Он оставил на тебе несмываемую принцевскую метку», — вздохнула мечтательница в моей голове.

— Нет, ты, конечно, можешь расстаться с танкистом… — продолжила Люда, — дело твое… Но разве лучше по вечерам сидеть одной дома, киснуть, как я, щелкать пультом от телевизора, пытаясь найти что-нибудь интересное и от нечего делать вышивать крестиком.

— Я люблю вышивать крестиком.

— Ага, будешь рукодельничать, вспоминая, как ты была когда-то счастлива. Думаешь, так быстрее удастся забыть изменщика Шувалова?

В Людиных словах присутствовала логика и доля правды — сидеть по вечерам одной совершенно не хотелось. А с Мишкой интересно, мы в цирк, кино и театры ходим, кроме того, что греха таить, уничтоженному Шуваловым самолюбию было приятно видеть любование, светящееся в зеленых глазах красивого-здоровенного.

— Танюш, это сейчас тебя танкист не возбуждает, а привыкнешь к его рукам, губам, может, и реакция появится? Ты ведь не можешь исключить такого варианта?

— Не могу, — согласилась я.

— Так чего заморачиваться? — задала подружка справедливый вопрос.

— Люд, ты очень мудрая женщина.

— Мне просто до чертиков надоело сидеть дома одной. И мудрая я чисто теоретически, а практически у меня был только один мужчина, и тот переспал со мной только ради интереса… Ну ты знаешь, с другом они поспорили, им любопытно видите ли стало, фригидная я или только такой кажусь.

— Люд, ты все еще переживаешь по поводу этого козла? — теперь настала моя очередь успокаивающе гладить подружку.

— Нет, не переживаю, но если бы встретилась с ним сейчас, то хорошенько бы врезала по морде.

— Людмилка, будет у тебя любовь, обязательно будет…Не все же мужики козлы да идиоты, ведущиеся на большую грудь и другие женские прелести. Но в салон пойдем… иногда не помешает что-то в себе кардинально изменить, вдруг на тебя посмотрят по-другому, словно до этого были незрячие. Как думаешь, может мне коротко подстричься? Новая прическа — новая жизнь.

— Таня, не вздумай, это будет преступление перед природой, такие красивые волосы просто грех обрезать.

***

— Татьяна Николаевна, — позвонила мне на следующей день руководитель нашей фирмы, — вы уже начали работу по проекту нового завода?

Упс, Таня, упс… Я ведь до сих пор так и не позвонила в компанию «Стройинвест». Смалодушничала, побоялась еще одной разрушительной для моей выдержки встречи с Шуваловым.

— Извините, Елена Сергеевна, я решила закончить текущие дела, а потом уже вплотную заняться расчетами по новому заводу.

— Татьяна Николаевна, текучка текучкой… она всегда будет, но и о крупномасштабных планах тоже не стоит забывать. Нам только кажется, что до весны еще много времени, а на самом деле зима быстро пролетит, снег сойдет, и уже можно будет заниматься строительством. Значит, до этого времени нам надо определиться с проектом завода, просчитать примерные затраты на его возведение, возможно, собственных ресурсов не хватит, придётся брать кредиты, и не мне вам рассказывать, Татьяна Николаевна, что это дело не одного дня. Поэтому, пожалуйста, давайте не будем затягивать, сегодня же свяжитесь с Александром Ивановичем, — в голосе Елены Сергеевны появились строгие и холодные нотки истинного руководителя.

«Может мне все же уволиться», — мелькнула в голове паническая мысль.

— Конечно, Елена Сергеевна, прямо сейчас позвоню генеральному директору компании «Стройинвест», — послушно вслух ответила я.

«Нет, Таня, увольняться нельзя ни в коем случае, это трусливо, кроме того очень плохо отразится на твоей дальнейшей репутации безукоризненного работника. Сколько можно бегать от проблем? — разглагольствовала отличница в моей голове. — Не впадай в панику, ваш возможный контакт с Шуваловым будет продолжаться только во время предварительной работы над проектом, то есть совсем не долго». «Да, не стоит увольняться, Танюша, так у нас будет возможность хоть изредка смотреть на своего принца», — воскликнула мечтательница. «Поддерживаю, — присоединилась к девочкам развратница, — никакого увольнения, хочу снова почувствовать жаркие переворачивания в животе и любовную лихорадку по телу». «Это будет сугубо деловой разговор», — настраивала меня феминистка.

Решительно сняла телефонную трубку… поднесла ее к уху и даже набрала первую цифру номера. А потом моя решимость растаяла, испарилась, руки задрожали, в теле началась необъяснима какофония из желания немедленно услышать его голос, перехватившей дыхание тоски, злости на свои реакции и страха показать Алексу свою слабость перед его обаянием.

— Уволюсь к чертям собачьим, — раздраженно прошептала я… затем стала мысленно себя уговаривать: «Это ведь не страшно, совсем не страшно, Шувалов в отличие от тебя не кусается, тем более через трубку». «Зато он хватается и целуется», — напомнила развратница, и низ живота сразу обдало жаркой волной воспоминаний. Мне нужно только позвонить (зря развратница мечтает о поцелуях) и произнести парочку деловых обезличенных конкретных фраз. Спросить, когда он будет готов обсудить проекты, а лучше всего пусть сначала вышлет предложения на почту, чтобы я могла предварительно ознакомиться и продумать, как минимизировать совместный фронт работы… и подвести Шувалова к мысли, что встречаться нам с ним совсем не обязательно. Блин, волнуюсь, как студентка-первокурсница перед извергом-экзаменатором. Вытерла вспотевшие ладошки об юбку. «Таня, ты никогда не была слабачкой, — подстегивала меня феминистка, — пусть лучше он боится, ты ведь и кусаешься, и колешься, хуком справа и вовсе можешь в нокаут уложить, а уж в словесных пикировках равных тебе трудно сыскать, бьешь наотмашь в самое больное место».

Сделала глубокий вдох и набрала номер.

Трубку сняли мгновенно, буквально через одну секунду, будто на том конце провода только и ждали, когда же я наберусь смелости позвонить.

Чуть раздраженное глухое «да» Шувалова острой бритвой боли резануло по натянутым нервам. Почему он так быстро снял трубку?! Я еще не успела подготовиться… И где, черт возьми, лазит его секретарша? По всем правилам, сначала она должна ответить на звонок, поинтересоваться, готов ли Александр Иванович меня выслушать, и только потом соединять с начальником.

— Да, я вас слушаю, — словно током билась голосом Шувалова телефонная трубка.

«Ну же, Танька, черт тебя дери, говори что-нибудь!» — требовала феминистка.

— Александр Иванович… — произнесла я на шумном грудном выдохе, выдающим с головой мою нервозность, и потом замолчала, потому что горло свело удушающим спазмом.

Секундная заминка…

— Та-а-аня, — прозвучал такой же шумный ответный выдох, в котором мне почудилась тоска или даже мука.

От протяжного «Та-а-аня» внутрь живота полилось горячее масло, а лёгкие привычно закололи миллиарды песчинок. Пытаясь от них избавиться, кашлянула. Так, теперь нужно произнести ту самую парочку деловых обезличенных конкретных фраз.

— Александр Иванович, Елена Сергеевна жаждет деятельности и хочет побыстрее определиться с проектом будущего строительства, — слава богу, взяла себя в руки, мой голос звучал официально и даже на удивление ровно. — Но прежде чем обсуждать детали тех или иных проектов, я буду очень благодарна, если вы пришлете мне предварительные предложения и примерные сметы, дабы я лучше ознакомилась с этим вопросом.

На том конце провода молчали. Может, звонок прервался? Но почему тогда вместо гудков слышится нервное мужское дыхание. Галлюцинации?

— Александр Иванович, — попыталась я добиться реакции.

— Черт, Таня!.. — как будто с раздражением, даже злостью, ответил Шувалов, — я сейчас очень сильно занят… Как только разберусь со всем этим дерь… точнее освобожусь, обязательно тебе перезвоню.

— Но Елена Сергеевна меня торопит. Александр Иванович, реализация этого проекта сулит довольно существенную прибыль для компании «Строинвест», поэтому прошу вас не затягивать. Иначе может сложиться мнение, что и все последующие действия по строительству завода вы тоже будете производить с опозданием.

С чего это я взялась его отчитывать, да еще таким высокомерным менторским тоном.

— Конечно, Татьяна Николаевна, не беспокойтесь, обещаю, я пришлю вам наши предложения и сметы в самое ближайшее время, — издевательски-заискивающе произнес Алекс, переходя на деловой стиль общения. — Но не сегодня, черт возьми!! — снова заорал он.

Вздрогнула…

— Прошу, не повышайте на меня голос, ведь в том, что у вас накопилось много дел, нет моей вины. Назовите, пожалуйста, конкретные даты, я уже давно не верю пустым обещаниям, — явный выпад с целью уколоть.

— Следующий вторник вас удовлетворит, Татьяна Николаевна? — который Шувалов предпочел проигнорировать ответной двусмысленной фразой.

— Вполне.

А про себя добавила: «меня уже давно ничего не удовлетворяет, Александр Иванович.

— Это все? — а вот теперь в мужском голосе слышалось ничем не прикрытое раздражение, словно ему не терпелось от меня избавиться.

— Д-да, — почему-то мой голос обиженно дрогнул.

— Тогда до свиданья, Татьяна Николаевна!

— До с… — произнести слова прощания до конца не получилось, Шувалов уже положил трубку.

Выдохнула, обессиленно рухнула в кресло, будто этот черноволосый дьявол через телефонную трубку выпил все мои жизненные силы.

— Гад! — возмущенно шипела я, — да как он смеет так со мной разговаривать.

А собственно, на что ты рассчитывала, Таня, особенно учитывая вашу последнюю стычку? Ведь опять его в дерьмо носом ткнула… Снова и снова, он гордый и, наверное, имеет право обижаться. Но услышать в свой адрес раздражение я не была готова. В глубине души мне хотелось чуть большей теплоты с его стороны, более сильного восхищения и большей боли от понимания, что мы не вместе.