Меценат

Марина Бердс, 2022

Роман написан в детективном жанре. Целью книги является призыв к проблемам ветеранов чеченской войны и поствоенных конфликтов, которые получили серьезные травмы с отдаленными последствиями в психиатрическом плане. Эти последствия могут быть внешне не заметны до поры до времени, но могут стать причиной неосознанной преступной деятельности. Наиболее уязвимыми здесь являются тонкие честолюбивые творческие люди. Автором является частно практикующий врач-гипнолог, психиатр, неоднократно участвующий в конкурсах ЛитРес, написавший ряд книг и рассказов, которые были изданы за свой счет и положительно оценивались читателями. За последние несколько месяцев в этом городе происходят странные события: исчезают богатые люди; перед их исчезновением в неизвестном направлении исчезают деньги с их счетов, а в детские дома поступает солидная благотворительная помощь от неизвестного человека, который именует себя Меценат…

Глава четвертая

— Коломбо, ты нас уже достал, — зевал полным ртом Райкин на посту главного наблюдающего аэропорта. — «Вырежи то, вырежи это!» Отстань от мальчонки, у него уже сахар в крови упал. Пять часов туда-сюда гоняем порожники. Везде он в маске, хрен поймешь, он это или не он.

— А вот поймешь, — не унимался «Коломбо». — А мы все камеры просмотрели или не все? А в санузле их нет?

— В санузле их нет! — чуть ли не навзрыд отвечал измученный айтишник. — Там их ставить не разрешили из этических соображений.

— Ну, а на паспортном контроле? Вы же должны там снимать всех, кого идентифицируют по паспорту.

— Должны. Но ничего не увидите. Там освещение так сделано, что лица в зайчиках получаются.

— Тоже из этических соображений?

— Может быть, их еще до меня ставили, а мне не доложили. Ничего не увидете.

— Нет, давайте посмотрим.

— Ладно, сейчас поищу, — айтишник куда-то вышел, где-то порылся и вернулся с пустыми руками. — Не нашел.

— Да тебе что, пацан, работа здесь надоела? Так я тебе сейчас устрою каникулы за потерю государственно важной информации! — взревел Санек, обеспечивающий доступ к секретным материалам.

— Да ладно, Санек, не кипятись, пусть лучше покажет, как там оно сейчас, — заступился Райкин.

Показал. Действительно ничего не понятно — лица, как Ангелиненские блинчики с вареньем, только немного неодинаковых размеров.

— А вот я что хотел сказать… А вот ты можешь по компьютеру отсюда лицо этого Бреха, как там у вас, почистить, да? А потом сравнить с фотографией реального Бреха.

— Константин Сергеич! Да на этих блинах любой комп заглючит так, что все программы полетят.

— Ну, а если обнажить лицо от маски?

— Неужели вы думаете, что наша техника имеет такие возможности, как по-казывают в фильмах? Но попробовать, конечно, можно.

Целый час айтишник пытался «обнажить лицо Бреха», но бесполезно.

— А ты попробуй на других, — не унимался Константин.

Айтишник снова ушел в свой комп, бегая мышкой по экрану.

— О, а это получилось, — ткнул он в монитор белым худосочным пальчиком. — Вот чел в маске, а вот мы с него сняли. Ой, а у него под носом шрам. Наверное, от удара ножом.

— Это заячья губа, недоросль. А давай еще кого-нибудь. Штук десять, для статистики.

Опять получилось. Еще и еще, еще и еще. Опять «Бреха».

— Не понял, пацан, ты издеваешься над нами? Почему всех ты можешь раздеть, а нашего нет? Он что, заколдован?

Запуганный юноша пожал узкими плечиками:

— Не знаю.

— Зато я знаю, — откашлялся Константин. — У меня первое образование по электронике. Еще тогда можно было создать устройства, которые электронная техника не читает. В маску этого хрена вмонтировано что-то наподобие антирадара. Это, конечно, версия, но имеет место быть. Но у меня есть еще две. Александр, а можно сейчас к Мерзавкину поехать и показать ему эту флешку, на которую куски видеонаблюдений перебросили?

— Да почему нет?

Мерзликин, покусывая толстые губы, тупо пялился в видеозапись, не понимая, чего от него хотят.

— Но ведь он же везде в маске, — простонал он тоненьким, не подходящим под стан, голосочком, — а по глазам ни хрена не поймешь, он же в очках!

— А очки он всегда носил?

— Конечно, нет. В бане снимал…

— А маску? — пытал «Коломбо».

— Ну, в общественных местах, наверное, всегда. Во всяком случае, нарушений масочного режима за ним я не замечал.

— А как он носил маску? Может, как-то по-особенному?

— Да нет, как все — на подбородке.

— Вот! — просиял Константин. — Вот именно. А здесь он везде упакован в маску под самые очки, а уши затянул под шапочку. Он шапочку часто носил?

— Да нет. Не знаю, мы с ним больше в помещениях общались, а до машины он шел с непокрытой головой. Но ведь он же бежал от правосудия, поэтому и мог гриммироваться.

— Допустим. А походка? Походку он тоже сменил для конспирации? Как он ходил, вы это помните?

— Да никак.

— Что, совсем не ходил?

— Да не знаю, я не обращал внимание.

— А записи с ваших камер с ним сохранились?

— Ну да.

— Давайте посмотрим.

Мерзликин гаркнул секретутке принести материал.

— Вот, — принесла через час заказ классическая блондинка.

Райкин с нетерпением воткнул в нужное место флешку, и все замерли в ожидании чуда. Вот Штрехтенбрехт выходит из мерса, вот подходит, семеня, к парадному входу, вот он мелкими шажочками чешет по коридору…

— Костян, да у него не только походка не такая (ее же тоже можно сменить), у него и фигура не та. А фигуру за два дня не поменяешь. У того задница больше, чем плечи, а у этого наоборот. Костян, да ты гений! В аэропорту был не Брех, а Лже-Брех. Так, господин заказчик?

— Та-ак, — протянул ошеломленный Мерзликин. — Как же я сразу не заметил… А куда же этот гад дел моего Колю? И с кого мне теперь отжимать мое бабло?

— А вот это нам как раз и предстоит выяснить. А сейчас — поехали к стюардессам.

— Вот, все-таки какие сволочи все: маски на подбородке носят, а кто нормально носит, может быть потенциально опасен возможной преступной ориентацией. Никакой гражданской совести! Куда мы катимся? Как опустился мир! Как можно использовать несчастье других для своих корыстных целей! Какой регресс!

— Да не скажи, Александр. Если даже для преступных целей используется творческая жилка — значит, мы еще существуем, значит, не все потеряно, потому что еще способны думать и изобретать. «Я мыслю — значит, существую!». Просто их, этих изобретателей, надо повернуть в другую сторону.

— Коломбо, ты вроде с кучей образований, даже педагогических, а тупой, как мои кроссовки: как ты можешь повернуть преступника? Он поэтому и преступник, потому что преступил черту (даже самую малую), а значит — сломался, и обратной дороги нет. Все! Восстановлению не подлежит! Их не поворачивать, их мочить надо.

— Ох, Райкин, Райкин! — вздохнул Санек. — А что ж тогда с тобой делать, если ты у Горбушкина из шкафчика водку тиснул, а у Коласа пол — «КАМАЗа» песка к себе втихаря перетаскал. И это только то, что ты сам успел мне доложить. А уж что не успел, а уж что совсем в несознанке…

— Га-га-га! — саргументировал Райкин.

В тот вечер не удалось опросить стюардесс, чему сильно обрадовался Райкин, которого Константин «достал». Только на третий день весь летный состав готовился к рейсу и собрался в порту в полном составе. Райкин «вкалывал» на дежурстве у Горбушкина (играл в «Морской бой» с напарником до посинения), Санька вызвали на объект. Пришел только Константин. Старшая из стюардесс встретила его недружелюбно.

— Если бы не Александр Павлович, сроду бы вашими глупостями не занималась, — проворчала она и недовольно указала Константину на свободный стул. — Давайте, спрашивайте, что надо — у меня времени в обрез.

— Наши глупости интересуются вот этим пассажиром, — Константин протянул ей две фотографии: «Бреха» и «Лже-Бреха». — Он летел вашим рейсом…

— Вы что, нас за жестский диск принимаете? Мы что, должны всех запоминать? Да их миллионы через нас проходят.

— Ну, ведь некоторых все-таки не запомнить нельзя. Например, гражданина Чепикова, который знаменит на весь мир, как упустил во время полета контрабандного крокодильчика. Может, человек на фотографии тоже чем-то вас удивил?

— Любка! — гавкнула главная молоденькой дамочке в униформе. — Посмотри, ты напитки разносила.

Любка взяла фотографии.

— Вот этого не помню, — указала она на «Бреха», — а этот летел. Да, я его хорошо запомнила. Он долго не снимал маску. Правда, у нас нельзя снимать маски, но мы разрешаем, а то от кислородного голодания начинают рыгать. Ну, с этим так и получилось. Да он еще, видно, с аэрофобией. Когда заходил, трясся, как макароны в дуршлаге, а на снижении, я думала, что сердечный приступ будет. Аж позеленел.

— Вспомните еще. У Вас очень многогранная память!

Любка зарделась от комплимента и подняла глаза влево-вверх.

— Еще, когда я ему терла виски нашатырем, ну, чтобы рыгал не очень сильно, заметила, что он злоупотребляет мужской косметикой. У меня вся салфетка была коричневой от тональника. А еще он сказал, как бы промеж себя: «Знал бы — ни за какие деньги… Больше ни за что, лучше назад пешком…». Как тут не запомнишь. Тем паче, что это было на прошлой неделе.

— А часто Вам попадались мужчины, которые пользуются тональным кремом?

— Да мало ли каких придурков нам приходится перевозить! В быту? Ну, у меня муж без косметики даже мусор не вынесет. Конечно, придурок. Я еще до свадьбы в этом была уверена. Иначе он бы на мне не женился.

— Константин, — кричал в трубку Коласу Санек. — Я приехать не смогу, у нас ч.п. опять с детдомовцами. Но Мерзликина я поднапряг по связи. Он говорит, что его Коля летал на самолетах, как на собственных крыльях, и никогда не пользовался ничем, кроме какого-то импортного одеколона, я в них не разбираюсь. Так что, летел точно не он, и эту ветку нужно отрубить. Давай, ищи Колю, надо его брать за жабры, он явно причастен, потому что его никто не может найти.

— А я думаю, Александр, что за жабры нужно брать Мерзавкина. От него ветер дует. И зловонный. И фамилия мне его не нравится. Сведи меня с ним непосредственно, чтобы я один был вхож в его хоромы, без твоего сопровождения. Ну, мне так удобнее, чтобы не отвлекали.