Криасморский договор. Торг с мертвецами. Том 2

Марина Баринова, 2023

Власть часто вынуждает тех, кто обличён ею, совершать неблаговидные поступки. Власть меняет человека или заставляет его проявить своё истинное лицо. В империи, где за власть борются духовенство и маги, умирает бездетный правитель, а его вдова странным образом исчезает. Это вызывает массу интриг вокруг возможных претендентов на престол. Во втором томе третьей книги Артанна де Толл возвращается на родину и узнаёт, что ей необходимо выкрасть родовые скрижали. Тем временем в королевстве начинается извержение вулкана, но даже это не отрезвляет тех, кто борется за власть. А на Миссолен готовится выступить армия из северных даккаров. Подробности – в книге.

1.4 Турфало

Вала трясло от волнения. При других обстоятельствах он наверняка свернул бы шею, рассматривая великолепное убранство дворца правителей Гацоны — позолоту и мрамор, статуи и вазы из цветного камня, невообразимой красоты витражи и картины придворных мастеров. Но сейчас, стоя в поклоне перед самими кронпринцем Умбердо и его супругой мог лишь робко глядеть под ноги.

Принцесса Рейнхильда наплевала на этикет и спустилась к Валу под суровые взгляды церемониймейстеров и озабоченные охи служанок: длинный шлейф слишком яркого для хайлигландской внешности платья едва не завернулся вокруг её ног, так что принцессе пришлось подхватить его руками и открыть взору окружающих щиколотки и бархатные башмаки. Судя по реакции придворных, жест сочли вульгарным, но хайлигландке до этого не было дела. Наоборот — Вал заметил, как её губы тронула лёгкая улыбка — казалось, Рейнхильде нравилось провоцировать местное общество. Когда она приблизилась, беглец склонился ещё ниже — так, что полы замызганной в дороге ливреи легли на жутко скользкий мраморный пол.

— Как тебя зовут, гонец? — по-хайлигландски спросила принцесса.

— Валериано, ваше… высочество?

Рейнхильда хмыкнула и подала ему руку, приглашая выпрямиться.

— В следующий раз, когда задумаешь прикинуться королевским гонцом, выучи титулы дворян, — подмигнув, шепнула она. — Это едва ли первое, чем учат слуг знати. Но ты ведь не стал бы лгать без веской причины, верно?

Вал кивнул:

— Я действительно из замка Эллисдора, хотя не гонец. У меня важные новости. Пришлось переодеться, чтобы добраться до Турфало побыстрее: королевским гонцам на постоялых дворах меняют лошадей, — шёпотом тараторил он. — Дело государственной важности, уверяю вас.

Рейнхильда резко посерьёзнела.

— Понятно. Здесь молчи и оставайся гонцом, кем бы ты ни был на самом деле. То, что ты сделал, считается серьёзным преступлением. Но если сведения и правда важные, я закрою на это глаза. Понял?

— Да, ваше высочество.

Ровный и хорошо поставленный голос принцессы успокаивал его, хотя Вал заметил, что при упоминании новостей из дома женщина внутренне напряглась. Но здесь, при дворе, видимо, появление эмоций считалось непозволительной слабостью.

— Любовь моя, я чувствую себя ущербным, когда ты говоришь на языке, которого я не знаю, — вмешался Умбердо. — Вы не могли бы перейти на имперское наречие?

— Я говорю по-гацонски, ваше высочество, — не растерялся Вал и снова поклонился до земли — понял, что в Гацоне было принято расшаркиваться перед сильными мира сего на каждом шагу. — Я прибыл с новостями из Эллисдора.

— Какими?

Вал глубоко вдохнул и выдохнул, призывая остатки самообладания.

— Город взят в осаду войсками мятежного герцога Ламонта Эккехарда, — отчеканил он, продолжая играть роль гонца, хотя при упоминании о последствиях осады ему едва не скрутило желудок. — Мятежник заручился поддержкой Эклузум, получил благословение на трон, провозгласил себя истинным королём Хайлигланда и осадил столицу. — Он склонил голову, стараясь не глядеть никому в глаза. — Я обращаюсь к вашему высочеству от имени эрцканцлера Альдора ден Граувера. Эллисдор просит военной помощи.

Вал искоса видел, как побледнела Рейнхильда, как спали краски и ее чуть тронутого золотом солнца лица.

— А что же король Грегор? — кронпринц подался вперёд, внимательно рассматривая гонца.

— Его величество сейчас в Рундкаре и не сможет прибыть быстро. Я обращаюсь к принцессе Рейнхильде с просьбой о помощи, ибо она — единственный Волдхард, кроме короля.

Умбердо снисходительно усмехнулся.

— Боюсь, моя супруга отныне принадлежит Дому Аро и в первую очередь заботится об интересах своей новой семьи, — возразил он. Рейнхильда открыла было рот, но он жестом велел ей замолчать. — Гацона обещала соблюдать нейтралитет в конфликте Хайлигланда и империи. Увы, мы ничем не сможем помочь.

— Но… — Вал почувствовал, как в горле встал ком. Резко стало душно и нечем дышать. Ноги и руки ослабели. Неужели…

— Не дерзите, юноша! Кто, во имя всего святого, учил вас манерам и допустил до королей? — возмутился кронпринц. — Гацона уже помогла вашей стране, рискуя навлечь на себя гнев империи и Эклузума. Мы поделились с вами зерном, когда вы умирали от голода. Затем ещё и ещё. Мы закрыли глаза на ваш союз с варварами. Мы даже не расторгли помолвку с сестрой еретика, хотя весь цивилизованный мир требовал этого! — он бросил свирепый взгляд на жену, и Вал с удивлением отметил, сколько ненависти было в её глазах. Глазах загнанной в угол волчицы. — Гацона не сможет помочь Хайлигланду в снятии осады с Эллисдора, это окончательный ответ. Отправить караван с провиантом — в наших силах. Но не войска.

Умбердо встал, расправил полы туники спустился к выходу:

— Аудиенция окончена, — бросил он из-за спины.

Едва за кронпринцем закрылись позолоченные двери, Рейнхильда вскочила с кресла.

— Оставьте нас. Немедленно! — приказала она слугам. — Ну, живо!

Придворные неохотно подчинились. Оставшись наедине с Валом, принцесса наконец дала волю чувствам — закрыла глаза, прислонилась спиной к отполированной колонне и сползла на пол — Валу даже пришлось её подхватить и усадить на скамью подле открытого окна.

— Кто ты на самом деле? — хрипло спросила женщина.

— Наёмник из Гивойской «Сотни», ваше высочество. Войско из вольного города Гивоя. Меня и правда зовут Валериано. Мы служим вашему брату и остались охранять город, когда его величество уехал в Рундкар. Мне удалось выбраться, когда началась осада. — Он рухнул на колени перед Рейнхильдой. — Молю, простите мой обман! Но простого наёмника к вам бы не пустили, а я должен был убедиться, что новости до вас дойдут.

— Ты молодец, Валериано. Я благодарна тебе. Скажи, а Альдор… Эрцканцлер там, в замке?

— Да, руководит обороной.

— Проклятье. — Рейнхильда достала из поясной сумки золотую монету и вручила Валу. — Вот тебе за труды. Я попробую уговорить супруга что-нибудь предпринять. Или разберусь с этим сама. По крайней мере, попытаюсь. Когда вернёшься в Эллисдор, передай эрцканцлеру мою клятву в вечной дружбе. Я всегда была Волдхардом и им останусь.

Она ласково, почти мечтательно, прикоснулась к скромной подвеске с серебряным диском.

— Спасибо, моя госпожа, — отозвался Вал. — Я обязательно вернусь в Эллисдор, но сначала заеду проведать близкого человека. Успел отправить невесту из города перед осадой, а затем нас заперли. Хочу найти её и убедиться, что она в порядке.

— О, да ты почти как герой романов про рыцарей, — усмехнулась Рейнхильда, сняла с лифа небольшую брошь в виде усыпанной каменьями розы и вложила в ладонь Вала. — Передай это своей невесте от меня. Надеюсь, ей пойдёт.

Вал охнул.

— Это очень ценный дар…

— То, что ты сделал, гораздо важнее. — Она поднялась со скамьи, отряхнула подол багрово-ржавого, словно старая кровь, платья и вернула лицу непроницаемое выражение. — Передохни и уезжай, Валериано. Теперь здесь станет совсем опасно.

— А вы?

— За меня не переживай. Я быстро учусь у супруга.

* * *

— Наденьте это, пожалуйста, — приказал Умбердо и бросил на подушку перед Рейнхильдой свёрток. — Сегодня я останусь в ваше опочивальне. Вам нужно принять подобающий вид.

— Как дражайшему супругу будет угодно, — процедила хайлигландка.

Рейнхильда ждала каждого совместного ночлега с кронпринцем как пытки. Сколько ни пыталась она подготовиться, каждый раз Умбердо неприятно её удивлял, придумывая забавы, которым монахини знатных девиц не учили. И никто не готовил ее к тому, что порой мужья предпочитали общество мужчин не только на охоте, но и в постели. При дворе на особенности Умбердо закрывали глаза до тех пор, пока это обстоятельство не мешало интересам страны.

Беда была в том, что как раз интересы страны начинали страдать: уже несколько лун от Рейнхильды ждали вестей о грядущих наследниках, но ей было нечем радовать венценосного свёкра.

— Нравится? — будничным тоном спросил кронпринц, когда она развернула подарок. — Шили на вас.

— Главное, чтобы нравилось вам, — ответила хайлигландка, покорно стаскивая ночную рубаху. Она шла на это унижение лишь затем, чтобы помогать родному дому — так она себя убеждала. Быть может, удайся ей ублажить Умбердо, тот стал бы более сговорчивым в отношении помощи Эллисдору.

Каждый раз, когда супруг приходил к ней в опочивальню, он заставлял её надевать мужскую одежду и брал сзади. Чаще всего они оставались не одни: у кронпринца хоть что-то получалось, только если он смотрел на обнажённых юношей. Порой им приходилось вмешиваться само соитие и помогать. Радовало лишь то, что позже эти юноши загадочным образом исчезали, и позор знатной семьи был не столь явным.

Однако вопреки всем усилиям Рейнхильда так и не понесла, хотя лунные дни приходили к ней регулярно, а врачи не ставили под сомнение её способность воспроизвести потомство. Но обвинять мужей в бесплодии в Гацоне было не принято.

— Сегодня мы одни? — Рейнхильда зашнуровала штаны, заправила в них рубаху и надела сапоги. На плечи накинула камзол да так и оставила не застёгнутым — всё равно стал бы мешать, когда всё начнется.

Кронпринц бросил на неё оценивающий взгляд и удовлетворённо хмыкнул. Видимо, остался доволен тем, что получилось. Рейнхильда покосилась на своё отражение в зеркале и тяжело вздохнула: следовало признать, в мужской одежде было удобнее, да и двигаться она могла свободнее. В этом простом мужском наряде она выглядела даже мужественнее самого Умбердо с его причёсками, жемчужной пудрой на щеках, тонкими пальцами в перстнях и кучей украшений на одежде. И оттого всё, что она делала, казалось ей неуместным, неправильным, отвратительным.

— Нас навестит мой новый друг, — ответил Умбердо и, глянув в зеркало, пригладил чуть растрепавшиеся напомаженные волосы. — Его зовут…

— Мне безразлично, — отрезала Рейнхильда и, подойдя к Умбердо вплотную, сняла парик, обнажив коротко стриженные под солдата волосы. — Если к концу лета я не понесу, ваш отец наверняка аннулирует брак. Вряд ли это в ваших интересах.

— О да. — Кронпринц прикоснулся к волосам супруги, запустил пятерню, пропустил сквозь пальцы и резко отвернулся. — Я ценю ваши старания и благодарен за всё, что вы вынуждены делать и переживать. — Рейнхильда с удивлением отметила, что супруг, кажется, говорил искренне. — Знаю, вы считаете меня божьей ошибкой и чудовищем. Возможно, это так, и я ничего не могу изменить, а вам придётся с этим примириться. Не родись я наследником, было бы проще.

— Мне было бы куда проще, не родись я сестрой Грегора Волдхарда, — пожала плечами она. — Но браки заключаются на небесах, а значит, выбора у нас нет. И всё же я осмелюсь попросить вас об ответной услуге.

Умбердо обернулся.

— Я слушаю.

— Эллисдор. Это мой родной дом, ваше высочество. Я не отрекусь от него в час опасности.

— Не могу, — кронпринц попятился назад и отвёл глаза.

— Почему? — Почувствовав откуда-то взявшуюся уверенность, Рейнхильда снова приблизилась к супругу, не давая тому отступить. — Я ваша законная жена и уже прошла с вами через вещи, о которых в брачной клятве не говорилось. И я всё ещё с вами. Обещаю, я перестану вам докучать, если причина по-настоящему важная.

Умбердо жестом пригласил её сесть на кровать и налил себе вина.

— Великий наставник, — промочив горло, сказал он. — Ладарий знает, кто я и каков мой грех. Он обещал не использовать это против меня, пока я послушен его воле. В противном случае объявит меня мужеложцем, публично осудит и отлучит от церкви! А Гацона не Хайлигланд, у нас народ очень привязан к Эклузуму. Великого наставника почитают едва ли не выше самого короля! И если меня отлучат, я потеряю право наследовать отцу.

Рейнхильда понимающе кивнула.

— И тогда наследницей станет ваша сестра.

— Которая замужем за Горелым лордом.

— А империя станет ещё ближе… — задумчиво произнесла хайлигландка.

Умбердо взял её крупные ладони в изящные свои.

— Вы очень симпатичны мне как человек, леди Рейнхильда. При других обстоятельствах, быть может, я бы даже смог вас полюбить, но…

— Против природы не пойдёшь.

— Да.

— Ничего, я понимаю и не жду от вас ничего сверх того, что вы можете дать. И обещаю молчать.

— Благодарю, — кронпринц прикоснулся губами к ладони супруги. — Я сделаю всё, чтобы не опозорить ваше имя.

— Наше имя. Теперь — наше, — поправила Рейнхильда и подняла глаза на мужа. — Вы не сможете оказать помощь Эллисдору от себя лично и от имени Гацоны, но могу ли я сделать это от своего имени?

Умбердо умолк, обдумывая вопрос.

— Только не ресурсами страны, — наконец ответил он.

— Но всё же могу?

— Полагаю, да.

— И если я решу это сделать, вы клянётесь, что не помешаете мне?

— Клянусь, — с готовностью кивнул кронпринц. — Только постарайтесь не злить Эклузум.

— С этим будет сложно, но ваше имя я постараюсь не запятнать.

— Наше имя, — вернул ей шутку Умбердо и печально улыбнулся. — Теперь — наше.

Рейнхильда встала и сделала неуклюжий реверанс, который смотрелся ещё нелепее из-за её облика.

— Отлично. Благодарю, мой принц. Теперь зовите вашего нового друга. Я готова.

Не снимая сапог, она расшнуровала штаны и встала на четвереньки, так, что могла частично видеть происходящее в зеркале, но старалась не смотреть. Увидела их гостя лишь мельком — тонкокостный, белокурый, обнажённый. Всё, как любил Умбердо. Посчитав, что увидела достаточно, Рейнхильда постаралась отстраниться от происходящего. Для того, чтобы вынести это, ей тоже приходилось прибегать к помощи. Но в её распоряжении были лишь воспоминания да воображение, и каждый раз, когда Умбердо начинал свои потуги, она закрывала глаза и представляла на его месте совершенно другого человека.

Того, кто остался в осаждённом Эллисдоре.