Мистер Игрек Рок

Марина Алиева

Странный город, странные жители. Все доброжелательны и богаты, все готовы признать за своего человека, пришедшего ниоткуда и совершенно ничего о себе не помнящего. Только визитка со странным же именем и указанием на то, что пришелец является доктором… Однако, день за днём таинственный мистер Рок встречается с людьми и обстоятельствами, которые заставляют его думать, что в городе он появился не случайно.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ПОЖАЛУЙ, ТОЛЬКО СОМНЕНИЯ…

1.

Новое утро показалось выспавшемуся, наконец, мистеру Року ещё более приятным, чем предыдущее. Он уже не дёргал свой застрявший где-то мешок с памятью, а раскрыв глаза, просто подумал, что всё будет хорошо. Впереди ждал день. И город. И вкусная еда Ленеоппы… Сегодня он обязательно пройдёт по всем достопримечательностям и другим местам, не указанным в карте-путеводителе, о которых ему непременно расскажет добряк Луисс… Или расскажет Ленеоппа, если хозяин «Ахеи» снова станет юлить и прятать глаза из-за дурацких предубеждений.

И, может быть, в течение нового дня состоятся новые знакомства, приятные и полезные… Может, они даже напомнят о чём-то, что вынырнет из проклятого застрявшего мешка, или позволит, наконец, выдернуть его целиком…

Мистер Рок мечтательно потянулся. В конце концов, если память к нему вернётся, никто не говорил, что нужно в тот же самый момент покинуть гостеприимный Мидегод! Денег у него завались, можно и погостить немного! Погулять в своё удовольствие, расслабиться, провести пару вечеров за приятной беседой с вином…

Интересно, как там господин Мебис? Вчера, переодеваясь ко сну, мистер Рок слышал, как художника привели, но и только. Заснул он быстро, легко, в полнейшей тишине, если не считать тихого шороха за дверью, который означал, скорей всего, что Луисс с Ленеоппой Мебиса убаюкали и теперь уходят к себе.

Надо будет через пару дней зайти, посмотреть его картины…

Мистер Рок ещё раз сладко потянулся, вспоминая вчерашний ужин, и вдруг почувствовал непонятную тревогу. Насторожившись от неприятного ощущения, он принялся перебирать свои же, только что передуманные мысли, чтобы понять, откуда взялась эта дурацкая тревога, и тут от его благости не осталось ни следа! Память, чёрт бы её подрал, выдала внезапный бонус к последнему монологу господина Мебиса в виде подсказки, что пьяные слова говорились не просто так, а с умыслом, за которым читалось явное намерение что-то мистеру Року рассказать!

Речью передать возникшее ощущение было сложно, но с отчётливой ясностью, которой до сегодняшнего утра не было и в помине, припомнилось вдруг, что с того момента, когда художник обозвал господина Струкропа гадиной, в его поведении и словах появилось напряжённое желание сказать больше того, что сказано! Вчера у мистера Рока ничего такого не появилось.., никаких подозрений! Но сегодня… Откуда что взялось?! Сейчас, одно за другим, в памяти выскакивали вспышками короткие мгновения ужина, который мог бы остаться чертовски приятным воспоминанием, не появись это назойливо тревожное беспокойство! Припомнился покрасневший глаз, и смотрел он уже не мутно, а с ожиданием, или надеждой на какое-то, хоть самое минимальное понимание! Поднятый, как восклицательный знак, палец. И слова…

Да! Слова! Их было много и не все понятные… Что, к примеру, означало это: «станут кроить.., сшивать… отрежут лишнее по их мнению..?» Как ни напрягал мистер Рок свою девственно чистую память о прошлой жизни, он не мог вспомнить никаких ассоциаций, кроме самых прямолинейных о кройке и шитье, но они ничего не объясняли! И только противное тревожное чувство подсказывало, что слова эти были предупреждением.

Но о чём?! И почему тревожно стало только сегодня, да и то как-то смутно, словно на чистое и ясное воспоминание об ужине кто-то наложил тонкую кальку со зловещим силуэтом?

Или это взгляд Ленеоппы, всплывший в памяти вслед за глазами, пальцами и словами господина Мебиса?

Ну да, он и был тревожным… Просто вчера в сытой винной благости из «застрявшего мешка» ничего не всплывало, а сегодня, на трезвую голову, случился очередной выброс ощущений.

Мистер Рок откинул одеяло и, морщась, сел. На кой чёрт ему эта память, если малейший её всплеск губит на корню чудесное утро?! Или это свойство натуры? Фантомная память, которая напоминает, что в прежней жизни он был склонен искать тревожное и подозрительное везде, где мерещилось, даже если там ничего и не было?! Хорош же он, в таком случае, был, как доктор! И не по этой ли причине его забросило в Мидегод, мэр которого страдал такой же ерундой? Мало ли что вчера наболтал этот пьяница! Спроси его сегодня, не вспомнит сам! А у Ленеоппы, может, голова болела, и в глазах была вовсе не тревога, а всего лишь болезненная мука!

Но сколько бы мистер Рок себя ни убеждал, отделаться от тревожного чувства так и не смог. Хотел, было, призвать на помощь хоть какое-нибудь логическое размышление, вроде того, которым вчера объяснил себе странное поведение Луисса, но стало только хуже. Воспоминание о том, как добрейший хозяин старательно отводил глаза и суетился, добавилось к утренней тревоге, словно средней руки козырь при карточном раскладе…

Тьфу ты, чёрт! А это ещё к чему припомнилось?! В смысле, откуда ему про карты-то знать?

Иг Рок…

Игрок?!

Неужели? Тогда почему на карточке было написано «доктор»?

Как доктор мистер Рок не помнил ничего. Как игрок в карты тоже, кроме вот этой странной мысли про «средней руки козырь…». Но про козырь — это уже что-то, а из медицины не всплывало даже такого! Кто же он, в конце концов?! Если игрок, то почему оказался здесь, где нужен доктор? А если доктор, то зачем он тут без самого необходимого, без медицинских знаний? Ведь при нынешнем раскладе даже банковский счёт был не так важен, как эти проклятые знания, с которыми можно было бы прийти к мэру и сказать: «Я тот, кого вы ждёте! Выкладываете, чем страдаете и кончайте уже этим страдать!» Тут бы ему и денег дали, и носились бы с ним не меньше…

На душе стало почему-то пусто и обидно, и припомнилось одно странное переживание, которое наверняка с ним когда-то было, потому что представить его, не пережив, невозможно никак! Это было ощущение полной слепоты, когда, как ни стараешься растопырить глаза, ничего, кроме глубокого мрака, не видишь. Сейчас он так же растопыривал «глаза» собственной памяти, но залетающие туда искры ощущений только усиливали абсолютный, бездонный, как космос, мрак! И это бы ещё ладно! С этим он бы вполне ужился, не сверли ему мозг дурацкое подозрение, что попал он сюда не случайно, и окружающие кое-что об этом знают!

2.

За завтраком, приветливая, как всегда, Ленеоппа сообщила, что вечером у мистера Рока будет уже новый сосед, но поселится он не в комнате художника Мебиса, а в люксе.

— У вас есть люкс? — удивился мистер Рок. — Где же он располагается?

Ленеоппа потыкала пальцем в потолок кухни.

— Там. Ваша комната и другая, под третьим номером, прямо над нами, а в стене, рядом с вашей дверью, если заметили, есть потайная дверца. За ней небольшой коридорчик и комнаты для особых гостей. С улицы к ним есть отдельный вход, как впрочем и сюда, в столовую, чтобы гости могли сохранить инкогнито при необходимости… Такое иногда бывает. Если захотите, вы сможете переехать туда после того, как господин Валеами съедет.

Мистер Рок наморщился и напряг память. Он уже слышал это имя вчера, и оно ассоциировалось с кем-то значительным.

— Это помощник мэра, — словно угадав его мысли, добавила Ленеоппа. — Затеял у себя в доме большой ремонт, и дело, видимо, дошло до личных апартаментов. Такое уже случалось, и мы с Луиссом рады, вам будет не так скучно у нас жить.

Она продолжила накрывать на стол, а мистер Рок подумал, что вчера воспринял бы новость, как самое обычное событие, и тоже бы обрадовался. Но проклятый тревожный зуд активизировался теперь на любую мелочь! В голове засвербело, что ремонт здесь вовсе не при чём, и помощник мэра переселяется в отель ради мистера Рока, из-за чего, верно, и бедолагу Мебиса быстренько выпроводили, чтобы под ногами не путался. И всё это, наверняка, является прелюдией к появлению перед мэром, или вообще сделано по его указанию, чтобы, как сказала вчера Ленеоппа, составить сначала общественное мнение!

Мистер Рок сурово сдвинул брови. Руки женщины расстилали перед ним вышитую салфетку, на которой ласковые птицы с красиво выгнутыми шеями склонялись над гнёздами из цветов. Интересно, что о его появлении в Мидегоде может знать Ленеоппа? Она, в сущности, очень добра и ему, скорее, друг, но, кто её знает? У него не осталось никакого памятного опыта в общении с людьми.., точнее, в знании их природы, так что, предполагать можно всякое…

Может, спросить её напрямую?

Однако, если он ошибается, если никакого заговора против него нет, либо она ничего об этом не знает, может получиться очень, очень глупо! И ещё глупее, если всё есть, и она всё знает, но не имеет права говорить! Тут уж он, мало того, что ничего не выяснит, так ещё и насторожит против себя окружающих с их чёртовым общественным мнением!

Нет, дудки!

«Держитесь отстранённо.., смотрите на всё, как в кино…»

Хороший совет от хорошей Ленеоппы! Пожалуй, так и следует поступить, только быть всё время настороже и внимательно наблюдать за действиями вокруг себя. И, кстати, с деньгами поаккуратнее… Кто знает, может этот портфель единственное, что у него есть, и хорошо если останется до самого конца…

До конца…

Кого? Чего? Или чьего? Никакой ясности, и от этого свихнуться можно!

— Я тоже рад компании, — проговорил мистер Рок, не отрывая взгляд от салфетки. — Хорошо бы и господин.., э-э, Валеами не обременился моим обществом.

Ленеоппа поставила тарелку с помидорами и чудесным сыром прямо на шеи птиц и пожала плечами.

— Господина Валеами нельзя упрекнуть в замкнутости, но и открытым человеком не назовёшь. Прошлый раз, когда он у нас гостил, мы даже парой слов не перекинулись. С вами, скорей всего, будет иначе. Он помощник мэра, а вы доктор, даже если ничего не помните… С вами он будет говорить, не сомневайтесь.

Ленеоппа провела рукой по скатерти на столе, расправляя ей одной видимую складку, и ушла.

Глядя ей вслед, мистер Рок подумал, что при иных обстоятельствах обязательно предложил бы чете Сойедисов как-то объединиться — вместе завтракать, обедать и ужинать, и был уверен, что, опять же, при иных обстоятельствах, добрейшие хозяева такому предложению обрадовались. Но… Не теперь… Со вчерашнего вечера оба упрямо держали дистанцию, и вряд ли потому, что он оказался богат.

Мистер Рок вздохнул. Жаль. Безмятежность беспамятного существования показалась ему теперь величайшим из благ!

Он взял вилку и проткнул ею крепкую помидорную дольку.

3.

Как бы там ни было, а завтрак оказался вкуснейшим и настроение слегка исправил!

Мистер Рок искренне поблагодарил Ленеоппу, поднялся к себе, взял пальто, перчатки и шляпу, часть денег из портфеля и карту, после чего пошёл вниз искать господина Сойедиса, чтобы выяснить, какой маршрут ему выбрать для первой прогулки по Мидегоду.

На подходе к гостиной, в первый момент показалось, что там собралась целая толпа, которая беспорядочно о чём-то спорила, и мистер Рок даже шаги замедлил, прислушиваясь. Однако, толком разобрать ничего не удалось, потому что кричали все ужасно, но одновременно, друг друга совершенно не слушая. Тогда он вошёл, осмотрелся и даже присвистнул от удивления. Комната была пуста! Кроме Луисса, который возился за своей конторкой с каким-то странным предметом, никого не было, а весь шум шёл из большой плазменной панели, висевшей на стене. До сих пор, в присутствии мистера Рока, она никем не включалась, поэтому такая обыденная вещь, как телевидение, в памяти не всплывала. Зато теперь сразу вспомнилось всё — и новости, и биржевые сводки, и политические дебаты, (один из которых, как раз, транслировался), и кино, и реклама, и даже «канал для взрослых», Хотя, и этот последний, и все остальные вспомнились, скорее, как понятие, без нюансов!

— А, здравствуйте, мистер Рок! — воскликнул Луисс, заметив стоящего перед плазмой гостя. — Простите, не сразу услышал ваши шаги, всё это так ужасно шумит!

Он махнул головой в сторону экрана, на котором целая свора прилично одетых мужчин и несколько скучно одетых женщин, одновременно что-то кричали друг другу.

— Здравствуйте, Луисс, — ответил мистер Рок. — Это какое-то шоу?

— Шоу, да. Это вы верно заметили.

Хозяин отеля выбрался из-за стойки, на ходу вытирая руки давно списанным из кухни полотенцем.

— Уж как кричат, мистер Рок! Любо-дорого послушать.

— Неужели вы что-то разбираете?

— Ни слова, мистер Рок! Потому и говорю, любо-дорого. Не так нервно. Начни я разбирать, о чём эти люди кричат, ещё, пожалуй, расстроился бы.

— Так переключите!

— Ну.., не знаю…

Луисс пошарил вокруг себя глазами, нашёл лежащий в кресле пульт, взял его и, не самым удачным образом скрывая огорчение, спросил:

— Какой канал вы хотите, мистер Рок?

В этот момент на экране вдруг всё стихло. Камера взяла крупный план худощавого мужчины, одетого лучше других и сидевшего с видом расслабленным и даже немного скучающим. Так мог бы сидеть в курятнике сытый леопард, которому достаточно облизнуться, чтобы остальные испуганно притихли по углам. Мужчина заговорил негромко, но внятно, слегка приподняв холёную кисть с сцепленными в кольцо большим и указательным пальцами. Периодически он взмахивал ей, как дирижер перед оркестром, отмеряя паузы и значимые места в своей речи, на которые присутствующим предлагалось обратить особое внимание.

Мистер Рок не столько заслушался, сколько засмотрелся, хотя и речь мужчины, судя по всему, была очень толковой, потому что все, даже скучно одетые женщины, согласно кивали в такт его взмахам.

— Первейшая задача, господа, это не оставить ни единого шанса на возрождение режима, который был свергнут. Как бы ни была сильна оппозиция, или, простите, уже правящая партия, она имеет свои слабые места, которые рано или поздно будут найдены и учтены. Понадобится не одно десятилетие жёсткого террора, чтобы прополоть тот заросший огород, который вы получили, но даже в этом случае нельзя гарантировать полное отсутствие у пришедших к власти той ахиллесовой пяты, в которую они когда-нибудь получат смертельный удар…

Луисс, слушавший так же заворожённо, как и мистер Рок, при этих словах огорчённо поцокал языком.

— Так, какой канал вам включить? — спросил он ещё раз.

— А? Что? — словно очнулся мистер Рок. — Нет, мне ничего не надо…

Он смотрел и слушал с внутренним беспокойством человека, который вышел из дома с ощущением чего-то забытого, или не выключенного. Нельзя сказать, что в нём сразупроявилась забытая причастность к каким-либо политическим делам, но слова «правящая партия», «террор», «режим» и всё такое, вдруг подняли вокруг затонувшего мешка памяти некоторую муть узнавания. «Может, я и правда был дипломатом?», — промелькнуло в голове мистера Рока. Но.., вот именно, промелькнуло! Потому что, во-первых, как дипломат он здесь, в Мидегоде, никому не нужен, а во-вторых, существовала чёртова карточка, на которой чёрным по белому было прописано: «доктор»!

— Скажите, Луисс, — произнёс он, — а что вообще в мире происходит? Где-то какой-то переворот?

Луисс флегматично пожал плечами в ответ.

— Понятия не имею, мистер Рок. Каждый день какие-то волнения, смуты, недовольства. Я смотрю всё это исключительно для пищеварения, потому что среди всегобезумия большого мира так приятно осознавать, что ничто из этого тебя не касается и никогда больше не коснётся.

В голове мистера Рока всплыла некая фраза, которая показалась очень уместной сейчас.

— Никогда не говорите «никогда», дорогой Луисс, — сказал он назидательно.

Но хозяин отеля только засмеялся и отрицательно покачал головой.

— Это не про меня, мистер Рок. И не про наш Мидегод. Здесь слишком много денег и людей, которые знают цену власти, чтобы у кого-то, хоть на мгновение, хоть скуки ради, возникла мысль о возмущении, или, того хуже, перевороте! И даже если весь мир погрязнет в хаосе, мы будем жить, как жили, потому что тогда у нас будет ещё больше денег и люди с уже реальной властью.

Он посмотрел прямо в глаза мистеру Року, явно не опасаясь, что сейчас последуют какие-то уточняющие и, возможно, не самые удобные вопросы. И был прав! Как ни старался мистер Рок прояснить для себя убеждённость Луисса, что жизнь Мидегода и его обитателей навеки застрахована от волнений, он так и не смог придумать ни вопросов, ни даже замечаний-примеров, которые могли бы эту убеждённость поколебать.

Немного ещё потоптавшись перед телевизором, где ведущий со скорбным лицом пророка взялся подводить итоги дискуссии, мистер Рок вытащил из кармана пиджака карту и протянул её Луиссу.

— Хотел узнать у вас, куда лучше всего пойти? А заодно выяснить, где живёт господин Мебис. Он звал меня посмотреть картины, и я бы хотел воспользоваться приглашением.

При этих словах мистер Рок не отводил глаз от лица Луисса, чтобы не пропустить на нём никаких эмоций. Если утренние подозрения верны, то должно появиться удивление, недовольство, и к Мебису его под каким-нибудь предлогом, скорей всего, не пустят. Но Луисс не выказал ничего, кроме оживления, совершенно обычного для жителя, которого спросили о городских достопримечательностях. Ещё раз обтерев руки, он взял карту и поманил мистера Рока за собой.

— Идёмте к стойке, у меня там ручка, я отмечу ей дом Хирона.

Мистер Рок подошёл и увидел, что предмет, с которым хозяин отеля возился до его прихода, был грубо обработанной болванкой под корпус какого-то корабля.

— Это моё давнее увлечение, — перехватил его взгляд Луисс. — Люблю мастерить корабли в свободное время… Приятно, знаете ли, и мозг занят, и руки.

Он полез в конторку за ручкой, а мистер Рок невольно осмотрелся.

— Нет, нет, — снова догадался о причине осмотра Луисс, — здесь я свои поделки не держу. Один только оставил, но он у нас с Ленеоппой в комнате. Остальные дарю всем, кто пожелает. Этот, если хотите, сделаю для вас.

— Я могу купить! — сказал мистер Рок.

И тут же прикусил язык: ведь дал же себе слово без нужды деньгами не сорить!

Но Луисс, не глядя на него, покачал головой.

— Я свои корабли не продаю, мистер Рок…

И, сделав приглашающий жест, склонился над картой.

— Вот, смотрите, от нашего отеля по этой улочке можно выйти к дому Мебиса самой короткой дорогой. Но, коль уж вы хотите ещё и посмотреть что-нибудь, то лучше всего вам идти вот так.., — он прочертил ручкой линию, которая петлёй обогнула площадь с домом господина Тиффо, захватив при этом почти все магазины и достопримечательности, которые предлагала карта, кроме колодца, как ни странно. Но, мистер Рок подумал, возможно, эта городская постройка была столь обязательна для посещения, что превратилась в некое то, что память туманно обозначила: «по умолчанию»

— А церковь? — спросил он, заметив, что нарисованная линия, не то, что не обогнула, но будто бы старательно отдалилась от домика с крестом.

— Она сразу за углом нашего квартала, — сухо ответил Луисс, закрывая ручку. — Хотелось бы сказать, что туда лучше не ходить, но, если хотите… Здание старое и красивое, однако не могу обещать, что там вам будут рады. Падре Сала не самый приветливый человек. По мне, так нет ничего приятнее, чем сразу пойти в бар «Людские страсти» — я его пометил вот этим кружком — там господин Деказорье окажет вам такой приём, какой вы не забудете, даже если доведётся когда-нибудь снова потерять память!

Луисс добродушно рассмеялся, а мистер Рок забрал карту.

На экране телевизора под весёлую музыку бодро прыгала какая-то девочка с коробкой леденцов. Мама и папа, со сладкими улыбками, тянули руки к этой коробке, но оттуда выскакивал красный леденец со щитом и копьём, отгонял их, а потом тыкал копьём в надпись «Только для детей». Мама и папа фальшиво кручинились, но им в руки тут же падала совсем уж огромная коробка, из которой вылезал леденец жёлтый и фломастером, (нелогично фиолетовым), писал на коробке: «Для родителей». Мама с папой умильно переглядывались, как вчерашние девицы в магазине господина Струкропа, брали коробку за бока, рядом к ним пристраивалась с красным леденцом и своей коробкой девочка, и все вместе начинали что-то петь под весёлую музыку, которая, мгновенно намертво застряла в голове мистера Рока.

Он благодарно кивнул Луиссу, насвистывая пошёл к двери, тот кивнул в ответ, подождал, пока гость выйдет, и снова склонился над своим кораблём.