Герцогиня. Ветер судьбы

Марианна Красовская, 2023

Я – последняя из древнего рода, и задача моя проста: найти мужа и родить сына. Беда в том, что единственный мужчина, который мне нравится, бегает от меня, как заяц от гончей. А еще… он влюблен в другую, которая тоже – я, но в маске. Как всё запутанно!А когда я заполучила все-таки своего любимого – тот сбежал от меня на край света и пропал без вести, говорят, даже погиб. Но я в это совершенно не верю…

9. Женский заговор

— Он так и сказал — вместе с герцогиней Шатиньон? — в сотый раз переспросила Хлоя. — О, его величество про меня не забыл!

Я кивала (в сотый раз), улыбалась. Вертелась перед зеркалом и мучительно сомневалась. Как подстрелить двух птиц сразу: понравиться Арману и не показаться королеве слишком уж красивой? Это было очень сложно! Не слишком ли скромное платье? Как лучше на прогулку: с тонким плащом или камзолом на манер мужского? Шарф нужен или нет? Ботинки или сапоги? Перчатки — шелковые или кожаные? В кожаных теплее, а шелковые изящнее.

Насыщенный винный цвет теплого бархатного камзола делает меня старше и строже. Ах, надо было надевать изумрудную амазонку, но уже поздно. Что ж, ничего не поделать, можно только чуть-чуть освежить наряд белым шелковым плащом. И тогда — шелковые белые перчатки. Не так уж и холодно на улице! Высокие ботинки на шнуровке, кокетливая крошечная шляпка с длинным петушиным пером и никаких, упаси боги, пудр и помад! Естественность и скромность — все же не стоит оставлять за собой такого врага, как ее высочество.

— До чего ж ты на Аду похожа! — вздыхает Хлоя, а я хмурюсь.

Походить на Аду Шантор нынче — дурной тон. Мне неоднократно дали это понять. Интересно, а Арман — помнит мою мать? Он старше меня на восемь лет, ему было одиннадцать, когда она погибла. Он должен был быть с ней знаком. Спросить бы его, за что он так ее ненавидит… так ведь не ответит.

Граф Волорье приехал вовремя и был до омерзения галантен — помог нам спуститься со ступенек, открыл дверцу экипажа. Видимо, ради Хлои, потому что мне он обычно только грубил. Мы уселись в его ландо — Макеши запрыгнул на облучок к кучеру. Сегодня Арман кивнул ему, как своему. Обидно — даже на Макеши он смотрит приветливее, чем на меня. Хотя врать не буду — меня Волорье тоже окинул пристальным взглядом — очень по-мужски. Мне даже показалось, что я немного ему сегодня нравлюсь.

Хлоя болтала обо всем на свете — вот чего у нее не отнять, так это умения вести себя в обществе. Мне вдруг остро стало не хватать смелости. Я угрюмо молчала. Вспоминала, как Арман меня целовал — это было впервые в моей жизни. А потом оттолкнул — и это тоже было впервые. Не раз и не два мне самой приходилось отталкивать излишне настойчивых мужчин. Однажды меня пытался «приласкать» сам сьогун. Не в меру ретивому мужчине (спору нет, привлекательному — сьогун был красивый, крупный, хоть и немолодой) пришлось изо всех сил наступить на ногу деревянной сандалией. Что же, он понял все сразу. Извинился даже. Ниххонские мужчины — они совсем другие. Там совершенно невозможно представить, чтобы кто-то оскорбил женщину знатного происхождения словами или поступками — это немыслимый позор! И чем выше статус мужчины, тем скромнее его поведение. Император одинаково вежлив как с женой дайджина, так и с самой последней поломойкой, что, впрочем, не мешает ему хладнокровно отдавать приказы о телесных наказаниях своих наложниц или служанок.

Неизвестно еще, что лучше — холодная змеиная вежливость или открытая ненависть.

Я опять оправдываю Армана, да? Да, я неравнодушна к этому мужчине. Ничего не могу с собой поделать. Он вызывает у меня очень странные чувства: и восхищение, и обиду, и смущение. Вчера я беззастенчиво с ним флиртовала, а сегодня краснею невпопад и прячу глаза. А он, как всегда, нисколько мне не помогает. Смотрит прямо с едкой насмешкой, а я отворачиваюсь, не желая, чтобы он надо мной смеялся.

Дорога рядом с ним невыносимо длинная, хотя ехать до королевского дворца по пустым улицам не больше получаса. И руки у меня в тонких перчатках совсем озябли.

Арман помогает Хлое выйти из экипажа, а потом подает руку мне — и неожиданно задерживает в своих ладонях. Наклоняется ко мне и шепчет:

— Прекратите страдать, красавица. Ничего не изменилось. Я вас не люблю, вы не любите меня — но это не значит, что мы должны шарахаться друг от друга.

— Не люблю? — вскинула я брови. — Да я вас просто ненавижу!

— И это прекрасно, — смеется Арман. — Идемте же!

И мы идем — а какой у нас выбор?

Наконец-то я вижу королеву! Высокая и статная женщина с холодными голубыми глазами мне явно не рада, приветствует с чуть уловимой брезгливостью в уголках красивых пухлых губ. Но рядом — его величество Вазилевс, который явно «поговорил» со своей супругой. Я просто не представляю, что она теперь думает обо мне, и могу только радоваться, что мы не в Ниххоне. Здесь мне просто не прислали горничную. Там бы запросто подкинули ядовитую склопендру в постель. Женские войны гораздо коварнее мужских, а ревность — ужасное чувство.

— Герцогиня Шантор, герцогиня Шатиньон, не желаете ли прогуляться по парку? — предлагает нам королева.

Хлоя качает головой, тут же выдумывая головокружение и легкую усталость. Я вдруг понимаю, что ей куда интереснее остаться в мужском обществе, а не бродить по лабиринту с королевой и ее стайкой фрейлин. Я же очень желаю прогуляться. И, кажется, в этом наши с ее величеством желания совпадают.

— Итак, вы вернулись на родину, — мы идем с королевой впереди. Остальные женщины отстали, чтобы не мешать нашей «задушевной» беседе. — И как вы находите Ранолевс?

— Очень шумным, ваше величество, — честно отвечаю я. — Так много пустых разговоров!

Интересно, она знает, что я на самом деле — не росла в монастыре?

— В Ниххоне все по-другому? — явно знает.

— Да. Там разговоры тише и тоньше. И медленнее.

— На Севере вам понравится, — неожиданно сообщает ее величество. По ее губам скользит почти незаметная улыбка. — Там люди куда более спокойные. Холодные. Вы уже решили, когда поедете в замок родителей?

— Нет, — вздыхаю я. — Признаться честно, я планировала дождаться ниххонскую делегацию и ехать уже с ними, но я слышала, что они задержатся?

— Да, море очень неспокойно. Хотя адмирал Волорье и рвется в плаванье…

— Адмирал Волорье произвел на меня незабываемое впечатление, — со смешком призналась я, радуясь, что беседа сама собой коснулась той темы, которая мне была нужна. — Это самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала.

Ее величество от изумления даже остановилась, заглядывая мне в лицо.

— Вы серьезно? — недоверчиво выдохнула она. — Вы находите Волорье красивым?

— Да.

— Он вам нравится.

— Я от него без ума.

— И… вы хотите его заполучить? — догадалась она.

— Очень хочу. Мне кажется, он был бы достойным отцом для следующего герцога Шантора.

Итак, я раскрыла все карты разом. Перед женщиной, которая считает меня своим врагом. Навредить он мне не сможет, не должна, а вот стать союзником… По опыту общения с подругами матери и курятником Хлои я знала, что в любой женщине живет самая настоящая сваха. А еще они очень любят помогать влюбленным дурочкам.

— Пойдем-ка в беседку, Ива, — предложила вдруг повеселевшая королева. — Поговорим, выпьем чаю. Кстати, зови меня Женевьева. Род Шанторов очень древний, они достойны называть по имени своих королей.

— Благодарю вас, ваше… Женевьева. Это честь для меня.

Кто молодец? Я молодец!

— Итак, рассказывай, — нетерпеливо приказала Женевьева, едва мы только опустились на подушки.

Одна из фрейлин зажгла маленькую спиртовую горелку, на которую установили чугунный плоский чайник. Поставила две чашки из ниххонского фарфора. Отошла.

— С чего же мне начать?

— Ты когда впервые увидела Армана? При дворе или раньше?

— В Ниххоне, — удивила её я. — Пару раз встречала на улице и уже тогда обратила внимание. Он… умеет впечатлять. И встретив его здесь, в Ранолевсе, я была поражена в самое сердце. Не иначе, как это судьба.

— А правду ли говорят, что твоя мать, Ада, любила в жизни только одного человека? — неожиданно спросила ее величество.

— Да, матушка… в смысле госпожа Авелин… так и говорила. Когда умер отец, мама тоже умерла внутри. Женщины нашего рода умеют любить только так — раз и навсегда.

— Ты влюблена в Волорье?

— Пока нет. Но я очень близко к этому.

— А… Бенедикт? Кажется, он тобой увлекся, — Женевьева, наверное, хотела назвать другое имя, но она ведь королева, хоть и женщина.

Очень красивая, к слову, женщина. И с очень усталыми глазами.

— Мне интересен только Арман, — заверила ее я. — Я хочу… стать его женой.

Вот так. Впервые я сказала это вслух и теперь понимала — это чистая правда. Я очень этого хочу. Меня устроил бы и статус его любовницы, но этого рано или поздно стало бы мне мало. А интуиция мне подсказывает, что стать сначала женой, а потом уже любовницей куда более вероятно, чем наоборот.

— Волорье — в свите моего старшего сына. Я его неплохо знаю, именно поэтому настояла, чтобы он сейчас был рядом с Бенедиктом. Мальчишке всего шестнадцать, и он сходит с ума от вседозволенности. Адмирал когда-то был таким же, но ему пришлось резко повзрослеть. Это долгая и некрасивая история, я думаю, девочка, он сам тебе ее расскажет. И да, Арману тоже пора остепениться. Он в самом возрасте для женитьбы, возможно, даже переспел, — она коротко усмехнулась. — Не все мужчины взрослеют красиво, Ива. А некоторые с возрастом и вовсе портятся, как несвежие фрукты.

Я не стала уточнять, кого она имела в виду. Мама рассказывала мне, что его величество Вазилевс был образцом благородства, но отец предупреждал, что он — сын своего отца. К тому же праздная жизнь и отсутствие трудностей мужчину расслабляют, делают его мягкотелым и оттого порочным. Ниххонские воины об этом знают и предпочитают всегда быть в труде и тренировках, чтобы не променять свой узкий суровый путь на широкую дорогу удовольствий.

— Я подумаю, как тебе помочь, Ива. Уверена — у нас все получится.

— Я бескрайне вам признательна, Женевьева. Мне кажется, чай уже готов. Позвольте разливать?