По ту сторону. Детектив

Маргарита Макарова

Главная героиня попадает в лапы подпольных кинематографистов, снимающих снаф-порно. Чудом ей удается вырваться от бандитов живой. Она обращается в полицию, но убедительных доказательств случившегося у нее нет. Героиня начинает собственное расследование, но противник, похоже, умнее, чем она сама. Все трудно, замыслы оборачиваются провалами, хитрые ловушки срабатывают в обратную сторону. Все оказывается не тем, не так и не поэтому. Казалось, ниже нельзя сидеть в дыре. И тем не менее…

ГЛАВА 5

Потапенко сидел на подоконнике распахнутого настежь окна. Жара заставила его снять рубашку. Худенький, подростковый торс нелепо сочетался с круглыми, черными очками, привычно сидевшими на кончике носа. Он лениво жевал бутерброд с докторской колбасой и запивал его лимонадом. Это была маленькая стеклянная бутылка, такие продавались много лет назад и были заветной мечтой каждого, умевшего клянчить ребенка. «Буратино» — уверенно гласила надпись на этикетке. Тополиный пух, так внезапно открывший летнюю хмарь, нагло летел в окно, щекоча нос и облепляя сладкое горлышко бутылки. Потапенко сплюнул.

— Что? Вкус, знакомый с детства? — Николаич вошел внезапно, хлопнул дверью и резко нарисовался прямо перед хрупким следователем. — А разделся чего? Тоже решил порнушку снять? — он хлопнул на стол тоненькую папочку. Не имея тяжести, она скользнула по гладкой поверхности пустого стола и, уткнувшись в печатную машинку с пропавшими кнопками, замерла. — Из больницы звонили. Марина Гринкович. Анализы мне переслали.

Потапенко снова сплюнул, хмуро посмотрел на коллегу из-под бровей.

— Дай хоть пожрать спокойно. Ты бы видел эту девку! Морда синяя, опухшая, хронический посталкогольный синдром. Просто кошмар, чего не наговорят эти алкаши. Пить надо было меньше.

— Или больше, — улыбнулся Николаич. — А жрешь чего тут? В столовке сегодня отличный борщ.

Он уселся на единственный свободный стул и потрогал клетчатую рубашку, небрежно кинутую на одну из бумажных груд.

— Опоздал. Все сожрали.

— Ну хорошо, любезный. Ты что узнал об этой белоруске? Соседи ее что говорят?

— Ой, давай не будем об этой наркоманке. Обычная драка внутри тусовки. Резаные раны садо-мазо, плюс бред съехавшей с крыши игломанки. Я не психиатр.

— Может нарколог? — Николаич злобно посмотрел на него.

— Во, во… Пусть к наркологу идет…

— Вот ее анализы. Она не наркоманка… — эксперт подтолкнул пачку бумаг.

— Говори больше… Мало ли, какие она наркотики употребляет… Наши врачи разве могут что-то определить?!

— Короче, ты можешь говорить что хочешь, но дело в том, что девушка сама сегодня в Склифе кого-то прижала. Охранник говорит, она его скальпелем по заду полоснула.

— Ну вот, я же говорю. Какие-то свои разборки.

— Я еще не все сказал. Врач, которая ее возила на свидание, сказала, что девка в засаду пошла, в Макдоналдсе встречу там назначили ей. Или ему… так что собирайся, поедем. Это уже серьезно.

— Проплыла вся порезанная в темноте, выползла к больнице, — да бред какой-то. Друзья — наркоманы и подвезли ее. Сами порезали и подкинули к больнице, — Потапенко и не думал покидать комфортное место на сквозняке, в проеме открытого окна. Жара медленно вносила тополиный пух, замедляя сознание и отметая все возможные мотивации какого-то движения.

— Ты каких фильмов американских насмотрелся? Это только у них подкидывают к больницам. Вернее, в их фильмах. А в жизни — подкидывают в канаву, в лучшем случае — скорую вызовут. Или просто кидают. Ты вот что, любезнейший, ты мне расскажи по дороге ее показания.

— Да какие там показания! — снова воскликнул Потапенко и даже ногой дернул. Он допил «Буратино», и пустая бутылка подхватила это движение, угрожая грохнуться на старую, чугунную батарею, казавшуюся нелепым анахронизмом среди лениво оседающих тополиных семян.

— А это от психических особенностей каждого человека зависит. Это наверняка какие-то картины-кадры, может даже и подробные. Что именно — это у кого как получится. Бывает, что и все помнит, но размыто. Только у кого психика крепкая может запомнить все и в подробностях.

Николаич говорил серьезно, ровным голосом и казалось, не замечал скептического настроя Потапенко.

— Да мне даже записывать ее показания стыдно было! Чуть не сгорел от стыда, что мне приходится тратить время на фэнтези.

— Может сказки?

— Да хоть побасенки! Я не литературный критик, чтобы заниматься разделением жанров и классифицировать одни выдумки от других! Мне реальность нужна!

— А реальность в том, Сергей, что ты сегодня невменяем. Не знаю почему. От жары ли, или у тебя резко развилась сарказминофия. А это надо лечить, может даже и профилактически.

— Ты сам подумай, откуда у нас снаф-порно? — Потапенко, наконец, слез с окна и осторожно поставил пустую бутылку на пол рядом с ножкой стола. — Не могу сказать расценки, честно, но самые захудалые ролики и бесплатно во всемирной помойке валяются тоннами.

— Килотоннами… К сожалению, психов у нас в мире не уменьшается…

— Да неважно все это. Я не собираюсь обсуждать и распускать тут сопли по поводу… и без… Для нас важно, что девушка наша — врет!

— Да, конечно, порно-триллеров можно нахаляву накачать, а вот качественного, полнометражного фильма вряд ли найдешь, хотя я и знаю пару мест…

— Ну хорошо, — Потапенко взял рубашку и попытался натянуть ее на влажное от пота тело. — А как ей удалось выжить?

— Да мало ли какая ситуация там возникла! Тебе же она ясно сказала — пенис откушен, — Николаич вдруг довольно рассмеялся ехидным тихим смешком чертика, что сидит в табакерке. — Ты схему-то сам себе представляешь? Как работает этот бизнес?

От бесплодных усилий Потапенко рубашка треснула. Короткий рукав повис на плече. Он раздраженно чертыхнулся и рванул рубашку еще сильнее. Звук рвущейся материи повторился. Теперь оба рукава болтались, удерживаемые несколькими стежками.

— Ничего страшного, — эксперт рванул обе тряпички, и рубашка осталась совсем без рукавов. — Так моднее. У меня внук так ходит — говорит — самый писк.

— Да знаю я… Заказчик — посредник — мастер… Не маленький. Но это же и изобразить можно! Кровь и боль. Голливуд еще и позавидует…

— Потапенко, не лезь туда, чего не знаешь. Наиграть такое невозможно… Поверь мне… Америкосы, когда были в Ираке, издевались над арабами и снимали это на камеру. Потом продавали…

— Да знаю я… Они и не продавали, они и так в инете помещали… Но там же все другое…

— А что другое-то? Озверевшая кадла сытых, тупых, ничего не делающих людей, подверженных длительному сексуальному воздержанию и получивших небольшую, скажем так, почти минимальную власть над другими. Заметь — физическую, бесконтрольную власть… Все — никаких катушек.

— Ну ты еще скажи, что люди хотели секса, поэтому вышли на Майдан, — Потапенко сердито застегивал пуговицы.

— Много незнакомых людей видят друг друга впервые, — улыбнулся Николаич, хитро посмотрев на Потапенко. — Пташка опять ищет себе синичку в новом коровнике…

— Ладно, значит, берем за основу схему учебную? Наемник ищет жертву, следит, собирает инфу, караулит, когда надо звонит оператору. Он подъезжает, ведет скрытую съемку. В живых никого не остается. Дело максимально — недельное.

— И бешенные бабосы! — Николаич открыл дверь.

Они уже спускались по лестнице, когда Потапенко внезапно остановился.

— С трупом можно сделать что угодно… Можно закопать, можно сжечь… Почему они решили его утопить?

— Да у них и трупа не было!

— Вот именно! Пристрелить что ль не могли? Для начала то…

Николаич, не останавливаясь, продолжал спускаться по лестнице.

— Вспомни, что она тебе рассказала: она член откусила. Что это значит? Что занимался ее устранением уже кто-то еще. Там, вроде, вначале девушка была со шприцем… А барышня в таком положении вряд ли догадается снять пистолет с предохранителя.

— Даже, если предположить, что пистолет был заряжен и патрон в патроннике, нужно было еще снять с предохранителя?

— Даже если и так… — Николаич открыл входную дверь и провел маленькими корявыми пальцами по обнаженной лысине. — Тут могут включиться другие мотивы… Нужно найти ее до того, как она наделает глупостей и еще раз расспросить. Может всплывут забытые, но важные детали. Это может быть помещение, дом, звуки с улицы, произнесенное имя, кличка, акцент, манера разговаривать. Может она вспомнит особые приметы типа шрамов на руках, или на ногах… рядом с глазами, видный через прорези в маске….

— Или на пенисе…

— Да, время мы упустили… А насчет алкоголя, — Николаич замолчал. — Его не было в ее крови. Но, возможно, — Николаич остановился и снова замолчал. Теперь его пауза длилась так долго, что Потапенко уже перестал ждать продолжения, когда тот вдруг тихо и как бы себе под нос пробормотал. — Но, возможно, ты и прав…

— Дело врачей? Или ты не об анализах?

— Пойдем…