Эндлиссы: Переворот

Максимилиан Валентинович Маркевич, 2008

Шестнадцатилетний русский парень Олег Буров ведет замкнутый образ жизни и даже не подозревает, кто он, пока за ним не прилетает звездолет и не увозит в центр мира эндлиссов, где ему откроется истинное предназначение его сверхспособностей. В вечном противостоянии светлых и темных эндлиссов все начинает меняться, когда тонкие линии добра и зла становятся практически невидимыми. Как в такой ситуации Олегу встать на правильную сторону? Ведь от этого выбора будет зависеть судьба всего живого! Читайте первую часть «Эндлиссов».

Глава 8

Номер Девятнадцать повел Олега куда-то по длинным коридорам. Буров думал, что они опять идут в комнату ожиданий, но они прошли мимо и направились к выходу из здания. Провожатый вызвал рельсомобиль, и когда они сели туда, он заговорил:

— Вот теперь давай знакомиться, меня зовут Номер Девятнадцать. Я член Великого Синода, входящий, как ты понял, в первую почетную двадцатку.

— Такой молодой, а уже почетный? Сколько вам лет? — спросил Олег.

— Давай сразу договоримся, ко мне обращайся на «ты». Я не люблю все эти официальные обращения.

— Как скажешь.

— Меня забрали в четырнадцатом веке от Рождества Христова. Мне семьсот восемьдесят три года.

— Сколько? — рассмеялся юноша.

— Ничего смешного, я, между прочим, по возрасту гораздо старше многих эндлиссов.

— Серьезно?

— Абсолютно.

— Но тебе дашь лет, э-э-э, двадцать.

— Вообще-то, когда меня приняли в эндлиссы, я выбрал себе возраст девятнадцать лет. Поэтому я с виду всегда девятнадцатилетний.

— А ты мог любой возраст выбрать?

— Конечно, но мне захотелось быть вечно молодым. Сейчас я об этом жалею, ведь, как ты видел, все остальные любят подшучивать по этом поводу, — и он хмыкнул.

— Если меня примут, то я выберу себе возраст где-то от двадцати пяти до тридцати лет.

— Только не ставь себе возраст старше Первейшего!

— Почему? Кстати, а ему сколько лет?

— Потому что он обидится, — рассмеялся Номер Девятнадцать. — Сколько с виду ему лет или сколько по-настоящему?

— И так, и так.

— С виду ему семьдесят пять, а по-настоящему почти четыре тысячи лет, он был одним из организаторов строительства Вавилонской башни, после которой все народы рассеялись и начали говорить на разных языках.

— Ничего себе, — поразился Олег. — Так он самый умный и великий человек во Вселенной?

— Можно и так сказать. Только ты никому не говори про это, тебе еще рано такое знать. Хорошо? А то я нарушу всю вашу школьную программу.

— Хорошо! А ты как попал сюда?

— О-о-о, это очень длинная история.

— Ты был рыцарем?

— Хм, почти, — смутился он.

— А кто ты по национальности?

— Француз.

— Вот это да. А как мы тогда говорим… подожди минуточку… — задумался юноша. — А на каком языке мы вообще сейчас общаемся?

— Это язык эндлиссов. Тебя, скорее всего, мать обучила.

— Но когда? Я что-то такого не помню.

— Силой, она обучила тебя невидимой силой.

— А-а-а, теперь ясно. Извини, что настаиваю, но кем ты был во Франции четырнадцатого века?

— Пажом у одного герцога.

— Вот это да! Да ты же живая история! — вновь восхитился Олег.

— Ты еще скажи, что я легенда.

— А Первейший какой национальности?

— Тогда не было различия по нациям.

— А, ну да. А Номер Два кто?

— О-о-о, он англичанин. Мы его иногда называем сэром. Он-то действительно был английским лордом.

— Как интересно!

— Да, у нас синод многонациональный. Номер Третий — еврей, Номер Четвертый — белорус, Номер Пятый — поляк…

Но Буров уже не слушал, он погрузился в свои мысли, размышляя над тем, как много ему предстоит узнать об эндлиссах, ведь на данное время его познания равны практически нулю.

— Извини, а что, вас, членов синода, столько, сколько наций на Земле?

— Конечно нет, — рассмеялся француз. — На данный момент нас 113 членов синода. Большая часть — это земляне, а остальные нет.

— Остальные?

— Остальные с разных планет. Видишь ли… хотя… нет… это не я тебе должен рассказывать.

— А почему же вас так мало на такой большущей планете? Вас же было больше, это же очевидно!

— Не пропускай уроки истории эндлиссов — и все узнаешь.

— А дарков сколько?

— Кто же нам правду скажет? Они, что ли? — усмехнулся Номер Девятнадцать. — По нашим подсчетам, приблизительно раза в три больше.

— Ничего себе, — поразился Олег. — Так ведь… тогда получается, они вас превосходят по количеству и силе?!

— Вот тут ты не прав. Главное не количество, а качество! В последние века дарки набирают к себе в орден всех, кто хоть немного имеет силу, считая, что новые темные эндлиссы смогут в случае войны уничтожить нас количеством…

— А война возможна? — перебил его Буров.

— Нет, конечно. Наш повелитель практически самый сильный эндлисс среди всех существующих ныне. Дарки это прекрасно знают. Далее, мы придерживаемся критериев, что только самые мощные эндлиссы достойны быть членами нашего синода. Видишь ли, один наш член синода может уничтожить как минимум десятерых членов Ордена дарков. Конечно, это не касается их лидеров, особенно Темного повелителя. Поэтому у нас очень жесткий конкурс в Школе люминасов.

— Подожди, кажется, я запутался. Насколько я понял, эндлиссы — это бессмертные люди?

— Да, и что?

— Если вы бессмертные, то как же тогда вас можно уничтожить?

— Мы можем жить вечно, это так, но нас можно убить, хотя это сделать, уверяю тебя, очень и очень сложно. Невозможно для обычных людей, но для нас это реально, если тот или иной эндлисс сильнее другого по инвизибл-силе. Нас может убить только невидимая сила и больше ничего.

— Как это?

— В который раз повторюсь, если ты станешь эндлиссом, ты все это узнаешь, а пока я и так слишком много рассказал. Мой тебе совет, лучше стань им, иначе мне придется постирать всю твою память, — и он рассмеялся.

Олег вновь замолчал, уставившись в окошко рельсомобиля, наблюдая за дорогой. За стеклом на большой скорости мелькали рельсы и непривычно долго тянулись дома. Они уже проехали много километров, казалось, что пересекли всю планету, и вскоре транспорт уменьшил скорость и резко свернул с центральной колеи, уйдя направо, к огромному серому зданию, похожему на остальные, но с большим количеством окон. Возле строения рельсомобиль не остановился, а проехал через ворота, автоматически открывшиеся перед ним.

Внутри дома, так же как и на улице, было множество рельсов, ведущих на разные этажи. По высокому и широкому коридору транспорт проехал медленно, но как только стал подниматься, скорость опять увеличилась до максимальной.

— Нам на девятисотый этаж, так что ехать еще прилично, — объяснил француз Бурову.

— Кто же придумал такой высоты здания? Да и зачем надо было такое строить?

— Чем не Вавилонская башня? — рассмеялся Номер Девятнадцать.

«Похоже, — подумал Олег. — У их повелителя явно идея фикс с этой своей Вавилонской башней. Теперь он ее всюду строит».

Наконец рельсомобиль остановился перед темным коридором и открыл двери.

— Вот мы и на месте, — объявил француз. — Думаю, лучше нам пройтись.

Они не спеша шли по неосвещенному коридору, пока не остановились у маленькой двери с надписью: «Ученики комнаты 41444». Номер Девятнадцать открыл ее и показал жестом, чтобы гость зашел.

Оказавшись внутри, Буров осмотрелся. Это была большая комната с маленьким окошком, с двумя кроватями и шкафом. В углу стоял диван, а посередине стол со стульями и больше ничего, хотя здесь много чего еще могло поместиться. На одной из кроватей лежал юноша с закрытыми глазами.

— Дэвид! — обратился француз к незнакомцу. — Подъем!

Дэвид был спортивным брюнетом, ровесником Олега. Он открыл глаза и исподлобья посмотрел на пришедших.

— Знакомьтесь, Олег Буров, Дэвид Векстер, — представил их друг другу Номер Девятнадцать. — Теперь вы будете жить вместе. Будьте дружны и помогайте друг другу, если понадобится. Кстати, Олег, снимай свою земную одежду и надень нашу форму, она в шкафу.

— Неужели опять будет бесплатный стриптиз? — пошутил Дэвид.

— Хватит прикалываться, — сурово произнес француз. — Твои шутки уже всех здесь достали.

— А говорят люминасы эндлиссы добрые и терпеливые, — съязвил тот.

— Так, я тебе что говорил, почему ты опять в своей одежде лежишь? Правила одни для всех, пока вы здесь, должны быть только в школьной форме!

— Вот деспоты, — огрызнулся тот.

— Вот американцы. Вы все одинаковые.

— Рады стараться.

— Ну все, я пошел. Чуть позже вам принесут еду, и можете отсыпаться до занятий, — и он покинул помещение.

— Здравствуй, — сказал Олег и протянул руку Векстеру.

— И тебе того же, — ответил ему тот, не подав руки.

Буров пожал плечами и, подойдя к шкафу, открыл его. Там практически все занято было одеждой его сожителя. Но в углу висела длинная серая мантия. Ничего не оставалась, как надеть ее.

— Эта форма вообще-то надевается на голое тело, — пояснил Олегу Дэвид.

— Почему это?

— Потому это, — перекривлял его он. — Мы должны применять свое… э-э-э, как там его… короче, колдовство… с чистым разумом… как будто он у меня грязный, — засмеялся своей шутке Векстер. — Ну, и с чистым телом. То есть… со свободным разумом и свободным телом. Кажется, так нам этот бред поясняли.

— Понятно, — ответил Олег, полностью переодеваясь. — Похоже, ты не слишком все здесь ценишь и не слишком-то рад тут быть.

— А чему мне радоваться? Как кучка вечных старых маразматиков учит заклятиям? Я здесь как в тюрьме. Туда не ходи, то не делай, только ешь, спи и учись. Я, между прочим, привык после учебы пойти развлечься, поиграть в приставку, потусить на дискотеке, вечеринки, гульки, ну и все в этом роде, — улыбнулся он, но, увидев недоумевающий взгляд своего собеседника, спросил: — Ты же понимаешь, о чем я?

— Понимаю.

— А тут даже тренажеров нет. Как, скажи мне, поддерживать себя в форме?

— Здесь для нас главное не мышцы, а инвизибл-сила.

— Ну вот… — грустно произнес он. — Я так и знал. Опять ко мне поселили умника. Что же мне так не везет с соседями! Нет чтобы поселить здесь единомышленника, мы бы с ним нашли общий язык и все было бы хорошо, а так… эх… — вздохнул Дэвид.

— Я далеко не умник.

— Точно?

— Точно.

— Это хоть немного радует. Слушай, знаешь что меня еще здесь убивает?

— Что? — спросил Олег, надев на себя длинную школьную серую одежду.

— То, что здесь нет ни одной девчонки. Ну где это видано вообще? Мы же не в монастыре, в конце концов. Хотя эти эндлиссы и смахивают на монахов, — и он рассмеялся. — Как и ты в этой форме!

— А я себя со стороны не вижу. Тут есть зеркало?

— Я твое зеркало, и по моей реакции, я думаю, ты все понял, — и он вновь рассмеялся.

— Да-а-а, теперь понятно, почему ты тут всех уже достал.

— Да ладно, надо же хоть как-то веселиться. Тут нет ни телика, ни MP3-плеера, чтобы хоть музыку послушать, ничего. Даже сотовый конфисковали, диктаторы! Это нарушение свободы человека. Они ограничили мое передвижение, а теперь хотят ограничить тут свободу слова, скоро мыслить запретят.

Даже Олегу уже стало смешно от таких высказываний. Он ожидал многое здесь увидеть удивительного, но чтобы его поселили с шумным дебоширом — этого никак.

Разговор прервал мальчик лет тринадцати, который бесцеремонно зашел в комнату, выложил на стол две маленькие пилюли и поставил бутылку воды, после чего также молча удалился. Буров долго рассматривал их, затем спросил:

— И для чего эти таблетки?

— Это еда здесь такая, — ответил недовольный Дэвид.

— Еда? И надолго ее хватает?

— На целый день, по нашим понятиям, разумеется. Глотни ее — и через пару минут почувствуешь сытость, как будто переел чего-то.

— Эндлиссы этим питаются?

— Не-е, они вообще, по-моему, не едят ничего. Только виски пьют, — со смехом сказал тот. — И сигары курят.

— Честно говоря, я не ожидал здесь встретить землян моего возраста.

— Это еще почему?

— Эндлиссы говорили, что у них давно уже не было землян.

— Думал, что ты особенный? Единственный ученик с Земли?

— Нет, просто последний раз эндлиссы были на Земле шестнадцать лет назад.

— По меркам Земли я здесь уже двадцать лет торчу или больше, не знаю точно. Здесь время быстро летит. Один день — как месяц у нас или больше. Но это я так думаю, ведь здесь и дня как такового нет. Все время день, ночи нет, погода не меняется. Всегда светло, ярко и тепло.

— Двадцать лет? Почему так долго?

— Оставался много раз на второй год, — и он рассмеялся.

— Серьезно?

— Мне рассказывали, что многие ученики тут застревали на сто лет и даже больше и все равно проваливали экзамены.

— И их исключали?

— Конечно.

— А много с тобой жило соучеников?

— Шестеро. Все они долго со мной не выдержали и просили, чтобы их поселили в других местах. Так что ты седьмой.

— Чем же ты их так достал?

— Сам не знаю. Как всегда, был веселый и доброжелательный, а они хамили мне постоянно, ну и получали за это.

— Ты применял против них инвизибл-силу?

— Нет, я применял против них силу кулака, пока это более действенно, — и он рассмеялся. — Хотя быстро все у всех заживает, — сразу погрустнел Дэвид.

— А на скольких уроках ты уже был?

— На всех.

— И как там, интересно? Много учеников учится? Сколько всего?

— Отстань, а? Все сам увидишь, смысл мне столько говорить? — и, быстро проглотив пилюлю, улегся на другой бок. — Я спать! Если что важное — буди, а если напрасно, то… пожалеешь.

— Хорошо.

Олег взял пилюлю и, проглотив ее, скривился:

— Слизкая она какая-то. Будто бы червяка глотнул, — и, взяв бутылку, начал пить воду.

— Ты главное много не пей, а то рельсомобиля ты не скоро дождешься, а до туалета тут шагать и шагать.