Тайна Пандоры

Максим Владимирович Виноградов, 2020

Трое воинов столкнутся в битве за свои идеалы. Один бьется за любовь, другой за справедливость, третий – во имя исполнения грозного пророчества. Кто окажется сильнее, кому достанется победа и любовь прекрасной Пандоры? Дружба, любовь, долг, честь – не просто громкие слова. Герои книги живут в чудном мире, где дружба выражается делами, а не болтовней; где долг превыше повседневных удовольствий, но даже он не отменяет честь; где можно влюбиться с первого взгляда и пронести чувство через любые испытания.

Глава №4

Купец Кохиос водил караваны по Греции. Возил знаменитые Фессалийские вина, обратно — табак, зерно, ткани. Местность для торговли более чем подходящая!

Порт Коринфа принимал суда со всего Ионического моря, в Пирей и Салоники заходили корабли, бороздящие просторы Эгейского. Торговля шла бойкая, купцы никогда не оставались внакладе.

Дороги Греции считались безопасными, хотя в последнее время до Кохиоса доходили упорные слухи об участившихся разбойных нападениях. Как бы то ни было, нанимать дополнительную охрану купец счел слишком обременительным мероприятием.

Кохиос вел три телеги с товарами, на каждой — возница, он же, при случае, и боец. Купец надеялся, что этого будет достаточно для безопасного путешествия, предполагал держаться людных мест и проторенных дорог.

И все же Кохиос обрадовался, увидев в толпе знакомое лицо. Свежее летнее утро стало еще радостнее и приятнее.

— Ба! Какие люди! Хилон! Ты ли это? — возопил купец, перекрикивая уличный гам.

— Досточтимый Кохиос! Рад тебя видеть!

— Давай скорее сюда! — Кохиос указал на место рядом с собой.

Вскоре мужчина, пробившись через поток прохожих, уселся напротив купца. Облучок телеги позволил обоим устроиться с комфортом, теперь знакомцы могли спокойно пообщаться, не срываясь на крик.

— Куда путь держишь? — спросил тот, кого звали Хилоном.

— Известно куда, в Афины! — с гордостью ответил купец, — Говорят, там поднялся невообразимый спрос на темную ткань! Я рассчитываю просто озолотиться!

— Что ж, надеюсь, Гермес тебе поможет.

— А как же! Я молюсь Богу торговли регулярно, мои приношения щедры.

— Рад слышать. Ну раз уж нам по пути, надеюсь, ты не против, если я составлю тебе компанию?

Кохиос расплылся в улыбке, ведь именно на такой поворот событий он и рассчитывал.

— Конечно, мой друг! Твое общество скрасит время, путешествие из унылого превратится в интересное.

Купец внимательно оглядел своего товарища.

— Сколько же мы не виделись? Ты изменился, Хилон. Что за одежда? Ты что, стал монахом?

— Давненько-давненько! — усмехнулся попутчик, — И нет, я не монах, хотя можешь называть меня и так. Скорее — ученый, философ.

— Что случилось? С чего ты вдруг подался в религию?

— О! Это долгая история. Я встретил великого человека и его знания изменили меня.

— Надеюсь, ты мне расскажешь. Времени у нас достаточно!

Телеги встали в длинную очередь, что выстроилась у ворот Коринфа. Таможенники строго досматривали каждую повозку, проехать разрешалось только после уплаты определенной пошлины.

— Так что, говоришь, за учение ты теперь исповедуешь? — заинтересовался купец.

— Я — пифагореец.

— Ха! Новомодная секта, к которой, по слухам, сам Пифагор не имеет никакого отношения.

— Не стоит доверять всем слухам, друг мой.

— Ну, я гляжу, тебя учение здорово зацепило. А ведь когда я видел тебя последний раз, ты был воином, причем из лучших, — Кохиос задумался, продолжая разглядывать собеседника, — Хотя, глядя на тебя, мне кажется, что ты, при желании, и сейчас шутя раскидал бы всю стражу, а меня самого зашвырнул на крышу близлежащего кабака.

Хилон улыбнулся.

— Приятно слышать твою похвалу, Кохиос, хотя ты, конечно, как обычно преувеличиваешь. Я лишь скромный ученый, путешествующий в поисках новой мудрости.

Кохиос вернулся к управлению повозкой, а Хилон с улыбкой рассматривал прохожих и приближающиеся ворота Коринфа. После душной ночи в тесной комнатке постоялого двора так приятно оказаться на свежем воздухе, в дороге!

Утро заканчивалось, солнце припекало нещадно, днем, вероятно, жара будет докучать путникам всерьез. Пока прохлада еще держалась, горожане спешили по делам. Мужчины с корзинками и тубусами, женщины с сумками и кувшинами, дети со смехом и беззаботностью. Лавочники поспешно открывали магазинчики, кое-где уже вовсю шла бойкая торговля. Кабаки и таверны принимали первых утренних посетителей. Городская жизнь кипела.

Краем глаза Хилон заметил движение. Монах незаметно скосил взгляд, его взору предстали темные, чуть заметные силуэты, показавшиеся из переулка. Две тени молниеносно, пока никто не смотрел в их сторону, метнулись к дороге, повозку едва заметно качнуло, когда они укрылись среди многочисленных товаров. Кохиос ругнулся, его глаза обшарили телеги, но ничего подозрительного он не заметил. Хилон задумчиво почесал подбородок.

— Скажи, Кохиос, веришь ли ты в предназначение?

Купец недоуменно уставился на монаха.

— Ты? Спрашиваешь меня? Верю ли я? В предназначение?! Да я совершенно точно уверен, что оно существует! Дела каждого человека записаны в Книге Судеб, а жизнь длится, пока мойры плетут нить свершений. Дрогнет рука Айсы, оборвется священная нить, смерть придет за тобой, где бы ты не прятался.

Монах удовлетворенно кивнул.

— Но что насчет свободы выбора? Если все твои деяния уже учтены и записаны, стоил ли напрягаться, мучиться, предпринимать хоть что-то? Ведь судьбу все равно не изменить.

— Ты прав, Хилон, как-то раз я размышлял об этом. Вся штука в том, что никто не может прочитать книгу судеб и предсказать, что будет дальше.

— А как же Дельфийский Оракул? Пифии?

— Ну, не мне тебе рассказывать, насколько их предсказания темны. Порой их можно толковать в обе стороны одновременно. Так что, я считаю, будущее неведомо никому.

— Ты хочешь сказать, что свобода воли заключается в отсутствии знаний о грядущем?

Купец задумался, губы сжались, морщины пересекли широкий лоб.

— Твои слова слишком заумны для меня! — рассмеялся он, наконец, — Хотя я уверен, что ты прав. Но к чему все эти вопросы?

— О, не беспокойся, это личное. Слишком много совпадений в последнее время, простой случайностью их не назовешь.

— И ты пытаешься объяснить все с помощью новых знаний, — Кохиос искоса глянул на монаха, — Так в чем суть учения Пифагора?

— В числах!

— В числах? Как это? — удивился Кохиос.

— Ну, ты же знаешь счет?

— Я купец, Хилон. Конечно, я умею считать.

— Хорошо. Какое самое первое число?

— Единица?

— Правильно. А что оно означает?

— Хм… Одно яблоко, одна бутыль вина… Значит других нет… Что ты еще хочешь от меня услышать?

— Ты во всем прав, но пифагорейцы на этом не останавливаются. Мы считаем, что единица — не просто число, не мера количества, но и причина единения, по сути это сила, которая делает нечто единым, неразделимым.

— Я не совсем понял, — покачал головой Кохиос, — Ну а, например, двойка?

— Двойка — причина раздвоения, разделения, разлада. Это та сила, что делит мир пополам и дает, в конце концов, все то разнообразие, что ты видишь вокруг.

— Не понимаю… а другие числа? Получается, у каждого есть свое значение?

— Можно сказать и так. Подумай вот о чем: для тебя число — это просто сумма определенного количества единиц, я же считаю, что число, скорее, является некоей силой, которая суммирует данные единицы в целое и, соответственно, придает ему известные свойства.

— Хилон, ты меня в конец запутал! — Кохиос помотал головой, собираясь с мыслями, — Пусть все так, как ты говоришь. Допустим. Но что это означает на практике? Чего такого невероятного дают тебе эти знания, чего не имею я?

Хилон задумался, какое-то время приятели помолчали. Телега потихоньку продолжала путь к воротам, солнце поднялось выше, в стенах города не ощущалось ни единого дуновения.

— Как ты думаешь, человек — это единица или двойка? — спросил монах, взглянув на собеседника.

— Конечно единица. Мы же сами по себе. Ты один и я один.

— А почему тогда у тебя две руки, две ноги, два глаза? Разве может сумма двоек дать единицу? — Хилон хитро прищурился.

Теперь призадумался Кохиос, правда много времени ему не понадобилось.

— Зато у меня один нос, один рот, один живот. Да и человека с двумя херами я пока что не встречал!

Хилон засмеялся.

— Вот за это я тебя уважаю. Даже философский диспут ты умудряешься свести к обсуждению членов!

Купец улыбнулся, довольный произведенным эффектом. Как раз в этот момент настала, наконец, очередь Кохиоса проходить досмотр. Он степенно остановил телегу в положенном месте, дожидаясь, когда подойдет таможенник.

Но вот чего купец совсем не ожидал — того, как повел себя Хилон.

Монах вежливо подозвал капитана поста поближе, излучая своим видом честность и наивность.

— Не стоит досматривать телеги досточтимого купца, — убедительно произнес Хилон, — В них нет ничего интересного, а мы сильно торопимся.

Кохиос чуть не поперхнулся от подобного обращения, опытный взор купца отметил момент, когда полновесная монета чудесным образом перешла из руки монаха в ладонь таможенника, да там и скрылась.

Геласий оказался в сложном положении.

Он был честным служакой, возложенные на него обязанности выполнялись четко, точно и в установленный срок. Все сослуживцы об этом знали, начальство ценило верного сотрудника, повышение виднелось уже не за горами. Он никогда не брал взяток, не шел на сделки с совестью, да никто особо и не предлагал. Такие вопросы решались совсем в других местах и с другими людьми.

Предложение монаха застало Геласия врасплох. Как раз сегодня с утра вышел приказ об ужесточении досмотра, искали варвара-беглеца, поэтому таможенник не мог смотреть на три груженые товаром телеги сквозь пальцы.

В тоже время, Геласий знал Кохиоса — хороший, честный купец не стал бы связываться с преступниками. Возможно, он и провозил немного контрабандного товара, но что с того? Кто этим не занимается? Купец своевременно оплачивал все необходимые налоги и взносы, с которых, кстати, получал свою долю и Геласий, ну а большего требовать никто не вправе!

К тому же, все произошло так быстро и неожиданно, что прежде чем Геласий смог остановиться и отказать монаху, рука таможенника уже сжимала принятую плату. Он незаметно глянул на монету — так и есть, полноценная мина! — на такие деньги можно жить, причем жить хорошо. Как-то не к месту вспомнилось, что скоро день рождения у молодой жены, Геласий обещал купить ей дорогое украшение.

Пауза затягивалась, с каждой секундой Геласию становилось все труднее расстаться с монетой. Кохиос сидел на своем месте с невозмутимым видом, монах всем видом излучал жизнелюбие и честность. Таможенник взглянул дальше по улице — очередь перед воротами выстроилась знатная.

«Не будет большой беды, если пропустить Кохиоса без досмотра, — решил Геласий, — Он честный малый, как и я. Мы оба лишь делаем свою работу.»

— Проезжайте, — кивнул он купцу, а потом прикрикнул на сослуживцев, — Пропускай! Чего уставились! Скоро очередь до западной стены дотянется!

Кохиос гикнул на лошадей, телега с натугой сдвинулась с места, постепенно набирая ход. Скоро позади остались таможенники, телега прошла через арку ворот, зевающие стражники проводили караван взглядом, купец попрощался с Коринфом, началась долгая дорога в Афины.

Хилон сидел с довольным видом, краем глаза рассматривая купца. Когда тот повернулся и открыл рот, собираясь забросать приятеля вопросами, монах легко опередил собеседника.

— А ты знаешь, что Пифагор был чемпионом олимпиады по панкратиону?

— Что? — сбился Кохиос, — По кулачным боям? Ты сейчас точно говоришь о том самом Пифагоре? Ни с кем не путаешь?

— Может и путаю, — ничуть не смутился Хилон, — Но вот что мне известно достоверно: когда враги окружили и подожгли дом Пифагора, он выскочил им навстречу с мечом в руках! Собственноручно прорубил путь к свободе для себя и своих домочадцев.

— Так поступил бы любой мужчина на его месте, — кивнул Кохиос.

— Я лишь хочу сказать, что мудрость и знания — не обязательно признак телесной слабости. Верно и обратное: здоровое сильное тело отнюдь не означают отсутствие ума.

— Глядя на тебя, я уверяюсь в этом все больше!

Кохиос поглядел вперед, на дорогу, Коринф постепенно скрылся вдали, Хилон слегка повернул голову. Две молниеносные тени отделились от телеги, шевельнулись придорожные кусты, скрыв беглецов. Монах улыбнулся своим мыслям.

Купец собрался было приступить к расспросам, но его отвлекло появление всадников.

Кохиос обернулся, наблюдая, как конный отряд идет бодрой рысью со стороны города. Поравнявшись с телегой, всадники подозрительно оглядели купца, ни единого слова не сорвалось с их уст, свежие кони легко обогнали медленный караван.

— Темные доспехи, острые мечи, тоже мне, всадники смерти, — буркнул Кохиос под нос, — А знаешь, кто их предводитель?

— Кто же?

— Сам Эсхин Сикионский.

— Эсхин… Что они тут забыли?

— Спроси чего полегче. Может, ищут кого ограбить, — Кохиос хохотнул без особой радости в голосе.

— Я ведь знавал Эсхина раньше, — задумчиво произнес Хилон, — И почему-то у меня есть чувство, что мы встретимся вновь.

— Встретитесь — в смысле подеретесь?

Хилон неопределенно пожал плечами.

— Не советовал бы я тебе пересечься с ним на узкой дорожке, — купец глянул на монаха с грустью, — Я ведь знаю тебя. Несмотря на все пифагорейские речи, ты — воин, хороший, из лучших. Возможно, великий. Но этот Эсхин — особое дело. Таких, как он, больше нет. Сказывают, сам Арес учил его владеть мечом. Да и на кулаках… твоего Пифагора он разделал бы одной левой.

Кохиос на минуту замолчал.

— Пойми меня правильно, в бою с разбойниками я без колебаний доверил бы тебе спину, — продолжил он задумчиво, — Будь ты моим телохранителем, я был бы совершенно спокоен за жизнь. Но в поединке с Эсхином… Прости, Хилон, я бы поставил на него. Ты — лучший воин среди людей, но противостоять полубогам не в силах ни один смертный.

— Кто знает, мой друг, кто знает… — голос монаха прозвучал ровно и спокойно.

Крэг-хан пробирался по лесу, прокладывая путь для себя и Пандоры. Не то чтобы перед ними лежала непролазная чаща, нет, для пешего путешественника пройти через заросли не составляло особого труда. Но северянину нравилось идти чуть впереди своей спутницы, это создавало иллюзию, что главный в их кампании он.

Крэг-хан раз за разом спрашивал себя, на кой ляд он поперся вместе с этой девкой? Казалось бы, все ясно — он спас ее, она спасла его. Всё, все в расчете, квиты, долги отданы. Попрощались и разбежались. У каждого свой путь, свои цели, свои враги, если угодно. Так почему же увязался, зачем напросился в провожатые? Может бессонная ночь, проведенная в самых темных и жалких кварталах Коринфа, повредила рассудок?

Но нет, удержало нечто другое, необычное, ранее не виданное, в чем он боялся признаться. Пандора пробуждала в суровом варваре то, чего никогда не ведал в себе, на что думал не способен. Это пугало, сердце билось чаще, по коже то и дело пробегали мурашки. Ощущал себя неловким огромным увальнем, да еще и костным на язык.

«Ладно, отведу девчонку в безопасное место, — решил Крэг-хан, — Там и оставлю.»

Где-то глубоко в душе он понимал, что безопасное место может быть далеко. А может его и вовсе нет во всем свете.

Варвар оглянулся, девушка значительно отстала, стройная фигура почти затерялась среди деревьев. Крэг-хан уселся на упавший трухлявый ствол, потянулось время ожидания.

— Извини, я не могу идти так быстро, — Пандора запыхалась, слова вырывались из изящного ротика вперемежку со сбитым дыханием.

Варвар указал девушке на ствол неподалеку, она уселась. Крэг-хан развязал котомку, на свет явилась небольшая фляга и стопка галет. Он протянул пищу Пандоре, девушка с благодарностью принялась за еду.

— Скажи мне еще раз, почему нам нельзя просто отправиться в Афины вместе с караваном? — угрюмо спросил варвар, — Признаю, из Коринфа мы выбрались ловко, хотя… если бы тот монах не всучил стражнику взятку, все могло повернуться по-другому. Но вот дальше… К чему убегать? Зачем тащиться через лес, если можно катиться в телеге? Ну да, я сбежал с плахи, избежал казни. А перед этим разбил парочку лихих голов. Согласись, не те преступления, чтобы разыскивать?

— Тебя и не будут специально искать, — кивнула Пандора, — А вот меня…

— Ты-то что натворила?

Девушка сделала глоток воды, обдумывая ответ.

— Меня ищет Эсхин.

— Эсхин? Тот здоровяк в темных доспехах? — варвар потер висок, где красовалась здоровая шишка.

— Да. И этот, как ты говоришь «здоровяк» — мой отец.

Крэг-хан почуял, что сказала она далеко не все, но не в его правилах было лезть в чужую душу с расспросами.

— Допустим, он тебя ищет. Вышлет отряд, сам поедет на поиски. Что с того? Мы могли бы спокойно идти по дороге или даже ехать с караваном. А увидели бы погоню — спрятались.

— Не все так просто… Эсхин, у него есть волшебный дар. Он будто чует, где я нахожусь, может найти хоть за тридевять земель. Ты не задумывался, как он оказался именно в той таверне?

Варвар помотал головой.

— Он ищет меня, и обязательно найдет, вопрос лишь в том — когда. Поэтому лучше не задерживаться на одном месте.

Крэг-хан усмехнулся, распрямляя ноги. Фляга и припасы снова оказались в котомке, та взлетела на спину варвару.

— Пошли! — скомандовал он.

Пандора вскочила, догоняя мужчину.

— Ты мне не веришь? — спросила она, — Насчет Эсхина?

Крэг-хан крепко задумался.

— Я видел однажды, как македонцы принесли в жертву сотню быков, чтобы получить благословение своего бога, — медленно проговорил варвар, — Я видел, как ведьма впадает в исступление и скачет на раскаленных углях, не чувствуя боли. Однажды шаман моего племени проклял человека, и, послушная его воле, ударила молния, бедолага сгорел дотла. Так почему бы мне не поверить, что у человека может быть нюх, как у ищейки?

— Эсхин не ищейка!

— Да ну?

— Он благородный правитель! И непревзойденный воин!

— Прям-таки и непревзойденный?

— Тебе до него далеко! — слова только слетели с губ девушки, а она уже успела пожалеть, что открыла рот.

Варвар резко развернулся, схватив за руку, но ладонь девушки изящно выскользнула из жестких пальцев.

— Не смей! — крикнула она надвигающемуся мужчине.

Он протянул руку, Пандора увернулась от захвата, северянин рыкнул, ухватив за плечи. Девушка скользнула ужом, тонкое тело мелькнуло между рук мужчины, она оказалась за спиной варвара.

— Не трожь! Эсхин обучил меня сражаться…

Конец фразы потонул в хрипе, потому что стальная ладонь обхватила нежное горло, девушка вздернулась над землей.

— Не указывай мне, что делать, женщина! — произнес Крэг-хан с гневом, — А не то… выпущу тебе кишки!

Он разжал пальцы, Пандора упала на траву, закашлявшись. Гнев тут же отступил, накатило раскаяние. Крэг-хан сказал вовсе не то, что хотел, да и хватать ее желания не было, сама раззадорила. Теперь варвар ощутил себя полнейшим дураком.

Нагнувшись, он одним движением поставил девушку на ноги.

— Извини, — буркнул не глядя, и, не зная, что еще добавить, двинул в лес.

Его шаги привычно ускорились, Пандора отстала, видя спину варвара лишь урывками.

Они шли весь остаток дня. Девушка устала, ноги еле передвигались, варвар ушел далеко вперед, пропав из вида. Пандора уже не была уверена, в нужную ли сторону движется. Сгущались сумерки, девушка все чаще задумывалась, не остановиться ли прямо тут, на месте.

Лес закончился, когда Пандора уже валилась с ног. Деревья разошлись в стороны, перед взором девушки предстал широкий водный простор. Неподалеку, на маленькой полянке сидел северянин, горел уютный костер, на огне жарилось мясо птицы.

Пандора подошла к огню и со стоном опустилась на землю.

— Что это? — она указала на воду.

— Сароникос, — тихо ответил варвар.

— Море? Значит, мы сможем уплыть отсюда?

— Интересно, на чем?

— Мы найдем лодку!

Крэг-хан помолчал. В его племени считалось неприличным спорить с умалишенными, детьми, стариками и женщинами.

— Если бы у нас была лодка, мы могли бы добраться до Саламина. Оттуда перебраться в Пирей. От Пирея до Афин — рукой подать, — проговорил он, наконец, — Если уж ты так хочешь попасть именно в Афины.

Варвар снял с огня приготовленное мясо, какое-то время путники были заняты едой. Неподалеку нашелся пресный ручей, воды было вдоволь.

После трапезы сидели молча. Крэг-хан чувствовал себя не в своей тарелке, Пандора жалась, не зная, что делать.

— Прости за то, что я тогда сказала, — девушка первая нарушила тишину, — Просто… вы оба воины, вы такие большие и сильные… но все же Эсхин тебя побил…

Крэг-хан невесело рассмеялся.

— Никакой я не воин.

— Как это?

— Старейшины племени не сочли меня достойным.

— Но кто же, если не ты? Мне кажется, я не знаю никого достойнее… — девушка смутилась и последние слова произнесла почти шепотом.

— Воин — не просто человек, умеющий убивать, — скучным тоном процитировал варвар, — Воин должен понимать, за что бьется, уметь сдерживать злость, контролировать ярость. А я этого никогда не умел. Потому и оказался… недостоин. По законам племени я не могу носить оружие — ни меч, ни секиру, ни молот. Лишь нож и кистень — чтобы защищаться от разбойников.

Двое сидели в тишине, глядя на догорающее пламя. Вдалеке шумело море, с другой стороны слышались звуки леса. Вокруг опустилась темнота, на небе появились первые звезды, подул прохладный ночной ветер.

— Когда я был мальчиком, я подрался со своим другом, — произнес варвар глухим голосом, — У нас часто дерутся, особенно дети. Но никогда это не кончается чем-то серьезным. Тот парень… он был старше меня на пару лет и крепко отдубасил. Я упал, а он продолжал пинать ногами, снова и снова прыгал сверху, норовя стукнуть побольнее. Тогда это случилось в первый раз. Я озверел. Схватил камень и ударил врага в висок. А потом молотил, пока голова не превратилась в кровавое месиво.

Пандора сидела тихо, ошарашенная жестокостью рассказа. Крэг-хан покосился на нее. Если бы девушка сказала хоть слово, магия момента тут же бы разрушилась. Но она молчала, и северянин продолжил историю.

— Меня судили и признали невиновным, поскольку я защищался. Но с тех пор никто не хотел со мной дружить, люди обходили стороной. А вспышки ярости никуда не делись. Злость, что невозможно контролировать, еще не раз толкала меня на худые дела. Помню, отец сказал: «Лишь укротив ярость и научившись себя контролировать, сможешь стать настоящим воином!» Тогда я посмеялся над ним, но чуть позже совет старейшин повторил то же самое, почти слово в слово.

— Что было дальше? — чуть слышно спросила девушка.

— Снедаемый обидой, одержимый яростью, я ушел из племени. И вот я здесь, — варвар развел руками.

Огонь угас, только угли продолжали едва тлеть в кромешной тьме. Крэг-хан приподнялся, чтобы подбросить дров.

— А что… с твоей злостью? Она угасла? Ты все еще жаждешь стать воином? — мягко спросила Пандора.

Крэг-хан посмотрел на девушку, она зарделась, ладошки закрыли прекрасное лицо.

— Я всегда мечтал стать великим… воином, — проговорил варвар смущенно, — Подобным Аресу или Гераклу. Но сейчас, здесь, я освободился от этого… Странно, но рядом с тобой я не чувствую злости, ярость ушла бесследно. И мне не хочется… никого убивать.

Пандора опустила руки, взгляды молодых людей встретились.

— Я думаю, ты гораздо лучше, чем сам о себе думаешь, — прошептала девушка, — И ты… можешь стать великим.

— Геракл совершил двенадцать подвигов! Он…

Ладошка Пандоры опустилась на плечо северянина, тот замолчал на полуслове.

— Геракл великий воин, бесспорно, — мягко кивнула девушка, — Его подвиги достойны легенд. Но ты, вероятно, забыл, что перед этим, в припадке безумия он убил восемь своих сыновей. Он убил учителя музыки лишь за то, что тот упрекнул Геракла в невнимательности. Убил Ифита, своего гостя, за беззлобную шутку. Сколько еще душ Геракл отправил в царство Аида? Можно ли гордиться подобными деяниями? Это ли поступки великого человека?

Крэг-хан потрясенно замотал головой.

— Что ты хочешь мне сказать, женщина?

— Я лишь говорю, что великий человек и великий воин — не одно и тоже. Подумай хорошенько, так ли уж важно для тебя превзойти всех в искусстве убивать?

Пандора замолчала, ее голова то и дело опускалась, глаза закрывались сами собой. Крэг-хан уселся поближе, чтобы согреть девушку, плащ бережно укрыл тонкий стан Пандоры от ночного холода.

Варвар погрузился в необычную для него задумчивость, слова девушки всколыхнули что-то в душе. Постепенно задумчивость переросла в сонливость. Глубоко зевнув, северянин задремал.

В лесу громко хрустнула ветка. Через секунду Крэг-хан стоял на ногах, плащ отлетел в сторону, девушка, вскрикнув, свалилась на землю. В руках мужчины сверкнуло оружие, сонливость как ветром сдуло, на лице появилась решимость и готовность сражаться насмерть.