Внешняя агрессия

Макс Глебов (2025)

Сергей Белов достиг значимого успеха, поднявшись на очередную ступень социальной лестницы, но при этом он привел в движение такие силы, о которых пока даже не догадывается. Начав возвращать земли, утерянные людьми полтора века назад, он выбрал опасный путь, на котором все значимые силы уродливого неофеодального мира, порожденного последствиями Чужой войны, станут рассматривать его, как редкий ресурс и ценную добычу. Впрочем, к такому повороту событий Сергей более или менее готов, но может ли он быть уверен в том, что этим и ограничивается круг проблем и опасностей, ожидающих его впереди?

Глава 2

Инцидент с неизвестным нарушителем и гибелью корабля иншеров взбудоражил штабы всех уровней. Для его расследования на место событий прибыл генерал Кург в сопровождении целой делегации ученых и военных экспертов. Однако одним лишь расследованием произошедшего их функция не ограничивалась. Судя по всему, генералу предстояли непростые переговоры с иншерами.

Делегация прибыла на борту линкора «Республика», и, само собой, полковника Хага тут же выдернули на доклад к генералу. Кург встретил командира эскадры подчеркнуто нейтрально, и полковник счел это хорошим знаком. Похоже, немедленно снимать его с должности за проявленную опасную инициативу командование не собиралось.

— Специальная комиссия штаба Особого корпуса флота провела предварительную оценку ваших действий по пресечению активности нарушителя в закрытой зоне, — сообщил генерал, смерив Хага оценивающим взглядом. Судя по всему, с выводами своих коллег он был согласен далеко не во всём. — Аналитики пришли к выводу, что принятые вами решения в целом соответствовали сложившейся обстановке, однако я должен поставить вам на вид, что, разрешив кораблю иншеров приблизиться к планете аборигенов, вы значительно превысили свои полномочия. По этому поводу штаб выносит вам устное предупреждение без занесения в личное дело. От себя добавлю, что в следующий раз подобные действия могут повлечь за собой намного более серьезные оргвыводы со стороны командования. Вам всё ясно, полковник?

— Да, господин генерал.

— В таком случае закончим с этим, — удовлетворенно произнес Кург. — Само собой, прибывшие со мной специалисты ещё раз тщательно проверят все материалы, связанные с инцидентом, но вряд ли это повлияет на принятое по вам решение. Вы остаетесь командующим эскадры прикрытия системы аборигенов, однако круг ваших обязанностей расширится, а ваша эскадра будет значительно усилена.

— Благодарю за доверие.

— Не меня благодарите, полковник. Решение принималось в Штабе флота. Так вот, вернемся к расширению круга ваших обязанностей. Для начала вы примите участие в переговорах с иншерами. Вскоре сюда прибудет их делегация. Гибель в закрытой зоне корабля, по боевой мощи сопоставимого с нашим крейсером, наверняка их сильно напрягла. Кстати, штаб выносит вам официальную благодарность за четкие действия по спасению выживших членов его экипажа. Успех проведенной вами спасательной операции существенно усилит нашу позицию на переговорах. Особенной удачей можно считать спасение командира погибшего корабля и командующего всей эскадрой иншеров Кейра Гуша.

— Он всё-таки выжил? — не удержался от вопроса Хаг. — На борт моего флагмана его доставили в тяжелейшем состоянии. Честно говоря, я очень сомневался, что он дотянет хотя бы до передачи иншерам, но медики из команды крейсера сделали практически невозможное.

— Я в курсе, вы ведь представили всю реанимационную бригаду к государственным наградам. Не сомневайтесь, ваши люди их получат. Кейр Гуш выжил и даже чувствует себя относительно неплохо. Медицина иншеров отличается от нашей, и в некоторых вопросах потенциальный противник продвинулся намного дальше нас. Особенно это проявляется, когда иншеры применяют свою силу не в пространстве барьера Ориона, а у себя в Державе. Там их способность управлять темной энергией возрастает в разы.

— Рад слышать, что кейр Гуш жив, господин генерал.

— Скоро вы вновь с ним увидитесь. Он тоже примет участие в переговорах.

— Я могу узнать, что станет предметом обсуждения?

— Можете. Мы будем совместно с иншерами решать, что делать с аборигенами. Налицо вмешательство неизвестной третьей силы, которую чем-то заинтересовала их планета. Но даже не это главное. Сам факт наличия третьей силы может принципиально изменить трактовку всей истории нашего противостояния с иншерами — слишком уж много неясного в хронике первых дней войны, вспыхнувшей полтора века назад. До сих пор мы были уверены, что иншеры напали на нас первыми. Они, правда, всегда утверждали обратное, но у нас их слова считались пропагандой, а предоставляемые оппонентами доказательства — фальсификацией. Иншеры, со своей стороны, естественно, объявляли ложью нашу версию, а наши доказательства — подделкой. Это противоречие постоянно мешало в любых переговорах и только усугубляло напряженность между нашими цивилизациями. Трудно хоть в чем-то доверять стороне, которая очевидным образом лжет тебе в лицо и не собирается от этой лжи отказываться. А теперь многие факты могут получить совершенно иное объяснение. Понимаете, о чем я, полковник?

— Не было никакого злого умысла и неспровоцированной агрессии с одной из сторон, — мрачно ответил Хаг. — Зато имел место целый ряд провокаций. У нас есть множество записей внезапных нападений иншеров на наши корабли, и на их основании мы до сих пор утверждаем, что лишь ответили ударом на удар. Понятно, что и у иншеров найдется немало доказательств совершенно обратной ситуации. Вероятно, нас атаковали корабли третьей силы, успешно мимикрировавшие под эсминцы и крейсеры иншеров, и наоборот, иншеры видели, что их атакуют корабли империи. При этом ни одна экспертиза сделанных тогда записей не смогла выявить подделку, и это неудивительно — при том качестве маскировочных полей, которое продемонстрировал нарушитель, создать достоверные фантомы кораблям третьей силы было не так уж сложно, особенно когда им противостояли наши технологии и конструкты иншеров полуторавековой давности.

— Это только одна из версий, полковник, но, увы, не единственная, — взяв небольшую паузу, ответил генерал Кург. — Она слишком очевидна, и, не скрою, в неё хочется верить. Тем не менее не стоит забывать, что оружие и защитные системы неизвестного корабля использовали темную энергию, что прямо указывает на его возможную связь с иншерами. Да, нарушитель стрелял по их кораблю, уничтожил его и убил немало кейров, но во время войны враг не раз демонстрировал нам свое изощренное коварство, да и наши предки, стоит признать, не оставались в долгу. Поэтому мы не можем исключать версию тщательно подготовленной провокации со стороны иншеров. Зачем им это понадобилось — вопрос отдельный, но вероятность такого варианта совсем не нулевая. Поэтому на предстоящих переговорах нам придется проявить известную осторожность. С иншерами в любом случае придется идти на сотрудничество, но до полного доверия между Державой и Республикой пока ещё очень далеко. Запомните это, полковник, и воспринимайте все слова наших оппонентов с учетом того, что сейчас услышали.

— Я запомню, господин генерал, — коротко кивнул Хаг. — Можете в этом не сомневаться.

* * *

На въезде в резиденцию графа Волжского нас встречают вежливо и доброжелательно, но все формальные процедуры протекают как-то уж слишком неторопливо. В какой-то момент у меня возникает ощущение, что люди графа целенаправленно тянут время. Нам выделяют специального провожатого, который пешком идет рядом с медленно едущим броневиком, ведя нас к месту, где, по заявлению старшего из встречающих, «господину барону будет наиболее удобно припарковать столь крупную и тяжелую машину».

Тем не менее совсем уж откровенных проволочек не возникает, и в итоге мы всё-таки попадаем в холл первого этажа главного здания резиденции. И вот тут я, кажется, начинаю понимать, в чем была причина задержки. Люди графа, похоже, пытались развести нас во времени и пространстве с появившимися здесь чуть раньше непростыми гостями. Непростыми и, судя по всему, не вполне адекватными. Правда, усилия слуг и охраны явно не увенчались успехом, и мы всё-таки встретились.

Обстановка в холле царит довольно напряженная, но персонал, ответственный за встречу гостей, свое дело знает и изо всех сил старается не замечать откровенно хамского поведения группы аристократов, состоящей из главы семейства, его жены, двух дочерей и сына.

— Граф Рындин с семьей, — шелестит в моем ухе подсказка Кана. Я совершенно не удивляюсь тому, что инженер смог так быстро найти и сообщить нам эту информацию. Мало ли что могли подсмотреть и подслушать дроны-разведчики, постоянно отслеживающие обстановку в резиденции. — Обратите внимание на его сына Бориса. Вычислитель провел анализ его поведения по сделанным дронами записям. Этот человек только изображает из себя неуравновешенного и импульсивного мажора дворянских кровей. На самом деле он гораздо лучше контролирует свои эмоции и окружающую обстановку, чем хочет продемонстрировать.

Пытаюсь прислушаться к своему чувству опасности, но оно пока себя почти не проявляет. Не то чтобы совсем молчит, но ворочается еле-еле где-то очень глубоко. Обычно я на такое даже внимания не обращаю. Недоброжелателей у меня хватает, но не все их негативные мысли в мой адрес способны вылиться в реальную угрозу.

Помогаю Ло снять пальто. На нас и так уже многие обратили внимание, но теперь, когда моя спутница предстала перед гостями в элегантном вечернем платье, грамотно подчеркивающем все достоинства её фигуры, количество скрестившихся на ней заинтересованных, а в некоторых случаях и завистливых взглядов увеличилось во много раз. Вскоре смещение фокуса внимания со своих персон на новый объект замечают и Рындины. Сын графа буквально впивается в Ло взглядом, в котором плещется столько похоти, что у меня возникает острое желание немедленно врезать ему с ноги по тому самому органу, которым он сейчас думает вместо мозга.

Впрочем, недавно услышанные от Кана слова о том, что Борис не так прост, как пытается показать, заставляют меня задуматься над тем, действительно ли он ведет себя таким образом лишь в силу привычки к полной безнаказанности и вседозволенности. Тем не менее мне не верится, что это просто игра. Вернее, что это только игра. Слишком уж натурально в глазах Рындина-младшего отражаются его истинные желания.

Ло чувствует мое состояние и аккуратно берет меня под руку, одновременно демонстративно отворачиваясь от семейки Рындиных. Она делает шаг к парадной лестнице и аккуратно, но настойчиво тянет меня за собой. Я не сопротивляюсь, и мы неторопливо идем через холл. На верхней площадке лестницы у входа в главный гостевой зал нас ждет граф Волжский. Мы уже даже пересеклись взглядами.

Периферийным зрением замечаю, что Рындины тоже направляются к лестнице.

— Давай пропустим этих небожителей, — негромко предлагает Ло.

Я молча замедляю шаг. Мы сюда не для мелких разборок с заезжими аристократами прибыли, так что старое правило «уступи дорогу дураку» в данном случае очень даже применимо. Рындины проходят мимо нас, буквально излучая в окружающее пространство ауру самодовольства и превосходства. На нас они не смотрят, если не считать Бориса, который опять раздевает взглядом Ло, причем делает это настолько откровенно, что десантнице, несмотря на всё её умение держать себя в руках, становится противно, и она слегка передергивает плечами, а на её лице на какое-то мгновение появляется выражение презрительного отвращения.

Естественно, виконт Рындин эту реакцию замечает, но ведет себя при этом несколько странно. Похоже, произведенным эффектом он полностью удовлетворен. Во всяком случае, на его лице появляется довольная ухмылка, а потом, бросив на меня презрительный взгляд, он отворачивается, делая вид, что полностью потерял к нам интерес. Судя по всему, своими действиями он хочет задеть не столько Ло, сколько меня. Интересно, на что Борис рассчитывает? Собирается спровоцировать меня на какую-нибудь глупость, вроде вызова на поединок? Ну-ну. Если надо, пусть сам меня вызовет, а портить праздник графу Волжскому я не намерен. По собственной инициативе так уж точно. Впрочем, если Борис не ограничится взглядами, а позволит себе что-то более оскорбительное, причем сделает это публично, у меня может не остаться выбора.

— Не дергайся, барон, — чувствуя мое настроение, негромко произносит Ло, когда мы вслед за Рындиными начинаем подниматься по лестнице. — Пусть хоть до пола слюни распустит, мне без разницы. А если попробует пустить в ход руки или что-то ляпнуть своим поганым языком, ты не торопись вмешиваться. У меня удобная легенда. Ты же сам говорил, что у горцев характеры горячие, и оскорблений они не прощают. А я, если ты вдруг забыл, дочь целого князя небольшого горного народа, пусть и уже несуществующего. Так что лучше успокойся и пойдем знакомиться с графом Волжским.

Поднимаемся мы не торопясь, чтобы не ждать своей очереди, стоя за спинами Рындиных. Впрочем, долго Казимир Волжский с ними не беседует. Видимо, он тоже находит мало приятного в общении с подобными визитерами. Пара стандартных фраз, дежурные комплименты дамам, и Рындины отправляются в зал, где собралось уже немало гостей.

— Барон Сергей Белов и княжна Лоя Эристави, — представляет нас мажордом.

— Рад встрече и знакомству, — вполне искренне улыбается граф. — Знаете, барон, я в курсе, что вы очень необычный человек и умеете удивлять, но чтобы настолько… Признайтесь, где вам удается находить таких неземных красавиц, как княжна Лоя?

Когда граф произнес слово «неземных», Ло слегка напрягается. Всё же русский язык для неё не родной, но знает она его в совершенстве, так что быстро понимает, что именно имел в виду Казимир Волжский.

— Южные горы велики, ваше сиятельство, — отвечаю негромко, чтобы остальные гости не услышали моих слов. — Они рождают прекрасных и благородных женщин и гордых мужчин.

— Но как же вы встретились? — на этот раз граф адресует свой вопрос не столько мне, сколько Ло.

— Увы, ваше сиятельство, в горах войны случаются даже чаще, чем на ваших равнинах, — на правильном русском, но с четко различимым акцентом отвечает десантница. — А в войнах есть победители и проигравшие. Женщин, детей и стариков проигравшего народа ждет тяжелая судьба. Им остается либо сдаваться на милость победителей, либо бежать и искать новую Родину в чужих землях.

— Это очень грустная и явно непростая история, — чуть наклонив голову, отвечает граф. — Я бы хотел услышать её полностью, но чуть позже, когда все гости соберутся и мы поздравим моего сына Владимира с тридцатилетием. Потом начнется праздник, и у меня будет чуть больше времени для общения. А сейчас прошу вас присоединиться к остальным гостям и чувствовать себя, как дома.

Волжский явно хочет сказать что-то ещё, но в последний момент передумывает. По лестнице уже поднимаются новые гости, и он понимает, что не стоит собирать из них очередь. Они и так уже удивлены, что барону и его спутнице граф уделил так много времени. Впрочем, не сложно догадаться, о чем собирался меня предупредить Волжский. Поведение Бориса Рындина и его явный интерес к Ло граф наверняка тоже заметил, а скандалы и стычки во время праздника ему точно не нужны. Я коротко киваю, обозначая, что и без слов всё понял, и мы с Ло направляемся в зал.

Гостей много, и среди них встречаются очень разные люди. Естественно, далеко не все имеют собственные феоды и громкие титулы. Хватает и аристократов, которым даровано лишь ненаследуемое дворянство. А вот простолюдинов среди приглашенных практически нет. Шела, похоже, стала чуть ли ни единственным исключением. Конечно, и статус Ло, мягко говоря, не вполне ясен, но она иностранка и вроде как даже с титулом, хоть и подтвержденным лишь моими словами. Тут главное, чтобы граф Волжский готов был принять эти слова на веру. Впрочем, пока он их сомнению не подвергает. Как будет дальше — посмотрим.

Замечаю в дальнем конце зала старых знакомых. Там у небольшого столика разминаются легкими напитками барон Самаров, шевалье Юрьев и генерал Павлов. Все трое с дамами. Барон прибыл с супругой, спутница Юрьева мне незнакома, а вот даму Павлова я знаю очень хорошо. Лейтенант Виктория, как всегда, выглядит неотразимо и, пожалуй, не будет смотреться совсем уж бледно даже на фоне Ло и Шелы. Очень интересно. Значит, она тоже дворянка. Судя по всему, получив генеральские погоны за содействие нам с Шелой в расчистке земель в Змеином лесу, Павлов не забыл и о своей бессменной помощнице. Ну что сказать, достойно уважения.

Я чуть склоняюсь к уху Ло и негромко предлагаю:

— Пойдем, познакомлю тебя с нашими добрыми соседями.

Мы медленно движемся через зал. По дороге Ло подхватывает бокал с подноса проходящего мимо официанта. Однако спокойно добраться до намеченной цели у нас не получается. Ло продолжает притягивать к себе внимание, и этот интерес выливается в то, что к нам подходят трое молодых людей. Судя по всему, это сыновья кого-то из приглашенных аристократов, давно и хорошо знающие друг друга. Правда, повод для знакомства они находят никак не связанный с моей спутницей.

Оказывается, я среди приглашенных пользуюсь определенной известностью. Впрочем, новости и раздутые вокруг них слухи распространяются в наших краях довольно быстро, а начало расчистки утерянных земель — слишком серьезное событие, чтобы не вызвать интереса у представителей местной знати. Да и стремительное превращение бывшего деревенского охотника в барона — тоже не самое частое явление в нашем мире, быстро и охотно погрузившемся в новое средневековье. В общем, интерес к моей персоне вполне обоснован, хотя в данном случае этим троим я нужен только как повод подкатить к Ло.

Стоит признать, что, в отличие от некоторых, подошедшие к нам аристократы ведут себя вполне корректно. Мы почти одного возраста, но никакой фамильярности они себе не позволяют.

— Ваша милость, разрешите представиться, — обращается к нам наиболее представительный из этой троицы. — Виконт Иннокентий Салов и мои друзья: барон Иван Хлопов и шевалье Антон Ильский. Наслышаны о вашей быстрой карьере и впечатляющих успехах в борьбе с тварями Змеиного леса и Каиновой чащи. Весьма рады возможности познакомиться с вами и услышать обо всём этом из первых уст.

Произнося всё это, виконт старается смотреть на меня, но его взгляд регулярно соскальзывает вправо, где с интересом наблюдая за происходящим, в непринужденной позе стоит Ло. Ну а двое его друзей вообще почти не отрывают взглядов от десантницы, лишь изредка для приличия переводя их на меня.

— Я тоже рад знакомству, господа, — слегка киваю каждому из дворян. — Позвольте и мне представить вам мою спутницу. Княжна Лоя Эриста́ви, старшая дочь князя Левтера.

— Это очень необычно, — виконт, похоже, искренне удивлен. — Простите моё любопытство, но как так вышло, что княгиня горного народа путешествует одна, без охраны и свиты из множества знатных родственников?

— В силу ряда не самых приятных обстоятельств я была вынуждена временно покинуть свои земли вместе с двумя людьми, сохранившими верность моему отцу даже после его гибели, — глядя в глаза виконту, отвечает Ло, продолжая последовательно внедрять в высшее общество разработанную нами легенду. — Нас преследовали, и если бы не своевременная помощь барона Белова и госпожи Вировой, боюсь, мы бы сейчас с вами не разговаривали.

— Прошу меня простить, ваше сиятельство, — виконт опускает глаза и, похоже, он вполне искренне жалеет о заданном вопросе. — Я по неосторожности затронул больную для вас тему.

— Всё нормально, — голос Ло звучит ровно, но смотрит она уже не на собеседника, а слегка в сторону. — Мне в любом случае ещё не раз придется рассказывать о причинах моего появления в этих краях.

Интересная история. Виконт Салов обратился к Ло, как к графине, назвав её «ваше сиятельство». Конечно, это могло быть просто желанием сгладить возникшую неловкость, хотя формально старшая дочь князя имеет право на такое обращение. Дело другое, что князья горцев — это даже не наши бароны. Земли у них, как правило, мало, да и людей на ней проживает сравнительно немного. Впрочем, в данном случае это большого значения не имеет. Для виконта Лоя Эриста́ви — иностранка, а с их титулами можно обращаться достаточно вольно.

— Ваше сиятельство, — неожиданно обращается к Ло один из друзей виконта. Кажется, шевалье Ильский, если я правильно запомнил. — В своем рассказе вы упомянули госпожу Вирову. Не подскажете, речь идет о Шеле Вировой, которая на сегодняшнем празднике будет дамой виконта Олега Волжского?

— Да, я говорила о ней, — подтверждает Ло.

— Простолюдинка на празднике аристократов, — раздается за нашей спиной негромкий, но наполненный презрением голос. Неторопливо поворачиваясь к непрошенному собеседнику, я даже не сомневаюсь, кого сейчас увижу.

Останавливаю взгляд на ухмыляющейся физиономии Бориса Рындина. Ничего кроме скуки мое лицо не выражает, и это слегка сбивает его с изначального настроя, но тем не менее виконт продолжает:

— Как это мило и провинциально, выбрать себе в качестве фаворитки простушку и притащить её на празднование тридцатилетия собственного старшего брата. Очень в стиле виконта Волжского.

— С кем имею честь беседовать? — всё так же невозмутимо спрашиваю у Рындина-младшего. Формально мы друг другу не представлены, так что почему бы и не позлить слишком много о себе воображающего графского отпрыска?

Краем глаза замечаю, как меняются лица виконта Салова и его друзей. Они, похоже, тоже неплохо знают, кто такой Борис Рындин и чего от него можно ждать. Тем не менее, тихо исчезать со сцены они явно не планируют, но и в назревающий конфликт пока вмешиваться не спешат.

— Виконт Рындин, — не переставая кривить губы в пренебрежительной улыбке, представляется мой оппонент. — А вы, как я понимаю, барон Белов, ещё совсем недавно бывший деревенским охотником. Впечатляющий взлет, мои искренние поздравления.

— Благодарю, — я коротко киваю, полностью игнорируя издевательский тон, отчетливо прозвучавший в словах Рындина.

— Благодарю, ваша милость, — внезапно посерьезнев, поправляет меня виконт. — Никогда не стоит забывать, с кем вы говорите, барон. Впрочем, чего ещё можно ждать от крестьянина? Может быть, вы хотя бы соблаговолите представить мне вашу даму?

— Его милость барон Белов не соблаговолит, — неожиданно вмешивается в наш диалог Ло. Слова она выговаривает предельно четко, но с заметно усилившимся акцентом. — Дама не желает быть вам представленной, виконт. И прежде, чем учить кого-либо этикету, сперва потрудитесь сами его соблюдать. Вы бесцеремонно прервали нашу беседу с виконтом Саловым и его уважаемыми друзьями, а теперь хамите человеку, которому я многим обязана, и явно собираетесь устроить скандал, испортив прекрасный вечер гостям графа Волжского. Мне даже не нужны ваши извинения. Я предлагаю вам просто тихо удалиться, и мы забудем обо всём, что вы только что сказали.

— Как грозно! — Борис делает вид, что ответ Ло его рассмешил. — А что ж барон-то молчит? Или за него всё решает не желающая быть представленной дама? Барон-подкаблучник — это ещё забавнее, чем я думал. Ну вот, я не ухожу, и что теперь?

— Не стоит продолжать наш спор здесь, ваша милость, — в последние два слова я добавляю максимум сарказма. — В доме графа Волжского собрались люди, расстраивать которых нелепыми стычками однозначно не стоит. Если у вас есть ко мне какие-то претензии, мы можем урегулировать их в любое удобное для нас обоих время, но не здесь и не сейчас.

— Это вызов? — судя по всему Рындин был бы очень рад такому варианту.

— Пока это лишь приглашение к беседе, — я отвечаю подчеркнуто спокойно. — Вам явно от меня что-то нужно, и я готов с вами это обсудить.

— От вас, барон? — виконт нацепляет на лицо удивленную гримасу. — Что мне может быть нужно от деревенского охотника? Меня интересует только ваша дама, почему-то не пожелавшая быть мне представленной. А может, она тоже простолюдинка, как и Шела Вирова? Тогда я просто заберу её себе, причем прямо сейчас.

— Сергей, Ло, этот идиот находится под действием психоактивных веществ, — предупреждает нас Кан. — Видимо, закинулся ими, собираясь идти к вам. Или сначала закинулся, а потом его понесло за приключениями. Договориться с ним вы не сможете. Дозу он, похоже, проглотил немалую, и чем дальше, тем сильнее его вштыривает.

— Борис, опомнись! — внезапно подключается к спору виконт Салов. — Ты уже перешел все допустимые рамки приличий.

— Не вмешивайся, Кеша, — издевательски-ласково произносит Рындин-младший. — Мы с тобой ведь пока не враги, и, поверь мне, для тебя будет лучше, если всё так и останется.

— Ваша милость, вы сейчас себя не контролируете, — я решаю предпринять последнюю безнадежную попытку закончить дело миром. — Назовите дату, время и место, и я буду там, чтобы решить все наши вопросы.

Я знаю, что это не поможет, но хотя бы попытаться всё-таки стоит. Увы, в глазах Рындина-младшего уже не видно даже тени разума. Психотропная отрава бурлит в его крови, делая виконта совершенно невменяемым.

— Барон, какие у нас могут быть общие вопросы? — презрительно бросает он, делая шаг в сторону Ло и пытаясь взять её за руку. — Ты ничтожество. Из грязи вылез, туда же и сгинешь, а твою подстилку…

Хорошо поставленный прямой удар в подбородок сносит виконта с ног, и он, нелепо взбрыкнув ногами, рушится на дубовый паркет главного зала резиденции, где и замирает неподвижной сломанной куклой. Привлеченные ссорой и начавшие обступать нас гости замирают, пораженные увиденным до глубины души.

Если бы виконта ударил я, это был бы очень опрометчивый поступок, хотя, стоит признать, держать себя в руках мне стоило просто титанических усилий. Судя по всему, Ло мое состояние видела, и решила избавить меня от необходимости выбирать между потерей репутации и крайне опасным шагом, на который меня всеми силами провоцировал виконт Рындин. Она решила проблему сама, благо все возможности для этого у неё имелись. А вот собравшиеся вокруг аристократы явно не привыкли видеть, как высокая и ослепительно красивая женщина молниеносным и предельно эффективным ударом отправляет в глубокий нокаут крепкого молодого мужика, откровенно потерявшего связь с реальностью.

— Ваше сиятельство, вы не повредили руку? — с искренней тревогой и безмерным удивлением в голосе спрашивает Иннокентий Салов.

— Спасибо за беспокойство, ваша милость, — Ло с интересом смотрит сначала на него, а потом на свою руку и с улыбкой продолжает. — С рукой всё в порядке. При необходимости урок хороших манер можно будет повторить.

Этот прозвучавший в полной тишине обмен репликами, полностью разряжает обстановку. Рындина уносят мгновенно и бесшумно нарисовавшиеся на месте происшествия сотрудники тайной службы графа, а гости обступают нас с Ло, пользуясь замечательным поводом познакомиться с очень необычной и явно знатной особой. Честь представить её обществу я благосклонно уступаю виконту Салову. Для нашей легенды это даже лучше, чем если бы это сделал я.

— А вы большой мастер в подборе весьма квалифицированных кадров, ваша милость, — звучит за моим плечом до боли знакомый голос.

— Рад вас видеть, господин генерал, — я с улыбкой оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Павловым. — Красивые женщины — моя слабость, тут вы совершенно правы.

— Не только красивые, Сергей, — негромко возражает глава тайной службы барона Самарова, — но и наделенные редкими и весьма полезными талантами.

* * *

Доклад об инциденте у третьей планеты системы желтого карлика корабль-разведчик передал на базу только через несколько часов после состоявшегося сражения. Чтобы не провоцировать эскадры, охраняющие подступы к системе, на новую атаку, он сначала покинул ближайшие окрестности желтой звезды, и лишь после этого отправил информационный пакет по дальней гиперсвязи.

На этот раз приказ от Центрального вычислителя базы пришел быстро и содержал конкретные указания: «Вернуться в систему и пресекать попытки любых кораблей приблизиться к третьей планете. Ожидать прибытия в систему дополнительных сил из соседних секторов. Продолжать наблюдение за поверхностью, уделяя особое внимание объектам, демонстрирующим способность к управлению темной энергией с применением устройств техногенного происхождения. До дальнейших указаний активных действий против таких объектов не предпринимать».

Дождавшись ответа, древний корабль вернулся в зону высоких орбит планеты аборигенов, так и оставшись незамеченным кораблями обеих цивилизаций, взявших систему в плотную блокаду. Искусственному интеллекту корабля-разведчика приказ был предельно ясен и не допускал двойных трактовок, но если бы ему самому предоставили право решать, что делать в сложившейся ситуации, он действовал бы совершенно иначе.

Барьер, разделяющий галактику, база в её центре и тысячи патрульно-разведывательных кораблей были оставлены здесь Создателями лишь для одной цели — не допустить появления и развития цивилизаций, способных к созданию комбинированных устройств, одновременно использующих способности разумных существ к прямому управлению темной энергией и плоды научно-технического прогресса. Искусственный интеллект знал, что каждый из этих путей, взятый по отдельности, ведет в тупик, но вместе они могут вывести цивилизацию на уровень, способный сделать её опасным конкурентом для Создателей. И признаки зарождения именно такой цивилизации сейчас наблюдались на планете аборигенов, а значит, эту проблему следовало устранить немедленно, путем физического уничтожения всех пользователей комбинированных устройств, а лучше вообще всех разумных существ в этой системе.

Увы, пакет безусловных директив запрещал разведчику действовать в такой ситуации без приказа. Однако, похоже, и Центральный вычислитель базы не был наделен правом принимать решения по таким вопросам самостоятельно. А это значит, что ему придется запросить указаний у Создателей, что он наверняка уже и сделал. Вот только сколько времени придется ждать ответа? И придет ли этот ответ вообще?

* * *

Несмотря на историю с виконтом Рындиным, праздник начинается вовремя. Судя по всему, Казимиру Волжскому всё же удалось каким-то образом обойти все острые углы и убедить отца Бориса не устраивать скандал прямо сейчас. Во всяком случае, Кан сказал нам, что Рындина-старшего ненадолго пригласили в кабинет хозяина резиденции, и вышел он оттуда в не слишком радостном настроении, и уж точно без желания продолжать качать права по поводу публичного унижения его сына.

— Интересно, что такого Волжский сказал Рындину, что это враз сбило с него всю спесь? — спрашиваю у Тапара по ментальному каналу связи.

— Не столько сказал, сколько показал, — отвечает тайкун, тоже отслеживающий происходящее в резиденции с помощью летающего голема-разведчика. — Очень уж характерная пена выступила на губах у его сына, когда он, вырубившись, перестал её своевременно сглатывать. Да и запах от неё тоже ни с чем не перепутаешь. Чтобы его замаскировать, Рындин-младший жевал что-то мятное, но потом по понятным причинам перестал это делать. Крепко его Ло приложила — до сих пор в себя до конца прийти не может.

Теперь понятно, что заставило молчать графа Рындина. Мало того, что улететь в нокаут после удара красивой женщины — это, мягко говоря, не то, чем следует гордиться молодому и амбициозному аристократу, так к этому позору добавился ещё и факт употребления виконтом запрещенных веществ, за которое по нашим законам можно легко загреметь на каторгу. Ну, это для простолюдинов, конечно, но и дворянин может за подобное лишиться титула. Конечно, не всегда эти законы работают, такое уж у нас общество, но если эта информация станет публичной, проблемы будут у любого, причем немалые. В общем, с таким аргументом графу Волжскому действительно было не так уж сложно убедить Рындина-старшего засунуть все его претензии туда, где им самое место.

От мыслей об успешно замятом скандале меня отрывает появление на небольшом возвышении в дальнем конце зала графа Волжского с супругой и старшим сыном. Где-то там же мелькают лица Олега и Шелы. Начинаются торжественные мероприятия, и мы с Ло вместе с остальными гостями перемещаемся поближе к месту событий. Рядом с нами держатся виконт Салов с друзьями и ещё несколько компаний молодых людей, регулярно бросающих заинтересованные взгляды на княжну Лою Эристави. Меня, как конкурента, они, судя по всему, всерьез не воспринимают, и это неплохо. Видимо, считают, что княжна просто использует меня, как ступеньку для входа в наше высшее общество. Собственно, на таком восприятии и строился весь наш расчет.

Торжественная часть красива и помпезна, но довольно скучна. Много слов, поздравлений, лести…Ну, в общем, ничего интересного. Мы с Ло дарим Владимиру Волжскому очень дорогой и совершенно уникальный артефакт — универсальное устройство связи кибов, одно из добытых нами на нижних ярусах бункеров после разгрома укрепрайона в Змеином лесу. Кан его адаптировал для использования людьми, не обладающими специальными знаниями, и слегка модифицировал. По нашим меркам подарок ценнейший. С помощью такого устройства можно связаться с ближайшими населенными пунктами даже находясь в Каиновой чаще, забитой старой техникой кибов и тварями тайкунов, имеющими дурную привычку давить связь мощными помехами.

В сравнении со снаряжением моих союзников характеристики у него, конечно, слабоваты, но на фоне того, чем привыкли пользоваться у нас, это просто уникальный артефакт. Не факт, что что-то сравнимое есть даже в арсенале императора. На самом деле это подарок не столько старшему сыну графа, сколько в целом семье Волжских. Благодарность, так сказать, за титул и феод от скромного барона Белова. А ещё за то, что граф не стал торговаться по поводу условий вассального договора, закрепив своей подписью самый минимум моих обязанностей перед графством.

Звучат тосты, гости неспешно перемещаются между столами с великим разнообразием блюд. К нам с Ло регулярно подходят знакомиться разные люди, и их имена уже путаются у меня в голове. Многие поздравляют меня с новым титулом, но больше всего внимания притягивает к себе моя спутница.

— Добрый день, ваша милость, — звучит рядом со мной приятный женский голос, когда очередной поклонник красоты Ло настолько увлекается беседой с княжной, что практически обо мне забывает.

Я оборачиваюсь и вижу перед собой лейтенанта Викторию.

— Привет! — я действительно рад её видеть. — Как тебе праздник?

— Замечательно, — она улыбается, но я вижу, что подошла она ко мне не просто с целью непринужденно поболтать. — Я бы, конечно, предпочла оказаться на нем по твоему приглашению, а не в качестве дамы шефа, но тут уж как вышло, так вышло.

Вроде и в шутку говорит, а что-то за этими словами, несомненно кроется. Впрочем, я к её постоянным полунамекам уже начинаю привыкать. Манера у Виктории такая, причем никогда не поймешь, по собственной инициативе она их делает или выполняет очередной приказ Павлова.

— Всегда буду рада поболтать с тобой подольше, — явно собираясь переходить к настоящей причине своего появления, произносит помощница генерала, — но сейчас у меня мало времени — не стоит надолго оставлять шефа одного. Кстати, он просил тебе передать, что только что заметил появление в зале очень интересной гостьи. Это Софико Мансурова — жена небогатого аристократа и довольно склочная особа. Обычно её на такие праздники не приглашают, но сегодня граф почему-то решил сделать исключение, причем, похоже, приглашение она получила в последний момент, уже перед самым началом приема.

— И чем же она так примечательна?

— Практически ничем, — пожимает плечами Виктория. — За единственным исключением. Она родилась и провела детство в тех же горах, откуда к нам прибыла твоя очаровательная спутница Лоя Эристави. Грузинским, само собой, владеет свободно. Вроде бы вполне может общаться и на мегрельском и сванском. Да и горы она знает очень неплохо — много путешествовала с родителями, пока лет тридцать назад их князь не решил сходить в набег на наши земли. Закончилась эта история весьма печально. Не для неё — для князя. А она вскоре стала женой одного из офицеров, пришедших разъяснять горцам, что грабеж наших пограничных деревень — занятие далеко не безопасное и зачастую несовместимое с жизнью.

— Любопытная история, — я старательно изображаю, что эта информация для меня не более чем интересный эпизод из жизни местной знати. — Думаю, Лое будет приятно пообщаться с соотечественницей, пусть и покинувшей родину тридцать лет назад.

— Вот и мой шеф подумал, что тебе эта история понравится, — мило улыбается Виктория. — Извини, побегу к нему, а то еще напоят генерала его старые знакомцы, а мне его потом на себе до пролетки тащить. Кстати, вон она, Софико Мансурова, в красно-желтом платье, чуть правее увлеченно беседующих Шелы Вировой и виконта Волжского.

Помощница Павлова, одарив меня на прощание ещё одной очаровательной улыбкой, растворяется среди гостей. Я какое-то время смотрю ей вслед, а потом поворачиваюсь к Ло.

— Что-то ты, твоя милость, сегодня расслабился, — насмешливо замечает десантница. — Не боишься, что Шела обидится? Нет, девочка интересная, есть на что посмотреть, но… Впрочем, я тебе не нянька.

— Она приходила не просто так, — отвечаю я, сохраняя на лице расслабленно-приветливое выражение, предназначенное для всех, кто сейчас за нами наблюдает. — Передала весточку от генерала Павлова.

Вкратце пересказываю Ло содержание нашей беседы, и она медленно кивает, тоже не подавая виду, что услышала что-то важное. История действительно интересная и многослойная. Кто-то, возможно, сам граф Волжский или некто достаточно сообразительный из его тайной службы, решил ненавязчиво проверить легенду Ло. Подсунуть ей в качестве собеседницы человека, хорошо знающего горы, их языки и традиции — очень неплохая идея. Чего-то подобного мы, естественно ждали, так что пусть проверяют — это нам только на пользу.

А вот второй слой всей этой затеи куда интереснее и, пожалуй, тоньше. Зачем Павлов прислал ко мне Викторию? Просто решил меня предупредить? Но о чем? Судя по всему, за моей реакцией на полученную информацию очень внимательно следят. Визуально, без применения технических или магических средств, иначе Кан и Тапар тут же подняли бы тревогу. Да и сама Виктория наверняка в процессе беседы отслеживала все нюансы моих эмоций, фактически говоря мне от имени генерала Павлова: «Я понимаю, что твоя спутница никакая не Лоя Эристави, и к горцам она тоже не имеет ни малейшего отношения. Это просто очередная легенда, как и в случае с Шелой. Но пусть это останется между нами, и я даже снова помогу тебе выкрутиться. Цени мою доброту и расположение».

Вести себя в стиле «Спасибо дорогой генерал за предупреждение» было бы полнейшей глупостью. Это всё равно, что открыто признать биографию Лои Эристави фальшивкой. Но и совсем уж не проявить интереса к персоне Софико Мансуровой тоже было бы странно. Поэтому в процессе пересказа союзнице только что услышанной истории, я достаточно выразительно показываю ей кивком головы на даму лет сорока пяти в красно-желтом платье с блестками. Неплохо сохранилась, к слову, дочь воинственного горного народа.

Ждать проверки долго не приходится. Что интересно, к нам Мансурова подходит в компании ещё одного моего давнего знакомого — полковника Горского. Не сказал бы, что все воспоминания о встречах с этим человеком для меня приятны, но успешное сотрудничество во время отражения штурма Динино несколько сгладило многие острые углы в наших отношениях.

Интересно, какое отношение Горский имеет к Мансуровой? Вроде бы они не должны были нигде по жизни пересекаться. Впрочем, пути аристократов иногда довольно извилисты и непредсказуемы, так что я, видимо, просто чего-то не знаю, да оно мне и не слишком нужно, по большому счету.

Стандартные фразы знакомства я пропускаю мимо ушей, автоматически отвечая на приветственные фразы, а сам внимательно рассматриваю Софико. Красивая была женщина, судя по всему. Она и сейчас ещё очень даже неплохо смотрится, хотя годы, конечно, берут своё. Но я очень хорошо понимаю того молодого офицера, которого настолько пленила красота юной дочери гор, что он решился добиться её руки, несмотря не все лежащие на этом пути сложности, а их, само собой, возникло немало.

Мансурова говорит по-русски абсолютно чисто, без всякого акцента, но, как вскоре выясняется, грузинский она тоже не забыла. Длинная фраза на языке горцев обращена к Ло. Я не понимаю в сказанном ни слова, однако безэмоциональный голос вычислителя десантного бота звучит в моем ухе, обеспечивая синхронный перевод.

После буквально нескольких вводных слов, Софико как бы просто из вежливости интересуется, где именно находится княжество Ло и как звали её уважаемых отца и мать. О том, что князь Эристави погиб, ей, судя по всему, уже кто-то успел рассказать. Вообще-то, вот так разговаривать в обществе аристократов на языке, который большинство из них не знает — не самое удачное решение с точки зрения хороших манер, но я помню слова Виктории о непростом характере Мансуровой, так что такое поведение вполне вписывается в её образ. К тому же Софико наверняка попросили проверить Лою Эристави на знание родного языка и географии мест, из которых она якобы прибыла в наше графство.

Полковник Горский с интересом смотрит на Ло, ожидая, как она отреагирует на провокацию, однако моя союзница даже бровью не ведет, услышав речь на якобы родном языке. Отвечает она на абсолютно чистом грузинском. Оценить качество её произношения и правильность речи я, конечно, не могу, но, судя по удивлению, застывшему в глазах Горского и Мансуровой, и то, и другое у Лои Эристави в полном порядке.

Летающие разведчики Кана и Тапара потратили немало часов, летая над владениями горцев, записывая их разговоры и наблюдая за местностью, а Ло потом вдумчиво ознакомилась с выжимкой, сделанной вычислителем бота из всего обилия собранной информации. С местностью моя спутница тоже ознакомилась. Она всё-таки десантница, и изучению особенностей рельефа района проведения операции их учили на совесть.

Сказав несколько фраз на языке гор, Ло переходит на русский, вполне ожидаемо сославшись на то, что её рассказ может быть интересен не только уважаемой Софико, но и господину полковнику. Об отце и матери она говорит мало, практически ограничившись только именами, а вот про горы и солнечные долины, где якобы прошло её детство и юность, рассказывает с удовольствием, не упуская даже мелких деталей. Легко описывать местность, когда на твои контактные линзы проецируется её объемное изображение. К этому, конечно, нужно привыкнуть, но у Ло такого опыта более чем достаточно, и со стороны её поведение выглядит абсолютно естественно.

Мансурова, наверное, пытала бы Ло ещё долго, но полковник Горский, в отличие от нее, понимает, что во всём нужно знать меру, и проверка не должна выглядеть навязчивой. Поэтому через несколько минут он аккуратно сворачивает разговор и уводит свою даму к другой компании, собравшейся у одного из столов в центре зала.

— Кан, Тапар, проследите, к кому Софико отправится на доклад, — просит Ло.

— Мой голем не выпускает её из виду, — отвечает тайкун. — Как только будет информация, я сообщу.

— Пожалуй, тебе пора знакомить меня с Олегом, — негромко напоминает мне Ло о ещё одной важной части нашего плана. — Они с Шелой сейчас рядом с графом и его старшим сыном.

Мы неторопливо и иногда даже с остановками движемся в нужном направлении. В зале звучит негромкая музыка в исполнении небольшого оркестра. Я не знаток, но, кажется, это джаз. Кто-то из молодежи уже танцует, причем не все гости крепко держатся на ногах. Впрочем, до откровенного пьяного безобразия никто не опускается. Ну, или тех, кто не смог удержать себя в рамках, вежливые слуги тихо, предельно корректно, но непреклонно отправляют отдыхать и приходить в форму в специально отведенные для этого места.

Удивительно, что наш конфликт с Борисом Рындиным никто не попытался пресечь в зародыше, хотя, вполне возможно, у людей графа Волжского на начальном этапе просто не хватило решительности вмешаться в эту ситуацию, а потом Ло уже сама всё разрулила самым радикальным из возможных способов.

— Мансурова вошла в один из кабинетов, явно не предназначенных для гостей, — звучит на общем канале голос Тапара. — Там её уже ждет офицер тайной службы графа Волжского. Сейчас коллега Кан подключит трансляцию их беседы.

Вместо Тапара в моем ухе теперь звучит незнакомый мужской голос.

— Как прошел разговор с нашей необычной гостьей?

— Впечатление сложное, господин Уваров, — отвечает явно недовольная результатом проверки Софико.

— А конкретнее?

— Конкретнее? Ну, как скажете. По-нашему она говорит бегло, правильно и без акцента, но что-то в ней не так. Не похожа она на грузинку, рожденную у нас в горах. Да и черты лица у неё не то чтобы характерные для нашего народа.

— На чем ещё, кроме черт лица, основаны ваши подозрения, госпожа Мансурова? Лоя Эристави не смогла ответить на какие-то из ваших вопросов? Может быть, она путалась в географических названиях и именах?

— Не путалась, — в голосе Софико явственно звучит досада. — Горы она знает, причем, пожалуй, лучше меня. Я ведь давно там не была, уже лет тридцать прошло… И род её действительно из тех мест, о которых она говорит.

— Что же тогда не так?

— Не могу подобрать этому точное определение, но она нам чужая, — уверенно заявляет Мансурова. — Не бывает у нас таких женщин. Если бы мне дали пообщаться с ней подольше, я бы, наверное, смогла более конкретно понять в чем дело, но полковник Горский слишком быстро прервал нашу беседу.

— На то были причины, — сухо отвечает собеседник Софико. — Спасибо, госпожа Мансурова, вы нам очень помогли.

Голоса говорящих отдаляются, и я вновь слышу Тапара:

— Офицер передал своей осведомительнице конверт с вложенным в него векселем графского казначейства, — сообщает тайкун. — По-моему, он её подозрениям не поверил, списав их на дурной характер исполнительницы. Тем не менее к сведению он их принял, и кому надо обязательно доложит.

— Рано или поздно наша легенда неизбежно рассыплется, — едва слышно отвечает Ло. — Причем не только моя, а вообще вся, включая происхождение Шелы и необычные возможности Сергея. Правда, время работает на нас. Чем позже это произойдет, тем больше шансов, что мы успеем стать достаточно сильными, и тогда никто уже не решится озвучивать свои подозрения вслух.

Обсуждение затухает само собой, когда мы подходим к большой компании, ядром которой являются граф Волжский и его сыновья. Шела тоже притягивает к себе внимание, но она больше отмалчивается, предоставляя возможность мужчинам распушать перед ней хвосты. Этот этап предполагает, что, представив Ло Олегу и остальным собравшимся, я вскоре под каким-нибудь благовидным предлогом на некоторое время тихо растворюсь в тумане, чтобы не связывать Лое Эристави руки своим присутствием.

Нездешняя красота Ло и её уверенная манера держаться делают свое дело, перераспределяя часть сфокусированного на Шеле мужского внимания в пользу моей спутницы. Я с интересом поглядываю на Олега и вижу, что его Лоя Эристави тоже равнодушной не оставила, хотя сосредоточен он по-прежнему в основном на Шеле. Но не всё сразу. Как правильно заметил генерал Павлов, Ло — женщина многих талантов, так что растормошить виконта она точно сможет.

— Граф, похоже, чем-то сильно озабочен, — делится своими наблюдениями Кан. — Я озадачил вычислитель проанализировать записи со сканеров разведчиков за последний час. К Волжскому много кто подходил с докладами, в том числе и его доверенные люди из тайной службы. Кстати, о том, что Ло успешно прошла проверку, ему тоже уже коротко сообщили. Без деталей, буквально в двух словах. Быстро работают, уважаю. Так вот, судя по всему, в одном из этих докладов было что-то, изрядно обеспокоившее хозяина резиденции. К сожалению, записи разговора нет — за всеми одновременно не уследишь.

Я и без слов Кана вижу, что кто-то умудрился испортить Казимиру Волжскому праздничное настроение. Граф, конечно, всеми силами старается этого не показывать, но что-то, выдающее внутреннее напряжение, на его лице и в глазах всё равно проскальзывает. Да и графиня, похоже, уже в курсе возникших проблем, что тоже заметно.

— Очень хорошо, барон, что вы к нам подошли, — аккуратно закруглив предыдущую тему, обращается ко мне граф. — Я уже собирался кого-нибудь за вами послать. Прошу прощения, господа и дамы, мне нужно на несколько минут похитить у вас барона Белова и госпожу Вирову. Не переживайте, мы скоро вновь к вам присоединимся.

Если кто-то из гостей и родственников графа и удивляется, то виду никто не подает и от лишних вопросов все тоже воздерживаются. Если хозяину резиденции зачем-то понадобилось наедине переговорить со своим вассалом, значит обстоятельства того действительно требуют. Ну а зачем графу потребовалась ещё и Шела, так это вообще дело десятое. Может, как эксперт, а может, как доверенный человек барона.

Олег, правда, нервничает, что вполне понятно, но от возражений всё же воздерживается. Возможно, понимает, что перечить отцу в обществе родовитых гостей совсем уж неправильно, но я очень надеюсь, что в большей степени сдержанности виконта способствует обворожительная улыбка Ло, адресованная персонально ему. Тут уж не знаю кем нужно быть, чтобы равнодушно отнестись к вниманию такой женщины.

Не знаю, что собирается рассказать нам граф Волжский, но почти всю мою работу по реализации нашего плана он сделал за меня. Даже перевыполнил, пожалуй. Мало того, что предоставил мне железный повод на какое-то время исчезнуть со сцены, так ещё и Шелу от Олега оторвал в качестве бонуса. Впрочем, что-то мне подсказывает, что не просто так Казимир Волжский это сделал. Состояние сына его тоже явно беспокоит, так что, возможно, идея забрать с собой Шелу преследует цель хоть ненадолго оставить Олега в обществе других дам, многие из которых вполне достойны внимания молодого виконта. О Лое Эристави я вообще молчу. На графа она, похоже, произвела не менее сильное впечатление, чем Шела.

Что интересно, граф ведет нас в тот же кабинет, где недавно докладывала о своих успехах Софико Мансурова.

— Располагайтесь, — Волжский жестом указывает нам на удобный диван, а сам усаживается в кресло напротив.

— Пришли плохие новости, ваше сиятельство? — задаю я прямой вопрос, видя, что граф собирается с мыслями, думая, с чего начать.

— Плохие — не то слово, — качает головой Волжский. — Отвратительные новости, барон. Просто отвратительные. Похоже, через два-три месяца нас ждет большая война.

— Османы?

— Пока нет, хотя наши агенты докладывают, что и у них настроения начинают смещаться не в лучшую для нас сторону. Главная опасность нависла с другой стороны. Шляхтичи на западной границе совсем обнаглели. Стычки на границах происходят всё чаще, а теперь ещё и северяне зашевелились. И те, и другие собирают войска. Думаю, к поздней весне будут готовы выступить. Но самое опасное в другом — за всей этой подготовкой торчат уши франков, а возможно, и бритов. Наших агентов там немного, но, по имеющимся сведениям, на земли шляхтичей и северян прибыли десятки сильных морфов из германских земель и с островов.

— Думаете, они решатся напасть, ваше сиятельство?

— Почти наверняка. Слишком серьезные ведутся приготовления. На провокацию, даже очень масштабную, это не похоже. Наш герцог получил от императора официальный рескрипт с приказом приступить к сбору войск. Поверьте мне, если наш император решился на такой шаг, значит всё действительно очень плохо. Ну а герцог разослал уже свои рескрипты в графства, и один из них я только что получил.

— Остальные бароны уже в курсе?

— Пока нет, я решил начать с вас. У нас очень специфический вассальный договор, но в случае внешней агрессии вы тоже должны встать под мои знамена.

— Если я правильно помню, ваше сиятельство, в договоре речь идет о внешней агрессии против графства, — возражения я стараюсь формулировать как можно аккуратнее.

— Верно, — кивает Волжский. — Но графство существует не само по себе. Оно является частью герцогства, а герцогство — частью империи. И нападение на империю автоматически считается нападением на все её части. Если бы я решил напасть на соседа, вы могли бы смело отказаться от участия в такой войне, но рескрипт императора — это закон для всех, и на территории моего графства я являюсь тем, кто обязан воплотить этот закон в жизнь.

Судя по всему, я крупно прокололся. Империя очень давно всерьез не воевала, и о том, что мне только что рассказал граф, я просто ничего не знал, да и не мог знать, пожалуй.

— Ваше сиятельство, но вы ведь в курсе, что у меня пока нет армии.

— Я знаю, — невозмутимо кивает Волжский. — Зато у вас, барон, есть вы сами и лейтенант Шела Вирова, и судя по тому, что мне о вас рассказывали, вдвоем вы способны переломить ход почти любого сражения.

— Лестно слышать, ваше сиятельство, — негромко отвечает Шела, — но, боюсь, это некоторое преувеличение.

— Возможно, — легко соглашается граф, — однако такие утверждения родились далеко не на пустом месте. Пожалуй, мне не стоит покидать гостей слишком надолго, так что пора заканчивать нашу беседу и подводить предварительный итог. Итак, время у нас пока есть, но его не слишком много. Сбор войск начнется уже на следующей неделе. Сколько бойцов и техники способен выставить каждый мой вассал, я более или менее представляю. За единственным исключением. Думаю, вы понимаете, о ком идет речь. В течение месяца армия графства будет практически полностью сформирована, и к этому моменту я должен четко понимать, какой вклад в её боевую мощь сможет внести ваше баронство.

— Последний вопрос, ваше сиятельство, — я решаю всё-таки воспользоваться представившейся возможностью и узнать мнение Волжского о случившемся перед началом праздника инциденте. — Как вы считаете, что было нужно от меня Рындину-младшему?

Волжский бросает короткий взгляд на Шелу, решая, стоит ли обсуждать эту тему в её присутствии, но потом всё же отвечает:

— Борис Рындин — всего лишь инструмент. Думаю, герцог Клещеев всё ещё хочет прибрать вас к рукам, барон. С попыткой захвата у него ничего не вышло, и он решил зайти с другой стороны. Детали его плана мне, естественно, не известны, но, видимо, Рындин-младший должен был спровоцировать вас на действия, за которые вас можно было бы лишить титула. К счастью, провокация не сработала. Скажите спасибо вашей спутнице, она очень оригинально решила проблему, чем спутала герцогу все карты.

— Странный выбор исполнителя. Вы ведь в курсе, что он находился под воздействием тяжелого наркотического вещества?

— Всё-таки заметили, — недовольно отвечает граф и бросает ещё один взгляд на Шелу. — Не распространяйтесь об этом, барон. Я обещал графу Рындину, что информация не получит огласки, а он в ответ согласился забрать сына и убраться с моего праздника, не поднимая шума.

— Не беспокойтесь, ваше сиятельство, никто от нас об этом факте не узнает. Так всё же, почему именно виконт Рындин?

— Репутация у него соответствующая, — недовольно морщится Волжский. — А его отец сильно задолжал нашему герцогу, так что отказать просто не смог. Но Борис трусоват, а слухи о вашем поединке со Станиславом Слуцким до него явно уже добрались. Вот и принял для храбрости запрещенный препарат, только дозу явно не рассчитал. Всё, барон, хватит об этом, меня ждут гости. И не забывайте о том, что я вам сказал. Время не ждет, пора готовиться к войне.