Путь ликвидатора

Александр Арсентьев, 2017

Сергей Решетов даже на свет появился при экстремальных обстоятельствах. Его мать была на последней стадии лучевой болезни. Тем не менее Сергей родился совершенно здоровым. А дальше этого «чудо-ребенка» ждала тяжелая жизнь. Детдома, спецприемники, армия, особое подразделение, тюрьма, бунт, новый этап… другой мир, где пришлось драться уже не только с людьми…Содержит нецензурную брань.

ПРОЛОГ

Начальник тюрьмы одного из провинциальных городков в полнейшем смятении вошел в кабинет и захлопнул за собой массивную дверь так, что повалилась штукатурка. Вытащив из кармана связку ключей, с трудом нашел в ней подходящий и заперся в своей «резиденции». На «ватных» ногах он проследовал к допотопному обшарпанному сейфу, достал из его недр полупустую бутылку «Пшеничной», граненый стакан и блюдце с засохшей нарезанной колбасой. Трясущимися руками мужчина наполнил тару и торопливо, словно кого-то опасаясь, ее опорожнил. Не уделив внимания непрезентабельной закуске, он раздраженно ослабил душащий галстук и, расстегнув ворот форменной рубахи, тяжело плюхнулся в старое кожаное кресло. С минуту посидев глядя в одну точку, он вдруг обхватил потными руками лысеющую голову и тихонько застонал…

Сегодняшний день подполковника Семенова можно было с полной уверенностью назвать катастрофическим. В пять утра он был поднят из теплой постели телефонным звонком — звонил заместитель дежурившего ночью капитана Лескова, прапорщик Евстафеев. С истерическими нотками в голосе тот доложил о гибели Лескова и беспорядках, назревающих в стенах тюрьмы. Шепотом матерясь, Егор Петрович покинул мирно дремавшее рядом дородное туловище супруги Клавы и, спешно облачившись в наглаженный китель, отбыл в направлении вверенного объекта. То, в каком виде предстала пред ним его вотчина, едва не довело Семенова до инфаркта: со всех сторон к тюрьме стягивались подразделения МВД, сияя мигалками и нарушая тишину, царящую на улицах просыпающегося города, противным и многоголосым воем сирен. Из некоторых окон здания следственного изолятора валил черный дым, а из-за толстых стен неслись матерные выкрики и леденящие кровь вопли. Милицейское начальство всех рангов тактично терлось в сторонке, видимо — принимая решение по штурму злополучного заведения. Семенов вытер пот с широкого лба и нетвердой походкой направился к своим собратьям по оружию.

Дальше…: штурм, во время которого погибли шестеро сотрудников и десять — получили ранения различной степени тяжести; тушение очагов пожара силами трех пожарных расчетов…; жестокое подавление активности наиболее радикально настроенных заключенных и устранение последствий страшного и стихийного бунта…

Семенов плеснул в стакан еще грамм пятьдесят спасительной влаги, выпил и занюхал жестким кусочком сервелата. Внезапно мужчина громко выругался и всердцах ударил по столу мощным кулаком. А ведь еще вчера все было так хорошо! От лица министра он был награжден почетной грамотой за долгую и добросовестную службу. До пенсии оставались считанные дни, а в пятидесяти километрах от города, на берегу маленького озерца, томился в ожидании хозяина небольшой коттедж, в котором можно было спокойно коротать долгие дни заслуженного отдыха: ловить рыбу и ковыряться в огороде. А теперь вот как?! Гребаный Лесков!!! Ведь говорил же ему, выродку, — не зажимай так зэков! Какие-никакие, а люди все ж. Так нет же! Затравил псами ночью блатного, и не кого-нибудь — самого Вартана — смотрящего. Естественно, братва, настропаленная в последнее время «малявами с воли», призывающими к достойному ответу «ментовскому беспределу» (одну из таких на днях бдительные сотрудники нашли в подушке одного зэка), кинулась на защиту своего авторитета. Долбаный капитан, земля ему наждаком! Не погибни он в заварухе — самолично удавил бы!

Невеселые раздумья подполковника были прерваны противным треском служебного телефона. Семенов недовольно покосился на казенный аппарат и нехотя снял трубку:

— Семенов у телефона!

— Товарищ подполковник, к вам посетитель, — боязливо пролепетал из динамика голос дежурного по КПП — прапорщика Цымбалюка.

— Кого там еще принесло?! — рявкнул Егор Петрович — сегодня он имел уже достаточно нелицеприятных бесед с взыскательным начальством.

— Майор СВР, Логинов Дмитрий Валентинович, — чуть ли не шепотом произнес Цымбалюк.

— Е-мое! Пропустить немедленно! — радостно возопил подполковник.

— Есть — пропустить! — гаркнул исполнительный прапор.

Но Семенов уже не слушал своего подчиненного — он извлек из сейфа непочатую бутылку виски, второй стакан и коробку шоколадного ассорти. Затем он отпер замок на двери кабинета и даже слегка приоткрыл ее. Димон, чтоб его! Сколько же они не виделись — лет десять, или и того больше? Последний раз — в Москве, на всероссийском съезде работников МВД!

Через несколько минут в дверь постучали и, без приглашения, в кабинет Семенова пружинистой походкой вошел моложавый поджарый человек в штатском, широкой улыбкой приветствуя хозяина апартаментов.

— Ну, здравствуй, Егор!

— Димка, ты какими судьбами здесь?! Вот уж кого увидеть никак не ожидал, так это — тебя! Неужели сам навестить решил? — Семенов с долей иронии хитро прищурился.

— Врать не стану, не сам — по службе. Но очень рад тебя видеть, — искренне ответил Логинов и, следуя пригласительному жесту, присел на стул, который гостеприимный хозяин придвинул к накрытому столу.

— Ну, давай за встречу! — Семенов открыл дорогой напиток и плеснул виски в стаканы.

Гость помедлил, словно нехотя, взял стакан и, чокнувшись с подполковником, едва пригубил напиток.

— А ты, Егор, смотрю — уже не в первый раз сегодня тонус поднимаешь? — негромко спросил Логинов и кивнул на остаток водки и засохшую закуску, которые второпях забыл убрать подполковник.

— Эх, Димка! Сегодня с самого утра такая карусель, что…, — Семенов горестно взмахнул рукой.

— Наслышан, — майор проницательно взглянул на старого друга.

— Слушай, а ты, часом, не поэтому делу ко мне пожаловал? — подозрительно взглянул на собеседника Егор Петрович.

Логинов слегка смутился, несколько секунд подумал, словно подбирая слова, и грустно улыбнулся.

— Отчасти — и поэтому тоже.

— Твоя контора, что — теперь и тюрьмы инспектирует? — ехидно воззрился на собеседника Семенов. — Вот уж не ожидал!

— Все немного не так, дружище, — поднял руку в успокаивающем жесте Логинов. — Ты, как я понимаю, сейчас в глубокой…, — подполковник удрученно кивнул. — Так вот, есть у тебя один маленький шанс исправить свое нелегкое положение…, — Дмитрий многозначительно умолк.

Егор Петрович, не веря собственным ушам, недоверчиво взглянул на Логинова. Кем возомнил себя этот майор? Как можно сейчас что-то исправить?! Когда шестеро погибли (зэки, конечно — не в счет)! Когда об инциденте уже знают на всех уровнях, вплоть до министерства!! Когда местные журналюги и телевизионщики, мать их, уже готовят к выходу свои сюжеты и статьи!!!

— И… и…как… теперь? — судорожно сглотнув слюну, едва ли не прошептал начальник тюрьмы и, прослезившись, словно на ангела-спасителя, взглянул на собеседника.

Майор загадочно улыбнулся и с видом доброго волшебника вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги.

— Для начала — прочти сей документ, а детали мы обсудим потом.

Трясущимися руками Семенов осторожно взял «магический» документ, якобы — способный исправить его безнадежное положение. Под действием спиртного голова соображала весьма туго, поэтому Егор Петрович неоднократно прочитал содержимое, никоим образом не вязавшееся с его спасением от должностного расследования.

— Ну и…? — растерянно посмотрел он на улыбающегося Логинова. — « Предоставить в распоряжение… для этапирования». Дима, я не понимаю.

— Ты на подпись посмотри, — улыбнувшись, посоветовал майор.

Семенов перевел рассеянный взгляд вниз, протер глаза и вновь перечитал написанное. На какое-то время старый служака впал в полнейший ступор и с полуоткрытым ртом уставился на Дмитрия, словно видел его в первый раз. Наблюдая за товарищем, Логинов сокрушенно покачал головой, поднялся с места и плеснул в стакан подполковника добрую порцию виски.

— Ты, Петрович, выпей — полегчает. И присядь — в ногах правды, как ты знаешь — нет. Я тебе сейчас растолкую все.

Семенов оторопело опустился в свое кресло, послушно выпил и, ловя каждое слово, внимательно выслушал длинный монолог собеседника. По мере повествования лицо Егора Петровича все больше вытягивалось и, когда Логинов наконец закончил, своим выражением напоминало полоротого ученика, выслушивающего речи мудрого учителя.

— Вот так — просто?! — изумленно протянул он.

— Ты считаешь, что человек, расписавшийся здесь, не способен решать подобные вопросы? — вопросом на вопрос ответил майор.

— Да…, — потрясенно выдохнул Семенов и внезапно встрепенулся, — А как же СМИ местные?!

— Поверь, Егор, там уже все улажено — ни слова о произошедшем здесь не попадет в эфир. Пойми ты — учения у вас происходили! По возможному устранению беспорядков во вверенном тебе объекте.

— А погибшие? А зачинщики бунта?! — находясь на грани нервного срыва, воскликнул подполковник.

— С погибшими — разберемся! — сухо ответил Логинов. — В этом направлении уже работают, так что не бери в голову. Теперь, что касается зачинщиков и наиболее отличившихся…, — на секунду маойр умолк и, взглянув прямо в глаза собеседника, словно гипнотизер, негромко и твердо произнес, — … все они приговорены к пожизненному заключению; приговор уже вступил в силу и обжалованию не подлежит. С этой минуты они переходят в мое распоряжение, и я займусь их этапированием к месту исполнения наказания

— Но ведь даже я пока что не знаю подробностей произошедшего в полном объеме! — потрясенно промолвил Егор Петрович. — Нужно проводить внутреннее расследование, устанавливать личности виновных, проводить очные ставки! А ты говоришь — приговор в силу вступил! — он сокрушенно помотал головой. — В отношении кого — вступил?!

— А вот как раз этим, дорогой мой друг, мы сейчас и займемся! — Логинов вновь широко улыбнулся и хлопнул подполковника по плечу. — Распорядись принести личные дела и медицинские карты подопечных.

Семенов послушно кивнул и с мольбой поднял на майора растерянный взгляд:

— Слушай, Дим, ради чего все это?

Взгляд Логинова внезапно стал жестким и неприветливым.

— А вот этого, Петрович, я тебе сказать не могу. Сам понимаешь — служба!