Захват. Байкеры против инопланетян

Майя Новик

Две друга: москвич Леха Кириллов и питерец по кличке Кроха путешествуют на мотоциклах до Владивостока и по дороге заезжают переночевать на заброшку среди тайги. Но оказывается, они не единственные гости на территории старой воинской части… И теперь есть только два выхода: бежать или драться.

Глава вторая

В общем, пронесло! Дорога перед Иркутском пошла — ровный асфальт, и мы разогнались до предела. Меня слегка подкидывало на волнах, да ноги с подножек водой сбивало, когда в лужи попадал. Лужи после вчерашнего ливня остались. Но ни одна машина так и не смогла за нами угнаться.

Перед Иркутском Кроха рассудил, что лучше остановиться у местных байкеров: если что — помогут. На заправке он покопался в своем смартфоне, который казался в его руках спичечным коробком, и вскоре на АЗС, где мы стояли, подъехал затянутый в кожу плотный малый лет тридцати пяти. Смоляная борода была заплетена в две длинные косы, на голове повязана черная бандана с черепами; изрисованная кельтскими узорами, вороная «Ямаха Ройал Стар»¹³ блестела обильным хромом.

— Женька! Карабас! — закричал Кроха, едва «Ямаха» остановилась, и сразу же полез обниматься с малым.

— Славка! — завопил Карабас.

Оказалось, что они знают друг друга уже много лет: Карабас не раз приезжал в Питер и останавливался у Крохи.

— Какими судьбами! — кричал Карабас. — Почему не написал, что едете? Я б наших собрал, в бар бы завалились, баню бы истопили, то, се! Вы куда? В Монголию? — они с усердием лупили друг друга по плечам, потом разошлись в стороны.

Карабас, поздоровался со мной за руку.

— Евгений! Карабас! — представился он.

— Алексей! Можно просто — Леха! — кашлянув, сказал я.

Карабас усмехнулся, но промолчал, пошел разглядывать «Абрикоса», Мы с Крохой не удержались и сделали несколько замысловатых па вокруг «Ройял Стар».

— Я вижу, ты прибарахлился! — воскликнул наш новый знакомый. — Девятьсот кубов или литр¹⁴?

— Обижаешь! Тысяча двести¹⁵!

— По нашим говнам потянет?

— А чего не потянуть, потянет! — небрежно ответил Кроха, разглядывая кожаное сиденье чоппера¹⁶, украшенное замысловатым рисунком. — Я вижу, ты тоже не на своей старушке «Хонде»? Поменял! Давно?

— Да в прошлом году! На заказ привезли. Тут понимаешь, такая ситуация получилась, заказал я ее у хороших людей на аукционе, а тут пошлины поднялись, — пустился в повествование Карабас, активно размахивая руками.

На нас оглядывались автомобилисты, заправлявшие машины на АЗС, даже те, кто проезжал мимо, и те сворачивали шеи, чтобы рассмотреть мотоциклы. Знакомое дело. Мотоциклисты привлекают к себе внимание всегда и везде. Но сейчас нам такое внимание было ни к чему.

Я дернул Кроху за рукав, кашлянул. Кроха опомнился.

— Жень, слушай, тут такое дело! Нам бы перекантоваться… За нами тут вроде погоня. Ночевали вчера в дебрях ваших на заброшке какой-то да наткнулись на местных… Вон, он наткнулся, полез фотографировать какие-то старые казармы, журналист хренов! Че за типы, непонятно, машина — вроде «Тигра», а кто там в этом «Тигре»? То ли вояки, то ли чоповцы какие-то. Пару раз шмальнули по нам из автомата и гнались километров, наверное, десять. Мы от них ушли, но не факт, что они это дело так оставят…

«И когда это он все разглядеть успел? — мелькнуло у меня в голове. — Вроде бы и не оборачивался ни разу. Гнал вперед как сумасшедший!»

Карабас врубился в ситуацию сразу. Выставил верх указательный палец, мол, тихо! Думаю! Потом отошел в сторонку, вытащил телефон, с кем-то переговорил. Вернулся к нам, махнул рукой.

— Телефоны только выбросите и по ступам! Я вас к Ирландцу отвезу. Там и отдохнете! У Ирландца как раз жена с дитенком в отпуск уехала, так что у него свободно. А телефоны надо было еще на трассе сбросить. Не догадались?

Через полчаса мы остановились на пустынной улице где-то в частном секторе Иркутска перед зелеными металлическими воротами, за которыми виднелась красная крыша из металлочерепицы. За воротами злобно залаяла собака.

Послышались быстрые шаги, потом раздался скрежет замков, и в сторону отъехала одна из створок ворот.

Перед нами оказался невысокий, рыжий, крепко скроенный спортивный парень в спортивном трико и белой футболке. Двигался он быстро и был весь словно на пружинах.

Глянул туда-сюда по улице, мотнул головой.

— Закатывайтесь!

За воротами оказался открытый гараж, в глубине которого стоял дорогой, мощный спортбайк¹⁷ ярко-красного цвета. Справа от гаража между стеной и забором приткнулась спортивная криворукая японская машина. У меня возникло стойкое ощущение, что Тихий океан рядом¹⁸.

Привязанная у конуры черная с рыжими подпалинами овчарка хрипела от злости.

— Фу! — рыкнул на нее Ирландец. — Фу! Свои, Бархан!

Но Бархану было все равно, и Ирландец сунул ему под нос кулак. Собака понюхала кулак, потом лизнула его и завиляла хвостом.

Через час мы, скидав вещички в комнату с окнами в огород и приняв душ, сидели за столом на небольшой, уютной кухне. В кастрюле на плите варились пельмени, я резал хлеб и колбасу, а Карабас, сгонявший до магазина на своем чоппере, выставлял на стол бутылки с чешским пивом.

— Ночевать здесь будете? — уточнил он, вдруг засомневавшись.

— Если хозяин пустит! — хохотнул Кроха.

Ирландец усмехнулся, помешал половником пельмени, достал тарелки.

–Уже готовы!

Карабас смущенно смотрел на пиво.

— Чего, думаешь, как потом домой поедешь? Такси вызовем. А то тоже тут ночуй, — предложил Ирландец, раскладывая пельмени по тарелкам.

— А я так и сделаю! — оживился Карабас и откупорил бутылку, над горлышком которой появился и исчез легкий дымок.

Кроха откупорил еще три бутылки, Ирландец расставил тарелки с пельменями по столу, раскидал ложки.

— За встречу?

Мы звякнули бутылками, отпили прямо из горлышек, а потом взялись за ложки и дружно заработали челюстями.

— Ну давайте, рассказывайте, что у вас случилось? — спросил наконец Ирландец, когда первый голод был удален, и первые бутылки отправились на пол в углу кухни.

— Давай! — толкнул меня локтем в бок Кроха.

Я рассказал, что произошло на заброшке.

Ирландец сходил в комнату, принес дорожный атлас, раскрыл на страницах с картой Иркутской области.

— Покажи-ка, где это было?

Мы с Крохой едва не столкнулись головами над атласом. Только тут мы вдруг одновременно осознали, что понятия не имеем, где это произошло. Кроха меня уверял, что дело было после отворота на Юрты, а я считал, что мы даже в Иркутскую область еще не заехали. В общем, определить точно, где место ночевки, мы не могли.

Кроха пожал плечами.

— Надо глянуть в навигатор! Во дворе собачка привязана?

Ирландец кивнул. Кроха ушел, вернулся, огорченно посопел, выложил навигатор на стол.

— Не работает, третий клапан на цилиндр! Ну то есть включается… И все! Сгючил.

Прибор пошел по рукам. Каждый считал нужным понажимать на кнопки и лично убедиться, что навигатор сдох.

— Не факт, что сломалось на заброшке, — изрек Ирландец. — Может, еще раньше отказал: дождь, тряска! Но вы же говорите, деревню проезжали. Что за деревня?

Мы переглянулись.

— Да кто его знает! Знака не было, а деревня почти вся справа от трассы была. Там дома, забор, и железка¹⁹ слева от дороги идет.

— Точное описание — крякнул Карабас. — Таких деревень по федералке в том месте десяток. Ну хорошо, — попытался он нас сориентировать. — А пост? Старый гайский²⁰ пост по левую руку. Он как раз на границе Красноярского края и Иркутской области стоит. Заброшенный. Бетонная такая будка. Редко там полицаи появляются. Разве какой шухер-мухер объявят. Проезжали?

Мы снова переглянулись, враз пожали плечами.

— Дела-а! — протянул Ирландец. — Короче, решим так: ночуйте, а я завтра на работу смотаюсь, все сводки по области и по соседним регионам посмотрю. Если вы точно куда-то залезли, значит, информация появится. А нет — ну так значит, и суда нет.

— Где ты работаешь? — спросил я.

— Где надо, там и работаю! — Ирландец хитро подмигнул, открыл очередную бутылку пива. — Ну что, за Тихий океан?

— За Тихий океан! За сбычу мечт! За дорогу! — поддержали мы и снова сдвинули бутылки.

— Жека, ты куда нас привез? — тихо спросил Кроха Карабаса, когда Ирландец вышел из кухни в туалет. — Он же, по ходу, мент!

— Куда надо, туда и привез! — пробурчал Карабас. — Серега пацан надежный, да и искать вас тут никто не будет. Да и не мент он. Бывший мент. Сейчас у него свой ЧОП.

Кроха поперхнулся пивом, утер тыльной стороной ладони усы и бороду.

— Успокоил!..

Карабас упрямо мотнул головой.

— Полтора года назад у нас тут перестрелка была с местной чептой²¹ «Белых Барсов», так вот, он много сделал, чтобы меня из-под суда вытащить.

— Ты что, порешил там кого?

— Да кого там порешил! Так, зацепили одного, и то сам больше виноват, понтовила. Первый поверх наших голов палить начать. Думал, мы забздим. У нас горячих голов много — ответили.

В этот момент вернулся Ирландец.

— Рассказываешь про драку?

— О! Еще и драка была!

Ирландец усмехнулся.

— Да так, «расчесали» друг друга немножко. Зато теперь: мир, дружба, жвачка!

….За распахнутым окошком солнце катилось к горизонту, трепетала на ветерке листва старой, искореженной морозами сливы, а мы все говорили, говорили… О чем? Да о мотоциклах, конечно! И еще о дороге! Оказывается, Ирландец не однажды ездил во Владивосток, и мог рассказать нам много интересного.

О фотоаппарате я вспомнил тогда, когда все были уже изрядно пьяны. То есть не о самой камере, а о содержимом, которое я отснял на заброшке. Почему до сих пор никто не поинтересовался, что же я там наснимал — загадка!

— У тебя большой дисплей или телевизор есть? — поинтересовался я, прервав очередную горячую речь Ирландца на тему: «А вот у меня был моциль! Всем моцилям моциль!»

— В зале! — бросил он и вернулся к рассказу.

Карабас слушал его с вниманием очень пьяного человека. Наверняка все слышал не в первый раз.

Зато Кроха быстро понял, что я хочу. Он, наверное, был самый трезвый из нас. Пил он чисто символически с того самого момента, как услышал, что Ирландец работал в УВД. О том, как этому факту относится мне, я еще не решил. С виду Ирландец был свой в доску парень, а там — посмотрим.

Я достал кофр с камерой, прошел в зал, где напротив огромного, висевшего на стене экрана в кресле уже удобно устроился Кроха. Включил телевизор, подсоединил к нему фотоаппарат и начал просмотр фотографий, сделанных в дороге.

Сначала пошла череда снимков «Мы у Коляна», «Мы и наши мотоциклы», «Кроха и родные просторы», «Мы и наша палатка», просто просторы, смешные дорожные знаки, дальнобойщики и всякая другая лабуда, которую обычно снимают в дороге. Была пара неплохих пейзажей, которые я отметил совершенно автоматически. Наконец, на экране появился взорванный капонир.

Кроха качнулся вперед, к экрану.

Фотографии заканчивались на живописном коридоре второго этажа казармы. Последняя крупным планом показывала развороченный электрощиток.

— Все! — сказал я, предвкушая реакцию, и она не заставила себя ждать.

Кроха подпрыгнул в кресле.

— Как это! А где эти…. Автоматчики? Леха, ты гонишь? Ты что, не успел их отснять?

— Успел! — хмыкнул я и запустил видео, которое я снял из окна казармы.

Кроха затаил дыхание. Я и сам сел на ковер прямо перед телевизором и стал всматриваться в экран. Качество было не очень, все-таки камера не была предназначена для съемок видео, но видно было хорошо. И болванки эти, и мешки, и коротышки в противогазах.

А когда мешок упал на землю, и оттуда рука вывалилась, и мелочевка какая-то из руки на землю посыпалась, Кроха второй раз в кресле подпрыгнул. А потом запись кончилась, и мы услышали голос Ирландца, стоявшего в дверях.

–А теперь еще раз и помедленнее!

Из-за спины Ирландца выглядывала разомлевшая физиономия Карабаса. Я запустил видео по новой. Карабас плюхнулся на диван, Ирландец присел прямо на пол рядом со мной. Взгляд его не отрывался от экрана. Когда видео закончилось, он вырвал у меня пульт от фотоаппарата, начал тыкать в кнопки.

— Ну-ка, ну-ка! Как вернуть? Как обратно перемотать? — бормотал он.

— Куда именно? — спросил я, уже зная, что именно он попросит.

— Да вот на руку эту, и на кругляши!

Я отобрал пульт, вернул запись на самое интересное.

Остановил на руке и на рассыпавшихся «живых» шариках, увеличил, насколько позволяла камера.

Мы замерли, рассматривая изображение. Каждый прикидывал, что это такое может быть. На экране была какая-то фигня, норовившая вот-вот распасться на пиксели: небольшие сероватые шарики в пятнах, у каждого вроде бы поясок светлый и вроде бы даже лапки просматриваются…

В комнате повисла тишина.

— Вы не разыгрываете нас? — спросил Ирландец.

Кроха только фыркнул в ответ. Я отрицательно мотнул головой, посмотрел в глаза Ирландцу. Тот убедился, что взгляд я не отведу, усмехнулся.

Неожиданно с улицы раздался сигнал автомобиля.

— Кого это черти принесли? — недовольно буркнул наш хозяин, поднимаясь с пола.

Вышел на крыльцо. Было слышно, как он переговаривается с кем-то через забор. Потом скрипнула калитка, прозвучали быстрые шаги, и на пороге комнаты возникла довольно пышная блондинка в легкой летней курточке и светлых бриджах. Она оглядела нашу теплую компанию и сразу же все поняла.

— Здрасти!.. — мельком кивнула она нам и остановила взгляд на Карабасе.

— Ну ты чего, Жень? Опять? Ты как потом домой поедешь? Опять разбиться хочешь? — воскликнула она.

Карабас возмущенно воздел руки к небу.

— О, женщины! Ничтожество вам имя! Оксана, я ж сижу, никого не трогаю, починяю, так сказать, примус! Мотик, так сказать, во дворе стоит! Вот, товарищи приехали издалека, делимся, так сказать, опытом дальних поездок, — язык у Карабаса заметно заплетался.

Когда же он успел наклюкаться? Вроде бы выпили по паре бутылок всего. Нет, ну не по паре, конечно! Но не так уж и много!

— Ничего не знаю! Давай в машину, нас на Марата²² Влад с Ленкой ждут! Ты уж и забыл поди, что у них годовщина? Столик в «Белой лошади» заказан! Сейчас Дюшу завезем к маме и туда рвем. Давай собирайся. «Боливара» своего здесь оставишь!

Из-под руки блондинки вынырнул мальчишка лет шести, бросился к Карабасу. Потом оглянулся на экран.

— О, пап, вы что тут в «Марсианских рейнджеров» играете?

Взгляд Карабаса вдруг прояснился.

— Как ты догадался?!

— Ну вон же дрончики с Марса! — мальчишка ткнул пальцем в плазму.

— Пальцем показывать некрасиво! — одернула его мать, — сколько раз я тебе говорила? Ну что, долго копаться будем? — уже нетерпеливо крикнула она Карабасу. — Андрюша, давай в машину! — это предназначалось сыну, который дрессированно соскочил с дивана.

Карабас со стоном встал.

Блондинка, стуча каблучками, уже удалялась с отпрыском по коридору.

— Я покидаю вас, друзья! — патетически воскликнул Карабас, — но помните, вам не справиться без меня с марсианскими… э-э-э… задрончиками! — он несколько раз глубоко вздохнул и вышел.

Мы с Крохой какое-то время продолжали смотреть на экран.

— Дрончики, говоришь? — хмыкнул Кроха. — Ну что ж, дрончики так дрончики.

— Ты бы Леха, скинул мне фоты и видео, — попросил появившийся на пороге Ирландец. — Сейчас ноутбук принесу.

После мы еще немного посидели за столом, а потом Ирландец засобирался куда-то. У меня возникло стойкое ощущение, что на работу. Очень ему не терпелось показать кому-то наш материал.

— Что делать будете? — спросил он.

— Ну, — Кроха оглянулся на меня. — Погуляем? Город посмотрим! Говорят, у вас город старый, есть на что посмотреть!

— Отлично! Вот вам вторая пара ключей! Калитку только заприте!

Назад мы вернулись в сумерках, но стоило нам вывернуть из-за угла, как Кроха произнес свое любимое:

— Третий клапан на цилиндр! — и толкнул меня обратно.

Напротив дома Ирландца стоял тот самый «Тигр». Вояк видно не было, наверняка сидели внутри.

— Как они нас нашли? — удивленно спросил я, но Кроха только плечами пожал.

— Че тут жметесь? — раздался у нас за спиной голос Ирландца.

Мы подпрыгнули от неожиданности. Зашипели на Ирландца, чтобы он был потише.

Иркутянин сразу смекнул, что к чему, осторожно выглянул из-за угла.

— Тот самый?

— А я откуда знаю? — огрызнулся я. — По виду так один-в-один!

Тут Ирландец вдруг руку мне пожал.

— Мне, Леха, жаль, что с тобой все так получилось. Но сам должен понимать: закон есть закон! Да и ты тогда не очень прав был… Хотя понять тебя можно!

Я удивился, но виду не подал. «Пробил» таки меня наш хозяин по базе! Чего-то такого я от него ожидал.

— Ну да… Только закон — не для всех закон!

— А он никогда и не был для всех! — хмыкнул Ирландец. — Так уж жизнь паршиво устроена! Давно оттуда?

— Два года, — признался я.

— Ну ничего! — утешил меня Ирландец, как будто я нуждался в его утешениях. — За битого двух небитых дают!

— Это что получатся, ты нас «пробил»? — заиграл желваками Кроха.

— По номерам, — кивнул Ирландец. — Ты не напрягайся. Зато знаю теперь, что вы за перцы!

— Ну и?..

— Беленькими и пушистенькими вас не назовешь, но и не сволота какая. Верить можно.!

— Угу! — иронично отозвался Кроха. — Думаешь, леща кинул и свой в доску?

— Ниче не думаю! Мототуристов уважаю. Потому и помогу. Держите, я вот вам телефон запасной привез, — иркутянин сунул мне в руку старенькую мобилку. — На первое время сойдет. Давайте за мной!

Он легко и быстро провел нас в коттедж огородами. В дом мы проникли через пристроенный сбоку огромный сарай, дверь из которого выходила на соседский участок.

— Свет не включайте! — скомандовал хозяин жилья.

Кроха сразу направился в туалет: давало о себе знать выпитое пивко, а мы с Ирландцем прошлись по квартире, заглядывая во все комнаты. Никаких признаков вторжения не обнаружилось.

Поднялись в мансарду. Мансарда оказалась просторной, светлой комнатой с высоким потолком. Стены увешаны фотографиями местных ребят, плакатами, картами и сувенирами из дальних поездок: фляжками, банданами, какими-то туземными бусами. Даже хромированный кардан от «Урала» там был! Судя по всему, это было главное место посиделок.

Откуда не возьмись, в руках хозяина появилась небольшая подзорная труба, и он, устроившись за шторами, направил ее в сторону «Тигра». Я тоже выглянул на улицу в щель между шторами.

В сгущающихся сумерках силуэт «Тигра» выглядел жутковато. Казалось, автомобиль мог стоять тут вечно.

Ирландец вытащил телефон и позвонил.

— Тимофей, привет! Это Александров! На дежурстве? Будь ласков, пробей по базе федеральный номерок. Можешь? Диктую: Марина, шестьсот девяносто четыре, Иван, Анна. Ага. Восемьдесят четвертый регион.

— Сергей, а инфа по нашему происшествию есть? — тихо спросил я, продолжая смотреть вниз.

— Пока тихо, — Ирландец притащил к окну пуфик, устроился на нем, не сводя глаз с автомобиля. — Я даже у вояк знакомых поспрашал, никто ни ухом, ни нюхом. Может, завтра с утра что появится. Раз эти чудики здесь, значит, реально залезли вы, ребята, куда-то, или Кроха грохнул серого.

— Никого я не грохнул! — пробасил появившийся в дверях Кроха, — ударил… легонько! Мне что, ждать надо было, когда они нас с автоматов кончат? — питерцу пришлось наклониться, чтобы войти в мансарду.

Заскрипели половицы. Кроха подошел к окну, посмотрел между штор, хмыкнул.

— Вот ведь… третий клапан на цилиндр!

Потом, согнувшись, отправился в полутьме рассматривать фотографии.

Завибрировал телефон, который Ирландец ни на минуту не выпускал и рук.

— Да! — негромко сказал он, приняв звонок. Помолчал, потом обернулся к нам.

— Эта серия номеров принадлежит федеральному агентству мониторинга окружающей среды.

— Кому? — спросил я.

— Фиг пойми кому! — сформулировал Кроха. — И занимаются, поди, фиг пойми чем! Опять бабло пилят.

— Наверняка! — Ирландец снова посмотрел в подзорную трубу.

— Тут ведь вот еще какая засада! — обернулся к нам Кроха. — Как они нас нашли?

— Может, проследили мой запрос? — пораженный Ирландец даже рот приоткрыл от такого предположения.

Кроха распрямился, стукнувшись макушкой о потолок. Схватился за голову, тихо выругался.

— Надо бы мотоциклы осмотреть! На счет маячков.

Мы наперегонки понеслись в гараж, благо в него можно было попасть прямо из дома. Буквально на коленках с помощью фонарей осмотрели мотоциклы: сиденья, шины, пластик, осмотрели одежду — ничего. Кроха сгоряча стал снимать со своего «Абрикоса» облицовку. Я остановил его.

— Погоди, Слав! Сумка! Моя сумка! С разбитой бутылкой «Баккарди»!

Когда я снимал сумку с мотоцикла, то просто достал пакет с разбитой бутылкой и осторожно выбросил его в ведро тут же, в гараже. Пакет был изрезан осколками стекла, так что это был тот еще фокус! В самой сумке точно ничего не было, потому что вымокшие в дорогущем роме вещи я осмотрел и закинул в хозяйскую стиральную машинку — простирнуть.

— Где же ведро?!

Ведро нашлось в углу, я вытащил пакет, опустил его на пол и раскрыл. В нос ударил запах алкоголя. В уцелевшем донышке маслянисто блестели остатки «Золотого баккарди», а в этих остатках что-то довольно юрко плавало. Что-то круглое, с небольшими суставчатыми лапками…

В тот миг, когда на непонятный предмет упал луч света, потрясающим и невероятным образом эти лапки скрутились в некое подобие двух жгутиков-винтов и «дрончик» взмыл в воздух! Я отшатнулся в сторону.

На уроне моего лица, шарик замер, а потом засветился. Кроха, словно загипнотизированный, протянул руку, чтобы взять его. Казалось, ничего страшного не произойдет, ведь эта смешная «бусина» такая маленькая и такая… необычная!

Но острый луч света ударил из шара прямо в грудь питерцу! И было бы на свете одним байкером меньше, если бы не Ирландец. За мгновение до этого, он вдруг заорал, как сумасшедший, и сбил Кроху с ног! Как он это проделал, не знаю, весу в Ирландце было не намного больше, чем во мне. Не иначе, прием применил.

Фонари отлетели в сторону, стало темно. «Бусина» вдруг разразилась чередой ярких, абсолютно бесшумных вспышек, которые больше всего напоминали стрельбу из лазера!

Я бросился на пол. Запахло озоном и жженым пластиком. У задней стены гаража на пол рухнуло что-то тяжелое.

— Ну зараза, если ты мне мотоцикл повредишь! — вдруг взвыл Кроха и метнулся на четвереньках куда-то в темноту.

В следующий момент он вновь оказался рядом, в руке у него был огромный металлический совок!

Он махнул совком, стараясь ударить по висящей в воздухе штуковине, но это не возымело должного действия! «Дрончик» остался висеть в воздухе, а в полотне совка появилось аккуратное отверстие, края которого светились от температуры.

— Третий клапан на цилиндр! — ахнул Кроха и махнул еще раз с таким же результатом.

Я уже было собрался тихой сапой пробираться к выходу, потому что никак в мой жизненный план не входило быть разрезанным на кусочки непонятным летающим предметом: то ли плодом изобретений пресловутой «Лаборатории Икс», то ли «подарочком» внеземных технологий, как вдруг рядом раздался вопль Ирландца.

— А попробуй-ка вот этого, сучара! — рявкнул он.

Грохнул выстрел. Завоняло порохом. Я обернулся. Сметенный зарядом картечи непонятный объект валялся у металлической двери гаража. Он еще мигал, но всем стало ясно, что он поврежден.

Ирландец перешагнул через меня, прошел до двери и, не глядя, растер его каблуком. В тишине отчетливо послышался неприятный хруст.

Я в первый раз за многие месяцы почувствовал, что задыхаюсь. Нащупал в кармане баллончик с сальбутамолом, вытащил его, взболтал и вдохнул порцию лекарства. Ощутил на языке горьковатый вкус лекарства.

Кроха нашарил на полу фонарь, посветил, склонился над размазанным по полу шариком.

— Кучно пошла! — нервно хохотнул наш хозяин, ковырнув пальцем следы на штукатурке.

Я тоже поднялся на ноги, подошел ближе. Похоже, наш «дрончик» был не совсем механизмом. На полу шевелилось что-то вполне живое. Кроха хмыкнул и в свою очередь растоптал то, что осталось от «бусины». Теперь на полу было только мокрое пятно.

Со стороны улицы не донеслось ни звука.

— Соседи полицию не вызовут? — поинтересовался Кроха.

— Не должны, — Ирландец опустил дробовик.

Дальше скрываться смысла не было, и он хотел включить верхний свет, но не тут-то было. Бесполезно пощелкав выключателем, Ирландец с фонарем осмотрел гараж. По счастливой случайности мотоциклы остались целыми, пострадала лишь деревянная полка с инструментами: ее наискосок разрезало надвое, и половины разошлись, обрушив на пол инструменты. Напополам разрезало висевшую на гвозде грязную гаражную робу, перерезало проводку да на стенах виднелись глубокие следы.

— Мать честная! Это ж… хрень какая-то!

И тут я вспомнил про аптечки! Хлопнул по лбу рукой, полез в нагрудный карман, достал одну из них. Скорее всего, маячка там не было, потому что вояки вычислили дом Ирландца, а не нас.

— Вот я так и знал, что вы сперли там что-то! — хмыкнул Ирландец.

— Это что за хрень? — спросил Кроха, ткнув пальцем в белый пенал. — Ну точно! Наверняка наркота! Вот они нас и пасут.

Я положил аптечку на верстак, аккуратно открыл. Точно посередине коробочки находился один-единственный пенал белого цвета. Я вынул его из углубления, но сразу открыть не смог.

— Дай сюда! — нетерпеливо прошипел над ухом Ирландец, но я отмахнулся.

Наконец я нащупал крохотную кнопку на торце пенала, нажал.

В руках зашипело, и я едва не выронил пенал на пол, а потом он раскрылся, и на ладонь выкатились гладкие, серые горошины, очень похожие на ту, которую мои друзья с таким остервенением только что растерли по полу! Только меньше.

— Шесть штук, — посчитал я.

— Короче, такая же фигня, как и та, — Кроха кивнул на мокрое пятно на полу.

— Не, — отрицательно покачал головой Ирландец. — Эти меньше и вроде бы другие… — Ирландец поставил фонарь на сиденье «Ямахи», торопливо закурил. Руки у него подрагивали. В полумраке гаража было хорошо видно, как у него трясутся руки — огонек сигареты так и прыгал!

— Короче, делаем так!..

Через полчаса мы, нисколько не скрываясь, распахнули гаражные ворота и вывели навьюченные мотоциклы

— Глядите в оба! — напутствовал он нас. — Я гнать не буду, успеете. Главное — не отставайте!

Легко сказать! Попробуй на шестисотке²³ угнаться за литровой «Ямахой R1» да еще после возлияний! Но деваться было некуда.

— Попробуем!..

Буквально через пять минут улица огласилась ревом мотоциклов. Из-за забора было не видно, но мне показалось, что не менее двадцати «железных коней» подъехали к дому Ирландца. Где-то со стуком захлопнулось окно. На улице раздались девичьи взвизги, чей-то гогот. Мы завели мотоциклы, Ирландец отодвинул шпингалеты ворот. Одна из створок сразу же подалась наружу, и в щель просунулась голова Карабаса.

— Готовы? — при свете фонаря над гаражом было видно, что он улыбается.

Ирландец бросил ему ключи от дома.

— Ворота закроешь. Ну, с Богом!

Карабас поймал ключи, дождался, когда хозяин дома сядет на свой «R1» и быстро распахнул створку ворот.

Сначала Кроха, потом я, а за мной Ирландец выехали со двора.

На улице нас ждала странная картина: для нас путь был свободен, но не менее десяти дорогих, пузатых чопперов и «Голд Вингов»²⁴ окружили «Тигр», полностью заблокировав его. В свете уличных фонарей было видно, как из вездехода, приоткрыв дверцу, пытался кто-то выйти, но это было невозможно: слишком узкая щель не позволяла рослым воякам протиснуться наружу. Послышался взрыв хохота.

Водитель сделал попытку сунуть в лицо мотоциклистам «Калашников», но не менее пяти стволов появились в руках иркутян в ответ на этот недружелюбный жест. Вояка выматерился, ствол исчез, стекло закрылось.

Что было дальше, я не видел, потому что мимо меня жиганул Ирландец, и я был вынужден поддать газу, чтобы поспеть за его ярко-красной, расчерченной белыми молниями курткой.

Тут же пришлось тормозить, потому что следующая улица была главной. Но Ирландец тормозить не стал. Непрерывно сигналя, он вылетел со второстепенной, повернул направо и со свистом ушел вперед, изящно лавируя между машинами.

Мы с Крохой на своих увешанных сумками и кофрами кониках рванули следом.

Гонка по ночному городу была, несомненно, упоительна. Для Ирландца. Я только и успевал, что «считывать» знаки, смотреть под колеса, чтобы не налететь на выпирающий канализационный колодец и не провалиться в яму, и уворачивался от машин.

Вскоре мы выехали на неширокую улицу с четырехполосным движением, стало попроще. Промчались по кольцу, свернули в сторону и буквально через пять минут городские дома остались позади, на дорогу опустилась непроглядная ночь, фара мотоцикла освещала идеально ровную дорогу со свежей, четкой разметкой.

Шоссе нырнуло с горы вниз, меня обдало промозглой сыростью, а потом мы снова въехали на гору, и стало теплее. Такое повторялось снова и снова. Потом шоссе выровнялось, и идущий первым Ирландец включил поворотник. Мы остановились на обочине, спешились. Ирландец приоткрыл стекло шлема.

— Сейчас будет пост! — объявил он нам. — Ничего не бойтесь, говорить буду я. Посмотрю, может, знакомые будут.

Но нам повезло: окошко на полицейском посту светилось, но к дороге никто не вышел.

Мы ехали и ехали куда-то в темноту. Дорога по-прежнему то и дело спускалась вниз, потом поворачивала вправо и поднималась в гору, сквозь деревья светились огни то ли деревенек, то ли пригородных коттеджей. Стало очень холодно и сыро.

Наконец, Ирландец притормозил и свернул с шоссе на проселок, во тьму. Вскоре мы оказались перед большими деревянными воротами. Ирландец посигналил. Ждать пришлось довольно долго, но потом за воротами раздались шаги, створка ворот неторопливо поехала в сторону.

— Привет, Дугар! — крикнул Ирландец в темноту и въехал в ворота.

Мы последовали за ним.

Проехали к крыльцу, над которым горел фонарь, заглушили мотоциклы, подождали хозяина. Со стороны ворот к нам подошел немолодой бурят в темной куртке, улыбнулся Ирландцу, взмахнул рукой.

— Салют!

— Доброй ночи, Дугар! — вздохнул Ирландец. — Будь другом, — перекантоваться надо! И мне, и вот им, — он кивнул на нас.

Бурят несколько секунд размышлял, глядя на нас, потом пришел к какому-то решению, согласно мотнул головой.

— Давайте в дальний домик. Тот, у залива. Мотики под навес поставите. За мной езжайте! — и он снова ушел от освещенного крыльца в темноту.

Мы развернули мотоциклы на маленьком пятачке возле крыльца, покатили куда-то в лес по узкой тропинке. Мотоцикл то и дело прыгал по камням и корням деревьев. Наконец, фары осветили деревянный старый дом с большим навесом, пристроенным с одной стороны.

Дугар открыл дверь ключом, зашел внутрь, включил освещение, и над крыльцом загорелся фонарь. Бурят появился на крыльце, протянул ключ Ирландцу.

— Белье в шкафу. Душ если надо — заранее включайте, чтобы нагрелось. Если водка нужна там или еще че, — это ко мне. Ну да ты сам все знаешь! — и Дугар все так же неторопливо ушел во тьму.

— Он что, в темноте видит? — почему-то шепотом спросил я.

— А кто его знает, — ухмыльнулся довольный Ирландец, — может, и видит! Все, ребятишки! Хотели на Байкал посмотреть или не хотели, теперь деваться некуда — посмо́трите.

— Погоди, — остановил Кроха нашего нового друга, — Я думал, ты нас на федеральную трассу выведешь! А ты нас куда привел?

Ирландец косо глянул на руку Крохи, легшую ему на плечо, но на питерца это не произвело ровно никакого впечатления.

— Если, ребята, вы куда-то влипли, вас на трассе найти — пять минут делов! Пост гаишников на въезде в Слюдянку, потом — в Улан-Удэ и так далее. Тут вам не центральная Россия, где дорога на дороге. Тут трасса одна-единственная до самого Владика. Переночуйте, с утра все будет ясно. — Ирландец принялся отстегивать от мотоцикла сумку.

Отстегнул, взвалил на плечо, поднялся на крыльцо, обернулся.

— И потом, неужели вы думаете, что мне неинтересно узнать, что это за фигня такая мне стены гаража располосовала? — наш новый друг скрылся за дверью.

— Третий клапан на цилиндр, — задумчиво сказал Кроха, глядя ему вслед. — Выбора у нас, похоже, нет.

— До утра перекантуемся, а там видно будет, — дипломатично предложил я.

Мы повернулись каждый к своему мотоциклу и стали — уже во второй раз! — развьючивать наших коников.

….Спустя три дня мы с Крохой сидели на причале на заливе Иркутского моря²⁵ и удили рыбу. Вернее, этим занимался Кроха, я просто сидел рядом, смотрел, как он это делает, и листал найденную в доме книжку. Она называлась «Геофизические методы поисков и разведки».

Уже который раз мои глаза пробегали по строчкам: «По оценке разных исследователей среднее содержание урана в земной коре составляет от 1,8 до 3,6 граммов на тонну, тория — от 7,2 до 13 г/т, калия — от 1,6 до 2, 5%. В качестве кларковых концентраций принимают данные А. П. Виноградова…» Далее шли непонятные цифры.

Меня с толку сбивало слово «кларк». Что это такое, я не знал. Зато был осведомлен о неких кварках, которые представляли собой не что иное, как фундаментальные частицы мироздания, не имеющие собственной структуры. Это с лекций по физике в мединституте остались какие-то обрывки. Наконец, я не выдержал, включил телефон, который нам оставил Ирландец, зашел в Интернет и забил эти злосчастные кларки в поисковую строку. Оказалось, что это постоянная распространенности вещества в литосфере или любой другой массе, выраженная в процентах или других единицах.

— Надо же!

Пока мы бездельничали на турбазе, Ирландец то и дело уезжал в Иркутск по делам, он куда-то увез злополучную аптечеку «на экспертизу». Вторую я на свой страх и риск оставил себе, хотя и спрятал подальше. Ирландец припер с собой из города дозиметр, и мы даже измерили радиацию возле пенала — мало ли что? — но фон был в норме: 14 микрорентген в час.

Самое время было убраться отсюда восвояси, но что-то все время удерживало. Первый день мы чинили и обслуживали мотоциклы, меняли шины на более зубастые, у меня неожиданно начались неполадки с электрикой, так что пришлось искать причину неисправности и устранять ее. Оказалось, просто закис один из контактов.

На второй день мы на катере Дугара поехали в Листвянку²⁶, которая была всего километрах в сорока от нас, ну и там зависли на весь день: экскурсия на катере до острова Ольхон, — пока туда, пока обратно, — покупка сувениров, посиделки в местном кафе, опять же омуль… На турбазу мы вернулись, когда стемнело, — сытые, довольные и нос в табаке.

А ночью я в первый раз понял, что такое землетрясение! Я не спал, лежал на своей койке и глядел в темноту, размышляя о нашем путешествии.

И тут качнуло!

А потом еще и еще раз! Дом заходил ходуном, все заскрипело, словно жилье было сложено не из лиственничных бревен, а из прутиков, как домик Ниф-нифа. У сторожки Дугара завыла собака. Вой подхватили волки, которых хозяева турбазы держали в клетках посередине огромной территории.

Мы с Крохой, не сговариваясь, вывалились на крыльцо, в ледяную ночь.

Снаружи было тихо, если не считать воя животных. Никто не включал свет, не выскакивал наружу полуголым и не метался по полянам. Здешние жители, видимо, привыкли к такому.

— Может, мотоциклы надо из-под навеса вывести? — нерешительно предложил я. — Вдруг завалит?

Мы постояли еще. Толчки прекратились, новых не было. Вслед за нами на крыльцо лениво выполз Ирландец.

— Идите спать, москвичи! — назидательно произнес он. — Если что случиться, так не здесь, а в городе.

–Это сильное землетрясение? — спросил я.

— Не знаю, — равнодушно ответил иркутянин, — баллов пять-шесть. Да идите спать, холодно на фиг! У нас в эпицентрах до десяти бывает, как видите, никого еще не завалило.

Сегодня Ирландец велел всяко-разно дождаться его. Что-то там у него должно было сегодня решиться, а что именно, он не говорил, и это нервировало Кроху. Тот себе места не находил с того самого момента, как иркутянин уехал в город. Только к вечеру немного расслабился, взял у Дугара удочку и теперь сидел на причале, задумчиво глядя на поплавок.

— Брось читать лабуду, все равно ничего в ней не смыслишь! — сказал он, отвлекая меня от «Геофизических методов…». — Лучше расскажи, как так получилось, что ты подсел?

— Да так, — буркнул я, гладя в воду, — ударил одного, а он возьми да и помри по дороге в больницу.

Тут поплавок дернулся, а потом исчез с поверхности воды. Но Кроха на него внимания обратил, замер на несколько секунд, а потом ко мне повернулся, и лицо у него было изумленное.

— Леха! — только и смог сказать он. — Это же ты! Леха! Алексей Кириллов! — он надолго замолчал.

— А я даже и подумать не мог, — произнес он минуту спустя. И голос у него был странным, — что ты — это ты… Удивительно… Столько раз твою фотографию видел в газетах и в блогах, и по телеку тебя показывали, а увидел и не узнал.

— Время меняет людей, — утешительно сказал я, хотя чего его было утешать?

— Сколько отсидел?

— Два.

— А дали?

— Так и дали. Да ладно, все могло быть намного хуже, учитывая кого порешил.…А так — убийство по неосторожности.

— А родители?

— Умерли. Мама еще раньше, а отец — пока в СИЗО чалился. Инфаркт. Вернулся — там уже долгов за квартиру накопилось. Ладно, соседи хорошие, смотрели за хатой, а то вернулся бы — а там другие люди живут.

Поплавок вынырнул из воды и снова, как ни в чем не бывало, закачался на месте.

— А… девушка? Не обзавелся? — нерешительно спросил Кроха, и тут я сообразил, что до сих пор мы на тему личной жизни как-то и не разговаривали особо.

— У тебя рыба всю начинку объела! — сказал я вместо ответа.

Кроха вытащил из воды снасть, печально оглядел крючок, вздохнул.

По доскам причала застучали башмаки, мы обернулись. К нам торопился Ирландец, за ним еле поспевал Карабас.

— Здорово! — крикнул спортбайкер. Рыжая шевелюра горела на солнце, как огонь. — Смотрите, кого я привел!

— Привет, мужики! — воскликнул Карабас. — Клюет?

Кроха кивнул на пакет с блестящей тушкой небольшого ленка.

— Короче, парни, все ништяк! — воскликнул Ирландец и взъерошил волосы. — Вы чисты перед законом, как… — тут он запнулся, подыскивая нужно словцо.

— Как девственницы! — довольно хрюкнул сзади Карабас.

— Короче, белые и пушистые. Ни у каких ведомств к вам претензий нет. Так что отдыхаем по полной! И что у нас в планах? — осведомился он у меня.

— Тогда чего ты нас тут три дня продержал? — насупился Кроха.

— На всякий случай! — уклончиво ответил иркутянин. — А вдруг вы в самом деле кого-то грохнули?

— Перестраховался значит?

— Ну типо того, — кивнул Ирландец. — Да ты не серчай, Слав, все ж нормально! Ольхон посмотрели, рыбу вон удите. Сейчас шашлыки будут! Я вот вас спрашиваю, планы-то у вас какие?

— Выпить? — усмехнулся я.

— Не, — опять махнул рукой Ирландец. — Это ясно-понятно! Я о глобальном. Предлагаю завтра махнуть до Листвянки, оттуда переправиться с мотиками в порт Байкал и проехать восемьдесят километров по Кругобайкальской железной дороге. Во будет приключение! Обещаю! — он поднял вверх большой палец.

Кроха неторопливо сматывал удочку.

— А внедорожник этот?

— А внедорожник этот левый какой-то. — хмыкнул Ирландец, — В общем, у федерального агентства такой тоже есть, но только он у них прямо сейчас по Тюмени бегает. А этот с тех пор и не появлялся у моего дома. Как в тот вечер отъехал, так и не видели его. Видать, убрались отсюда подобру-поздорову. Я кому надо о них сказал. Люди займутся.

Мы пошли в домик по покрытой слоем хвои утоптанной дорожке, но я и никак не понимал, почему тревога, которая, по идее, должна была меня оставить, никуда не исчезла, и по-прежнему сосет под ложечкой? Объяснить я это не мог, а значит, пока не следовало доставать этим остальных. Зачем отдых портить?

— Так вы что, с нами собрались? — вдруг осенило меня.

— А как же! — Ирландец хлопнул меня по плечу. — Вон видишь, Женька по такому случаю даже косуху снял!

Я только сейчас обратил внимание, что Карабас одет в черную походную куртку из кордура²⁷.

— Трудновато будет на таких мотоциклах, как у вас, — осторожно сказал я.

— Обижаешь, начальник! — рассмеялся Карабас. — Я на «Тенере» приехал — мотоцикл хоть и старый, но проверенный, а Ирландец вообще самый хитрый из нас — у него «Suzuki DR», ему проще всего будет: мотоцикл легкий. Мы мотики у Дугара оставили.

— А чего жена скажет? — хитро скосил на него глаза Кроха.

Он, кажется, тоже повеселел.

— Ниче не скажет, — хмыкнул Карабас, — улетела вместе с сыном в Турцию. Вчера провожал. Я, может, до Улан-Удэ с вами прокачусь, давно у ребят не был.

Уже в темноте мы жарили шашлыки на поляне возле дома и пили «Джек Дениэльс», который привез с собой Карабас. Запах мяса, жареного на углях, смешивался с запахом хвои, сосновой смолы, прелой земли, папоротника и трав. Было прохладно, но зато почти не доставали комары.

Не могу сказать, что на душе было легко. Слишком просто все закончилось. Я то и дело вспоминал хруст стеклышка противогаза под кулаком Крохи и то, как серый свалился на землю. Упал он так, как падает человек либо уже умерший, либо надолго потерявший сознание. И поэтому я не разделял радости друзей по поводу избавления от преследователей. Где-то внутри зрела уверенность, что еще ничего не закончилось, расслабляться рано. Ухо надо парусом держать.

Голова от выпитого слегка кружилась, и я отошел в сторонку и лег на скамейку, которую мы вытащили из-под навеса на поляну.

— Понимаешь, Кругобайкальская железная дорога, это же всем дорогам дорога! — рассказывал у костра Карабас Крохе. — Там итальянские инженеры работали — уникальные сооружения оставили: и мосты, и тоннели, и подпорные стенки… Ты где учился? А я наш политех окончил, и для меня это много значит. Да ты сам все увидишь! — было очевидно, что он сел на своего любимого конька и теперь мог говорить долго.

Кроха с уважением слушал, разомлев от виски и отличного шашлыка.

Надо мной висели огромные, просто какие-то неправдоподобные звезды. Луна еще пряталась за сопкой, и поэтому видно было отлично. Я несколько раз глубоко вздохнул. Дышалось здесь все-таки на удивление легко, и я вдруг понадеялся, что приступов астмы у меня больше не будет.

Темный небосклон прочертила яркая вспышка. Метеорит! Я замер, вглядываясь в небо и стараясь обхватить взором как можно больше пространства, чтобы не упустить ничего. И точно: не прошло и пары минут, как по небу — на этот раз слабее — чиркнула еще одна звезда, а потом, уже более длительно и ярко, — еще одна. Словно неведомый огромный курильщик где-то там, во тьме, хотел прикурить и все чиркал и чиркал о коробок спичкой…

— Ты чего там? — окликнул меня Ирландец, подойдя поближе

— Да вот, смотрю, звезды падают, — ответил я.

Ирландец задрал голову, какое-то время постоял, глядя вверх, а потом обернулся к остальным.

— Эй, народ! Совсем забыл! Сегодня же передавали, что звездопад будет. То ли леониды²⁸ какие-то падать будут, то ли какие-то гоминиды²⁹, блин, забыл напрочь, как называется. Короче, метеоритный дождь! Тащите коврики.

Через пять минут все, сопя, расположились вокруг меня, кто где. Несколько минут все молчали.

— Не понял я, где твои эти гомики? — первый не выдержал Карабас.

— Да тихо ты, — попросил Ирландец. — Гоминиды, а не гомики. Смотри лучше!

И мы смотрели. Еще несколько минут ничего не происходило, а потом вдруг словно кто-то метнул на черный бархат игрального стола горсть алмазов. Метеориты сгорали в атмосфере абсолютно беззвучно, и от этой мимолетной красоты на душе становилось печально.

— Красиво, — сказал рядом Ирландец. — Все загадали желание? Загадали? — переспросил он, потому что никто не отвечал.

— Загадали, чего там, — ответил я за всех.

Я думал о невозможном. О том, чтобы все было, как прежде, до той страшной аварии, чтобы я и Ирка по-прежнему были рядом. Чтобы она была жива…

Рядом раздался громкий храп — это храпел вырубившийся Карабас. Кроха ругнулся, встал, взял коврик и пошел к костру. Мы с Ирландцем еще какое-то время смотрели в небо. Напоследок небосвод порадовал нас совсем уже необычным зрелищем — звезды падали медленно, вертикально снижаясь над примолкшей ночной тайгой, и гасли уже над самыми верхушками сосен.

— Серый! — тихонько позвал я.

— Чего? — отзывался он.

— А что там… с экспертизой?

— Не знаю я, — немного погодя ответил он. — Друг у меня в отпуск уехал. Как вернется — сделает.

— А когда вернется?

— На днях.

А потом небо заволокло облаками, и мы, разбудив Карабаса, похватали пожитки и пошли в дом. Если мы хотели завтра пораньше выехать, надо было ложиться спать.

Следующий день был, наверное, одним из самых лучших дней за все путешествие. Встали мы довольно поздно, пока собрались, пока поели, пока выехали — был уже обед.

В Листвянке друзья меня слегка удивили. Мы с Крохой остановились, не доезжая до пристани, подождать приотставших товарищей, как вдруг рядом с нами затормозила старенькая, криворукая, белая «Тойота». Из «Тойоты» выглянул молодой бородатый священник.

— Иностранцы? — спросил он. — Нет? Ну хорошо! А то там, на причале, полиция! Иностранцев они обычно достают с регистрацией! Но вам боятся нечего! — он хотел было нажать на газ, но тут к нему склонился Кроха.

— Благословите, батюшка, на долгое путешествие!

Батюшка, который вряд ли был старше Крохи, не сморгнув глазом, благословил рослого питерца.

— Как зовут? Ярослав? Ну ангела-хранителя тебе в дорогу раб Божий Ярослав!

Тут подъехали Карабас с Ирландцем, и тоже полезли к священнику — обниматься и благословляться. Оказалось, они его прекрасно знают.

— Да вы что, все верующие? — спросил я, когда мы уже грузились на паром.

— А как же! — басом ответил Карабас.

Я фыркнул.

Ирландец бросил на меня косой взгляд через плечо.

— Что, думаешь, предки наши тыщу лет дураками были? За эту тыщу лет они построили самую большую страну в мире! Русский — значит православный! Понял?

Ссориться с друзьями в мои планы не входило.

— Понял, — согласно кивнул я. — Не дурак!

А дальше, на пароме, был ледяной ветер со стороны Байкала, ослепительное солнце и такая же ослепительная, сверкающая, синяя вода. Зеленые сопки по краям истока Ангары стояли словно игрушечные, в воздухе парили чайки, а по синему-синему небу со стороны Иркутска медленно ползли серо-белые облака. За бесконечной гладью воды виднелись голубые горы, слева навстречу парому приближался порт с живописными старыми домами.

— Здо́рово! — пробормотал Кроха, который тоже смотрел вокруг во все глаза.

— Да! — крякнул рядом Карабас. — Байкал, че! Но у вас же тоже красивые места есть. Карелия там, Валдай, море опять же рядом! Белое!

— Вообще-то у нас Балитка рядом…

На пристани мы по металлическим скользким сходням выкатились на берег, неторопливо поехали вдоль деревянных домов и через пять минут оказались на Кругобайкальской железной дороге.

Это был какой-то необыкновенно длинный день. День, наполненный солнцем, ослепительными бликами прозрачной сине-зеленой байкальской воды, шумом ветра в кронах сосен, запахом нагретых солнцем шпал, камня, смолы и бензина. Железная дорога была зажата между озером и склоном горы. В озеро впадали ручьи, большие и малые речки, по берегам которых стояли деревеньки в несколько домов.

Там, где берег Байкала становился непроходимым, железная дорога ныряла в тоннели. Тоннели были разными — длинными и короткими. Здесь были даже пешеходные тоннели, заброшенные тоннели. На нагретом солнцем берегу было солнечно и жарко, а в тоннелях — темно, прохладно и сыро. Мы ехали вдоль железной дороги по тропинке и то и дело останавливались. Больше всего хлопот нам доставляли железнодорожные мосты. Никто ведь и не думал, что здесь, кроме поездов и пешеходов могут ездить мотоциклисты.

Мы никуда не торопились, фотографировались на фоне Байкала, на фоне подпорных стенок, мостов и самих тоннелей, то и дело пили пиво из стеклянных пол-литровых бутылок, которые оказались в сумках у Ирландца. Кажется, ничего, кроме пива, у него с собой и не было.

Сначала туристов было довольно много, но уже через десять километров берег опустел и только иногда внизу, ближе к воде, мы видели стоящую палатку с обустроенным бивуаком.

Девчонок этих мы увидели после деревеньки Шумиха. Обратили мы на них внимание только потому, что они, вместо того чтобы уступить нам дорогу, бросились наперерез, размахивая руками.

— Мальчишки, привет! — крикнула первая — высокая белобрысая дылда с длинным конским хвостом. Одета она была в голубую олимпийку и светлые, короткие шорты. Ноги у нее были просто какой-то головокружительной длины. За плечами висел увесистый рюкзак, к которому был приторочен красный шлем-«чепчик»³⁰. Наверняка скалолазки!

— Отвезите до Половинной! Не успеваем!

— Куда-то торопитесь? — спросил Кроха.

Он ехал первым. Остановился, поднял «челюсть» шлема-модуляра³¹. Я шел следом и тоже затормозил, поставил ногу на рельсу. Тропинка шла рядом с путями.

— Да, ребята, до Половинной надо срочно! Нас там ждут! — раздался рядом голос второй девушки.

Голос был чувственный, с хрипотцой.

Я обернулся и едва не уронил мотоцикл. Наверное, все мои чувства были написаны у меня на лице, потому что обладательница голоса рассмеялась.

У нее были синие глаза, темные волосы и веснушки, рассыпанные по небольшому, аккуратному носику и щечкам. Лет двадцать — двадцать два, не больше. Одета она была в штормовку защитного цвета, ярко-синий, под цвет глаз, топик, открывающий загорелый животик, пупок был проколот, и в его впадинке поблескивала голубая стекляшка. Ниже шли обтягивающие голубые джинсы до колена. Белые парусиновые тапочки-кеды плотно облегали продолговатую маленькую ступню. За спиной висел рюкзак.

— Если мужья ждут, — усмехнулся Кроха, взглядом оценивая светловолосую дылду, — то топать до них вам придется пешком!

— Ребята, честно, очень-очень надо! — снова попросила дылда. Она стояла рядом с Крохой, упрямо глядела ему прямо в глаза. — Нас дрезина ждет, на скальники едем! А не успеем, придется пешком топать, да и маршрут не знаем, можем от группы отстать. Да мы и так уже отстали… — голос у девушки упал.

— В чем проблема, девчонки? — крикнул подъехавший Ирландец.

— Да вот, — объяснил я, — девушкам мототакси понадобилось!

— А что! — ответил Ирландец, взглядом ощупывая фигуру синеглазой. — Прекрасным леди не то, что мототакси, себя отдать готов! — он встретился с девушкой глазами, усмехнулся, в его глазах мелькнуло что-то нехорошее. — Садись ко мне! — он кивнул на заднее сидение своего «Сузуки».

Заднее сиденье его мотоцикла было действительно свободно. У Карабаса к заднему сиденью был привязан рюкзак, у меня через седло была перекинута велосипедная сумка. Вообще-то девушку можно было посадить сверху сумки. Краем глаза я увидел, как дылда садиться на заднее сиденье «Абрикоса» Крохи.

Синеглазая не стала вредничать, быстро запрыгнула к Ирландцу, схватила его за пояс.

Я ощутил укол ревности, но шанс был упущен. Впереди с места тронулся Кроха, мне пришлось стартовать следом.

По пути от Шумихи до Половинной мы почти не останавливались, и девушки успели вовремя. Во всяком случае, стоило нам подъехать к станции, как белобрысая что-то закричала, Кроха остановил мотоцикл, и она, соскочив с заднего сиденья и несколько раз крикнув «Спасибо!», побежала по путям вперед, туда, где стояла небольшая дрезина. Ей навстречу махали. Синеглазая поспешила вслед за подругой, но неожиданно прямо передо мной обернулась, улыбнулась и махнула рукой.

— А ты смешной! — крикнула она мне, — и мотоцикл у тебя прикольный! — она показала мне большой палец, мол, все здорово! — и побежала к дрезине.

— А поцеловать? — крикнул сзади Ирландец, когда она была уже далеко и в принципе услышать не могла.

Но услышала! Что-то крикнула в ответ, но расслышать в шлеме, что она там кричит, не было никакой возможности! Я только рукой в ответ махнул.

— Пока!

Мы спешились, поснимали шлемы. Надо было размять затекшие ноги-руки да и пиво прикупить тоже было бы неплохо.

— Ты слышал, что она крикнула? — Кроха улыбался.

— Нет, — я насторожился.

Не люблю, когда шутят насчет девушек. Но Кроха не собирался шутить.

— Она сказала, ты красавчик!

Ирландец фыркнул.

— Вот так всегда! — сыронизировал он. — Ты ее везешь, а она хвалит другого. Бабы, че с них возьмешь! — и он сплюнул под ноги.

Мы стали оглядываться в надежде найти магазин или кого-нибудь, кто мог бы подсказать, где он.

….Когда бутылки с выпивкой, хлеб и консервы были рассованы по карманам сумок, на землю упали первые капли дождя. Мы с Крохой удивленно посмотрели на небо. Откуда-то из-за сопок резво набежали серенькие, низкие тучки, затянули небосклон. Байкал потемнел, сопки застыли в ожидании непогоды. Жара исчезла, как будто ее и не было. Надвигалась непогода.

— Может, забуримся в отель? — предложил Карабас.

— Нет, — заупрямился я. — Не знаю, как у Славки, но меня с деньгами поджимает, а у вас тут цены, как будто к вам сюда олигархи ездят!

— Да и дорогу может развезти! — поддержал меня Кроха.

— Это верно! — крякнул Ирландец. — Но не ссыте! Под дождем всяко-разно спать не будем. Я тут одно местечко знаю, там переночуем. До трассы там уже недалеко будет!

На ночлег мы расположились в тоннеле, в котором за ненадобностью сняли рельсы. «Железка» шла в обход, по берегу. Мы загнали мотоциклы внутрь. Я взял топор и притащил со склона горы дров, а Ирландец натаскал хвороста. Костер разожгли рядом с входом. Дождь лил, не переставая, но ветра не было, и дым костра, зависая под потолком тоннеля, лениво выходил наружу.

— Ну, во всяком случае, в воде недостатка нет! — Карабас установил над костром на рогульке, зажатой между камней, котелок. Он во всем искал положительные моменты. — Когда еще вы сможете переночевать в одном из тоннелей Кругобойкалки? А?

— Здесь холодно и сыро! — пробурчал я, стягивая с себя дождевик и развешивая его на мотоцикле, чтобы высох. Перчатки пришлось выжимать.

— От холода и сырости лекарство есть одно! — вдруг процитировал Ирландец. — Из века в век, из века в век это всегда — вино! Стихи мои, если че!

— Ин вино веритас³²! — крикнул Карабас и откуда-то выхватил кружку. В другой руке оказалась бутылка с коньяком.

Ирландец одним движением вскрыл очередную бутылку пива. Все глядели на меня.

— Э! — воскликнул я, — А как же полицейский пост? Завтра на трассе же пост проезжать будем?

— То будет завтра! — наставительно сказал Карабас. — Во-первых, до завтра еще дожить надо, а во-вторых, — он кивнул на котелок, окутанный дымом. — Будем хорошо закусывать и выспимся как следует. Все будет нормалек, Леха!

Мне ничего не оставалось, как вытащить кружку и подсесть к костру.

Смеркалось. По траве и по камням барабанил дождь. Ирландец хлопотал у костра. Разлили по кружкам коньяк. Разговор оживился.

— А у нас парнишка один был, Олегом звали. Мы с ним как-то в Бурятию ездили. Я на «Яве», а он на «Иже». Помню, он все время голодный был и о еде думал. И купил он в магазине яйца. Десяток, в полиэтиленовом пакете! Я уж ему говорил, что он на своем «Иже» до ночевки яйца квадратными привезет. Не послушал. Положил их бережно — за пазуху! Всю дорогу берег! Еле ехал!

— Ну и?..

— Че ну и?.. На заправке забыл про них, расстегнул куртку, яйца на асфальт и упали! Так у нас потом его звали — квадратные яйца!

— Гы-гы-гы!

— А помнишь, Серега, у нас такой Руслан был? Поехали мы оравой в Бугульдейку. Руслан — со своим братом. Ну и забарахлила у них «Ява»! Кое-как до ночевки дотянули. А там разобрали «Яву», собрали — вообще не работает! Если раньше просто глохла, стоило газ сбросить, то тут — даже заводиться перестала! В общем, трахались они с ней весь следующий день! Все прозвонили, все, что могли — поменяли. Не едет! Думали, думали, че с ними делать? В степи не бросишь. Ладно, была у нас одна «Нива». Подцепили «Яву» веревкой к машине, поехали. Дотащили до очередной ночевки, опять они с ней полночи любились — опять без результата! Тут уже все злиться стали. Нам ехать надо, а они всех задерживают. На следующий день опять «Яву» на веревку — и вперед! Руслан этот больше по земле валялся, чем ехал — бездорожье! На третий день Саня-харлеист нашел, в чем проблема. И что бы вы думали, там было? — спросил Карабас.

— Тряпка в фильтре! — предугадал я ответ.

Карабас хрюкнул в бороду.

— Они там не только ветошь, они там даже отвертку забыли! Байкеры-скамейкеры!

— Ы-ы-ы!

— А землетрясения тут часто бывают? — спросил Кроха, протягивая Карабасу кружку за порцией коньяка.

— Частенько.

— Нас не завалит?

— Да вы че, ребята! Эти тоннели уже столько выдержали! В них от ядерного удара спрятаться можно!

— А кому надо на Байкал бомбу кидать? Американцам, что ли? — усмехнулся Кроха.

— Ну на Байкал — никому не надо! А вот на Иркутскую ГЭС некоторые спят и видят как бы сбросить! А еще рядом — Ангарский НПЗ, свалка ядерных отходов! Так что нас накроют одними из первых!

— Так землетрясения-то часто бывают? — снова спросил питерец.

— За год бывает до пяти тысяч толчков, — ответил за Карабаса Ирландец. — Но сильные, конечно, редко. С последнего десятибального землетрясения уже лет семь прошло. Эпицентр тут, кстати, был, на юге озера. Километров пятьдесят отсюда, на дне.

— Разрушения были?

— Да так, по мелочи. В деревнях печки поразваливались, да трещины в зданиях пошли. Тут ведь все многоэтажное строительство рассчитано на толчки.

В этот момент снаружи вдруг полыхнуло ослепительно белым!

Мы замерли. В следующий момент раздался оглушительный треск. Казалось, воздух рвался прямо над самим тоннелем.

— Гроза! — спокойно объяснил Ирландец.

Разлили.

— А правда, что где-то здесь лежит поезд Колчака с золотом? — спросил я.

— Правда, — ответил мне Карабас, — на сто тридцать втором километре несколько вагонов сошли с рельс. Диверсия! Но тут везде обрыв километровый прямо возле берега. Дайверы называют — свал. Вагоны обрушили скалу и вызвали камнепад. Этим камнепадом их и размолотило. Так что золотишко тут, конечно, лежит, но лежит хорошо! Во-первых, на глубине! Во-вторых, под завалом.

— Да что золотишко! — подхватил Ирландец. — Тут бывало, поезда прямо с людьми в Байкал сходили. Эшелонами!

Мы посмотрели в сторону Байкала.

— А мне вот интересно, ребята, почему мы вот тут сидим, выпиваем, и никто из нас не начнет разговор о том, что было? — вдруг спросил я. — О военном внедорожнике этом и о хрени, которая по гаражу летала, и про аптечки эти странные?

У костра повисла тишина.

— А че говорить? — наконец проронил Кроха. — И так ясно, что ни хрена не ясно…

— Давай, тащи сюда эту фигню, — сказал Ирландец, — че там эта экспертиза, сами сейчас все определим!

Видимо, хорошо мы уже все на грудь приняли.

Я достал со дна сумки коробку, в которую с какого-то перепугу запихал «аптечку», принес к костру, открыл, присвистнул.

— Ребята, да оно, похоже, растет!

Все сгрудились над коробкой. Карабас включил фонарик, посветил.

Ярко-оранжевая пластиковая упаковка аптечки вздулась изнутри. Крохотная пластиковая застежка держалась чудом, кое-где края коробки разошлись.

Я осторожно открыл аптечку. Так и есть! Большой белый контейнер внутри нее стал в два раза больше. На нем появились отчетливые черные полоски. Шесть — по количеству горошин внутри.

— Ты бы выкинул эту дрянь на фиг, — посоветовал Карабас. — Вон, в озеро — закинул подальше, да и дело с концом.

— Ага, закинул! — возразил Ирландец. — А вдруг эта фигня больших бабосиков стоит? Не зря же вояки за вами столько километров гнались! Ну увидели вы, что там кого-то грохнули. Ну и что? В полицию вы не обращались, уехали да уехали. Через три дня вы бы уже в Приморье были бы! Да и вообще — вопрос, грохнули там кого или не грохнули… Нет, эта аптечка определенно ценная штука. Ты бы только, Леха, спрятал ее понадежнее, сейчас я тебе металлический контейнер дам, я в нем ключи вожу, но ради такого случая!.. — Ирландец встал, нетвердой походкой дошел до мотоцикла.

Все-таки мы здорово набрались!

Вернулся он с небольшой металлической коробкой от какого-то прибора, в другой руке у него был нож. Присел рядом на корточки.

— А теперь, Леха, мы будем посмотреть, что там внутри!

Я неохотно вскрыл белый контейнер, высыпал на ладонь потяжелевшие, крупные «бусины». Ирландец выбрал наугад одну из них, покатал по ладони. Положил на ближайшее полено и ткнул в нее ножом, стараясь разрезать.

Неожиданно под его пальцами сверкнула маленькая молния!. Электрический заряд пробежал по руке Ирландца вверх, до сердца.

Иркутянин подпрыгнул на месте, словно кот, которого напугали, и упал на землю бездыханный! Бусина упала на пол, неторопливо покатилась по полу в направлении костра и замерла. Запахло озоном

Какое-то мгновение мы молча глядели на распростертого товарища.

— Он что, помер? — спросил дрогнувшим голосом Карабас.

С земли подхватился Кроха, но первым к Ирландцу подскочил я. Перевернул на спину, пощупал пульс на шее. Пульса не было.

— Так и разэдак!

Обрывая пуговицы, рванул ворот рубашки Ирландца, чтобы ничего не стесняло дыхание, наложил на грудь ладони, начал делать непрямой массаж сердца. За спиной сопели товарищи.

— Я это… рот в рот делать не буду! — прохрипел Карабас.

— И не надо! — рявкнул я. — Платок найди! Салфетку! Любую ткань!

Я схватил старенькую, не очень чистую бандану, которую мне сунул Кроха, накинул на лицо Ирландца, зажал ему двумя пальцами нос и вдул в легкие воздух. Потом продолжил делать массаж.

–Так и разэдак! — подвывал сзади Карабас.

Кроха молча сопел рядом.

— Удивительные дела творятся, — пробормотал он. — Зэк мента откачивает.

Мне некогда было с ним спорить.

Минуты через три активного массажа, чередующегося с искусственным дыханием, я снова пощупал пульс. В тот самый момент, когда я приложил пальцы к шее иркутянина, Ирландец вдруг захрипел. Веки приподнялись, приоткрывая белки глаз. Он крепко схватил меня за руку.

— Жжется! — прохрипел он. — А-а-а… Жжется! — он цапал себя рукой по груди, там, где были оборванные пуговицы на рубашке.

— Лежи, Серега! — крикнул ему я, кинулся к своей сумке, за аптечкой. Хотя что я мог сделать? Сердечных лекарств у меня там отродясь не было! Йодом Ирландца намазать, что ли? Но тут выручил Карабас. У него в карманах походной куртки нашелся блистер³³ валидола. Лучше, чем ничего.

Через пять минут Ирландец сидел у костра с валидолом под языком, закутанный в одеяло, с кружкой воды в руке. Вторую обожженную руку он держал на отлете. Я отдал Крохе аэрозольный баллончик от ожогов и бинт, чтобы тот помог Ирландцу и обработал руку, а сам нашел на земле «бусину», аккуратно поместил ее к остальным — в белый контейнер. Контейнер положил в аптечку. Аптечку — в металлическую коробку.

Кроха умело бинтовал руку.

— Выбросил бы ты эту заразу, Леха! — прохрипел Ирландец. — Карабас прав!

Я задумался. Не знаю, почему, но выбрасывать эти штуки не хотелось. Я упрямо мотнул головой и затолкал коробку обратно в сумку.

— Пусть полежит. Нечего ножом тыкать, куда не попадя! Ты как?

— Да вроде нормально! — Ирландец отхлебнул водички из кружки.

— Тихо! — вдруг крикнул Кроха. Подняв палец вверх, он прислушался.

Мы все замолчали. С небес раздавался равномерный, сильный гул. Я даже ощутил, как дрожит земля, отзываясь на него.

— Самолет? — спросил Кроха.

— Не похоже…

— Да идите в баню! — вдруг разозлился Карабас. — Самолет это! Тут как раз трасса проходит. С Иркутска на Улановку³⁴ борт идет или во Владик³⁵. Давайте спать, экстремалы. С меня на сегодня хватит приключений!

Мы разбрелись, кто куда. Котелок с остатками остывающей похлебки так и остался стоять у затухающего костра.

Я бросил коврик под мотоцикл, стащил мотоботы, лег, завернулся с головой в спальник.

— Ну что, спокойной ночи, мужики?

— Давай уже, — раздалось со всех сторон. — Спи!

Надо мной кто-то склонился. Я, уже сонный, встрепенулся было и хотел вскочить, но это оказался Ирландец.

— Вот что, Леха, — пробормотал он. — Спасибо тебе!

— Не за что, — проворчал я.

— Да есть за что! — Ирландец протянул мне руку, и мне пришлось пожать ее.

Потом я провалился в сон.

Не знаю, сколько мы спали, мне показалось — не больше минуты. Я проснулся от сильных подземных толчков. Со стороны Байкала слышался гул. С потолка тоннеля сыпался песок, что-то трещало и лопалось в его стенах, в толще скалы.

— Все вон! — заревел рядом Кроха.

— Завалит на хрен! — взвыл Карабас.

Мы повскакивали с мест и — кто что успел схватить! — метнулись через потухший костер наружу, под дождь. Дождь был совершенно ледяной! Лило, словно наверху прохудилась огромная бочка!

Я наклонился, чтобы надеть мотоботы, которые успел схватить, но в этот миг все вокруг озарилось ярким, белым светом, и Карабас закричал.

— Мужики, смотрите! Что это? Мужики!

Я поднял голову.

Ослепительная стена светящегося огня, расстилавшаяся от сопки до горизонта и от воды до самого неба, стремительно приближалась к нам со стороны порта Байкал. Зрелище было настолько неожиданное, непонятное и потрясающее, что я замер, судорожно соображая, что это может быть? Мне почему-то втемяшилось, что это какое-то огромное цунами, вызванное землетрясением. Хотя какое в небе цунами? Да еще из огня?

Было так светло, что можно было рассмотреть каждый камушек на площадке перед тоннелем.

— Внутрь! — вдруг что есть мочи заорал Ирландец. — Живо внутрь! Сгорим на хрен все!

Мы, словно стадо слонов, бросились обратно. Я едва не опрокинул свою «Ямаху», с разбегу налетев на нее в темном туннеле.

— Где же фонарик?..

— Какой тебе фонарик? Сдурел? — Кроха толкнул меня в нишу в стене, спрятался в нее сам.

Тут же, толкаясь, в эту же нишу залез Карабас. Ирландец укрылся в нише наискосок. Свет становился все ярче, мы вжались в камень.

— Что за хрень?!

И тут налетело. Казалось, воздух вибрировал и плавился, превращаясь в плазму. На меня дохнуло совершенно невыносимым, адским жаром. Я чувствовал, как трясется скала, к которой мы так горячо прижимались. В Бога я до этого не верил, но тут взмолился, прижимаясь лбом к камню. Мне хотелось жить! Как мне хотелось жить в этот момент! Кто бы знал!

Я был уверен, что это ядерный взрыв! Буквально слышал, как сметало по тоннелю наши мотоциклы и рюкзаки, как огненный вихрь несся мимо нас. И я не знал, радоваться или рыдать по поводу того, что мы в убежище, и возможно, переживем ядерный удар. Я совершенно точно помнил: лучше сдохнуть сразу, чем потом медленно умирать от радиации, выблевывая наружу внутренности!

А потом вдруг стало тихо. Так тихо, что я слышал, как от дыхания трется о холодный камень молния на вороте термобелья и клацают где-то рядом зубы Карабаса.

Грохот отдалялся. Он прошел сквозь тоннель и теперь уходил дальше, на юго-запад, вдоль берега Байкала. Снова стало темно.

Все еще подвывая от ужаса, мы выползли из каменных ниш. Карабас включил фонарик, и тонкий луч света запрыгал по стенам. Руки у бородача тряслись. К нашему общему изумлению, мотоциклы и все-все наши вещи, даже пепел костра остались на месте!

Снаружи по-прежнему шел дождь.

Я споткнулся о свой коврик, наклонился, нашел куртку и нащупал в кармане фонарик. При его свете я вдруг отчетливо увидел, что от моих рук идет то ли пар, то ли дым. Пораженный, я рассматривал ладони, не понимая, что происходит. И пахло так странно… Запах был неприятный, сладковатый. Смрадный.

Меня толкнул проходивший мимо Ирландец. Он шел, как будто вообще ничего перед собой не видел. Я светанул ему в лицо, и иркутянин зажмурился, выругавшись.

— Убери его в жопу!

Я отвел луч фонаря в сторону, но за эту секунду я увидел: лицо Ирландца дымилось точно так же, как мои руки! Наверняка с моей физиономией было то же самое!

— Мужики, смотрите, что за фигня! — я сунул руку в луч света, чтобы все могли видеть дым, потом повернул к себе зеркало заднего вида, и посветив себе на лицо, убедился, что все так, как я и предполагал!

— Фьють!

— Мужики, что за хрень? Что это было? Атомная бомба? А? Ирландец? — я схватил бутылку с водой, кое-как умылся. Руки тряслись, и почти вся вода пролилась на землю.

— Не знаю я! — отозвался рыжий иркутянин. — Я че, госсправка? Но до утра я наружу ни ногой! И спать буду в нише. И вам советую сделать то же самое!

Кроха опустился на свой коврик, словно его не держали ноги. Карабас все еще причитал. Стоны мешались с ругательствами. Все, не сговариваясь, потащили коврики и спальники по нишам, то и дело оглядываясь на вход в тоннель. Я посветил туда, но ничего не увидел. Только темнота и капли дождя сверкали в луче фонаря. И тогда я тоже взялся за коврик.

— А что это за ниши? — спросил я, устраиваясь в одной из них.

От каменной стенки тянуло холодом. Пахло сыростью и старыми шпалами.

— Это для рабочих. Чтобы могли спрятаться, если их в тоннеле поезд застанет, — ответил Карабас.

Замолчали. Сна не было ни в одном глазу. Крупной дрожью тряслись ноги и руки. Я хотел было поговорить с Ирландцем, который залез в нишу напротив, но тот только рыкнул в ответ.

— Отстань, а? И так тошно!

Если судить по звукам, он зубами открыл очередную бутылку пива и теперь ее опустошал. Мне тоже было тошно, но я промолчал. Нашел в кармане баллончик, взболтал его, вдохнул. Потом закутался поплотнее в спальник, прислушался. Снаружи было тихо, только шуршал дождь, и где-то в тоннеле капала вода. Я опасался снова уловить приближающийся вой и грохот или увидеть в темноте новые всполохи света, но все было спокойно. Я думал о том, что все события, произошедшие с нами в последние дни, могут быть звеньями какой-то таинственной, пока не известной нам цепи.

Потом я задремал.

Примечания

13

Мотоцикл «Yamaha Royal Star»

14

Литр — тысяча кубических сантиметров. Карабас спрашивает об объеме двигателя

15

Объем двигателя KTM Adventure составляет 1190 кубических сантиметров

16

Чоппер — мощный, хромированный мотоцикл с толстым заднем колесом, рогатым рулем и сиденьем ступенькой.

17

Спортбайк — мотоцикл, изначально предназначенный для шоссейно-кольцевых гонок. Характеризуется обилием пластика и обтекаемой формой

18

Главный герой подразумевает, что на Дальнем Востоке много японских машин с правым рулем

19

Железная дорога

20

Пост ГИБДД

21

В байкерском мире чепта — это отделение, подразделение клуба

22

Марата — улица Марата в Иркутске

23

Главный герой имеет ввиду, что в двигателе его мотоцикла всего шестьсот кубических сантиметров

24

Мотоцикл «Honda Gold Wing»

25

Иркутским морем местные жители называют Иркутское водохранилище, образованное ГЭС

26

Листвянка — село на берегу Байкала, туристическая мекка

27

Кордур — плотный материал, из которого шьют рюкзаки, сумки и экипировку

28

Ирландец путает — метеорный поток Леониды можно наблюдать в ноябре

29

Ирландец снова ошибается. Метеорный поток называется Геминиды, и его можно наблюдать в декабре. Летом же на небе можно видеть метеорный поток Персеиды

30

Шлем по форме головы, без козырька

31

Шлем особой конструкции с убирающейся вверх «челюстью»

32

In vino veritas (лат.) — Истина в вине

33

Блистер — упаковка, включающая в себя, как правило, десять таблеток

34

Улановка — Улан-Удэ, столица Бурятии

35

Владивосток