Первая леди

Майя Максимова, 2020

Что может женщина в масштабах истории целой цивилизации? Как быть, если приходится решать за всё человечество? И так ли очевиден враг, когда на кону чуть больше, чем мировое господство?

8

За семь минут до расчётного выхода чужака на орбиту Марса со мной связался генерал Кручинин. Его гравилёт преодолел примерно треть пути, и он в любом случае не успевал к началу представления. Зато, в отличие от меня с министром, начальник генштаба жаждал активных действий.

— Надеюсь, вы не отключили марсианскую систему защиты? — поинтересовался он, едва мы обменялись формальными приветствиями.

— Нет. Станции работают в автономном режиме и будут стрелять, если возникнет хоть малейшая угроза.

— А что на Земле? Вы собираетесь приводить войска в боевую готовность? Насколько я понимаю, ситуация близка к критической.

— Мы с министром ещё не обсуждали этот вопрос. Первоначально нужно выяснить мотивы пришельцев.

— Юлия Александровна! — буквально взмолился генерал. — Вы всерьёз думаете, что они прилетели с миром?!

Я не ответила. Если с министром нас связывали пятнадцать лет знакомства, за время которых мы успели стать друзьями, то начальник генштаба возник в моей жизни восемь месяцев назад, когда я сама назначила его на эту должность. Разумеется, после консультации с Юрием Сергеевичем, который рекомендовал Кручинина как профессионала с большой буквы. Так и оказалось. Генерал прекрасно справлялся со своими обязанностями, однако, похоже, для него не существовало авторитетов. Тем более, если речь шла о сорокалетней женщине, пусть даже занимавшей президентское кресло.

— Юлия Александровна? — повторил он, озадаченный моим молчанием. — Сейчас не время успокаивать себя иллюзией.

— Да нет у меня никаких иллюзий, — выдохнула я через силу. — Просто к чему мутить воду раньше времени? Ему до Земли минимум неделя полёта.

Марк Андреевич издал нечто похожее на ругательство, никак не вязавшееся со статусом нашего разговора. И даже не извинился, хотя между ним и мной лежала пропасть в двадцать четыре года.

— Товарищ генерал… — я попыталась вернуть беседу в деловое русло, но у Кручинина, похоже, окончательно сдали нервы.

— Вы доведёте нас до могилы! — заявил он, прерывая связь с твёрдой уверенностью в безнаказанности своего поступка.

Я вопросительно посмотрела на министра. Тот промолчал, словно ожидал чего-то подобного.

— Хорош ваш протеже в экстремальной ситуации, — съязвила я, закипая как чайник. — А если бы мне потребовался его доступ к кнопке?

Юрий Сергеевич схватился руками за голову. Похоже, он начал понимать главное. Мы стремительно утрачивали контроль над положением, и в любую секунду могла разразиться катастрофа. Причём не на Марсе, удалённом на сотни миллионов километров, а здесь, на Земле, в колыбели нашей цивилизации.

— Три минуты до визуального контакта, — голос начальника управления стальным прутом прошёлся по моим мыслям. — Чужак по-прежнему не реагирует на наши запросы. Марс-37 приведён в состояние полной боевой готовности.

Неожиданно где-то внутри себя я осознала, что мы наблюдаем прошлое. А в настоящем, пока недоступном здесь, уже свершилось историческое для землян событие. Его результат нам предстояло увидеть через несколько минут, но что-то подсказывало — на Марсе произошла трагедия.

Чья-то рука коснулась моего плеча, и, обернувшись, я встретилась взглядом с Кирой.

— Мама, держись, — приободрила меня она и, подавшись вперёд, поцеловала в щёку.

Мир качнулся, утратив привычные очертания — как в бреду я отшатнулась от дочери.

— Спасибо, — губы сами подобрали нужный ответ, и наступило затишье перед бурей.

Наконец, на проекции, транслировавшейся с Марса-37, возник эллипсоид, стремительно приближавшийся к станции.

— Он тормозит, — всё тем же металлическим голосом сообщил Фомин. — И делает это чертовски быстро!

Я приготовилась рассмотреть чужака в деталях, но глаз уловил только серебристый окрас обшивки. В следующее мгновенье голограмма растворилась в воздухе, а в ушах зазвучал уже опостылевший сигнал предупреждения.

— Связь утеряна, — объявил генерал-полковник. — Переключаемся на трансляцию с Марса-36.

— Что происходит? — взволновано спросила я, но никто не смог объяснить случившееся.

Возникшая на месте исчезнувшей голограмма продержалась не больше десяти секунд, после чего мы снова остались без картинки.

— Они блокируют наши каналы связи? — с робкой надеждой предположила Жанна.

Министр хотел прокомментировать её слова, но в эту секунду поступил вызов из Пентагона, и секретарь по обороне Регина Вуд на чистом русском огорошила нас вопросом:

— Что происходит с вашим сектором? Мы зафиксировали уже четыре взрыва!

Моя душа моментально упала в пятки.

— Проклятье! — Юрий Сергеевич бросился к таблицам и начал судорожно что-то выговаривать техникам. Потом повернулся лицом к американской коллеге и окончательно убитым голосом произнёс:

— Вы можете переслать видеозапись? Похоже, мы потеряли связь со всеми станциями.

— Сейчас, — Регина отдала приказ своим подчинённым, и нас окружила холодная бездна космоса.

По крайней мере, меня сразу прошиб озноб, едва я увидела взрыв в углу проекции.

— Марс-37, — донеслось до моего слуха. Незнакомец говорил по-английски, и от этого стало только хуже.

Облако мрака пронзила ещё одна короткая вспышка.

— Марс-36, — продолжил свой монолог неизвестный.

Как ни странно, его демонстративное равнодушие пугало больше, чем корабль-чужак, с маниакальным спокойствием расправлявшийся с нашим флотом.

— Марс-35, — только после третьего объявления я догадалась, что докладчик — обыкновенный компьютер. Мне тут же захотелось прекратить этот безумный спектакль, финал которого давно отображался в таблицах. Но мы успели увидеть ещё четыре вспышки, прежде чем миссис Вуд дрожащим голосом прервала демонстрацию записи:

— Эта штуковина принялась за наши станции. Мы потеряли уже семь объектов. Товарищ министр, у вас имеются хоть какие-то догадки?

— Никаких, — без раздумий ответил генерал. — А есть информация по китайскому сектору?

— На данный момент они лишились четырёх спутников. Но враг как раз проходит через их зону.

— А что на планете? Вы эвакуируете персонал? Похоже, базы — следующая цель пришельцев.

Регина промедлила, взвешивая все за и против, прежде чем выдать несколько шокирующую информацию:

— Мы дали Марсу полную свободу действий. С одним условием — никуда не уходить со станции.

Юрий Сергеевич молча проглотил услышанное, и любой протокол одобрил бы его реакцию. А я не смогла. Во мне пробудилась женщина — мать, для которой что-то значили и чужие жизни.

— Это чудовищно! — бросила я секретарю. — Своими приказами вы обрекаете их на гибель!

— Госпожа президент, — с укором возразила Регина, — мы не желаем приносить их в жертву. Но выбора нет. Если этот корабль — враг, никто и ничто не спасётся на поверхности Марса.

— Посмотрим, — я продолжала гнуть свою линию. — И если вы передумаете — добро пожаловать на нашу базу.

Наверно, миссис Вуд сочла меня сумасшедшей. По крайней мере, на её обычно строгом лице я различила едва заметную усмешку. А потом включился соседний проектор, и не на шутку встревоженный Земин Чэнь разом пресёк назревавшее противостояние.

— Чужак уничтожил двадцать четыре наших спутника, — проинформировал он, сразу переходя к делу, — и на десерт разнёс в щепки «Красную зарю»… Всё, что мы строили в течение двух десятилетий!

На большее у председателя не хватило сил. Замолчав, он обмяк, и на глазах у него появились слёзы. Мне стало неловко из-за того, что я оказалась свидетелем чужой слабости, но должность требовала адекватной реакции на увиденное.

— Примите наши искренние соболезнования, — молвила я, поправляя выбившийся из причёски локон. — Сегодня мы все по одну сторону баррикад, и каждого ждёт боль от своей утраты.

Регина добавила что-то от себя — веточку фальши на свежевырытой могиле истории. Мне было тошно выслушивать монолог миссис Вуд, но Земин Чэнь ловил её слова как ребёнок. Наконец, когда эмоции осели на дне души, я всё же решилась и обратилась к председателю:

— И что теперь? Будем объединять усилия и делать всё, чтобы не пустить чужаков на Землю?

— Да, — лаконично ответил он. — Китай готов предоставить любые ресурсы.

— США тоже, — поспешно вмешалась секретарь, и я кивнула, подтверждая сделку.

Приободрившись, Земин Чэнь посмотрел куда-то сквозь меня и произнёс, словно его снимали сотни камер:

— Что ж. Можно считать это началом большой войны. Первой, которая объединит человечество.