Смертельный выстрел

Майн Рид, 1873

Что же тут удивительного – найти человеческую голову в прериях Техаса? Ровно ничего, если она без волос. Это означает только то, что какой-нибудь несчастный: траппер, путешественник или охотник за дикими лошадьми – был убит команчами, а затем обезглавлен и оскальпирован. Но эта голова – живая! В очередной том «Мастеров приключений» включен роман «Смертельный выстрел», одна из захватывающих дух и несправедливо забытых вершин на карте творческих побед Томаса Майн Рида. Эта история по праву достойна занять место рядом с такими шедеврами, как «Всадник без головы» или «Оцеола, вождь семинолов». Роман публикуется в новом полном переводе, выполненном по переработанному самим автором изданию.

Глава 7

Убийство без раскаяния

После прозвучавших из уст Дарка кощунственных слов повисла гнетущая тишина: незыблемая и похожая на смерть, как будто все живые создания в лесу внезапно онемели или тоже испустили дух.

Невыразимо, невероятно мерзко было поведение человека, сделавшегося хозяином поля боя. Во время схватки Дик Дарк выказывал хитрость лисицы вкупе с яростным коварством тигра. Оставшись победителем, он повел себя как помесь шакала со стервятником.

— Мертв, как пить дать, — сказал Дарк, наклонившись над поверженным врагом, чтобы убедиться в его смерти.

Слова эти были произнесены хладнокровно. Затем, словно все еще сомневаясь, он наклонился еще ниже и прислушался. И одновременно с этим взялся за рукоять охотничьего ножа, собираясь погрузить его в распростертое тело.

Но потом понял, что нужды в этом нет. Враг не дышал, рана почти не кровоточила — определенно перед ним лежал труп.

Уверившись в этом, Дик распрямился и воскликнул еще громче и развязнее, чем прежде:

— Да, мертв, черт его побери!

И когда он наклонился над бездыханным телом своей жертвы, никакое раскаяние, никакое сожаление не обнаружилось ни в его взоре, ни в лице. Напротив, холодные звериные глаза как бы еще сверкали ревнивой ненавистью, а ладонь продолжала сжимать рукоятку обнаженного до половины клинка. Красота соперника, пусть даже и мертвого, бесила его!

Но вскоре мысль об опасности промелькнула у него в голове, и душа поддалась влиянию страха. Он вдруг осознал, что совершил убийство.

— Нет, — сказал Дик, пытаясь оправдаться перед собственной совестью, — это не убийство. Правда, я умертвил его, но ведь и он в меня стрелял. Я могу доказать, что ружье его разряжено, а вот и отверстие от пули на моей одежде. И действительно, меня спасло только чудо!

Некоторое время он простоял, погруженный в размышления. Взгляд его опустился на распростертое тело, затем метнулся к деревьям, как будто в опасении, что кто-то идет с той стороны. Но едва ли его могли застигнуть тут. Место было совершенно уединенное, путники его не посещали, работники с плантаций — тем более. Дровосек никогда не забирался в эту глушь, сюда могли заглянуть только случайный охотник или беглый негр.

— Признаться ли прямо, что я убил его? — снова заговорил сам с собой Дик. — Я могу сказать, что мы встретились на охоте, что бой был честный — выстрел за выстрел, и волей судьбы за мной остался последний. Но поверят ли мне?

Он взглянул на труп, потом на деревья, ветви которых были окутаны, словно занавесками, испанским мхом. И подумал, что в таком уединенном месте не составит труда спрятать мертвое тело. Подобно сполохам молнии, замелькали эти мысли в уме убийцы. В итоге он отбросил наполовину уже созревшее решение признаться.

— Нет, — продолжал Дарк, подводя черту. — Это ни к чему! Лучше не рассказывать никому о том, что случилось. Наверняка никто не станет искать его здесь.

Он еще раз осмотрелся вокруг, ища подходящее место, чтобы спрятать труп. Решение было принято.

Неторопливая речушка петляла между деревьями, шагах в двухстах от тропы. В тени кипарисов вода казалась черной и была довольно глубока для задуманной негодяем цели.

Но чтобы перенести на берег тело, требовалось большое усилие, а если тащить волоком — останутся следы.

— Я брошу его здесь, где он лежит. Никто никогда сюда не заходит, — сказал Дарк, оценив трудности. — Однако не помешает укрыть его немного. Так что, Чарльз Клэнси, если я и отправил вас к праотцам, то в небрежении к вашим бренным останкам меня обвинить нельзя. Если я о них не позабочусь, ваш дух станет преследовать меня. Во избежание злой судьбы, я предам вас погребению.

Произнося эту жутковатую насмешливую тираду, Дик прислонил двустволку к дереву и стал обрывать с веток испанский мох. Похожие на бороду заросли паразита сдирались легко. Убийца набросал на еще не остывшее тело с дюжину охапок, потом придавил их сверху сучьями упавших деревьев, чтобы ветер не растрепал сероватый саван.

Разбросав вокруг еще несколько пучков мха, чтобы скрыть следы крови и сапог, Ричард решил отдохнуть от трудов своих и немного постоял, созерцая проделанную работу.

Явно удовлетворенный, он взял ружье и собирался уже уходить, когда до его уха донесся звук, заставивший его вздрогнуть. И неудивительно, потому что звук был похож на плач по покойнику!

Сперва Дарк испугался, причем изрядно, но быстро пришел в себя, разгадав причину.

— А! Это всего лишь собака! — пробормотал он, заметив скрывающегося среди деревьев пса.

Когда хозяин был убит, собака убежала, боясь, без сомнения, подвергнуться такой же участи, а потом вернулась, осторожно, шаг за шажком приближаясь к роковому месту. В животном сражались два инстинкта: привязанность к убитому хозяину и страх за собственную жизнь.

Ружье Дарка было разряжено, и он пытался приманить собаку, чтобы заколоть ее ножом, но, вопреки всем его стараниям, она не подходила.

Торопливо забив заряд в один из стволов, Дик прицелился и выстрелил. Пуля попала собаке в шею, но только разодрала кожу, вызвав фонтанчик крови. Испуганное животное громко взвыло и убежало, не выказывая намерения вернуться.

Поток грязных ругательств вырвался из уст Дарка, глядящего ему вслед.

— Черт побери! — воскликнул затем он. — Какую же глупость я сотворил! Эта проклятая псина побежит в дом Клэнси. Там наверняка встревожатся и отправят людей на поиски. А собака приведет их прямиком сюда, к этому месту. Адова сила!

Произнося эту тираду, убийца побледнел. Впервые ему стало по-настоящему страшно. Он знал, что в таком уединенном месте можно скрыть труп, а с ним — и свой кровавый поступок. Все шансы были на его стороне, но он позабыл о собаке. До поры все складывалось хорошо, но теперь, когда пес убежал, обстоятельства могли обернуться против него. Не требовалось большого ума, чтобы понять это. Как и сообразить, что и медлить в нерешительности тоже нельзя.

Ясно было одно — задерживаться на этом месте не стоит. Собака убежала, завывая. До дома Клэнси добрых две мили, но на пути к нему стоит лачуга скваттера^[12] с расчищенным от леса участком земли. Если ее обитатели увидят окровавленную и насмерть перепуганную псину, они наверняка поднимут тревогу.

Дик Дарк недолго рассуждал о возможностях и вероятностях. Вопреки своей уединенности, кипарисовый лес не настраивал на философские размышления, по крайней мере, сына плантатора. Где-то далеко среди деревьев слышался вой раненой псины.

Игра ли это воображения, или ему действительно послышались и человеческие голоса?

Дожидаться и проверять Дарк не стал. У него не было ни малейшего желания пробыть хоть одну лишнюю минуту рядом с окровавленным трупом.

Вскинув ружье на плечо, он двинулся в лес: сперва быстрыми шагами, потом еще быстрее, наконец побежал. Но в сторону, противоположную той, куда удалилась собака, и не туда, где располагалась отцовская плантация. Путь вел его глубже в болота, через топи и грязь, на которой сохранялись отпечатки его ног. Дик спрятал тело, скрыл и уничтожил свидетельства схватки, но в панике не обращал внимания на следы, оставляемые теперь.

Убийца бывает дальновиден только перед преступлением — а после, если у него есть совесть или не достает хладнокровия, он теряет присутствие духа и всегда оставляет следы, способные послужить для сыщика ключом к разгадке.

Так случилось и с Ричардом Дарком, когда в испуге он сломя голову удалялся от сцены своего дьявольского деяния. Молодой человек желал только, чтобы как можно большее расстояние отделяло его от места, где он пролил невинную кровь, чтобы не слышать воя этой проклятой собаки, смешивающегося с криками людей — голосами мстителей!

Примечания

12

Поселенец, самовольно занявший участок земли для ведения сельского хозяйства.