Вершители судеб

Лёка Гагарина

Король посылает лорда Стекворда стать свидетелем свадебной церемонии, которая должна состояться между отпрысками знатных семейств, проживающих на островах, обросших всевозможными легендами.Прибыв на остров, Джеймс попадает на древний кельтский праздник и влюбляется в молодую крестьянку, покорившую его своей красотой и магическим танцем у священного костра. Желая обладать ей Джеймс принимает решение похитить юную наяду, но узнает, что она не кто иная, как невеста, на чью свадьбу он приехал.

Глава 4

Наплававшись в прохладной воде залива, освежившись после такого жаркого наполненного событиями дня, в полном ладу с собой, друзья направились вглубь острова на звуки доносившейся музыки. Чем ближе Джеймс приближался к месту проведения праздника, тем больше разгоралось любопытство, разрасталось нетерпение, как будто тысячи невидимых иголок пронзали все его тело в предвкушении чего-то тайного, манящего, неведомого его пониманию действа. Углубляясь в чащу леса, все яснее улавливался бой барабанов, веселый и беззаботный смех селян и ароматные запахи жарящегося на костре мяса.

— О боги мои, я умер и попал в рай, где царят прекрасные ангелы — произнес Колин, как только друзья вышли на поляну, где и развернулся весь деревенский праздник.

— Друг мой, теперь мы сами по себе, желаю тебе приятной охоты — с ухмылкой произнес Дэшвуд и с воодушевлением ринулся к группе весело чирикающих хорошеньких селянок.

Джеймс с веселой усмешкой покачал головой, провожая взглядом товарища, он знал, что Колин никогда не упустит шанса весело провести время с прекрасной девой, а может быть даже не с одной. Сам же он не был сторонником столь веселых оргий и предпочитал иметь постоянных любовниц, однако которые безжалостно менялись, как только Джеймсу наскучивала их компания.

Прохаживаясь с кружкой вкуснейшего эля, мимо расставленных столов, которые ломились от всевозможных яств, Джеймс разглядывал собравшихся здесь людей. Местные деревенские жители, одетые в простые, но чистые, незаношенные до дыр вещи. Все опрятные, с открытыми улыбающимися лицами, полная противоположность жителям Железного острова. Джеймс поражался, насколько разительны были отличия, этих соседствующих островов, соединенных одним общим мостом. Но кроме моста, общего больше ничего между ними не было. Как только кружка Стекворда пустела, кто-то обязательно подливал еще, при этом всегда с открытой улыбкой и приятельским хлопком по плечу. Местные женщины предлагали ему еды, готовящейся прямо здесь на кострах. Все веселились, смеялись, танцевали, атмосфера великого праздника чувствовалась в каждом уголке этой небольшой, но многолюдной поляны.

Находясь под впечатлением от всего происходящего, в легком дурмане от выпитого эля, Джеймс не сразу уловил перемены, происходящие среди людей. Стало значительно тише, веселый смех плавно перешел в пение, сначала тихое задумчивое, исполненное в один голос, а после вплетенное еще одним голосом, а за ним еще и еще. Звуки пения нарастали, они становились похожими на молитву, нет на древнее кельтское заклятие. Как будто все люди находящиеся на этой поляне решили все сразу вызвать своим пением древних духов. Джеймс с интересом наблюдал, как все стали поднимать руки вверх, обращаясь к самим небесам своей странной песней. И вдруг, как по волшебству, словно боги услышали их призывы, в центре поляны, которая раньше была поглощена ночью, ярко вспыхнули факелы, стоящие по кругу возле большого кострища. Стекворд был поражен, что при всей своей наблюдательности, из его поля зрения совсем выпали детали, которые раньше он обязательно бы заметил. Все это время праздник, был не на маленькой поляне, у края леса, а на большом абсолютно круглом по форме пространстве на берегу небольшого пруда с искрящимся, бурлящим водопадом, звуки которого он абсолютно не улавливал из-за громких песен и выпитого вина. Джеймс стал переживать, что сейчас эти на первый взгляд мирные, излучающие добро люди, начнут приносить в жертву своим непонятным богам, прекрасную девственницу, сжигая ее на этом огромном кострище. Или еще что хуже, может это их чужеземцев, сегодня целый день поили и кормили, чтобы они были более аппетитные, а затем здесь же их и зажарят. Воображение начало рисовать все возможные страшные, кровавые жертвоприношения. А пение все нарастало. Вдруг раздались первые удары больших барабанов, бум-бум. «Твою мать, что здесь происходит», у Джеймса волосы на голове зашевелились от этих звуков.

— Где Колин, надо валить отсюда — оглядываясь по сторонам, Джеймс уже начал жалеть, что они спрятали свои мечи за камнем, у треклятого моста, сейчас бы они пригодились.

Пока затуманенный алкоголем мозг, соображал, что делать, на поляну к костру, под пение и бой барабанов вышла старуха, в белой, длинной одежде, похожей на саван. Она подняла руки к небу и начала причитать какую-то песню, раскачиваясь из стороны в сторону. Как только она накланялась в одну сторону, факел стоящий рядом с кострищем взрывался струями огня в небо, разгораясь еще ярче, и Джеймс увидел, что каждый факел держат в руках каменный древний идол. Продолжая свой ведьминский танец, старуха мановениями своих рук разожгла все семь факелов, освещая семь идолов держащих их. Как только их пламя разгорелось во всю мощь, старуха запричитала еще громче, вознеся свои руки вверх, и Джеймс с ужасом начал наблюдать, как огромное кострище, расположенное в центре этой ведьминской вакханалии, вспыхнуло ярким пламенем и устремилось своими искрами в небо.

Из толпы людей певших свою песню, вышло шесть молодых мужчин, они начали подходить к идолам и вставать каждый у одного из каменных солдат. Одно место, напротив старой ведьмы, оставалось свободным, Стекворд не мог понять, почему никто не встал у последнего камня, пока не понял, что все присутствующие смотрят на него, он поднял взгляд на старуху, она пристально, казалось с интересом, оценивает его. После тщательного осмотра, она подняла глаза к небесам, как будто разговаривая с ними. Словно выяснив, известную только ей самой истину, она снова посмотрела на Джеймса, и требующим перстом указала на единственно пустующее место. Будто в трансе, не ведая, что делает, Джеймс шагнул в круг, замыкая кольцо. Ему казалось, что он наблюдает за собой со стороны, что его заставляют двигаться, неведомые ему силы, потому что сам он чувствовал, что не может пошевелить ни ногой, ни рукой, даже ради спасения собственной жизни.

С нарастающей тревогой Стекворд наблюдал, как селяне, взявшись за руки, встают вокруг них, образуя замкнутое пространство и запевая новую песню на непонятном ему языке и раскачиваясь из стороны в сторону, как до этого делала старая ведьма. Барабаны бьют все сильней, люди поют все громче. Вдруг старая ведьма поворачивается спиной к костру, делая магические махи руками непонятные Джеймсу, и отходит в сторону. В середину круга, рядом с кострищем входят сем юных дев, одетые в длинные расшитые белые рубахи, с босыми ногами. На распущенных длинных волосах, одеты замысловатые венки, сделанные из веток, травы и цветов, у всех красными лоскутами завязаны глаза. Джеймсу казалось, что он перестал дышать. Они были столь прекрасны, нежны и невинны, и их сейчас всех сожгут в этом адском костре. А самое ужасное, что он не мог пошевелиться, закричать, чтобы эти милые создания бежали прочь. Он стоял будто парализованный, лишенный дара речи. Ему хотелось выть, кричать, рвать руками этих больных фанатиков, сжечь эту ведьму, которая явно здесь всем руководила. Вместо этого, он, молча, будет стоять, не шевелясь и только покорно наблюдая, как эти юные красавицы, сейчас будут гореть в пламени бездушного костра.

Воображая все эти ужасы, Джеймс не заметил, как заунывная песня, вгоняющая в транс, постепенно начала приобретать другой характер. Люди танцующие вокруг них стали двигаться в одну сторону, а прекрасные девы, обезличенные из-за своих повязок надетых на глаза, разошлись вокруг костра, стали исполнять свой магический танец, при этом двигаясь в другую сторону. Песня ускорила свой темп, голоса нарастали, барабаны выбивали свои ритмы все сильней и сильней, голос старой ведьмы, читающей свои древние заклятья, отчетливо выделялся из общего пения. Девы танцевали и кружились все яростней, их завораживающий, страстный танец, сводил с ума. Юные, гибкие тела, извивались в такт безумной музыки, отражались сквозь ткань рубах, на фоне огромного кострища. Волосы разметались от их чувственных движений. Джеймс был поражен, как никто из них еще не сгорел заживо в костре, ведь они были в такой близости от него, с завязанными глазами. Но их босые ноги легко касались земли, ни одна не сбилась с ритма, не покачнулась, казалось, что огонь их балует, любуется ими, так же как и он сам. Они все были прекрасны, как лесные наяды, соблазняющие заблудшего путника. Но из всех семи прекрасных юных дев, лишь одна привлекла все внимание Джеймса. Стройное гибкое тело, страстно извивалось в такт древней мелодии, длинная кудрявая шевелюра цвета красного дерева, волной разметалась по тонкой спине, маленькие босые ножки сводили его с ума. Он не видел ее лица, из-за красной повязки, не слышал ее голоса, но Джеймсу казалось, что прекрасней создания он не встречал за всю свою жизнь. Лесная нимфа кружащая, завораживающая, зовущая окунуться с ней в этот древний ритуал. Джеймс ревностно поднял глаза, на других мужчин стоящих у древних идолов и так же как и он наблюдавших за танцем прекрасных наяд. Ему хотелось разорвать любого в клочья, кто смотрит, на нее, пожирает ее своими алчными глазами. Но все были так же заворожены этим танцем, как и он. И вот когда пение достигло своего апогея, а звук барабанов слился в один нескончаемый бой, девы стали еще быстрей кружиться вокруг магического костра, сливаясь в одну неясную точку. Джеймс потерял из виду свою прекрасную наяду, в ушах стоял только сумасшедший ритм песни, как будто он проникал в него, потрошил его изнутри. Вдруг старуха подняла бубен и ударила по нему. Все стихло, словно по мановению невидимой руки, в один момент все остановились. Тишина. Джеймс слышал, только шум листвы, плеск воды, да свое громкое шумное дыхание, вырывающееся из легких, как будто он долго бежал и сейчас задохнется. Остановились и прекрасные девы, каждая напротив одного из семи идолов, каждая рядом с одним из мужчин. И та, которую он так долго искал своим взглядом, та, которая заворожила его своим танцем, стояла напротив него всего в шаге. Девушка подняла руки к лицу и сняла свою повязку. У Джеймса перехватило дыхание, на него с интересом смотрели большие глаза цвета сочной травы, прямой маленький носик и пухлые губы довершали образ прекраснейшей из наяд. Не ведая, что творит, Джеймс одним шагом преодолел расстояние, разделяющее их, взял маленькое лицо в ладони и впился в ее губы страстным поцелуем изголодавшегося путника. Он почувствовал, как судорожно у нее перехватило дыхание, но она не отпрянула, не опустила голову, не стала вырываться. Джеймс опомнился лишь, когда слух стал улавливать легкие смешки и покашливание людей находящихся на поляне. Он отстранился, но все еще продолжал удерживать ее лицо в своих больших ладонях. Нимфа улыбнулась и о чудо, на правой щечке появилась очаровательная ямочка, у Джеймса даже стон вырвался, от такого совершенства, она подняла руки, сняла свой венок и водрузила ему на голову.

Джеймс не хотел ее отпускать, самая сумасшедшая мысль появилась, взвалить ее на спину, зафрахтовать первый попавшийся корабль, отплывающий до берегов Англии. Привезти в Стекворд и не выпускать ее из своей постели, до тех пор, пока она не нарожает ему дюжину малышей, а он не станет дряхлым стариком, не имеющим возможности обрюхатить ее снова. И плевать ему на Ардвэра с его невестой и короля со своим вознаграждением, Колин сможет тут со всем разобраться. Потом он подумал, что у девушки наверно есть родители и надо бы спросить их благословения. Наплевать, что она простая крестьянка, а он благородный лорд, кого это сейчас волнует, как-нибудь само все решится. Мысли вихрем проносились у него в голове, пока к его наяде не подбежала стайка смеющихся дев и не потащила ее в неизвестном направлении. Он уже хотел было ринуться следом, чтобы не выпустить ее из вида снова, но на него со смешками и подколками накинулись местные мужчины.

— Что милорд, думал девственниц, в костер бросать будем? — со смехом говорили подвыпившие селяне и хлопали его по плечу.

Все вернулось, как и было до этого странного ритуала, все продолжали петь, веселиться, танцевать. Никаких заунывных, затрансовых песен, никаких жертвоприношений, как будто ничего и не происходило, всего десять минут назад. Покачав головой, Джеймс уже хотел направиться на поиски прекрасной девушки и наконец-то узнать ее имя, но тут его привлекло движение у кострища. Он поднял глаза и встретился взглядом со старой ведьмой, она пристально смотрела на него, словно оценивая, взвешивая, после этого старуха подняла руки и снова ударила в ладоши, кострище вспыхнуло высоко в небо фонтаном искр последний раз и снова пустилось в привычный тихий пляс. Затем ведьма громко рассмеялась и скрылась в темноте леса, так и ничего не произнеся.

Очнувшись словно от транса, Джеймс огляделся по сторонам, все вокруг веселились, поднимали кубки во славу великого праздника, больше ничего страшного и зловещего не происходило. Кто-то сунул в его руку кружку с элем, снова дружески хлопнув по плечу, со смехом предложив отведать, принесенного в жертву молодого барашка. Но Джеймсу не хотелось, есть, не хотелось пить, его мучила жажда другого характера. Он должен найти ее, обладать ею, любой ценой, даже если придется кого-то убить. Обходя группки людей, на поляне, он никак не мог отыскать ту единственную, которую хотел видеть, ощущать. Он метался среди людей, будто загнанный зверь, переставая давать отчет своим желаниям. Он чувствовал жар страсти, он горел изнутри, эта чертова ведьма прокляла его, своими песнями и этими дикими танцами. Стекворд понял, что начинает сходить с ума, нужно было срочно охладить свой пыл. Он направился к живописному водопаду, скрытому за ветвями огромной ивы находящемуся на краю поляны. Обходя огромное дерево, Джеймс услышал веселый смех девушек купающихся в прохладной воде. Он замедлил шаг и стал осторожно приглядываться, стараясь не потревожить их веселье и не спугнуть своим внезапным появлением.

Она стояла под струями водопада, а тяжелые капли ударялись об ее хрупкое тело. Девушка была в той же белой рубахе, которая сейчас намокла, и неприлично облегала ее нагой юный стан. Длинные волосы каскадом, спускались вдоль гибкой спины, заканчиваясь в районе прекрасных бедер. Черт бы все побрал, ну как тут успокоиться. Все разумные мысли вылетели из головы, он должен обладать этим телом, и он будет им обладать, прямо сейчас. Джеймс собрался было ринуться в воду вслед за ней, схватить в свои объятья это божественное тело и прямо здесь, на прохладном мху, возле бурлящей воды заняться с ней любовью, а дальше будь что будет. Но тут девушка повернула голову и что-то крикнула незамеченным Джеймсом ранее подругам. С противоположной стороны поляны, к водопаду бежали несколько абсолютно обнаженных мужчин, с веселым смехом, прыгая в прохладные воды пруда. Девушки, купающиеся там, с криками бросились из воды, в чащу леса, пробегая мимо Джеймса в мокрых рубахах. И та, которую он всего несколько мгновений назад ласкал своим взглядом, с веселым смехом бежала прямо на него. Девушка бежала так быстро, что, не успев остановиться, врезалась прямо в Джеймса. Чтобы она не упала, он обхватил ее своими руками и крепко прижал к себе.

Казалось, время на мгновенье остановилось. Она подняла свои огромные влажные глаза, и он почувствовал, как это маленькое тело в его руках, бьет крупная дрожь. Его и самого бил озноб, она была совершенством, которым он хотел обладать. Ее мокрая рубаха намочила его одежду, но ему было все равно, Джеймс горел, он был как тот пылающий костер, который разожгла старая ведьма. Пламя, которое сейчас разожжет их обоих, заставит пылать, прямо здесь, где неподалеку так много людей, веселящихся на празднике. Он продолжал сжимать ее своими руками, обвивая ее, прижимая ближе, она дрожала еще сильнее, но не сопротивлялась, в ее глазах не было страха, лишь вопрос, на который он пока не знал ответ.

Совсем рядом хрустнула ветка. Джеймс и сам не мог понять, каким чудом он это услышал, находясь в таком состоянии, но он резко выпустил девушку, заталкивая ее за свою спину и поворачиваясь лицом к невидимому противнику. В нескольких шагах от них, стояла, эта чертова старуха, читающая свои древние заклятия и пристально глядя на него. Нимфа за его спиной пошевелилась, отошла в сторону, а затем, посмотрев на старуху, молча, не сказав ему и слова, убежала вглубь леса.

— Красивый венок милорд — подходя к нему, сказала старая женщина.

Джеймс поднял руку к голове, он и забыл, что прекрасная наяда надела его, после того как он ее прилюдно поцеловал. Стекворд снял его, и хотел, уже было бросить на землю. Когда старуха произнесла:

— Не бросай его, в нем судьба твоя. Когда девушка плетет его, она поет древнюю кельтскую песню, призывая четыре стихии, показать ей судьбу свою. Исполняя танец, у священного костра, окруженного семью богами, она находиться в трансе и те открывают ей ее путь. А то, что ты там оказался, это богов провиденье. Продолжай веселиться незнакомец, теперь все в руках духов, а венок, пусти по воде, это будет твой откуп, за оказанную тебе услугу.

Больше ведьма ничего не сказала и, так же как и его наяда скрылась в чаще леса. Джеймс, еще постояв с минуту, тяжело вздохнул, решив охладиться в прохладной воде водопада, перед этим с легким смешком нахлобучив себе венок на голову. Он не хотел искушать судьбу.