Полуночная роза

Люсинда Райли, 2013

Роман, изданный в 45 странах. В мире продано более 17 000 000 экземпляров книг Люсинды Райли. Шорт-лист премии «Epic Novel» в категории «романтическая проза». В романе «Полуночная роза» среди сверкающих дворцов индийских махарадж и величественных домов британских аристократов разворачивается история жизни девушки-простолюдинки по имени Анахита, чей путь от компаньонки принцессы до возлюбленной молодого лорда устлан удивительными приключениями, последствия которых будут занимать умы потомков даже полвека спустя, став поворотными моментами в их судьбе… Дарджилинг, Индия, наши дни. Анахите Чаван исполняется сто лет, и она просит своего правнука Ари, успешного бизнесмена, об одолжении. Анахита всю жизнь хотела узнать, что случилось с ее первенцем, которого она потеряла совсем маленьким в Англии, вскоре после Первой мировой войны. Ей сказали, что ребенок погиб, но Анахита была уверена, что это ложь. Когда Ари отправляется в Англию, перед ним открывается доселе неизвестная часть жизни Анахиты, чей путь повлиял даже на ход мировой истории. «Потрясающе увлекательная книга, от которой невозможно оторваться.» WeLoveThisBook.co.uk «Люсинда Райли – выдающийся писатель.» Sunday Express «Люсинда Райли мастерски управляет поворотами сюжета.» The Independent

Лондон

Июль 2011

1

Ребекка Брэдли прижалась лбом к иллюминатору. Самолет пошел на посадку. Лоскутное одеяло всех оттенков зелени переливалось в лучах утреннего солнца. Вскоре показался Лондон. По сравнению с нью-йоркскими небоскребами Биг-Бен и здание Парламента выглядели игрушечными домиками.

— Мисс Брэдли, мы выведем вас из самолета в первую очередь, — сообщила ей стюардесса.

— Спасибо, — вежливо улыбнулась Ребекка и достала из сумки на плече темные очки, чтобы прикрыть усталые глаза. К счастью, вероятность появления папарацци невелика, поскольку ей так не терпелось покинуть Нью-Йорк, что в день вылета она поменяла билет на более ранний рейс. Ребекка радовалась, что никто не знает, где она, даже ее личный агент и Джек. Бедняга улетел в Лос-Анджелес, не получив ответа: она сказала, что ей нужно подумать.

Ребекка нащупала в сумке красную бархатную коробочку с великолепным, хотя и слишком вычурным, на ее вкус, кольцом. Один из самых знаменитых и высокооплачиваемых актеров в мире, Джек привык делать все с размахом. Тем более что если она скажет «да», фотография этого кольца появится во всех солидных газетах и журналах. Джек Хейворд и Ребекка Брэдли считались самой крутой парой в Голливуде, и каждый их шаг подробно обмусоливался в средствах массовой информации.

Ребекка закрыла коробочку и вновь посмотрела в иллюминатор. После знакомства с Джеком — на съемках романтической комедии около года назад, она перестала принадлежать себе, оказалась заложницей кинолюбителей, которые стремились присвоить жизнь не только сыгранных ею героинь, но и ее собственную. А горькая правда заключалась в том, что их с Джеком неземная любовь была такой же выдумкой, как и сценарии фильмов. Даже Виктор, агент, подталкивал ее в объятия Джека, не уставая повторять, что это поможет ее всемирной славе.

— Публика без ума от голливудских пар, — говорил он. — Пусть ты перестанешь сниматься, они все равно будут пускать слюни при виде твоих детишек, играющих в парке.

Ребекка задумалась, сколько времени они с Джеком провели вместе за год. Он жил в Голливуде, она — в Нью-Йорке, оба вечно заняты, не виделись неделями. А как только появлялась возможность побыть вместе, на них шла настоящая охота.

Вот и вчера, когда они зашли перекусить в неприметный итальянский ресторанчик, им не дали спокойно посидеть, докучая просьбами об автографах и фото. В конце концов Джек потащил ее в Центральный парк, чтобы спокойно сделать предложение. «Надеюсь, хоть там нас никто не заметил», — подумала она. В такси, по дороге домой в Сохо, ее одолела клаустрофобия, да еще Джек настойчиво требовал ответа, и она внезапно решила улететь в Англию раньше, чем планировала.

Это невыносимо, когда весь мир следит за каждым твоим шагом и чужие люди ведут себя так, будто ты — их собственность. Тебя рассматривают, как под микроскопом; стоит выйти за хлебом или выпить кофе, и сразу собирается толпа.

Месяц назад Ребекка сорвалась: возле самого дома ее окружили репортеры, она вбежала в квартиру, закрылась в ванной и расплакалась. Врач выписал валиум. Лекарство помогло, но Ребекка понимала, что это не выход. Она не хотела встать на скользкую дорожку зависимости. В отличие от Джека.

В первые дни их пылкого романа он утверждал, что употребляет кокаин от случая к случаю и может в любой момент бросить, наркотик просто помогает ему расслабиться. Однако, узнав его получше, Ребекка поняла, что это неправда. В ответ на упреки Джек обижался и закатывал скандалы. Ребекка ненавидела, когда он был под кайфом — сама она не признавала наркотики, а пила очень мало. Когда они только начали встречаться, Ребекке казалось, что ее жизнь идеальна: головокружительная карьера и красивый талантливый мужчина рядом. Увы, разлука, наркотики и нестабильность эмоционального состояния Джека превратили розовые очки в серые. Кульминацией стал жуткий скандал, когда семь месяцев назад ее номинировали на «Золотой глобус», а Джека прокатили.

Предложение главной роли в фильме «Под покровом ночи» — о жизни английской аристократической семьи — подоспело как нельзя вовремя. Это был не просто гигантский шаг вперед по сравнению с несерьезными ролями, в которых Ребекка большей частью снималась, но и огромная честь — ее выбрал маститый британский режиссер Роберт Хоуп. Джек заявил, что Хоупу просто нужно голливудское имя, чтобы умаслить спонсоров, и стал уверять Ребекку, что вся роль будет заключаться в том, чтобы хорошо выглядеть в исторических костюмах, а ее талант никого не интересует.

— Ты слишком красива, чтобы тебя принимали всерьез, дорогая, — сказал он, плеснув себе в стакан щедрую порцию водки.

Шасси мягко коснулись земли, самолет прокатился по взлетно-посадочной полосе Хитроу и замер. Загорелся свет. Ребекка отстегнула ремень.

— Вы готовы, мисс Брэдли? — спросила стюардесса.

— Да, благодарю вас.

Ребекка провела щеткой по густым темным волосам и скрутила их в узел на затылке. Джек уверял, что с такой прической она — вылитая Одри Хепбёрн. С легендарной актрисой постоянно сравнивали ее и журналы. Кое-кто начал поговаривать о новой экранизации «Завтрака у Тиффани».

«Я не должна слушать Джека, иначе окончательно потеряю уверенность в себе», — подумала она. Две последние картины бойфренда не оправдали ожиданий, его звезда горела уже не так ярко, и он жутко ревновал ее к успеху. Ребекка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Что бы там ни говорил Джек, она докажет, что представляет собой нечто большее, чем смазливое личико, тем более что сценарий картины это позволяет.

«По крайней мере, пребывание в английской деревенской глуши успокоит расшатанные нервы и позволит не спеша все обдумать», — рассуждала Ребекка. Она любила Джека, несмотря на все его недостатки, и в то же время не собиралась принимать его предложение, если он не освободится от зависимости.

— Сейчас мы выведем вас из самолета, мисс Брэдли, — сказал появившийся возле ее кресла сотрудник службы безопасности в темном костюме.

Опустив на глаза очки, Ребекка вышла из первого класса. Все же ничего не получится, пока Джек не признает свои проблемы. Надо так ему и сказать.

— Мисс Брэдли, багаж уже в машине, — сообщил офицер, — но должен вас предупредить, что там собралась куча фотографов.

— Их много?

— Целая толпа. Не волнуйтесь, я вас проведу.

Ребекка встала.

— Я этого не ожидала, — пояснила она. — Я вылетела раньше, чем планировала.

— Вы прибыли в Лондон одновременно с сенсационной новостью. Вас можно поздравить?

— Какая еще новость?

— О вашей помолвке с Джеком Хейвордом, мисс Брэдли.

— Я… О господи, — пробормотала она.

— Фотографию, где он надевает вам на палец кольцо, можно увидеть на первых страницах всех утренних газет. Ладно, вы готовы? — Офицер остановился у двери.

Ребекка сердито кивнула. В глазах закипали слезы.

— Тогда пойдемте.

Четверть часа спустя она сидела в машине, беспомощно уставившись на фото в «Дейли мейл» под заголовком: «Джек и Бекки — свершилось!»

На снимке Джек надевал ей на палец кольцо, а она смотрела на него с ужасом, который журналистка описала как «восторженное удивление». Больше всего Ребекку взбесил комментарий Джека, сделанный им, очевидно, сразу после ухода из ее квартиры. Он признался, что попросил ее руки, но дата свадьбы пока не назначена.

Ребекка трясущимися руками достала сотовый. Увидев кучу сообщений от Джека, Виктора и представителей прессы, она выключила телефон и вернула его в сумку, не в силах отвечать на вопросы. И кто его за язык тянул? Уже завтра все будут обсуждать, не беременна ли она, кто шьет ей платье и где пройдет церемония.

Ребекка закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Ей шел тридцатый год, но до вчерашнего вечера замужество и дети казались делом отдаленного будущего. Джеку было под сорок, он переспал с подавляющим большинством своих экранных партнерш и решил, что пришло время остепениться. У Ребекки, которая много лет встречалась со своей школьной любовью, он был всего лишь вторым. Первой любви положили конец набирающая обороты карьера и надвигающаяся всемирная слава.

— Дорога до Девона займет больше четырех часов, мисс Брэдли, — дружелюбно сообщил ей водитель. — Кстати, меня зовут Грэм, и если захотите сделать остановку, дайте мне знать.

— Хорошо, — сказала Ребекка, всеми фибрами души желая очутиться в далекой африканской пустыне, где нет ни фотографов, ни газет, ни мобильных телефонов.

— Мы едем в настоящую глушь, — продолжал Грэм, словно прочтя ее мысли. — В Дартмуре почти нет ни ресторанов, ни магазинов. Чудесные места. Другая эпоха. Не думал, что в наше время такое бывает. Должен сказать вам, сельские дороги кажутся мне приятной переменой, обычно приходится возить актеров на съемки в студиях по лондонским пробкам.

Его слова немного утешили Ребекку. Может, газеты забудут о ее существовании, если она уедет на край Земли.

Не тут-то было.

— Смотрите-ка, за нами увязался мотоциклист, — подал голос Грэм, взглянув в зеркало заднего вида. — Не бойтесь, мы оторвемся от него, как только выедем на трассу.

— Спасибо, — ответила Ребекка, стараясь успокоить свои расшатанные нервы. Она устроилась поудобнее, закрыла глаза и расслабилась.

— Почти приехали, мисс Брэдли.

На протяжении всей поездки Ребекка, сбитая с толку сменой часовых поясов, то и дело проваливалась в сон и сейчас недоуменно смотрела в окно, за которым простирались поросшие вереском холмы.

— Где мы?

— В Дартмуре. В солнечный день здесь довольно приятно, а вот зимой, судя по всему, мрачновато. Извините, мне надо ответить на звонок. Это администратор съемочной группы.

Пока водитель разговаривал, Ребекка открыла дверь, вышла на обочину, поросшую травой, и с наслаждением вдохнула свежий, сладковатый воздух. Дул легкий ветерок, на горизонте виднелись острые очертания скал. И ни души на много миль вокруг.

— Райский уголок, — выдохнула она, вернувшись в машину, — а какая тишина!

— Это да, — согласился Грэм, — вот только администратор сообщил, что возле отеля, где остановилась съемочная группа, уже собралась толпа репортеров, пронюхавших о вашем прибытии. Он предлагает отвезти вас прямо в Астбери-холл, где будут проходить съемки.

— Хорошо, — закусила губу Ребекка.

— Простите, мисс Брэдли, — сочувственно произнес шофер. — Знаете, я всегда говорю своим детям, что быть богатой и знаменитой кинозвездой не так весело, как им кажется. Тяжело вам, наверное, особенно в такие моменты.

От его сочувственного тона у Ребекки запершило в горле.

— Да, бывает непросто.

— Зато во время съемок вас точно никто не побеспокоит. Поместье находится в частных владениях, занимающих несколько сотен акров, а от въезда до самого особняка — не меньше полумили.

Автомобиль подъехал к огромным кованым воротам, за которыми стоял охранник. Грэм посигналил, и тот открыл ворота.

Ребекка удивленно рассматривала раскинувшийся по обе стороны дороги обширный парк с вековыми дубами, каштанами и березами. Впереди возвышался огромный дом, более походивший на дворец, из тех, что она до сих пор видела только в книгах или в исторических программах по телевизору — монументальное сооружение из резного камня.

— Ничего себе!

— Впечатляющее зрелище, не правда ли? Страшно представить, сколько они платят за отопление, — пошутил Грэм.

Когда они подъехали ближе и Ребекка увидела перед домом роскошный мраморный фонтан, она пожалела, что не знает правильных названий всех этих архитектурных деталей, чтобы описать открывшуюся взору красоту. Грациозная симметрия здания с двумя элегантными крыльями по обе стороны от центрального купола заставила ее затаить дыхание. По всему фасаду тянулись, словно ожерелье из драгоценных камней, сверкающие на солнце окна идеальных пропорций, а каменную кладку между ними украшали херувимы и вазы. Под массивным центральным портиком, который поддерживали четыре величественные колонны, красовалась двустворчатая дубовая дверь.

— Просто королевский дворец. — Грэм въехал в боковой двор, где стояли несколько фургонов и грузовиков. Там царила суматоха, какие-то люди тащили в дом аппаратуру, прожекторы и провода. — Мне сказали, что съемки планируют начать уже завтра, — добавил водитель, остановив машину.

— Спасибо, — кивнула Ребекка, выбираясь из авто.

Грэм подошел к багажнику и достал ее чемодан.

— Это весь ваш багаж, мисс Брэдли? Кинозвезды вашего уровня обычно привозят с собой целый контейнер.

— Я торопилась, — с улыбкой ответила Ребекка.

Они пошли через двор к дому.

— Не забывайте, мисс Брэдли, я прикреплен к группе на все время съемок; если вам понадобятся мои услуги, дайте знать. Буду рад вас видеть.

— О, вы приехали! — К ним спешил высокий худощавый парень. Он протянул Ребекке руку. — Добро пожаловать в Англию, мисс Брэдли. Я Стив Кэмпион, администратор. Извиняюсь за нашу бесцеремонную прессу, зато, по крайней мере, здесь вы в безопасности.

— Спасибо. А вы не знаете, когда можно будет поехать в отель? Я бы не отказалась принять душ и немного поспать, — отозвалась уставшая с дороги Ребекка.

— Понимаете, мы не хотели, чтобы вас опять атаковали папарацци, как в аэропорту. Поэтому лорд Астбери любезно согласился принять вас в своем доме, пока мы не сможем предложить вам другое жилье. Вы, наверное, заметили, что у него есть парочка свободных комнат, — с усмешкой добавил Стив, махнув рукой в сторону здания. — Роберт, наш режиссер, планирует начать съемки уже завтра и не хочет, чтобы вы или остальные актеры отвлекались на бытовые проблемы.

— Извините, что из-за меня столько хлопот, — покраснела Ребекка, охваченная чувством вины.

— Пустяки, мы сами виноваты, что пригласили в фильм такую знаменитость. Ладно, экономка велела найти ее, когда вы приедете, и она покажет вам комнату. Все собираются в гостиной сегодня в пять, у вас есть несколько часов на отдых.

— Благодарю, — ответила Ребекка, заметив по тону Стива, что тот уже записал ее в капризные звезды, и подумав, что остальные британские актеры, которым далеко до ее славы и гонораров, с ним согласятся.

— Подождите здесь, я найду миссис Треватан.

Стив ушел, а Ребекка осталась стоять во дворе, испытывая неловкость — съемочная команда носила мимо нее свое оборудование.

Через минуту из дома выбежала упитанная женщина средних лет с седеющими кудрявыми волосами и розовым лицом.

— Мисс Ребекка Брэдли?

— Да.

— Ну конечно, это вы! — радостно улыбнулась женщина. — Я сразу вас узнала. Знаете, в жизни вы еще красивее, чем на экране. Я видела все фильмы с вашим участием и рада познакомиться. Миссис Треватан, экономка. Пойдемте, покажу вам спальню. К сожалению, путь не близкий. Ваши вещи принесет Грэм, — добавила она, заметив, что Ребекка потянулась к чемодану. — Вы не представляете, сколько миль я наматываю за день.

— Боюсь, что нет, — согласилась Ребекка, с трудом разбиравшая сильный девонширский акцент экономки. — Какой восхитительный дом!

— Ну, сейчас, когда я ухаживаю за ним одна, изредка нанимая временных помощников, он уже не тот, что прежде. Я просто сбиваюсь с ног. Много лет назад здесь ежедневно трудилось не меньше тридцати человек.

— Да, могу представить, — ответила Ребекка, проследовав за миссис Треватан в огромную кухню. За столом сидела женщина в сестринской форме с чашкой кофе.

— Удобнее всего пройти в спальни из кухни по лестнице для обслуги, — пояснила миссис Треватан, ведя Ребекку по узким крутым ступеням. — Я выделила вам чудесную комнату в задней части дома. Оттуда открывается прекрасный вид на сад и вересковую пустошь. Вам повезло, что лорд Астбери согласился вас принять: он не любит гостей. Когда-то в этом доме могли с комфортом переночевать сорок человек, но те времена давно ушли в прошлое.

Пройдя в еще одну дверь, они попали в просторный мезонин. Ребекка восхищенно оглядела высокий купол над головой и заторопилась за миссис Треватан в широкий темный коридор.

— Вот и ваша спальня, — сказала экономка, открывая дверь в просторную комнату с большой двуспальной кроватью. — Здесь немного прохладно: я открывала окна, чтобы проветрить комнату, но это лучше, чем запах сырости. Если замерзнете, включите электрический камин.

— Спасибо. А где можно привести себя в порядок? — спросила Ребекка.

— Вы имеете в виду ванную? — улыбнулась миссис Треватан. — Третья дверь налево, на другой стороне коридора. К сожалению, в спальнях нет отдельных удобств. Отдыхайте.

— А можно стакан воды?

— Ох, конечно. Вы ведь с дороги… Вы что-нибудь ели? — миссис Треватан остановилась на полпути к двери.

— Нет, я не ем в самолетах.

— Тогда как насчет чая с тостом? У вас очень усталый вид.

— Было бы чудесно. — Почувствовав легкое головокружение, Ребекка опустилась в кресло у камина.

— Я сейчас принесу. — Миссис Треватан бросила на нее задумчивый взгляд. — Вы такая хрупкая под всей этой мишурой… Устраивайтесь, я скоро.

Придя в себя, Ребекка вышла в коридор и отыскала ванную, предварительно по ошибке заглянув в кладовую для белья и в другую спальню. Посреди огромного помещения стояла внушительная чугунная ванна, а с бачка над унитазом свисала поржавевшая металлическая цепь. Выпив воды из-под крана, Ребекка вернулась в комнату. Прошла к высоким окнам и посмотрела на открывающийся внизу вид. Вдоль задней части дома тянулась просторная терраса, за которой виднелся ухоженный сад с множеством цветущих растений, пестрота которых красиво оттеняла зелень центрального газона. Сад окаймляла высокая живая изгородь из тиса, а дальше раскинулась вересковая пустошь. Сбросив туфли, Ребекка прилегла на кровать.

Постучавшая в дверь спустя десять минут миссис Треватан нашла ее крепко спящей. Поставив поднос на столик у камина, она прикрыла гостью покрывалом и тихо удалилась.

2

— Леди и джентльмены, рад приветствовать вас в Астбери-холле! Уверен, вы согласитесь, что это идеальное место для съемок фильма «Под покровом ночи». Для меня большая честь — снимать картину в одном из самых красивых старинных поместий Англии, и я надеюсь, что проведенное здесь время будет для всех нас продуктивным и приятным.

Роберт Хоуп доброжелательно улыбнулся собравшимся актерам.

— Хочется верить, что эти старинные стены встрепенутся от разнообразия ваших талантов. Многие из вас знакомы между собой, но я хотел бы особо поприветствовать Ребекку Брэдли, которая прилетела из Америки, чтобы привнести в нашу застоявшуюся британскую жизнь толику голливудского блеска.

Все глаза в комнате обратились на Ребекку, которая пряталась в углу, ошеломленная видом такого количества английских знаменитостей.

— Привет, — покраснев, улыбнулась она.

— Передаю эстафету Хьюго Мэннерсу, чей замечательный сценарий позволит вам проявить себя наилучшим образом, — продолжал Роберт. — Чуть позже мы предоставим всем окончательный вариант сценария. Администратор Стив также раздаст каждому его расписание. Мне остается только пожелать вам успешных съемок. Теперь слово Хьюго.

Раздались аплодисменты, и вперед выступил оскароносный сценарист Хьюго Мэннерс. Ребекка слушала его вполуха, только сейчас начиная осознавать, во что ввязалась. Больше всего ее беспокоило произношение. В Нью-Йорке она брала уроки дикции и произношения и последние пару месяцев старалась говорить в обыденной жизни как англичанка. И все равно понимала, что, приняв эту роль, идет на огромный риск. Британская пресса обожала критиковать американских актрис, играющих англичанок. Для журналистов не имело никакого значения, что она получала стипендию в Джульярдской школе и стала лучшей актрисой года, сыграв Беатриче в «Много шума из ничего». Все голливудские актрисы считали себя «серьезными», даже если пришли в профессию с модельного подиума. Ребекка к ним не относилась. Эта роль давала возможность подтвердить классическое актерское образование и получить признание критиков.

Когда Хьюго закончил, все вновь захлопали, и Стив начал раздавать экземпляры сценария и расписания.

— Завтра вы не задействованы в съемках, Ребекка. Утром у вас встреча с художником по костюмам для примерки нарядов, а после этого вас хотят видеть стилист и визажист. Роберт также предлагает вам позаниматься с консультантом по сценической речи — пройтись по роли перед первым днем съемок.

— Отлично. А когда я смогу попасть в отель? Хотелось бы разобрать вещи и устроиться.

— Скорее всего, там до сих пор отираются фотографы, так что Роберт договорился с лордом Астбери, чтобы вы некоторое время побыли здесь. Можно сказать, вам повезло — мне досталась каморка над местным пабом, — с улыбкой добавил Стив. — К тому же вы сможете погрузиться в атмосферу.

К Ребекке подошел поразительно красивый мужчина с тонкими чертами лица.

— Мисс Брэдли, если не ошибаюсь? Я — Джеймс Вог, играю Лоренса. У нас с вами будет, если можно так выразиться, несколько достаточно интимных сцен, — подмигнув, сказал он, и Ребекка мгновенно попала под очарование выразительных голубых глаз, которые, несомненно, помогли Джеймсу выйти на передний край британских киноактеров.

— Рада знакомству, Джеймс. — Ребекка пожала протянутую руку.

— Бедняжка, — сочувственно сказал он, — вы, должно быть, в шоке: не успели прилететь из Штатов — и произвели такой фурор своей помолвкой с Джеком Хейвордом.

Ребекка не знала, что сказать.

— Я… вообще-то, да…

— Кстати, примите мои поздравления. Он счастливчик. — Джеймс все не выпускал ее руку.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила она.

— Если вдруг возникнет желание пройтись по нашим сценам до съемок, дайте мне знать. Я сам в шоке. Страшно подумать, что придется работать на одной площадке со всеми светилами кино и театра.

— Да, — согласилась Ребекка, внезапно проникшись к Джеймсу симпатией.

— Уверен, вы будете неотразимы, а если соскучитесь в этой глуши, только свистните.

— Хорошо. И спасибо.

Вог многозначительно посмотрел ей в глаза, отпустил наконец ее руку и удалился.

Стесняясь общаться с незнакомыми актерами, Ребекка вновь села и стала изучать расписание, удивляясь непринужденности, с какой англичанин ухитрился чуть ли не в одном предложении поздравить ее с помолвкой и дать понять, что не прочь познакомиться поближе.

— Ребекка, через несколько минут все возвращаются в отель на ужин, — обратился к ней выросший словно из-под земли Стив. — Все необходимое сюда привезут завтра утром, а тем временем я попросил вашу новую лучшую подругу миссис Треватан подать ужин. Вы растрогали ее до глубины души; она говорит, что вас нужно подкормить.

— Очень мило с ее стороны, но я лучше почитаю новый сценарий, — ответила Ребекка.

— Что-то не так? — Стив озабоченно посмотрел ей в глаза.

— Все в порядке, просто смена часовых поясов, и, если честно, я переволновалась от встречи с таким количеством знаменитостей. Боюсь не справиться.

— Понимаю. Если вас это утешит, могу сказать, что работаю с Робертом много лет, и он ни разу не промахнулся с выбором актеров. Он очень высокого мнения о ваших способностях.

— Спасибо, Стив, — искренне поблагодарила она.

— Тогда до завтра. Приятного вечера и доброй ночи во дворце. Здесь до вас точно никто не доберется.

Администратор отошел и начал торопить актеров. Когда все разошлись, Ребекка наконец смогла осмотреться. В огромные окна светило июльское солнце, придавая строгой мебели красного дерева теплый оттенок. В центре комнаты возвышался огромный мраморный камин, вокруг которого стояли диванчики и легкие кресла. Ребекка вздрогнула, почувствовав вечернюю прохладу.

— Вот вы где, красавица! — В комнату вошла миссис Треватан. — Стив сказал, что вас надо накормить. У меня есть кусок пирога с мясом и почками и немного картошки, оставшиеся от ланча его светлости.

— Я не слишком голодна, меня вполне устроит салат.

— Понятно, вы на диете. — Экономка критически оглядела хрупкую фигурку гостьи. — Да будет мне позволено сказать, мисс Ребекка, что вас скоро ветром унесет.

— Мне нужно следить за фигурой, — смущенно ответила Ребекка.

— По-моему, вам не повредило бы немного нормальной человеческой еды. Принести ужин в комнату?

— Было бы очень любезно с вашей стороны, спасибо.

Ребекка действительно ограничивала себя в еде: что поделаешь, если от этого зависит твоя карьера?

Выйдя из гостиной, она прошла в величественный холл, откуда вела лестница наверх, остановилась и подняла голову к великолепному куполу. Стеклянные витражи посылали блики света на мраморный пол под ногами.

— Добрый вечер, — произнес глубокий мужской голос за спиной.

Ребекка подпрыгнула от неожиданности и обернулась. В дверях стоял мужчина лет пятидесяти пяти, одетый в допотопный твидовый пиджак и поношенные брюки из рубчатого плиса, заправленные в высокие сапоги. Спутанные волосы, тронутые сединой, явно нуждались в стрижке.

— Здравствуйте, — неуверенно ответила она.

— Я — Энтони, а вы?..

— Ребекка, Ребекка Брэдли.

— А-а, — в глазах мужчины блеснул огонек узнавания, — кинозвезда из Америки. Говорят, вы невероятно знамениты, но боюсь, что никогда о вас не слышал. Я не из любителей кино. Извините.

— Можете не извиняться, вы не обязаны обо мне слышать.

— Это правда. Ладно, мне пора. Нужно поработать, пока не стемнело. — Сдержанно кивнув, он скрылся за дверью.

Ребекка прошла через вестибюль и поднялась по лестнице, рассматривая написанные маслом картины, на которых были изображены различные поколения семьи Астбери. Следом за ней в комнату вошла миссис Треватан с подносом.

— Вот и я, милочка. Нашлось немного супа, свежий хлеб и масло. И я захватила для вас кусочек бейкуэлльского пирога с франжипаном и ванильным кремом, — произнесла она, торжественно снимая крышку с десерта.

— Спасибо.

— Желаете что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Потрясающе красивый дом!

— Что правда, то правда. Если бы вы знали, на какие жертвы приходится идти, чтобы сохранить его! — тяжело вздохнула миссис Треватан.

— Представляю. Кстати, внизу я встретила садовника, — добавила Ребекка.

— Садовника? — Миссис Треватан удивленно подняла бровь. — В доме?

— Да.

— Хм… к нам приходит раз в неделю паренек, чтобы покосить газоны. Возможно, искал его светлость… Хорошо, я удаляюсь, чтобы вы могли спокойно поужинать. Во сколько подать вам завтрак?

— Я вообще-то не завтракаю… разве что фруктовый сок и йогурт.

— Ладно, подумаем. — Миссис Треватан неодобрительно фыркнула и направилась к выходу, но у самой двери обернулась и с улыбкой сказала: — Доброй ночи, голубушка, приятных снов.

— Доброй ночи.

Съев ароматный суп из картофеля и лука-порея вместе со свежим хрустящим хлебом, щедро намазанным маслом, Ребекка поняла, что все еще голодна. Попробовав странный пирог, оказавшийся необычайно вкусным, она прикончила и его, и лишь после этого прилегла на кровать, говоря себе, что не должна набрасываться на сытную английскую еду, какой бы вкусной та ни была.

Полежав немного, она встала и нашла в сумке телефон. Включила, чтобы прослушать сообщения, однако, взглянув на экран, поняла, что нет сигнала. Проверила планшет и убедилась, что сеть недоступна.

Ее губы непроизвольно растянулись в улыбке. Лишь сегодня утром она мечтала попасть туда, где никто не сможет ее найти, и, похоже, Бог услышал ее молитвы. Ребекка вновь устроилась на кровати и устремила взгляд в окно. Солнце медленно катилось к горизонту, стояла оглушительная тишина.

Ребекка взяла с прикроватного столика сценарий и углубилась в чтение. Она играла юную красавицу по имени Элизабет Сэйерс, дочь богатого помещика. Действие происходило в тысяча девятьсот двадцать втором году, в период расцвета джазовой музыки. Отец намерен выдать Элизабет за владельца соседней усадьбы, а девушка идет против его воли. Фильм рассказывал о жизни британской аристократии в стремительно меняющемся мире, когда женщины начали борьбу за эмансипацию, а рабочий класс больше не хотел мириться со своим подчиненным положением. Элизабет влюбляется в мятежного поэта Лоренса, с которым познакомилась на богемной тусовке в Лондоне. Старая как мир история о девушке, вставшей перед выбором: послушаться родителей или последовать зову сердца, не отличалась оригинальностью. Однако благодаря остроумному и трогательному сценарию Хьюго Мэннерса, роль превратилась в настоящую жемчужину.

Как обычно, эпизоды фильма снимались вразброс, и Ребекке предстояло сниматься в своей первой сцене с Джеймсом Вогом, игравшим опального поэта, послезавтра. Эпизод в саду включал страстный поцелуй. Она вздохнула. Хотя ей уже не раз приходилось играть любовь на камеру, Ребекка всегда страшно боялась любовных сцен с малознакомыми партнерами.

Краем глаза она заметила в саду легкое движение и увидела на скамье садовника, который даже издалека показался ей одиноким и печальным. Мужчина сидел неподвижно, как изваяние, глядя прямо перед собой в сгущающуюся темноту.

Приняв ванну, Ребекка забралась в постель с белоснежными накрахмаленными простынями. Просматривая свою роль и продолжая практиковаться в британском акценте двадцатых годов, она подумала, что этим вечером словно перенеслась в прошлое, когда происходит действие фильма. В доме так мало изменилось с тех времен, что Ребекке стало не по себе.

В начале одиннадцатого, уверенная, что не сможет уснуть из-за смены часовых поясов, Ребекка выключила ночник. К своему удивлению, она крепко проспала всю ночь и проснулась только после появления на пороге миссис Треватан с завтраком на подносе.

В десять утра она спустилась на первый этаж и пошла на поиски костюмерной. Художник по костюмам Джин, взглянув на нее, заявила:

— Дорогая, вы просто созданы для этой роли! У вас даже лицо из тех времен. И… у меня для вас сюрприз.

— Правда?

— Я вчера разговорилась с экономкой. По ее словам, в одной из спален наверху хранится коллекция платьев двадцатых годов. Очевидно, они принадлежали давно умершей родственнице нынешнего лорда Астбери. Я спросила, нельзя ли на них взглянуть, просто из любопытства, а заодно и посмотреть, — она подмигнула Ребекке, — не найдется ли там чего-нибудь для вас. Было бы здорово использовать их в фильме!

— Наверное.

— И вы только взгляните! — с торжествующей улыбкой Джин сняла с вешалки шелковое покрывало.

— Вау! — ахнула Ребекка. — Они великолепны!

— И прекрасно сохранились. Не скажешь, что им девяносто лет. Многие платья — из коллекций знаменитых дизайнеров тех времен: Ланвен, Вионе, Пату. Просто чудо, — восхищалась Джин, вместе с Ребеккой перебирая вешалки и любуясь восхитительными нарядами. — На аукционе они стоили бы целое состояние. Не могу дождаться, когда вы их наденете. По-моему, они точно вам подойдут.

— Вы думаете, мне разрешат их надеть?

— Не знаю, экономка обещала спросить у лорда Астбери. Но сначала давайте примерим. Как вам вот это для первой сцены с Джеймсом Вогом?

Десять минут спустя Ребекка стояла перед зеркалом. Она не надевала исторических костюмов со времен Джульярдской школы: в Голливуде ей обычно доставались роли современниц, которые носили джинсы и футболки. Асимметричный подол шелкового платья Ланвен, отделанного тонким шифоном и вручную расшитого бисером, красиво колыхался при каждом движении.

— Даже если мне придется встать на колени и умолять со слезами на глазах, я все равно выпрошу у лорда Астбери эти платья! — твердо заявила Джин. — Давайте примерим следующее.

После того как Ребекка продефилировала во всех нарядах, которые ей идеально подошли, Джин с улыбкой сказала, что полностью удовлетворена, и отпустила ее к стилистам, пообещав при первой возможности поговорить с экономкой.

— Вы будете сногсшибательны! — добавила она. — Стилист и визажист превратят вас в настоящую красавицу двадцатых годов. Их владения дальше по коридору.

— В этом доме нужен навигатор, — с улыбкой пожаловалась Ребекка. — Я здесь постоянно теряюсь.

— Как вы отнесетесь к стрижке и окрашиванию волос? — спросила у Ребекки парикмахер-стилист, взвесив в руке густую темную прядь.

По условиям контракта, Ребекка соглашалась на стрижку в стиле двадцатых и осветление волос для придания сходства с актрисой, играющей ее мать, поэтому она лишь пожала плечами.

— Я не против, со временем отрастут.

— Конечно. А после съемок мы восстановим ваш родной цвет. Приятно, что вы не делаете из этого проблемы, как многие другие актрисы, — одобрительно отозвалась стилист. — А может быть, вам понравится новый стиль. Прическа боб идеально подойдет к вашим тонким чертам.

— И возможно, меня перестанут узнавать на улице, — задумчиво сказала Ребекка.

— Боюсь, в вашем случае это не поможет, — вмешалась визажистка, присев напротив. — У вас слишком приметное лицо. А Джек Хейворд, какой он в жизни? На экране он просто божественно красив! Как он выглядит утром, когда только встанет с постели?

— Он и по утрам ничего, — подумав, ответила Ребекка.

— Наверняка, — ухмыльнулась визажистка. — Как же вам повезло, что вы за него выходите.

— Да, просто не верю своему счастью, — сыронизировала Ребекка. — Ладно, девушки, встречаемся завтра утром, а сейчас мне пора. — Она улыбнулась, чтобы смягчить резкость тона, помахала рукой и вышла из комнаты.

До встречи с консультантом по речи оставалось два часа, а кто-то из группы сказал, что можно поймать сигнал, если пройти в сторону пустоши, и Ребекка решила сбегать за телефоном, а затем прогуляться.

В гостиной уже началась съемка. Завтра перед камерами окажется и она.

Спустившись по каменным ступеням в сад, Ребекка быстрым шагом прошла по дорожке и села на скамью, где вчера заметила садовника.

— Черт! — выругалась она, обнаружив, что сотовый по-прежнему не ловит сигнал.

— Что-то случилось?

Вздрогнув от неожиданности, Ребекка посмотрела в направлении розовых клумб и увидела вчерашнего садовника с секатором в руке.

— Нет, просто сотовый не ловит.

— Да, со связью у нас здесь совсем плохо.

— Может, и хорошо. Даже приятно побыть отрезанной от мира. А вам нравится здесь работать?

Он удивленно посмотрел на нее, затем кивнул:

— Довольно неожиданный вопрос… Пожалуй, да. В любом случае я не могу представить себя в другом месте.

— Здесь просто рай для садовника. Какие волшебные розы! Потрясающие цвета, особенно та, которую вы сейчас подрезаете. Такой глубокий, бархатистый пурпурный цвет, почти черный.

— Это таинственное растение называется Полуночная роза, она растет здесь, сколько я себя помню, и должна была погибнуть много лет назад, однако цветет каждый год, словно только что посаженная.

— У меня в квартире всего пара горшков с комнатными цветами, — посетовала Ребекка.

— Вы любите садоводство?

— В детстве у меня была своя грядка в саду. Мне нравилось копаться в земле.

— Работа в саду замечательно успокаивает, — кивнул садовник. — Как вам у нас нравится после Штатов?

— Здесь невероятно тихо и безмятежно. Я впервые за много лет так хорошо спала. Увы, сегодня меня отвезут в отель: говорят, лорд Астбери не любит гостей. Если честно, я бы хотела остаться, — призналась Ребекка. — Здесь я чувствую себя в безопасности.

— Ну, как знать, лорд Астбери может и передумать. Кстати, — он указал на телефон, — спросите у миссис Треватан, не разрешит ли она вам позвонить по обычному телефону у него в кабинете.

— Спасибо, я спрошу. — Ребекка встала. — До встречи.

— Погодите… — Садовник срезал красивую пурпурную розу на длинном стебле. — Поставьте у себя в комнате.

— Спасибо, — растроганно поблагодарила Ребекка, — я сразу же поставлю ее в воду.

Найдя на кухне миссис Треватан, она попросила вазу и сказала, что садовник посоветовал ей позвонить из кабинета хозяина. Миссис Треватан отвела ее в маленькую, темную комнатушку, все стены которой занимали книжные полки, а на столе высились неровные стопки бумаг.

— Пожалуйста, только не говорите слишком долго, если звоните в Америку. Его светлость и так в ужасе от телефонных счетов.

Ребекке подумалось, что слова «его светлость» наводят на мысли о чудовище, которым пугают детей.

Присев на стул, она нашла в сотовом нужный номер, сняла трубку древнего телефона с цифрами на круглом диске и, с трудом поняв, как набирать, позвонила Джеку. Когда звонок переключился на голосовую почту, Ребекка одновременно обрадовалась и почувствовала себя виноватой.

— Привет, это я, здесь ни сотового покрытия, ни интернета. Ближе к вечеру меня переселят в отель, и я позвоню. Со мной все в порядке. Я… — Она запнулась, думая, что ему сказать. Слова не хотели складываться в логическом порядке. — Позвоню позже, пока.

Затем она набрала номер своего агента и оставила примерно такое же сообщение.

Выйдя из кабинета, Ребекка отправилась на поиски Стива, чтобы припереть его к стенке и выяснить наконец, где ей жить на протяжении съемок.

— Я как раз собирался найти вас и сообщить новость, — ответил Стив, — которая, надеюсь, покажется вам хорошей. Пять минут назад ко мне подошел лорд Астбери и сказал, что вы, если пожелаете, можете остаться в его доме на все время съемок. Честно говоря, я удивлен, учитывая, что до этого он был категорически против гостей. Мы нашли вам приличную гостиницу в близлежащем городке, но, по совести, она не соответствует вашим стандартам. К тому же нет никаких гарантий, что папарацци не найдут вас и там. В общем, решайте сами.

— А можно мне подумать? — Хотя Ребекку устраивали безопасность и комфорт нынешнего жилища, ей не очень-то хотелось находиться в гостях у таинственного лорда Астбери.

— Да, — ответил Стив. В этот момент затрещала рация. — Извините, требуют на съемочную площадку.

У себя в комнате Ребекка прошлась по сценарию перед встречей с консультантом, встала и посмотрела в окно. Здесь она действительно чувствовала себя в безопасности. Чтобы сосредоточиться на роли, которая могла стать поворотной в карьере, ей требовались тишина и покой.

После занятия она нашла Стива на террасе и сказала, что с радостью останется в Астбери-холле.

— При нынешних обстоятельствах это разумно, — улыбнулся он. — К тому же миссис Треватан сказала, что с радостью будет для вас готовить. Похоже, она взяла вас под свое крылышко.

— О, я ем по вечерам совсем мало, так что…

— Доброго вечера, — произнес кто-то у нее за спиной.

К ним подошел садовник.

— Добрый вечер, лорд Астбери, — сказал Стив, — Ребекка решила остаться у вас. Чрезвычайно любезно с вашей стороны сделать для нее исключение.

— Можете называть меня Энтони, — кивнул мужчина.

Ребекка непонимающе переводила взгляд с одного на другого.

— Может быть, по вечерам, когда все разъедутся, вы будете помогать мне в саду, — иронично блеснув глазами, добавил Энтони.

— Я… вы — лорд Астбери? — ошеломленно пробормотала она.

— Да, хотя, как я только что сказал Стиву, все называют меня Энтони.

Ребекка почувствовала, что ее щеки заливает краска стыда.

— О боже, мне так неудобно, я не сообразила, кто вы…

— Ну, очевидно, я не соответствую вашим представлениям, — спокойно ответил Энтони. — Как ни печально, в наши дни обнищавшие аристократы вынуждены сами выполнять грязную работу. Нам больше не положены черные галстуки и фраки. А теперь, если вы меня извините, я должен вернуться к своему занятию.

Он удалился в сад.

— Ну, вы даете, Ребекка! — расхохотался Стив. — Просто классика жанра! Не знаю, как у вас в Америке, но английские аристократы — самая затрапезная часть общества. Они считают делом чести одеваться в жалкие обноски и ездить в разваливающихся колымагах. Ни один уважающий себя пэр в наши дни не станет наряжаться дома.

— Понятно, — смущенно пробормотала Ребекка. — Надо же было так опростоволоситься!

— Так или иначе, ваша неосведомленность не принесла никакого вреда, — продолжал Стив, — и даже помогла вам получить приглашение пожить в этом чудесном доме.

Тем временем к ним прогулочной походкой подошел Джеймс Вог.

— Ребекка, что вы делаете сегодня вечером? Может быть, вы не откажетесь перекусить со мной? Заодно познакомимся поближе. Завтра утром у нас первая сцена, и она… довольно личная, — развязно улыбнулся он.

— Вообще-то, я собиралась пораньше лечь спать, — ответила Ребекка.

— Грэм отвезет вас обратно, так что одно другому не помешает.

— Думаю, не стоит… журналисты…

— Сегодня утром их уже не было, — сообщил Джеймс.

— Ну, хорошо, — нехотя сдалась Ребекка, не желая показаться высокомерной.

— Тогда в восемь часов у меня в отеле. Не волнуйтесь, я попрошу отдельный столик, где вас никто не побеспокоит.

Когда Джеймс ушел, Стив покачал головой:

— По-моему, Джеймс тоже на вас запал. Берегитесь, у него репутация отъявленного сердцееда.

— Спасибо за предупреждение.

Ребекка покинула террасу и поднялась к себе. Через несколько минут в дверь постучали. Это оказалась миссис Треватан.

— Простите за беспокойство, Ребекка, — сказала миссис Треватан. — Вы уже познакомились с его светлостью?

— Да, — пробормотала Ребекка, продолжая развешивать свою одежду в платяной шкаф красного дерева.

— Давайте я вам помогу.

— Спасибо, я отлично справлюсь сама.

— Присядьте, поговорим.

Ребекка умостилась на краешке кровати, а экономка вытащила из чемодана остальную одежду.

— У вас так мало вещей, — удивилась миссис Треватан. — Вообще-то, я пришла сообщить, что его светлость приглашает вас сегодня на ужин. Он всегда ужинает ровно в восемь.

— Боюсь, что не получится. Я приняла другое приглашение.

— Понятно, — неодобрительно поджала губы экономка. — Его светлость очень расстроится, а ведь он согласился вас приютить.

— Пожалуйста, передайте ему мои извинения. Я буду счастлива поужинать с ним в любой другой день, — примирительным тоном сказала Ребекка.

— Передам. Он терпеть не может чужаков, разгуливающих по дому. Его светлость нуждается в покое. Однако против рожна не попрешь.

— Извините?

— Я имею в виду, чтобы содержать дом, нужны деньги, — пояснила миссис Треватан.

— Понятно. А у лорда Астбери есть семья? — поинтересовалась Ребекка.

— Нет.

— Он здесь один живет?

— Да. Ладно, тогда увидимся утром. С первыми лучами солнца. Смотрите, не задерживайтесь на этом своем ужине, хорошо? Завтра вам надо хорошо выглядеть.

— Обещаю не задерживаться. И спасибо, миссис Треватан.

Экономка относилась к ней по-матерински, и это было приятно. Ребекка не любила вспоминать свое детство. Правды о ее прошлом не знал даже личный агент. Она рассказала только Джеку. Однажды осенним вечером, когда они уехали на выходные в продуваемый всеми ветрами Нантакет. Она плакала в его объятиях, а он осторожно вытирал ей слезы.

Ребекка потрясла головой и вздохнула. Тогда он любил ее по-настоящему. Это воспоминание не вязалось с более поздними, когда Джек под влиянием наркотиков стал агрессивным и невменяемым. Ей далеко не впервые захотелось, чтобы они были самыми обычными людьми, как в тот уик-энд, согревающими друг друга в объятиях, никем не узнанными. Просто влюбленными. Но что толку мечтать о невозможном?

Отогнав грустные мысли, Ребекка посмотрела на часы и поняла, что до ужина с Джеймсом осталось меньше часа.

3

— Добрый вечер, — приветствовал ее коллега по цеху, когда она вошла в небольшую гостиную в номере, где был накрыт стол на двоих. Джеймс расцеловал ее в щеки и повел к столу. — Я подумал, что при сложившихся обстоятельствах вы предпочтете поужинать здесь.

— Да, спасибо, — согласилась Ребекка, радуясь, что спасена от любопытных взглядов в ресторане, но в то же время опасаясь стать жертвой сплетен, распространяемых персоналом. Еще неизвестно, что хуже: поужинать с привлекательным коллегой в ресторане на виду у всех — или в его апартаментах.

— Не волнуйтесь по поводу обслуги, — сказал Джеймс, словно прочел ее мысли. — Роберт потребовал, чтобы все сотрудники подписали документ о неразглашении информации. Если хоть одно слово просочится в прессу, наши юристы любого засудят.

— Тогда хорошо.

— Безумие какое-то, правда? — вздохнул Джеймс. — Ладно, суп уже принесли, давайте есть, пока не остыл. Немного вина?

— Нет, спасибо. Завтра утром надо быть бодрой и свежей, — ответила Ребекка.

— Расскажите, как вас «открыли», — попросил Джеймс, наливая себе вина.

Ребекка задумчиво помешала жидкий безвкусный суп, не идущий ни в какое сравнение с ароматным угощением миссис Треватан.

— Собственно, меня никто не открывал. В двадцать лет я получила небольшую роль в телесериале, потом — другую… Так постепенно и росла, — пожала плечами она.

— Я еще не добрался до Голливуда, — сказал Джеймс, — внимание журналистов и здесь достаточно неприятно, но там, говорят, сущий кошмар.

— Это правда, поэтому я там и не живу, — ответила Ребекка. — У меня квартира в Нью-Йорке.

— Разумно. Один мой друг пару лет назад летал в Лос-Анджелес снимать кино, так он рассказывал, что большинство кинозвезд вообще не выходят из дома. Сидят безвылазно за непроницаемыми стенами под усиленной охраной. Я бы так не смог, — с усмешкой добавил он.

— Ваш друг прав, я бы тоже не смогла, в Нью-Йорке все проще.

— Вот только сейчас вас приходится прятать даже в Девоншире.

— Да, сущий кошмар. — Устав бороться с невкусным супом, Ребекка отставила ложку.

— Мне всегда казалось забавным, что начинающие актеры мечтают добиться славы и богатства, — задумчиво сказал Джеймс, — а ведь за это приходится платить. Я, конечно, не в вашей лиге, но даже мои шалости попадают в газеты.

— К этому можно привыкнуть, — вздохнула Ребекка, — таковы правила игры. Меня больше возмущает, когда они врут.

— Но ведь ваша помолвка — не ложь?

Девушка помолчала, собираясь с мыслями. Джеймс доел суп и достал из подогрева две тарелки.

— Я бы назвала это объявление несколько… преждевременным. Джек действительно попросил моей руки.

— И вы сказали «да»?

— Вроде того. Впрочем, мы ведь собирались поговорить о фильме? — сухо спросила она.

— Конечно. — Джеймс понял намек. — Итак, мисс Брэдли, завтра утром я поцелую одну из самых красивых женщин в мире. Горе мне! — Он возвел глаза к небесам и тяжело вздохнул. — Пакостная у нас работа. Должен сказать, Ребекка, вы действительно великолепны. — Джеймс наклонился, чтобы лучше разглядеть ее черты. — Я не вижу на вашем прекрасном лице ни единого следа косметики. Даже помады.

— Ничего, завтра меня так наштукатурят, что я стану похожа на разрисованную куклу.

— Вы когда-нибудь влюблялись в сценического партнера, не считая Джека?

— Нет, — честно ответила Ребекка. — А вы?

Джеймс пригубил вино.

— Не могу похвалиться безупречной репутацией, — признал он, лукаво блеснув глазами. — Работая со столькими восхитительными женщинами, я порой ощущал себя ребенком в кондитерском магазине. Я не лучше и не хуже других, разница только в том, что мои подвиги широко освещались в средствах массовой информации.

Он улыбнулся и сменил тему:

— Как вы находите Англию?

Пока ужинали, Ребекка заметно потеплела к Джеймсу. Он обладал редким для известного актера чувством юмора и относился к себе со здоровой иронией, не принимая свою карьеру слишком всерьез. После Джека, который вечно жаловался, что никто не ценит его талант, а роли, которые ему предлагают, не дают возможности проявить себя, такое отношение показалось Ребекке глотком свежего воздуха.

В конце трапезы Ребекка попросила мятный чай, а Джеймс — кофе с коньяком.

— Давайте признаемся себе, — пожал он плечами, — выгляди мы как огородные пугала, то не играли бы Элизабет с Лоренсом. Такова жизнь.

— Пожалуй. И кстати, мне пора идти.

— Конечно, я отправлюсь в свою спальню-чулан, а вас отвезут спать во дворец, как принцессу, — улыбнулся Джеймс. — Ничего, если я распрощаюсь с вами здесь? Не хочу, чтобы рыщущие вокруг отеля фотографы неправильно нас поняли.

— Да, спасибо, — сказала Ребекка, вставая. — До завтра, увидимся на площадке.

Джеймс вновь поцеловал ее в щеку:

— Серьезно, Ребекка, если вам что-нибудь нужно, я всегда готов помочь.

— Спасибо, доброй ночи, — прошептала она и вышла из номера. Чтобы не столкнуться с кем-нибудь в лифте, она спустилась по лестнице и поспешила к выходу, где в «Мерседесе» ждал Грэм.

Пятнадцать минут спустя Ребекка уже входила в свою спальню. Миссис Треватан включила ночник и заботливо отвернула краешек покрывала. Раздевшись и нырнув под простыни, девушка и вправду почувствовала себя принцессой.

Среди ночи ее разбудил какой-то звук. Включив лампу, Ребекка убедилась, что в спальне никого нет. Спросонок ей показалось, что в комнате пахнет духами с яркими цветочными нотами — приятными, хотя слишком резкими. Ребекка пожала плечами, выключила свет и вновь провалилась в сон.

— Вам на площадку через пять минут, мисс Брэдли, — сообщил посыльный, заглянув в гримерную.

— И она готова, — торжественно заявила визажистка Крисси, припудрила Ребекке лоб и сняла с нее защитный фартук.

— Вау! — воскликнул посыльный, когда Ребекка встала и повернулась к нему. — Потрясающе выглядите, мисс Брэдли, — восхищенно добавил он.

— Еще бы! — с гордостью сказала Крисси.

— Благодарю, — кивнула Ребекка, которая никак не могла привыкнуть к своей новой прическе, тщательно накрашенным глазам, алебастровой коже и темно-красной помаде. Она не узнавала себя в зеркале. Пройдя вслед за курьером в главный вестибюль, Ребекка увидела спускающегося по широкой мраморной лестнице Энтони. — Доброе утро!

Заметив ее, тот остановился как вкопанный, и его лицо исказил ужас.

— О господи…

— Что случилось?

Энтони молчал, не отводя от нее взгляда.

— Пойдемте, мисс Брэдли, — поторопил посыльный.

— До свидания, — невпопад сказала Ребекка застывшей на лестнице фигуре и прошла вслед за курьером к двери.

Пока операторы выставляли камеры на террасе, Джеймс ждал в гостиной.

— Потрясающая прическа, милая! А это вы или не вы под всем этим макияжем?

— Местами, — ответила Ребекка.

Их тут же позвали на площадку.

— Вам, наверное, говорили, что вы сногсшибательны, — игриво прошептал Джеймс, подавая ей руку, — хотя мне вы больше нравитесь без ничего… Я имею в виду косметику.

Подошел Роберт, одобрительно приобнял ее за плечи.

— Вы — само совершенство. Готовы?

— Как всегда, — взволнованно ответила Ребекка.

— Уверен, у вас все получится, — подбодрил ее режиссер. — Давайте начинать.

Два часа спустя Ребекка с Джеймсом вернулись в гостиную. Измученная от нервного напряжения, она упала в кресло.

— Слава богу, закончили!

— Вы были прекрасны, — заметил Джеймс, прикуривая сигарету у открытой двери. — И у вас идеальное произношение.

— Спасибо, — с чувством сказала Ребекка. — Вы очень мне помогли.

— Вам не кажется, что из нас вышла неплохая пара? Я получил огромное удовольствие от поцелуя, — подмигнув, добавил он.

Ребекка покраснела и встала.

— Пойду выпью чего-нибудь холодненького. До встречи.

Она быстро вышла из комнаты, не желая утверждать его в мысли, что экранные отношения могут перерасти в нечто большее. Так вели себя многие партнеры по фильмам. Джеймс ей нравился, однако Ребекке сейчас нужен был друг, а не любовник.

У фургона с напитками ее остановил Стив.

— Только что в студию позвонил ваш агент, он вне себя. С ним связался ваш жених. Оба хотят знать, где вы. Можете им позвонить?

— Я оставила им сообщения, что со мной все в порядке, просто здесь нет сотового покрытия.

— Я знаю. Это жутко неудобно для всех, и мы спросили у лорда Астбери, не разрешит ли он нам пользоваться обычным телефоном. Компания согласна оплачивать счета, так что звоните сколько угодно, не то скоро в газетах появятся страшные истории, что вас похитили с целью выкупа.

Вздохнув, Ребекка отправилась к себе в комнату, чтобы взять мобильный с номерами.

— Ребекка!

Внизу стоял Энтони.

— У вас найдется пара минут? Хочу вам кое-что показать.

— Конечно.

Лорд Астбери, не отрывая от нее взгляда, протянул руку.

— Пойдемте.

Она прошла вслед за ним по коридору в заднюю часть дома.

— Приготовьтесь к неожиданности.

— Хорошо, — ответила Ребекка.

Энтони открыл дверь в просторную библиотеку, вывел ее на середину, взял за плечи и развернул к камину.

— Взгляните.

Над камином висел портрет молодой женщины со светлыми волосами, одетой точно так же, как она сама, с украшенной стразами повязкой на лбу. Но Ребекку поразила не одежда, а лицо женщины: она могла с таким же успехом смотреть в зеркало.

— Она… похожа на меня!

— Вот именно. Поразительное сходство! Сегодня утром, увидев вас, я подумал, что вижу призрак.

Ребекка не могла оторвать взгляда от огромных карих глаз, бледного лица сердечком, курносого носика и пухлых губ.

— Кто это?

— Моя бабушка Вайолет. А самое интересное, она была американкой. Вышла за моего дедушку Дональда в тысяча девятьсот двадцатом году и приехала жить с ним сюда, в Астбери. И в Америке, и в Англии считалась одной из красивейших женщин своего времени. К несчастью, она умерла молодой, и я ее не знал. Дедушка умер месяцем позднее.

Энтони замолчал и тяжело вздохнул:

— Можно считать, что смерть бабушки стала началом конца семьи Астбери.

— А от чего она умерла?

— Как и многие женщины того времени, она умерла родами…

— Мне очень жаль, — растерянно промолвила Ребекка.

Справившись с волнением, Энтони продолжил:

— Моя бедная святая мать, Дейзи, выросла сиротой, ее воспитывала бабушка. Вот мама. — Он указал на портрет женщины средних лет, со страдальчески поджатыми губами. — Не хочу показаться сентиментальным, но после смерти Вайолет над семейством Астбери словно навис злой рок.

Внезапно Энтони переключил внимание с портрета на Ребекку.

— Вы, случайно, никак не связаны с семейством Драмнеров из Нью-Йорка? В начале двадцатого века это был очень богатый и могущественный клан. Фактически именно приданое Вайолет спасло поместье от разорения.

Энтони пристально смотрел ей в глаза, ожидая ответа. Однако Ребекка не собиралась делиться тайнами своего прошлого с чужим человеком.

— Нет, я из Чикаго и никогда не слышала фамилию Драмнер. Наверное, это просто совпадение.

— Тем не менее очень странно, — Энтони напряженно улыбнулся, — что вы приехали в Астбери, играете героиню из тех времен, когда жила Вайолет, и так похожи на нее.

— Да, странно, но уверяю вас: я никак не связана с вашей семьей, — твердо заявила Ребекка.

— Что ж, вам виднее. Я просто хотел объяснить, какой шок испытал сегодня утром. Пожалуйста, простите меня.

— Конечно.

— Не смею больше вас задерживать, я чувствовал себя обязанным показать вам портрет Вайолет. И еще: не согласитесь ли вы разделить со мной сегодняшний ужин?

— Спасибо, с удовольствием. А теперь мне действительно пора, через час продолжение съемок.

— Да-да, конечно. — Энтони открыл дверь и пропустил девушку вперед.

Они молча прошли в вестибюль. Улыбнувшись на прощанье, Ребекка поднялась к себе и без сил упала в кресло у камина.

Она соврала. Единственное, что она знала о своих родителях, — это имя матери: Дженни Брэдли. И то, что Дженни отдала ее в приют в пятилетнем возрасте.

Ребекка считала своими родителями Боба и Маргарет, у которых жила с шести лет. Они долгие годы пытались удочерить девочку, однако биологическая мать каждый раз отказывалась подписать бумаги, надеясь, что когда-нибудь сможет сама заботиться о дочери. Все детство Ребекка мечтала о постоянстве и безопасности. По ночам ее охватывал страх, что мать вновь заберет ее к себе. И только в девятнадцать лет Боб с Маргарет осторожно сообщили Ребекке, что Дженни умерла от передозировки.

Она не знала, кто ее отец. Наверное, не знала и сама Дженни, если торговала своим телом, чтобы купить спиртное и наркотики.

Ребекка смотрела перед собой отсутствующим взглядом. Даже если ее отец приходился родственником Вайолет Драмнер, установить это не представлялось возможным. В свидетельстве о рождении стоял прочерк.

Впервые за все время здесь она почувствовала, как ей не хватает Джека, схватила телефон и отправилась в кабинет Энтони. Звонок опять был переадресован на голосовую почту, но Ребекка прекрасно знала, что Джек никогда не отвечает на незнакомые номера из соображений безопасности.

— Привет, любимый, это я. Здесь нет связи, только обычный телефон. Позвоню еще раз попозже. Мне через час снова на площадку. Надеюсь, у тебя все хорошо. Пока.

Завершив звонок, она набрала Виктора. На этот раз агент ответил:

— Как ты, солнце? Я уже собирался ЦРУ подключать.

— Все в порядке. Съемки проходят в великолепной старинной усадьбе, за мной охотились журналисты, и хозяин поместья лорд Астбери разрешил мне пожить здесь. Не волнуйся, я в полной безопасности.

— Понятно. А что за катавасия с вашей помолвкой? Прежде чем соглашаться, могла бы у меня спросить.

— Правда? А я почему-то думала, что могу решать сама, за кого выходить замуж. — Ребекка раздраженно побарабанила пальцами по столу.

— Ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду, — примирительно сказал Виктор. — Просто следовало предупредить меня, что хочешь сделать объявление, и я бы все устроил.

— На самом деле, строго между нами, я еще не сказала «да».

На другом конце провода повисло затяжное молчание.

— Что? Ты издеваешься? — В голосе Виктора звучала паника.

— Я сказала Джеку, что должна подумать. И думаю. Я не виновата, что он решил форсировать события и подтвердить информацию о помолвке, не дождавшись моего согласия.

— О боже, Ребекка! Если ты дашь задний ход, поклонники Джека завалят тебя письмами ненависти и начнут бойкотировать твои фильмы!

Кровь бросилась ей в голову.

— Виктор, мне надо подумать, — твердо повторила девушка.

— Ладно. Только на этот раз не забудь сообщить мне свое решение. Сперва Джеку, а потом мне. Очень надеюсь, что ответ будет положительным. Не вешай нос, малышка, — добавил он. — Не понравится — всегда можно развестись. Сейчас наступает поворотный момент в твоей карьере, и я не хочу ставить ее под угрозу негативной рекламой.

На той стороне снова замолчали, а затем раздался неуверенный голос:

— Ничего не случилось, точно?

— Да успокойся уже! — Ребекка начала терять терпение.

— Ладно, разберемся. Только не позволяй никаких вольностей этому англичанину, который играет твоего любовника. У него жуткая репутация.

— Лекция окончена? Может, тебе интересно, как прошел первый день съемок?

— Послушай, крошка, давай поговорим в другой раз, а? Мне пора выдвигаться на встречу.

— Ладно.

— Умница! Позвонишь мне попозже?

— Хорошо. Пока.

Завершив звонок, Ребекка раздраженно уставилась на свои атласные туфельки. Она знала, что Виктор желает ей добра. Он очень хороший агент и делает все правильно. Но порой его опека заходит слишком далеко. Он мне не хозяин и даже не отец, сердито подумала она.

Окинув взглядом ряд черно-белых фотографий в серебряных рамках, Ребекка по-хорошему позавидовала хозяину дома: у него была настоящая семья, он знал своих предков, живших много поколений назад. На одном из снимков мать Энтони держала за ручку хорошенькую маленькую девочку с длинными белокурыми кудряшками; должно быть, его сестру. Поднявшись из-за стола, Ребекка бросила взгляд на старый дорожный будильник. До начала послеобеденных съемок осталось двадцать минут, а надо еще перекусить.

4

Без четверти восемь, услышав негромкий стук в дверь, Ребекка подумала, что не стоило принимать приглашение Энтони — она страшно устала.

— Вы готовы? — В дверь просунулось розовое лицо миссис Треватан.

— Спущусь через несколько минут.

Сбросив халат, она влезла в джинсы и футболку и привела в порядок непривычную короткую прическу. Посмотрелась в зеркало. Без косметики лицо из-за нового цвета волос казалось болезненно бледным.

Спускаясь по лестнице, Ребекка задумалась о том, насколько миссис Треватан предана своему хозяину. Их отношения словно пришли из другой эпохи, как будто время никак не повлияло на Астбери-холл и его обитателей.

Девушка остановилась перед дверью в столовую и постучала.

— Войдите.

Толкнув дверь, Ребекка увидела, что Энтони уже восседает во главе изящного длинного стола. То, что он сидел один в огромной комнате, за столом, где могло поместиться много людей, только подчеркивало его одиночество.

— Добрый вечер. — Хозяин с улыбкой указал на прибор слева от себя, встал и отодвинул стул.

— Спасибо, — неловко пробормотала Ребекка.

— Вина? — спросил Энтони, вернувшись на место и подняв с серебряного подноса графин с рубиново-красной жидкостью. — Кларет прекрасно подходит к говядине.

— Разве что совсем немножко. — Ребекка редко пила спиртное, а тем более — красное вино. Говядину она тоже не слишком любила.

— Разумеется, у моей дорогой матери был дворецкий, который наливал и подавал вино, — пожал плечами Энтони, — но, когда он ушел на пенсию, у нас не оказалось денег, чтобы найти ему замену.

— Не представляю, во сколько обходится содержание такого дома…

— Об этом лучше не думать, — вздохнул Энтони.

Вошла экономка с подносом и поставила перед ними по тарелке супа.

— Но мы пока держимся, не так ли, миссис Треватан? — с теплой улыбкой обернулся к ней Энтони.

— Да, милорд, — кивнула экономка и вышла.

— Миссис Треватан справляется с хозяйством практически в одиночку. Не представляю, что я буду делать, если она решит уйти. Ну ладно, давайте есть.

— Она всю жизнь здесь проработала?

— Да, как и ее предки. Ее мать, Мейбл, нянчила меня в детстве.

— Наверное, приятно знать историю своей семьи, — сказала Ребекка, опустив ложку в суп.

— Пожалуй. Хотя, как я уже упоминал, со смертью Вайолет все начало приходить в упадок. Вам известно, что платье, в котором я увидел вас сегодня утром, принадлежало ей?

У Ребекки мурашки поползли по коже.

— Правда?

— Да. Ее дочь Дейзи, то есть моя мама, сохранила платья в идеальном состоянии.

— Как я понимаю, Дейзи не знала свою мать, ведь Вайолет умерла родами?

— Да, и все-таки она боготворила Вайолет, вернее, свое представление о ней. А я боготворил ее, — печально произнес Энтони.

— Давно умерла ваша мать?

— Двадцать пять лет назад. Если честно, я до сих пор по ней скучаю. Мы были очень близки.

— Потерять мать — это самое страшное, — согласилась Ребекка.

— Видите ли, у нас больше никого не было. Она стала для меня всем.

— А что случилось с вашим отцом?

Лицо Энтони буквально потемнело.

— Он был скверным человеком. Бедная мама чего только не натерпелась с ним! Отец с самого начала терпеть не мог Астбери и почти все время жил в Лондоне. Мамочка ни капли не огорчилась, когда он умер в грязном борделе в Ист-Энде. Напился, как свинья, упал и сломал себе шею.

Энтони содрогнулся. Ребекка прекрасно понимала его чувства. Ей вдруг захотелось поделиться своей болью, и все же она не могла открыть тайны своего прошлого практически незнакомому человеку.

— Простите, вам, наверное, тяжело об этом вспоминать, — промолвила она.

— Мне было всего три года, так что я почти не помню отца. Не могу сказать, что мне его не хватало. Ладно, давайте больше не будем говорить о прошлом. — Энтони отложил ложку. — Расскажите лучше о себе.

Миссис Треватан убрала суповые миски и поставила перед каждым по солидной порции говядины.

— Ну, я обычная американская девушка из Чикаго…

— Только не скромничайте! Все говорят, что вы одна из самых красивых и знаменитых женщин своего времени. То же самое говорили в ее лучшие дни о моей бабушке.

Ребекка смущенно покраснела.

— Мне просто повезло, в отличие от многих других молодых актрис.

— Думаю, здесь не обошлось без таланта, — продолжал Энтони, — хотя я, как уже говорил, не смотрел ни одной картины с вашим участием. Кроме того, хотелось бы заметить, что красивых женщин много, но мало кого из них отличает присущее вам личное обаяние. Оно присутствовало и у Вайолет. Она была душой общества и в Лондоне, и в Нью-Йорке. А здесь, в Астбери, устраивала приемы для очень богатых и известных людей. Вот были времена! Мне иногда кажется, что я опоздал родиться. Но хватит об этом.

Энтони молча доел свою говядину, а Ребекка не осилила и половины.

— Вы уже поели? — спросил наконец он.

— Да. — Ребекка опустила виноватый взгляд в тарелку. — Извините. У меня не очень хороший аппетит.

— Я так и понял. Видимо, не стоит соблазнять вас яблочно-смородиновым крамблом, который приготовила миссис Треватан?

— Боюсь, что нет. — Ребекка подавила зевок.

Энтони нежно взял ее за руку:

— Вы устали.

— Да, немного. У меня был ранний подъем.

— Понятно. Уверен, меньше всего вам сейчас хочется развлекать скучного старикашку. Ступайте наверх, а я попрошу миссис Треватан принести вам теплого молока. Конечно, старомодно, но я верю в его снотворный эффект.

— Если не возражаете, я так и сделаю.

— Ничуть, хотя буду рад, если вы согласитесь составить мне компанию в другой раз. Мне было очень приятно с вами побеседовать… Миссис Треватан, гостья меня покидает, и я пообещал, что вы принесете ей теплого молока.

— Да, ваша светлость.

— Вот и славно. — Энтони поднялся и поцеловал Ребекке руку. — Спасибо за компанию и доброй ночи.

— И вам спасибо за ужин.

Забравшись в постель, Ребекка вглядывалась в сгущающуюся темноту за окном и размышляла о своем разговоре с хозяином дома. Энтони с его старомодными манерами казался ей таким же пережитком прошлого, как само поместье.

Находясь в особняке, погруженном во вчерашний век, легко было представить, как жили его обитатели сто лет назад. Когда актеры и киношники разъехались, усадьба вернулась к обычному ритму жизни, и Ребекка словно попала в прошлое. Завтра нужно заставить себя вырваться из заколдованного мира Астбери в реальную жизнь и обязательно связаться с Джеком. Она выключила свет и уснула.

Среди ночи Ребекка опять почувствовала сильный цветочный аромат, напоминающий об экзотических местах, где всегда мечтала побывать. Затем ей почудилось, что откуда-то раздается тихое пение. Девушка вскочила с кровати, прошлепала босиком к двери и выглянула в темный коридор. Звук резко оборвался.

Убедив себя, что это сон, она вернулась в постель и уснула.

5

Мумбаи, Индия

Неделя выдалась напряженная, и пятница тянулась бесконечно, поэтому Ари несказанно обрадовался, попав наконец домой, в просторную двухуровневую квартиру с видом на море. Он сразу прошел на кухню, чтобы смешать себе солидную порцию джина с тоником — успокоить нервы. Лали не станет упрекать его в излишнем пристрастии к спиртному. По сравнению с западными деловыми партнерами он практически не пил. Гостиная оказалась пуста, и Ари подумал, что девушка принимает душ внизу. Удобно устроившись на диване, он с наслаждением отхлебнул большой глоток.

Ари и сам не знал, почему находится в постоянном напряжении. Дела в компании шли блестяще, особенно в последние месяцы. Мировой экономический кризис заставил Америку и европейские страны обратить свои взоры на Индию. Теперь у фирмы было больше работы, чем она могла осилить. Наверное, в этом и проблема — где найти компетентных и достойных доверия менеджеров? Приходилось работать за десятерых.

Лали уже давно уговаривала его взять отпуск, подсовывала проспекты тихих пляжных курортов, словно не понимала, что сейчас не время для отдыха.

— Мы поедем отдыхать, как только я найду надежных помощников, — обещал Ари.

— Милый, ты повторяешь это целых три года, — печально вздыхала она, отправляя проспекты в корзину для бумаг.

Чувствуя себя виноватым, он приносил девушке кольцо или браслет, выбранные секретаршей, или платье от ее любимого дизайнера. Просил прощения, что не уделяет ей достаточно времени, старался вернуться домой пораньше и вел ее в ресторан. Затем они обсуждали, как проводить больше времени вместе… А уже в понедельник Ари возвращался к привычному восемнадцатичасовому рабочему дню.

Осушив стакан, он пошел за второй порцией. Вдруг вспомнилось, как порой срывался и кричал на нее.

— Если я не буду работать, откуда мы возьмем деньги на эту роскошную квартиру или на твои красивые платья?

— Мне все равно, где жить и что надевать, — отвечала Лали. — Это важно для тебя, Ари, а не для меня.

Выйдя на террасу, он пытался убедить себя, что это неправда. Лали думает, что может обойтись без денег, но она ошибается.

Ари понимал, что дело не только в его одержимости работой. Лали под тридцать, ей хочется замуж. Четыре года назад она рискнула переехать к нему вопреки воле родителей, надеясь, что рано или поздно он сделает предложение. Однако Ари не мог заставить себя сказать нужные слова, хотя сам не понимал почему: без всякого сомнения, он любил Лали. Она была очень красива, а ее мягкий, спокойный нрав прекрасно уравновешивал его буйный темперамент. Друзья в один голос утверждали, что она ему идеально подходит.

К тридцати шести годам в любовницах Ари побывала целая плеяда восхитительных женщин, но каждый раз что-то удерживало его от решительного шага.

Он заметил, что в последний месяц Лали как-то отдалилась. Раньше всегда встречала его после работы, стараясь приласкать и накормить, а теперь все чаще где-то пропадала: то в спортзале, то на прогулке с подругами. Да и не удивительно: работая дома, Ари ее практически не замечал.

Пройдясь по квартире, он понял, что Лали нет дома, она даже не оставила записки или сообщения о своем местопребывании. После душа Ари прошел на кухню, разогрел в микроволновке остатки вчерашнего ужина и вернулся в гостиную с тарелкой и бокалом вина. Включив огромный телевизор, стал перелистывать каналы в поисках футбола. Как всегда, работы было по горло, но он чувствовал себя слишком вымотанным.

На горизонте маячила хорошая новость: один из молодых менеджеров, который пришел в компанию два года назад, оказался на голову выше остальных. Недавно Ари переговорил с ним и предложил повышение: взять в свои руки индийскую часть бизнеса, которая набирала обороты вместе с национальной экономикой. Если Дирен хорошо проявит себя в ближайшие полгода, можно будет поставить его директором.

Через три недели Ари предстояло лететь в Лондон на встречу с потенциальными клиентами; хотелось оставить вместо себя надежного человека.

Ему пришла мысль взять с собой Лали. Конечно, он не сможет проводить с ней много времени, зато она погуляет по городу, посмотрит достопримечательности. Да, надо сказать ей, когда вернется.

В половине одиннадцатого Ари выключил свет в гостиной и спустился в спальню. Очень странно. Лали никогда не задерживалась так поздно, тем более без предупреждения. «Наверное, обиделась», — подумал он, вспомнив несколько случаев, когда девушка угрожала его бросить. Ему всегда удавалось вымолить прощение — он умел убеждать. Никуда она не денется.

В восемь утра, допивая кофе перед выходом на работу, Ари услышал поворот ключа в замке, и в кухню вошла Лали. Измученная и бледная, без косметики, девушка напоминала обиженного ребенка. Увидев ее в дверном проеме, Ари понял, что она нервничает.

— Можно поинтересоваться, где ты была?

— Я ночевала у родителей.

— Правда? Я думал, ты с ними не разговариваешь, — удивился он.

— Я и не разговаривала: знала, что они тебе не нравятся.

— Подожди! — возмутился Ари. — Насколько я помню, когда ты решила переехать ко мне, они заявили, что не пустят тебя на порог. Я думал, ты тоже от них не в восторге.

Она посмотрела на него огромными карими глазами, полными слез.

— Они — мои родители, Ари. Я скучала по ним и чувствовала себя виноватой, что подвела их.

— Что значит подвела? Ты просто приняла решение, с которым они не согласились, вот и все.

— Я… — Она вздохнула и помотала головой. — Ари, ты очень сильно переменился.

— Что ты имеешь в виду?

— Теперь уже все равно… Я не хочу ссориться.

— В чем дело, Лали?

Она помолчала, собираясь с духом.

— Я переезжаю обратно к родителям. Пришла за вещами.

— Понятно. И надолго ты к ним? Еще на одну ночь? На месяц? А может, навсегда?

— Навсегда. Извини.

— То есть ты меня бросаешь? — наконец сообразил Ари.

— Да. Я не хочу ссориться или выяснять отношения. Просто заберу вещи и уйду.

Ее била нервная дрожь.

— Ты точно не хочешь со мной поговорить?

— Не о чем. Я пошла собирать вещи.

Она повернулась и вышла из кухни.

Ари не слишком волновался: они это уже проходили. Тем не менее ему было неприятно, что Лали решила переехать к родителям, которые с самого начала его невзлюбили. Он встал из-за стола и пошел в спальню.

— Лали, любимая, я вижу, что ты расстроена. Между прочим, я как раз собирался предложить тебе поехать со мной в Европу. Ты права, нам нужно почаще бывать вместе.

— У тебя никогда нет на меня времени. Я буду сидеть в отеле, а ты — пропадать на встречах и возвращаться уставшим.

Лали достала с нижней полки шкафа чемодан, водрузила его на кровать и начала складывать одежду.

— Лали! — Ари подошел и хотел ее обнять. — Я…

— Не трогай меня! — Девушка вырвалась и стала снимать с вешалок платья.

— Лали, объясни, что на тебя нашло! Пожалуйста! Ты знаешь, что я люблю тебя и не хочу, чтобы ты уходила.

— Нет. — Она подняла на него глаза, полные невыразимой печали. — Я верю тебе, но я должна уйти.

— Почему? Я думал, у нас все хорошо.

— Да, ты думал, что все хорошо, — горько произнесла Лали и застегнула молнию на чемодане. Затем взяла портплед и стала складывать туда все, что лежало на туалетном столике. — Ты не виноват, Ари. Просто так случилось.

— Не говори загадками, родная, я не понимаю. Если не я, то кто виноват?

Лали остановилась и тяжело вздохнула, глядя в никуда.

— Мы хотим от жизни разного, вот и все. Я хочу семью, детей и мужа, у которого найдется время побыть со мной. — Она перевела взгляд на любимого и едва заметно улыбнулась. — А тебе нужны успех и деньги. Надеюсь, они принесут тебе счастье. Извини, мне надо идти, внизу ждет отец. — Она вынула из кармана джинсов ключи от квартиры и машины и положила на столик. — Прощай, Ари. Я всегда буду любить тебя. Счастья тебе.

Ари стоял, окаменев, пока Лали катила чемодан, и пришел в себя, только когда хлопнула входная дверь. Выбежав из квартиры, он увидел закрывшуюся дверь лифта.

— Лали! — Ари ударил кулаком по кнопке и медленно вернулся в квартиру. Конечно же, она не уйдет. Просто решила устроить сцену, чтобы заставить его жениться. Ну, нет, ничего не получится. Шантажа он не потерпит.

Кроме того, она и двух минут не выдержит в хижине своих родителей. Придется жить в одной комнате с младшими братьями и сестрами, а их четверо. Вряд ли ей это понравится после роскоши, в которой она жила с ним.

На смену отчаянию пришла злость — он дал ей все, а она так поступила. Лали всегда говорила, что ее не интересуют материальные ценности, что живи он в убогой хижине на пляже, торгуя шамбалой^[3] и выручая несколько рупий в день, она бы любила его не меньше.

— Ну что ж, — с вызовом произнес Ари, — пусть поживет у родителей, а там посмотрим.

Поняв, что опаздывает на работу, он схватил ключи от машины и выбежал из квартиры.

Через неделю оптимизма у Ари поубавилось. Лали ни разу не позвонила. Сначала он даже радовался, что никто не отвлекает его от работы, но вместо того чтобы работать, целыми днями смотрел в окно на пляж, где загорали и купались люди, отдыхающие со своими семьями.

На самом деле он страшно скучал по Лали. Он и не подозревал, что будет так скучать. Бесчисленное множество раз набирал ее номер… Останавливала гордость. «Это она ушла, — шептал ему внутренний голос, — значит, она и должна позвонить первой. Выслушаю извинения и без упреков приму обратно, а потом, когда сам решу, сделаю предложение».

Однако шли дни, и его уверенность стала ослабевать. Сидя вечером в огромной пустой квартире, он думал, с кем можно поговорить, у кого спросить совета, — и не мог вспомнить ни одного человека, который его выслушает. Последние годы Ари был слишком занят, чтобы поддерживать дружбу со школьными приятелями, а после отказа приехать на похороны Анахиты десять лет назад родители и другие родственники махнули на него рукой. Он звонил домой раз в месяц, спрашивал, как их здоровье и что нового, не более. Даже мать, если брала трубку, вела себя холодно и отстраненно.

«Они от меня отказались», — со вздохом подумал Ари, спускаясь в спальню, где стояла слишком большая для одного кровать. Лежа на спине и положив руки за голову, он размышлял, как так получается: пока не ушла Лали, у него вечно ни на что не хватало времени. А теперь вечера тянутся как целая жизнь.

На следующее утро, заранее ужасаясь долгому, пустому уик-энду, Ари принял решение. Нужно наступить на свою гордость и попросить ее вернуться. Глубоко вздохнув, он набрал номер и впервые дождался соединения. Но вместо звонкого голоса Лали услышал лишь монотонный гудок, который означал, что номер не обслуживается.

Впервые после ухода любимой его сердце сжалось от страха. До сих пор он был уверен, что произошедшая ссора — всего лишь столкновение личностей, и готов был с достоинством принять поражение. Он не верил, что Лали всерьез решила прекратить отношения.

Ари не на шутку испугался и стал думать, как ее найти. Он знал лишь, что родители Лали живут где-то в закоулках бедного района Дхарави; за все время он был там один раз и понятия не имел, как найти их дом. Потом начал вспоминать, что ему известно об окружении Лали. Девушка никогда не знакомила его с подругами, потому что те большей частью выросли в такой же бедности, как она сама, не отличались изысканностью манер и не подходили для совместного похода в «Индиго кафе».

«Как можно было прожить под одной крышей четыре года и не знать, чем она живет, выходя за порог? — спрашивал себя Ари, меряя шагами залитую солнцем террасу. — Неужели это я во всем виноват? А кто же еще?»

Он ясно дал понять, что не желает иметь ничего общего с ее родителями. Даже не попытался наладить с ними отношения, хотя бы ради нее. Они были неплохие люди — бедные религиозные индусы, которые воспитывали своих детей, руководствуясь строгими моральными принципами, и, несмотря на весьма ограниченные средства, старались дать им образование.

Ари в изнеможении упал в кресло и наклонился вперед, сжав руками виски. Он презирал не только этих людей, но и их ценности: слепую веру в богов, смирение и покорность судьбе. Как и его собственные родители, они относились к «старой Индии», которую более чем столетнее правление британцев приучило к рабской покорности. Старшее поколение словно не понимало, что власть изменилась, что больше нет нужды в смирении. Индийский народ поднимал голову, и каждый мог творить свою судьбу.

Закипела необъяснимая злость. Неожиданно для самого себя он уронил голову на руки и впервые за много лет разрыдался.

Ари знал, что не скоро забудет этот долгий, черный уик-энд. Он и сам не понимал, что оплакивает — потерю любимой или себя самого. Пятнадцать лет ежедневной погони за успехом, должно быть, привели к нервному срыву.

Да, он организовал успешное дело и получал хороший доход. Но в процессе потерял себя, превратился в одинокого, злобного, самовлюбленного эгоиста. Куда пропали присущие ему человеческие чувства, любовь к ближним и сострадание? Вспомнились годы, проведенные в школе-интернате в Англии. На него смотрели свысока только потому, что он из Индии. Хотя Индия получила независимость шестьдесят лет назад, британские аристократы по-прежнему претендовали на свое врожденное превосходство.

Британское правление имело множество страшных последствий для индийского народа. Культура и традиции хозяев оставили неизгладимый отпечаток на его родителях. Для них обучение сына в английской школе было пределом мечтаний.

Пять лет, проведенные в Англии, доказали: он не хуже и не глупее своих британских сверстников. Однако, отказавшись от отличительных качеств своего народа, он превратился в такого же империалиста, как те, что правили его страной раньше. Он потерял свою индийскую душу.

Воскресным вечером Ари вышел из квартиры и, притворившись приезжим, спросил у первого попавшегося прохожего дорогу к ближайшему храму: ему было стыдно. Оказавшись в храме, он снял обувь и проделал все полагающиеся ритуалы, когда-то естественные, как дыхание, а теперь странные и непривычные. Совершая пуджу^[4], Ари предложил подношения не богине богатства Лакшми, как делал это в свои редкие визиты в храм в последние годы, а Парвати, богине любви, и Вишну, всемогущему защитнику. Он просил у них прощения за то, что отдалился от родителей, и умолял вернуть Лали.

Вернувшись из храма в более спокойном состоянии духа, он сразу же позвонил домой. Трубку взяла мама.

— Привет, мам, я…

— Что случилось, сынок?

Мама сразу поняла, что ему плохо, и у него на глазах вновь появились слезы. Ари, плача, стал просить у нее прощения.

— Сынок, твой плач разбивает мне сердце. Это из-за Лали?

— Откуда ты знаешь, мама?

— Она не говорила, что была у нас две недели назад?

— Нет.

— Понятно.

— Что она сказала?

— Что больше не может ждать, пока ты сделаешь ей предложение, — вздохнула Самина, — что ты не любишь ее достаточно сильно, и будет лучше, если она даст тебе свободу. Ты ведь знаешь, как ей хотелось иметь семью.

— Да, понимаю. Пожалуйста, поверь, я люблю ее. Я скучаю и хочу, чтобы она вернулась. Если ты знаешь, где она, передай ей мои слова. Я… — Ари запнулся.

— Нет, сынок, она не вернется.

— Почему?! — Ари и сам понимал, что говорит, как избалованный трехгодовалый ребенок, которому не купили понравившуюся игрушку.

— Мне очень жаль, что приходится тебе это говорить, но ты должен знать. Помнишь, родители хотели выдать ее замуж, а она отказалась, потому что полюбила тебя?

— Да. Какой-то троюродный брат из-под Калькутты, фермер, на двадцать лет старше…

— Вчера она вышла за него замуж.

Ари потрясенно молчал.

— Ари?

— Как это? Я не понимаю…

— А я понимаю, — спокойно ответила мать. — Лали уже под тридцать. У нее нет профессии, которой она могла бы зарабатывать на жизнь, а ее родители слишком бедны, чтобы содержать взрослую дочь. Выйдя за этого фермера, она будет обеспечена до конца своих дней.

— Разве я ее не обеспечивал? У нее было все! Может, я не уделял ей достаточно времени, но в финансовом отношении давал…

— Ты не давал того, чего ей больше всего хотелось. Чего хочет каждая женщина, особенно в Индии.

— Ты имеешь в виду брак? — простонал Ари.

— Разумеется. Лали понимала, что если она тебе надоест, ты можешь в любую минуту выставить ее на улицу. У нее не было никаких прав, положения в обществе, собственности. Знаешь, насколько это важно?

— Если бы она мне сказала… — кусал губы Ари.

— Думаю, она говорила, и не раз, только ты не слышал, — вздохнула Самина. — У нее были только молодость и красота. А время шло.

— Мама, я не понимал, поверь мне…

— А она слишком гордая, чтобы умолять тебя.

— Что же делать? — в отчаянии спросил он.

— Может быть, начать сначала? Но Лали ушла навсегда.

— Я… мне надо идти… работать…

— Не пропадай, звони…

Не в силах больше слушать, Ари нажал отбой.

На следующий день он впервые в жизни не поехал на работу. Позвонил Дирену, новому менеджеру по продажам, и сказал, что подхватил вирус с высокой температурой. На следующие несколько дней впал в спячку. Вылезал из постели поесть, выпить что-нибудь и сходить в туалет. Всегда кипевший энергией, он чувствовал себя вялым и бессильным. Просыпаясь, лежал, уставившись в потолок, и размышлял, куда делась его хваленая целеустремленность.

Во вторник вечером Ари выполз на террасу и долго глядел вниз, на огни бурлящего жизнью города. Будущее казалось ему беспросветной черной дырой.

— Лали, что я наделал…

Вдруг из квартиры раздался звонок домофона. Молясь, чтобы это была она, Ари подбежал и схватил трубку.

— Алло!

— Сынок, это я.

— Поднимайся, мама, — разочарованно и в то же время удивленно произнес он.

Родители жили в добрых пяти часах езды.

— Сынок!

Самина заключила его в объятия. В этот момент обида и горечь последних лет ушли, и Ари расплакался, как ребенок.

— Прости, мама, я так виноват…

Самина убрала с его глаз прядь волос и улыбнулась:

— Самое главное — что ты вернулся к своей семье, остальное неважно. Ну-ка, сделай матери чашку чаю. Устала я с дороги.

В тот вечер Ари высказал матери все, что мучило его в последние дни, поделился своими сомнениями и неуверенностью.

— Я рада, что ты говоришь сердцем, а не разумом, — пыталась утешить его Самина. — Я места себе не находила, гадая, куда пропал мой сын и вернется ли он когда-нибудь. Ты получил ценный урок. Счастье состоит из многих вещей, а не из чего-то одного. Деньги и успех не принесут тебе счастья, если твое сердце закрыто.

— То же самое говорила мне в нашу последнюю встречу прабабушка, — задумчиво сказал Ари. — Что когда-нибудь я это пойму.

— Анахита была мудрая женщина.

— Да, и мне очень стыдно, что я с ней не попрощался.

— Ну, если ты, подобно ей, веришь в духов, то она здесь, с нами, и принимает твои извинения. А теперь, — Самина зевнула, — я устала после долгой дороги, мне нужно поспать.

— Конечно, мама. — Ари провел ее в самую красивую спальню.

— Я буду спать одна, как королева, и целую ночь не услышу храпа твоего отца, — улыбнулась Самина. — Может, отсюда и не уезжать?

— Оставайся сколько хочешь, мама, — ответил Ари, с удивлением понимая, что говорит это не из вежливости. Ему стало стыдно, что он никогда не приглашал мать к себе. — И спасибо, что приехала, — добавил он, целуя ее на ночь.

— Неважно, какая у тебя квартира и сколько денег, ты всегда останешься для меня любимым первенцем. — Самина ласково погладила его по щеке.

Укладываясь в постель, Ари чувствовал странное умиротворение: в соседней комнате спала мать. Она не упрекала его за прошлое и немедленно приехала, узнав, что ему плохо. Затем вспомнилась Анахита, которая отказывалась верить, что ее сын все эти годы был мертв. Может, у матери действительно есть шестое чувство, когда речь идет о детях?

Взгляд Ари упал на ящик стола, где лежала история прабабушки, и его щеки залила краска стыда. Он не удосужился прочесть рукопись, хотя прошло уже одиннадцать лет. Если бы Анахита знала, как он в этом раскаивается!

Встав с постели, Ари открыл ящик и вытащил пожелтевшие листки. Записи были сделаны ровным, красивым почерком, на английском.

Однако глаза слипались. Пообещав себе, что начнет читать рукопись завтра, он лег в постель и уснул.

На следующий день Ари повел маму завтракать, после чего она засобиралась домой.

— Выходи завтра на работу, — посоветовала Самина. — Займись делом. Лучше, чем сидеть в одиночестве в пустой квартире.

— Нет, мам, да что же это такое! — улыбнулся Ари. — То ты говоришь, что я слишком много работаю, а то сама толкаешь меня в офис!

— В жизни нужно находить равновесие, — парировала Самина, — только тогда ты обретешь счастье. Ой, чуть не забыла! — Она порылась в сумке и вытащила потрепанный томик стихотворений Редьярда Киплинга «Подарки фей». — Отец просил передать тебе книгу. Сказал, чтобы ты прочел стихотворение «Заповедь», одно из его любимых.

— Я знаю это стихотворение. Правда, не перечитывал со школьных времен.

Мама уехала, заручившись обещанием, что Ари приедет в гости, как только вернется из поездки, а он поехал в офис. Пригласив к себе в кабинет Дирена, сообщил, что оставляет его вместо себя, и может задержаться в Лондоне дольше, чем планировал. А следующим вечером взошел на борт самолета, вылетающего в Хитроу. Даже не взглянув на список предлагаемых к просмотру фильмов, Ари прочел стихотворение и иронично улыбнулся. Он понял, что хотел сказать отец. Заказав бокал вина, он достал из портфеля прабабушкину рукопись.

Примечания

3

Шамбала (пажитник сенной) — растение семейства бобовых, из семян которого делают популярную в индийской кухне специю.

4

Пуджа — обряд почитания в индуизме.