Кое-что по секрету

Люси Даймонд, 2018

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы. Появление Фрэнки разделило жизнь дружной семьи Мортимеров на до и после. Но так ли все было идеально до ее появления? Оказывается, у всех есть свои скелеты в шкафу. «Блестящая история, в которой идеальная семья начинает распадаться на мелкие кусочки». – Goodreads «Многослойно, убедительно и красиво». – Daily Express «Поистине великолепная история от королевы семейных тайн. Как будто вы сидите со своими лучшими друзьями и делитесь секретами за кружкой горячего шоколада. Десять из десяти». – Victoria Fox «Обязательно к прочтению для всех, кто любит хорошие семейные драмы». – Woman's Weekly

Глава третья

Пола Брент умела всегда и во всем видеть хорошее. На работе она не моргнув глазом называла маленькую сырую дыру «выгодным вложением». Будучи матерью двух мальчиков-подростков, она научилась находить положительное там, где другие его не видели. Когда Полу вызвали в школу, потому что ее старший сын испортил стену граффити, она ответила: «По крайней мере, он знает, как пишется слово “вагина”». И, помоги ей бог, она семнадцать лет была замужем за Мэттом Брентом и все еще находила забавными письма, адресованные «Мистеру и миссис Брент». Но в этот день, в гостиной родительского дома, в той самой комнате, где она в детстве смотрела мультфильмы, лежа на диване, и где в дальнем углу каждый год ставили рождественскую елку, она понимала — все, что казалось ей простым и ясным, теперь разрушено. Оказалось, что в некоторых ситуациях увидеть что-нибудь хорошее попросту невозможно.

— Увы, я должен вам всем признаться, что в прошлом у меня был роман на стороне. — Таким гамбитом открыл игру ее отец, и эти слова вонзились в ее мозг, словно шрапнель. Поле пришлось вцепиться в подлокотник дивана, потому что ей показалось, что пол уходит у нее из-под ног, как на борту корабля, терпящего крушение. Подождите — что? Папа изменил маме? Папа, самый добрый мужчина в мире, так поступил с их доброй красивой мамой? Нет. Это невозможно.

Должно быть, это что-то вроде розыгрыша, сказала себе Пола, одна из его идиотских шуток. Потому что ее родители должны были в этот день отправиться на Мадейру, где их ждал второй медовый месяц, ради всего святого! Они так предвкушали неделю на острове, солнце и херес, и новые купальные костюмы уже лежали в чемодане. Отец так шутит, верно?

Но когда Пола повернулась к матери, чтобы получить подтверждение, по ее спине побежали мурашки. У Джини дрожали губы, как будто ей хотелось плакать. Глаза были красными, вокруг них залегли темные круги. Тело матери напряглось, она крепко обхватила себя руками за талию, как будто боясь рассыпаться на кусочки. Даже такая оптимистка, как Пола, должна была признать, что ничего хорошего это не обещало.

Ее братья казались такими же ошеломленными, как и она сама.

— В самом деле? — изумленно спросил Стивен, но их отец еще не договорил. Было кое-что еще. И это было еще хуже.

— И вчера я узнал… — Гарри посмотрел на свои руки, на мгновение сжал их на коленях и взорвал вторую гранату: — Что у меня есть дочь. Ваша сводная сестра.

— Какого чер… — Джон вскочил с места и, вытаращив глаза, повернулся к Джини, в отчаянии ожидая, что хотя бы один из родителей начнет говорить разумно. — Мама, это правда? Нет ведь?

Джини крепко сжала губы, и Пола почувствовала, как ее сердце разрывается при виде боли на лице матери.

— Это правда, — подтвердила Джини, ее подбородок задрожал.

— Ох, мама… — Пола обняла ее, будто пытаясь защитить от удара. Джини никогда не показывала свои чувства. Она много лет проработала учителем музыки и справлялась с плохим настроением или разочарованием, играя что-нибудь громкое, рвала струны, пока не чувствовала себя лучше. «Прелюдия до-диез минор» Рахманинова для раздражения средней степени. «Революционный этюд Шопена» в тех редких случаях, когда она сердилась по-настоящему. А теперь она была настолько опустошена, что едва ли смогла бы сыграть хотя бы одну ноту.

— Послушайте, мне очень жаль, поверьте, — продолжал Гарри, и выглядел он совершенно несчастным. — Простите меня. Но до вчерашнего дня я понятия не имел, что эта девушка — вернее, эта женщина — существует.

— И кто же она? — выпалила Пола, поворачиваясь к нему. — И почему она явилась сейчас? Именно на вашу золотую свадьбу?

— Она пришла на праздник, — прерывающимся голосом сказала Джини.

— На праздник? Ты что, пригласил ее, папа? — Даже в голосе Дэйва, самого мягкого и спокойного из всех детей Мортимеров, звучало недоверие.

— Нет! Судя по всему, она сначала приехала сюда, а Линн сказала ей, что мы в ратуше… — Гарри нервничал, вертелся на стуле, и ему явно хотелось оказаться подальше от всего этого. — Все произошло совершенно неожиданно. Думаю, ей было весьма не по себе…

Стивен фыркнул:

— Ну не настолько не по себе, если она все-таки появилась. На празднике в честь вашей золотой свадьбы. Боже!

Пола промолчала, приходя в себя после второй волны шока, накрывшей ее, когда она осознала реальность. Папа с другой женщиной. У папы другой ребенок. Семья Мортимер раньше всегда казалась ей нерушимой, такой крепкой, такой прочной. Ее родители всегда были для нее лучшей рекламой счастливого брака! Это как снова узнать, что Санта-Клауса не существует, только хуже, в миллион раз хуже.

— Время было неподходящее. Она понятия не имела… — говорил ее отец слабым, виноватым, таким непохожим на его привычный, жизнерадостный и уверенный голос.

Поле было плевать на неудачно выбранное время и на то, о чем думала та женщина. Сейчас она видела только мать, сломленную, несчастную. Пола была не в силах смотреть на отца, так она была ошарашена.

— Черт! — Джон покачал головой. Джини даже не сделала ему замечание, чтобы он не чертыхался, и это доказывало, насколько все плохо. — Она хочет денег или чего-то еще? Зачем она приехала?

— А что, если она лжет? — предположил Стивен, в его голосе звучало подозрение. Он был самым младшим из детей Мортимеров и теперь работал в адвокатской конторе рядом с Королевским театром. Все детство ему доставалось от старших детей, поэтому из него вышел замечательный адвокат для тех, с кем обошлись несправедливо.

— Не думаю, что она приехала из-за денег, — ответил Гарри. — По крайней мере, она об этом не упомянула. И она не лжет. Едва взглянув на нее, я понял, что она… что она моя. Прости меня, любимая, — добавил он, когда Джини обиженно шмыгнула носом и высморкалась. — Да и зачем ей лгать? Зачем кому-то такое придумывать? — Гарри вздохнул. — Все это было как гром среди ясного неба.

— И это говоришь ты? — резко сказала Пола. В ней бушевал гнев. До этого момента она никогда не могла сказать ничего плохого о своем отце. Всю жизнь он был ее героем, забирал ее из ночных клубов, когда последний автобус уже ушел; он вел ее к алтарю в день свадьбы, отвез в родильное отделение, когда у нее раньше времени начались роды, а Мэтт работал в окрестностях Лидса. Как единственная дочь, она всегда чувствовала себя такой особенной, такой любимой, сокровищем для своего отца. Но теперь, как оказалось, у нее была соперница. Неожиданно она оказалась вовсе не такой особенной, как ей представлялось.

— Но даже если ей действительно нужны деньги, — снова заговорил Гарри, неожиданно расхрабрившись, — то я ей их дам, если она меня об этом попросит. — Он обвел взглядом свою семью, готовый к их возражениям. — Потому что итог таков: я ее отец, и нам всем придется привыкнуть к этому факту. Я понимаю, вам это неприятно, но такова ситуация. Я уже попросил прощения у вашей матери, я попросил прощения у каждого из вас четверых. Не знаю, что еще вы хотите от меня услышать. — Он откашлялся. — Кстати, ее зовут Фрэнки. И это все, что я о ней знаю, если не считать того, что ей примерно тридцать четыре года.

Примерно тридцать четыре. Несколько секунд все молчали, и Пола догадалась, что все подсчитывают в уме. Стивену тридцать восемь. Неужели их отец действительно оказался настолько мелким человеком, что завел роман, пока его жена, как могла, справлялась с четырьмя детьми, старшему из которых не исполнилось еще и десяти? Самой Поле было в то время около семи. Семь лет, и все, что ее интересовало, — лошади и собаки, гимнастический клуб и печенье брауни. Она почувствовала во рту вкус желчи при мысли о том, что отец развлекался у них за спиной. Получал удовольствие на стороне, потом возвращался домой, чтобы вновь играть в хорошего папочку и читать им перед сном истории о приключениях. Отвратительно. Мерзко. Немыслимо!

— Ну, для всех нас это своего рода шок, — подал голос Дэйв, бывший миротворец, пока остальные в ужасе молчали. — Да и для тебя, папа, тоже, если ты понятия не имел об этой… об этой Фрэнки. — Он произнес это имя так, словно оно странно ощущалось у него на языке, словно он боялся, что при упоминании об этой женщине она вновь появится перед ними. — Но вы же все равно едете в отпуск, так? — продолжал Дэйв, обращаясь к родителям. — Возможно, вам нужно уехать от всего этого, побыть одним.

Что? И запрятать всю эту печальную историю под ковер, как будто ничего не было? Пола не верила своим ушам. Как это могло сработать? Если бы они с Мэттом оказались в подобной ситуации, отпуск был бы в ее мыслях на последнем месте. Она бы скорее испытывала желание сбросить его с ближайшего утеса.

Братья, судя по всему, были другого мнения.

— Да, надо ехать, — сказал Джон тоном, призывавшим взять себя в руки и сохранять спокойствие.

— Немного солнца, возможность поговорить… — ободряюще добавил Стивен.

Пола сжала руку матери, не желая оскорблять ее, присоединившись к братьям.

— И… что ты решил, папа? — спросила она, когда повисло напряженное молчание. — То есть я хочу спросить — мы с ней познакомимся, верно? — Задавая этот вопрос, она содрогнулась. Выросшая среди мальчишек, Пола всегда мечтала о сестре, чтобы делиться с ней секретами и строить заговоры, но не о такой сестре, которая свалилась им как снег на голову. — Она… местная? — добавила Пола, не до конца уверенная в том, какой именно ответ хочет услышать.

Гарри неловко пожал плечами.

— Все произошло так быстро, что мы едва успели сказать друг другу «привет». Боюсь, я понятия не имею, где она живет, — признался он.

Глаза Джини вдруг превратились в буравчики.

— Нам нужно было резать торт, — сказала она, и ее голос стал опасно тонким. Мама была не просто возмущена, с тревогой осознала Пола. Внутри у Джини все кипело от гнева и унижения.

— Но ты же взял у нее номер телефона, папа? — спросил Джон. — Какие-то другие контакты?

Гарри с сожалением покачал головой.

— Она ушла прежде, чем я успел спросить ее, — признался он. — Я даже не знаю ее фамилии. Нам остается только надеяться, что она со мной свяжется. Иначе… — Он развел руками. — Иначе мы можем никогда больше ее не увидеть.

— Вот и хорошо, потому что я не хочу, чтобы ты снова с ней встретился, — неожиданно сказала Джини, и все повернулись к ней. Мать немного выпрямилась, сидела почти царственно, и ее подбородок был яростно вскинут. — Ты слышишь меня? Я больше не хочу слышать даже ее имени в этом доме. Либо она, либо я, Гарри Мортимер. Ты понял? Она или я.