Мистериальная реальность

Людмила Поликарпова (2024)

Книга состоит из отдельных рассказов, связанных, казалось бы, только персонажем со знаковым именем Поли — единство многообразия. Время действия — с начала истории человечества до современности. Поли даже не во всех рассказах является главным героем, но по прочтении книги создаётся впечатление целостности, чему способствует неустанный поиск героиней скрытых смыслов. Окружающий мир воспринимается Поли в большом диапазоне чувств и вызывает множество вопросов. Насколько её восприятие соответствует истинной реальности? Как же всё устроено в этом мире и кем? В чём смысл и где первопричина всего? Кого благодарит её сердце за всё прекрасное в мире и в её душе? Самые счастливые состояния души Поли связаны с чувством любви. Вместе с ним в ней возникает и чувство благодарности. Постепенно ей начинают приоткрываться смыслы…

Юрий Куранов. Радуга духовного величия

Мастер проходит мимо сакуры.

На ветвях расцветают цветы.

Юрий Куранов был первым в жизни Поли человеком, превосходство которого над собой во всех отношениях она признавала, и это доставляло ей радость. Её самолюбию это не наносило никакого ущерба. На занятиях его лит. студии с предложенным им самим мистическим (как представлялось Поли) названием «Дуновение дюн» она пребывала в состоянии сосредоточенного внимания и доверия к тому, что говорил учитель, и ко всему, что от него исходило (в честности и добром посыле Юрия Куранова у Поли была полная уверенность). Её слишком быстрый, опережающий рассудительность ум даже не делал попыток проявить свойственную ему прыть без оглядки на возможные последствия: блеснуть своей остротой или в спешке сесть в лужу. Вблизи Куранова он понимал своё место: где-то далеко внизу. Но душа Поли пребывала в приподнятом состоянии, движимая в вертикальном направлении, заданном ненавязчивым, но постоянно ощущаемым подсознательно, духовным учительством Мастера.

Она, наконец, поняла, что духовному существу человека необходим высший авторитет (культ) для выхода из состояния пустоты от всякой веры во что-либо и от всякой любви к чему-либо, кроме веры в себя и любви к себе. О, как ей была знакома эта тщеславная самодостаточность, чуть ли не гордость тем, что она ни в ком не нуждается. В конечном итоге это приводит к тому, что такой человек и сам никому не нужен. Благодаря Юрию Куранову для Поли наметился выход из замкнутости на себе, появилась возможность заполнить пустоту безверия и нелюбви, остановить неопределённо блуждающий взгляд на ином, высшем, лучшем, чем она сама. Он был первым человеком, рядом с которым Поли почувствовала свою душевную приземлённость; и в то же время у души начали прорезаться крылья, появилось желание творческих взлётов.

В свои семьдесят лет Куранов воспринимался как совсем молодой человек. В нём как-то органически сочеталась мудрость и молодой задор, как будто «из-под самого (его) сердца поднималась весёлая и несколько отчаянная прохлада молодости».

Таким Юрий Куранов воспринимался в его литературной студии не только Поли. Об этом можно судить по миниатюре Марины Михайловой:

«…FORGET BE NOT

В комнате, где не было стен и потолка, на полу из незабудок стоял письменный стол.

За столом сидел человек и быстро писал на листах бумаги остро отточенным карандашом.

Этот человек был похож на пирата; казалось, что в его правом ухе раскачивается золотой дублон, а голову покрывает потёртая треуголка. Но это только казалось.

Человек закончил писать.

Листы бумаги сложились в белоснежный фрегат. Из написанных слов человек соткал паруса и отправился в путь по бушующему морю незабудок.

Это было так просто.

Ведь в комнате не было стен, впереди ждала вечность, а попутный ветер был его старинный друг-приятель».

На одном из занятий Юрий Николаевич вспоминал о своей встрече с Константином Паустовским:

«Я встречался с Константином Паустовским, был у него на Котельнической набережной в 1957 году. Он тогда только что съездил в Париж….

И вот К. Паустовский рассказывал: собралась русская интеллигенция, бежавшая или изгнанная из Советского Союза, эмигранты, французы, которые любили русскую литературу, там ведь русскую литературу всегда любили. Когда он рассказывал о тех ужасных ситуациях, в которых мы находимся, его спросили: «А что же всё это время делали вы, Константин Георгиевич?» И он им ответил: «Мы спасали культуру!» И ответил точно и правильно. Вот сейчас мы должны продолжать его дело, продолжать спасать культуру. Потому что она в неменьшей опасности… Она нуждается не только в поддержке, но и в восстановлении, и развитии…».

Великое, во всём его величии, можно разглядеть только на расстоянии. Величие Куранова, человека столь мощно и многогранно одарённого, и постоянно прилагающего усилия для своего совершенствования, можно было почувствовать и вблизи. Поли понимала, что это происходит не из-за ощущения своей малости (в уничижительном смысле) рядом с ним: Юрий Куранов не был высокомерен. Чтобы почувствовать свою малость в перспективе своего развития, надо было прикоснуться к радушно-расширяющейся радуге его величия. Яркое сияние многоцветной ауры его талантов не могло укрыться за его скромной интеллигентностью и христианской кротостью (говорящей не о робости, а о внутренней силе) — оно было доступно для чуткого сердца и от него можно было возжечь собственную радугу.