Сказания Бореалис. Шипы и Розы

Людмила Плеханова (2024)

Лето и Мира — дети двух прославленных домов- отправляются в путешествие, в то время как их семьям угрожает опасность, исходящая от самого императора земель Бореалис. Их обвиняют в измене, но так ли это? Стали бы два известных героя прошлой войны поднимать восстание против императора? Император со своим Советов ведет войну с братом Миры, Сеймуром, который поднял мятеж после казни своей семьи. Внутри Совета есть разногласия, да и сам народ империи сочувствует мятежнику и его потере, что не может не злить императора. Молодых героев в пути ждут неизвестные земли, новые спутники, восстание, а также поиск ответа на вопрос, что за странная сила течет в жилах одного из них, проклятие это или дар?

Глава 4

— Вставай!

Раэлин вбежала в спальню супруга. Она раздвинула шторы, и солнечный свет заполнил комнату. Граф недовольно поморщиться, тихо выругался. Он перевернулся на другой бок, прикрывший одеялом.

Тут же он почувствовал холодный воздух. Супруга сдернула одеяло и еще раз скомандовала вставать.

— Великий Отец, что произошло, женщина, к чему такой ор? — зло сказал он, пытаясь приподняться на кровати.

Раэлин крикнула прислугу и, подойдя ближе к мужу, сказала:

— В твоем доме пролили кровь.

Сон будто сразу улетучился. Теодор тяжело поднялся с кровати. Он посмотрел на жену, бледную, ее руки дрожали. Спросил, что произошло, но она не отвечала. Он продолжал задавать вопросы, пока жена не ответила: «Ты должен сам это увидеть. Лекарь уже осмотрел ее».

Через некоторое время они уже стояли в небольшой комнате. У двери несколько девушке из прислуги плакали, причитали. Рядом со столом сидел старик в сером подпоясанном платье. Он встал и поклонился графу, придерживая свой колпак на голове.

Это была одна из молодых служанок. Обнаженное тело было прикрыто тканью. На ее некогда милом юном лице виднелась запершаяся кровь в области носа и рта. Лицо вздулось. Фиолетовые подобия волдырей виднелись под глазами. Переносица была рассечена. Тонкие темные волосы мирно покоились вокруг ее шеи. Следы рук были хорошо различимы на ней.

Раэлин уже разговаривала с лекарем и видела труп. Ей захотелось поскорее уйти. К горлу подкатил комок, она извинилась и быстрым шагом вышла, закрыв за собой дверь.

Лекарь повернулся к девушке и, указывая на ее раны, начал свой рассказ.

— Девушку сильно избили. Душили. Видимо, это и стало причиной смерти. Еще у нее сломаны пальцы на одной руке, видите? Но это не все. Милорд, это неприятное зрелище.

— Солдатам вокруг меня отрубали руки и головы, — резко сказал граф, нетерпеливо поглядывая то на лекаря, то на девушку.

— Как пожелаете, милорд, — лекарь осторожно убрал с девушки полотно. — Кто-то над ней надругался, и судя по следам и разрывам, она сопротивлялась. И как видите, — лекарь немного раздвинул ноги девушки, чтобы показать внутреннюю часть бедра, — ту тоже синяки, и порезы. Рядом с ней нашли нож, весь в крови. А еще укусы, вот здесь, видите? Будто пытались откусить ее плоть. Следы на животе — это от ножа.

Лекарь прикрыл тело девушки, и потихоньку начал собирать свои инструменты, которые лежали рядом.

— Где и как давно ее нашли? — спросил граф.

— На кухне, милорд, сегодня рано утром. Она была уже холодной, потеряла много крови, сейчас там как раз моют полы.

Теодор поблагодарим лекаря и покинул комнату, взглянув в последний раз на хрупкое тело покойницы. Ему приходилось видеть убитых женщин и раньше, но то были жертвы войны, не прихоти кого-то из людей, гостивших в его доме. За дверью ждала супруга, на ее лице все еще сохранялся ужас от увиденного. Она схватила за руку мужа и хотела было что-то ему сказать, но он перебил, положив руку на ее плечо.

— Кто ее нашел? Кто-то что-то видел, знает?

Женщина кивнула и позвала супруга в соседнюю комнату рядом с кухней. По дороге им попалась служанка, в ее руках была бадья с мутной водой алого цвета и несколько мокрых тряпок. В комнате на скамье сидела босая девушка в одной сорочке. Она смотрела в стену. Взгляд стеклянный, безжизненный. Граф сел на небольшой табурет рядом, она не обратила на него внимания.

— Я хочу узнать, что произошло сегодня. Расскажешь? — осторожно произнес мужчина.

— Маргарет… Нас уже отправили в кровать, не спалось из-за праздника. Она сказала, что хочет посмотреть, много ли гостей и что там происходит… — девушка ненадолго замолчала, тяжело выдохнула. — Она сказала, что проберется через кухню, быстро посмотрит и вернется…

— И что потом? — граф начал торопить ее.

Хоть он и понимал, что девушка находится в шоке, ему было важно понять, что за зверство произошло в дома пока он спал.

— Она долго не возвращалась, я забеспокоилась. Пошла посмотреть, что с ней. Когда я вошла в кухню, то услышала странные звуки, какие-то хрипы и стук… Пошла на звук. А там — он. Он сидел на ней, сверху, что-то делал… я не понимала, что происходит. Я подкралась немного ближе, и он… он душил ее. — Девушка одной рукой обхватила свою шею, будто показывала, как это произошло.

Слезы снова появились на ее глазах от воспоминания об убийстве ее подруги.

— Я испугалась. Быстро вышла оттуда и спряталась тут, в кладовой.

— Там мы ее и нашли, сегодня утром, — сказала Раэлин.

Граф задумчиво погладил бороду, посмотрел на свою супруг, затем снова на заплаканную девушки.

— Ты, — начал он, прищурив глаза, — ты сказала «он». Это был мужчина, верно? Ты его разглядела? Знаешь его?

Девушка сначала закивала головой, но потом замялась, будто засомневалась.

— Я не видела его раньше здесь… Я служу не так давно, конечно. У него были светлые волосы, молодой, одет очень красиво… А еще, я увидела у него на поясе герб, он блестел на свету…

— Ты разглядела, что на нем было? Может, какая-то птица, зверь, дерево? — спросил граф.

— Это была… не знаю, очень похоже на черную какую-то высокую шапку, или стог сена. Да, будто стог сена, в который воткнули вилы. Вот только сено черное почему — то…

Граф задумался, нервно он начал про себя вспоминать и перечислять представителей домов, которых он пригласил на вчерашний пир. И тут его осенило. Он вспомнил гостя, подходящего под описания.

— Скажи, а этот сноп был похож на гору, в которую воткнули такую палку с флагом?

— Да, да, милорд, это похоже!

Граф тяжело поднялся и, выходя из комнаты с супругой, рукой подозвал управительницу. Она все время находилась рядом, стараясь разогнать девушек и отправить работать. Граф приказал выделить служанке пять золотых, отпустить до завтрашнего дня и наказать никому не рассказывать о случившемся. «Милорд, неужели вы знаете, кто это был?» — спросила женщина. Граф недовольно взглянул на нее, дав понять, что не собирается с ней это обсуждать. Та виновато поклонилась и пошла к девушке в комнату.

Теодор позвал супругу, и они торопливо пошли по коридору.

— Ты понял, кто это был? — спросила Раэлин. — Светлые волосы, гора на гербе… Я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет!

— Мы не могли им отказать! Тогда бы при дворе на нас смотрели косо и задавали ненужные вопросы!

Супруга недовольно фыркнула. Она предложила обсудить все с сыном. Теодор согласился и отправил ее за Сеймуром.

Граф встретил Сеймура в своем кабинете. По одежде и внешнему виду было заметно, что сын собирался второпях — рубаха не застегнута, волосы всклокочены. Ни следа солдатской опрятности, который был столь предан мужчина. Сеймур поприветствовал отца и поинтересовался, чем может ему помочь.

— Ты слышал, что произошло в замке этой ночью?

Сын отрицательно покачал головой, затем, улыбнувшись, спросил:

— Неужели кто-то напился до беспамятства и подрался?

— На твоем месте, — сказал твердо граф, присаживаясь в своей кресло, — глава нашей стражи — я бы не был таким веселым.

Сеймур заметил, как лицо отца скривилось от боли, когда ему наконец-то удалось сесть в кресло. По его голосу он понял, что речь идет о чем-то действительно серьезном. Он перебирал события вечера и ночи. Ничего странно или подозрительного не было.

Теодор рассказал об убийстве служанки, и дал описание того, кто надругался и задушил ее. По взгляду сына он понял, как в его голове быстро сменялись мысли одна за другой, как вода в горном ручье.

— Ты описал герб Тоссеров, из их дома вчера был приглашен только племянник графа. Рейтран Тоссер.

— Он точно прибыл один? Никого другого из его семьи не было?

— Нет, приглашение было направлено только ему, изменений в списках гостей не было! — сказал уверенно Сеймур.

Он посмотрел на отца, морщинистое лицо сменяло одну эмоцию за другой — гнев, боль, тревога.

— Мы должны быть уверены в том, кого собираемся обвинять, — произнес Теодор, поглаживая больное колено.

— Обвинять? Ты хочешь сказать, что собираешься обратиться с этим к Совету?

— Если потребуется — то и к самому императору!

Отец посмотрел недовольно на сына.

— А ты что думал? В нашем доме совершено убийство, о котором все узнали не от стражи, которая должна следить за порядком, а от служанок! — прокричал граф, ударив кулаком по деревянному подлокотнику.

— Отец… Но ведь граф Тоссер…

Теодор не дал договорить сыну. Он махнул рукой, приказывая замолчать, и бешено произнес:

— Я отлично знаю, кто он такой!

Граф тяжело выдохнул и протер пальцами вспотевший лоб. Помолчав немного, он приказал сыну привести себя в надлежащий вид и опросить стражу, видел ли кто-то Рейтрана ночью или рано утром, когда он покинул празднество и было ли что-то странное. Сеймур пошел в сторону дверей, как вдруг остановился, развернулся и произнес.

— Отец, я не знаю, насколько это относится к делу, но вчера произошло еще кое-что, в чем был замечен лорд.

Сын передал графу историю, рассказанную вчера Мирой. Теодор тяжело выдохнул и сквозь зубы произнес: «Этот выродок еще и на мою дочь хотел поднять руку, а я узнаю об этом только сейчас».

Граф отпустил сына, затем позвал прислугу и приказал вызвать себе управительницу. Через пару минут она уже была у него. Женщина тяжело дышала, волосы выбились и свисали на лоб прядями. Граф поинтересовался, как дела внизу, на кухне.

— Девушки все вычистили, милорд, не следа происшествия! — отрапортовала она.

— Подготовьте малый зал, и приведите туда моих младших дочерей. Направьте их сразу же, завтрак мы отложим.

Та нервно переступила с места на место, потирая руки. День не задался с самого утра, и как ком снега, проблемы с каждым часов прибавлялись.

— Милорд, миледи Адена уже проснулась, она собирается. Но леди Мирайн, милорд…

— Говори, не тяни! — рявкнул Теодор.

— Ее нигде нет, и никто не видел ее с утра.

— Она же не могла просто исчезнуть! — Граф медленно начал ходить по комнате, пытаясь размять колено. Он собрался с мыслями, тяжело выдохнул и спросил. — Если что-то еще произошло в моем доме, скажи мне сразу сейчас, а не когда я начну задавать вопросы.

— Когда миледи Раэлин обнаружила пропажу вашей дочери, милорд, она приказала прислугам посмотреть во всех комнатах, нет ли ее у кого-то из гостей. Тогда выяснилось, что сына графа Рейнхарта, Лето, также нет в имении. Чуть раньше конюх сообщил, что в стойле пропали две лошади, милорд.

— Их комнаты были в порядке? Ничего не пропало?

— Нет, милорд, все в нормальном состоянии, все на месте! Вы думаете, милорд, — шепотом начала она, подойдя к нему ближе, — вы думаете, их могли похитить?

— Нет, думаю, мы бы услышали, или увидели бы последствия… — граф замолчал на какое-то время, собираясь с мыслями, затем он сказал. — Подготовьте малый зал, приведите туда мою дочь и жену, позовите графа Рейнхарт с супругой. Сеймур тоже должен там быть. Если конюх что-то знает или видел, как пропали дети — он должен будет все нам рассказать. И главное, — он пригрозил пальцем, — никто из гостей и прислуги не должен покидать имение, это мой приказ!

Женщина поклонилась, ответила, что сделает все как требуется.

Когда Теодор вошел в малый зал, опираясь на свою трость, там уже были все, кого он хотел видеть на собрании. Раненое колено совсем разболелось, не давало ему покоя. Граф сел на свое высокое кресло. Жена и чета Рейнхартов села рядом на кресла поменьше. Сеймур был одет в броню, причесан. Стоял рядом с отцом.

— Итак, — начал Теодор, — как многим тут известно, сегодня утром произошло неприятное событие. В моем доме было совершено убийство.

Граф Рейнхарт с супругой изменились в лице. Ранее им никто не сообщал о случившимся, новость оказалась для них шоком. Адена, которая стояла тут же в зале, еле слышно вскрикнула.

— Была убита служанка. Ее задушили, но до этого были совершены ужасные действия с ее телом, о деталях которых вдаваться я не собираюсь сейчас в присутствии дам. По этому случаю есть свидетель, которая смогла также описать подозреваемого. Сеймур, расскажи, что тебе удалось выяснить, о ком речь.

Сеймур вышел вперед, встав лицом к графу и его гостям.

— Милорд, по вашему приказу я опросил стражу, а также повторно свидетельницу. Человека, которого описывала она, зовут лорд Рейтран Тоссер, племянник графа Тоссера. Он был единственный из дома Тоссеров приглашен, и прошел через ворота имения вчера. Я показал свидетельнице герб Тоссеров, она подтвердила, что видела именно его на убийце, также он подходит под ее описание. Стража сообщила, что Рейтран покинул имение поздно ночь. Один, без прислуги. За воротами его ждала повозка, куда он и сел.

— Он вел себя странно, кто-то что-то заметил? — поинтересовался граф Рейнхарт.

— Он был пьян, милорд, как и многие вчера, так что это не вызвало подозрений у стражи.

— Насколько вы можете быть уверены, что убийца — лорд Тоссер? — спросила супруга графа Рейнхарта.

— Обвинения в убийстве, хоть и служанки, довольно серьезны, — добавил ее супруг.

Сеймур хотел было ответить, но отец перебил его.

— Я понимаю, почему вы так обеспокоены, речь идет не просто о каком-то лорде, а о племяннике графа и жены императора. Он убил человека в моем доме, в день свадьбы моей дочери! — голос Теодора усиливался, пока не превратился в крик. — Не важно, кто это был, он пролил кровь! И я должен доложить об этом двору и императору! Наказание для него выбирать будут они!

Раэлин хотела успокоить супруга, она взяла его за руку, но он откинул ее. Теодор был зол и ему хотелось злиться, эти темные чувства переполняли его. Его бесило, что окружающие будто бы боялись поднять головы и признать, что было совершено страшное. И раньше, при дворе его отца, бывали случаи, когда прислугу находили мертвой — это признавали несчастным случаем и закрывали глаза на то, что могли быть замешаны кто-то из семей лордов. Но по своей натуре Теодор не принимал такую несправедливость, он умел ценить жизни людей вне зависимости от их сословия, и это чувство усилилось после войны, когда он видел, как лорды умирали как обычные крестьяне, подчиняясь силе смерти.

Несколько мгновений спустя, когда граф пришел в себя и собрался с мыслями, он поблагодарил Сеймура и позвал свою дочь.

— Дочь моя, расскажи нам, что вчера произошло на празднестве между тобой и лордом Тоссером? — обратился к ней Теодор.

Адена тихо и прерывисто, как ученик, который не выполнил домашнее задание и его вот-вот отругает учитель, начала свой рассказ. Девочка не уточнила, что конкретно сказал ей лорд, лишь отметила, что это было «непотребно для ушей леди». Мать, которая еще не знала об этой истории, испуганно вздыхала и прикрывала рот рукой. Когда девушка закончила, отец поблагодарил ее и приказал уйти в свои покои и дожидаться там.

— Отец, — сказала девушка, — Амилия хотела уточнить кое-что. Сегодня она должна покинуть имение и отправиться к своему супругу, она не смогла вчера покинуть дом… Вы отпустите ее? Всем приказано находиться в стенах и не покидать их.

— А почему она осталась? Она должна была отправиться с супругом и подтвердить свой брак, — сказал отец, для которого это стало очередной новостью.

Он вопросительно посмотрел на супругу, ожидая от нее пояснений.

— Матери лорда Блэнка было нехорошо, ей пришлось покинуть имение вместе со своим сыном! — протараторила Раэлин оправдательным тоном.

— Так, а сын ей зачем понадобился?

— Миледи перебрала с напитками, — вмешался Сеймур, наклонившись к отцу, он продолжил шепотом, — говорят, карету пришлось отмывать после ее поездки.

— Да уж, не лучший способ встретить супругу сына в своем доме! — громко произнес Теодор, супруга неодобрительно покашляла. — Адена, а насчет второй своей сестры ты ничего не хочешь сообщить?

Девушка пожала плечами.

— Я не видела ее, да и что с ней могло случиться. В библиотеке, видимо, пропадает, мастер Гарен обещал ей показать какую-то очередную книгу…

— А вчера ты говорила с ней? Что-то видела странное? Может, она говорила о том, что хочет уехать куда-то?

Адена нахмурилась, вопросы отца начали ее пугать.

— Не было ничего такого! Что с ней, где она?

Отец заметил переживания дочери и приказал ей покинуть зал. Стражники вывели девушку.

Теодор потер взмокший лоб. От всех этих напастей боль в колене становилась невыносимой. Он думал о том, как поступить с убийством. Для себя он уже решил, что доложит об этом, осталось понять, когда. Сразу же выехать, или направить сначала письмо Тоссерам, чтобы получить от них какие — то объяснения о случившемся? Из дум его пробудил граф Рейнхарт, который нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла.

— Вам что-то известно о пропаже наших детей? — спросил Теодор, обратившись к товарищу и его супруге.

— Сына мы действительно не видели после пира. Так что мы не знаем, где он.

— Комнаты в порядке, это не похищение…

— Мой сын не сдался бы без боя! — раздался стальной голос леди Рейнхарт, которая хоть не показывала это на публике, но гордилась успехами сына в военной академии.

Теодор хотел поскорее закончить с разговора и приступить к настоящему делу. Он приказал страже привести конюха. В зал вошли мужчина средних лет с редкой рыжеватой бородой и худощавый паренек. Конюх представился и поклонился.

— Скажи, Кольт, пропало две лошади? — спросил Теодор.

— Да, милорд, все верно, вороная с звездочкой и чалая.

— Что-то еще пропало?

— Седла, уздечки… в общем они надели все на лошадей и ускакали.

— Они? Кто они? — переспросил граф, наклонившись чуть вперед.

— Леди Мирайн вместе с вашим сыном, граф Рейнхарт!

— А зачем здесь мальчик? — спросила Раэлин, указывая на паренька.

Тот переступал с ноги на ногу и разглядывал убранство зала. Конюх осторожно хлопнул его по плечу, намекая, чтобы тот вышел вперед и рассказал все, что видел.

— Миледи, меня зовут Кристос Фламель, я внук Томаса Фламеля, он служил у вас.

Раэлин добродушно улыбнулась и сказала.

— Ах, да, помню, он приводил тебя ко двору пару раз, ты был тогда еще совсем мал. — Кристос подтвердил ее слова. — Так скажи, ты же работаешь в конюшне, видел что-то?

— Да, я видел леди Мирайн и лорда Лето, миледи, — ответил мальчик, запинаясь. — Они взяли лошадей и отправились на прогулку. Это было рано утром, все еще спали. Солнце только вставало.

— Хм, рано утром и на прогулку? Ты уверен в этом? — спросил граф Рейнхарт.

— Да, милорд, они так и сказали мне, что направятся на прогулку. Они уехали по дороге в восточную рощу, в сторону озера.

— Но ведь прошло уже часов восемь, девять, они должны были вернуться.

Мальчик кивнул, а затем, будто вспоминая всю картину произошедшего, произнес:

— У них с собой были походные сумки, довольно увесистые на вид. Будто они взяли с собой припасы на долгую дорогу.

Граф уточнил, было ли что-то еще, что заметил Кристос и хотел бы рассказать остальным. Мальчик решил оставить при себе свои мысли о том, что подростки сбежали и не пугать понапрасну господ.

Тогда Теодор поблагодарил слуг. Стража и слуги покинули зал. Остались только графы с женами и Сеймур.

Теодор приложил руку ко лбу, поглаживая морщины, пока Гален Рейнхарт ритмично постукивает по подлокотнику. В какой-то момент, не выдержав нависшей тишины, Раэлин вскочила со своего кресла и подошла к одному из окон, через узорный витраж которого пробивались лучи весеннего солнца. Она нервно мяла пальцы, костяшки были белы как мрамор. Андрия, спокойная, как всегда, подошла к Раэлин. На свету ее кожа казалось еще бледнее, а волосы блестели как воронье крыло. Заметив взволнованность миледи, она аккуратно положила руку ей на плечо и сказала, что они смогут найти пропавших детей.

— Я даже не знаю, — ответила Раэлин, — что меня беспокоит больше. То, что у нас нет вестей от детей, или вся эта история с убийством.

Хотя она говорила достаточно тихо, но Гален услышал ее слова.

— Дети еще могут вернуться, чего не скажешь о душе вашей служанки. — Он повернулся к Теодору и посмотрел на него.

Гален заметил, что лицо товарища омрачили думы о произошедшем. Рейнхарт понимал, что хоть случившееся касается сугубо семьи Олластер, такая ситуация могла бы произойти с каждым. С каждым, кто пригласил убийцу из знатной семьи в свой дом.

— С чего вы вообще решили позвать Тоссера? Их дом никогда не поддерживал вас и не был вашим союзником. В отличии от нас с вами, в Войне они не потеряли ни одного солдата, откупившись своими деньгами…

— Деньгами, — перебила его Раэлин, повернувшись к мужчинам, — которыми они проложили себе путь не только к графству Колфилд, но и к императору!

Теодор недовольно фыркнул. Он не первый раз слышал недовольства супруги по поводу брака императора и его жены. Эти речи — будем честны — уже наскучили ему, будто супруга завела все ту же старую занудную песню.

— Все прекрасно знают, что старик Тоссер подложил свою малолетнюю дочь в кровать императора… Но это не значит, что преступления его внука должны сойти семье с рук!

— Но на сколько вы уверены, что это действительно был Рейтран Тоссер, — уточнил Гален, — возможно, кто-то взял его одежду…

— Да вот только он не заявлял о том, что его обворовали, и голым он не бегал, мы это видели!

Гален заметил, как нос Теодора стал нервно раздуваться, его убранные обычно назад волосы растрепались, а пучки волос на бороде торчали в разные стороны. Вдруг Теодор встал, поправил дублет и, осмотрев присутствующих, произнес:

— Убийство прислуги — этим займусь я сам. Всех остальных прошу не рассказывать о произошедшем.

Теодор посмотрел на свою супругу, которая недовольно нахмурила брови. Хотя она и понимала решимость своего мужа, хотела избежать такой огласки. Но будучи супругой графа все, что ей оставалось — это молчать и следовать его указам, хотя бы при других людях.

— Я сам отправлюсь ко двору и предоставлю императору и Совету свидетельства убийства и надругательства над служанкой, которая по праву является собственностью графства, — Теодор посмотрел на Галена, который тоже поднялся со своего места, и на сына. — Что касается пропажи Мирайн и Лето — я оставляю это на тебя, Гален. Сеймур предоставит тебе все необходимое. Даже если дети попали в неприятности, — в чем я сомневаюсь, — ваш боевой опыт будет тут кстати.

— Я так понимаю, тут все боятся озвучить это, — раздался холодный голос Андрии, — вы считаете, что наши отпрыски просто сбежали?

Раэлин, отрицательно мотая головой, сказала:

— Какой смысл им убегать? И от чего? От крова над головой и хорошей жизни? Мирайн просто опять что-то придумала и решила взять с собой вашего сына, увидела какие-нибудь развалины в лесу или еще что-то!

Женщина несколько раз гневно погрозила в сторону супруга, обвиняя его про себя в том, что давал слишком много воли дочери. Мирайн всегда была горячо любима отцом и проводила много времени с ним на прогулках, охоте, или же за чтением историй о войнах и героях старины. Раэлин считала такое влияние пагубным и неподходящим для юной особы.

Теодор почувствовал укор, вспоминая ее многочисленные жалобы на судьбу их дочери.

— Что мы точно знаем — их не похитили, а если они просто заблудились — Гален и Сеймур их быстро найдут, — ответил Теодор и направился к выходу из зала.

— Будем надеяться, что Отец и Мать услышат тебя, — шепотом произнесла Раэлин.

Затем она пригласила чету Рейнхарт покинуть зал и направиться на завтрак. Она передала прислуге позаботиться о гостях. Сама вернулась в зал.

Женщина надеялась переубедить супруга в его затее поехать к императору с таким обвинением. Когда она вошла в комнату, Теодор, расстегнув одежду, пил мутное содержимое чаши, которую ему оставил лекарь. Жидкость на свету переливалась серебром. Она сразу распознала в нем белую росу — средство от боли. Хоть она и знала, что супруг принимал это по назначению лекаря, она боялась, что в какой-то момент он уже не сможет жить без лекарства.

— Будь аккуратен с этим, — сказала она Теодору, указывая на чашу.

Раэлин закрыла за собой дверь и приблизилась к мужу.

— Эта нога… от нее нет покоя, — граф потер колено.

— Я уже девятнадцать лет слышу это, и надеюсь, что буду слушать еще девятнадцать лет.

Теодор постарался улыбнуться через боль. Супруга указала ему на кресло, села рядом. Положив больное колено супруга на свое платье, начала активно массировать своими крупными руками.

— Я не поменяю мнение, ты же знаешь, — сообщил мужчина, догадываясь, о чем хочет поговорить жена.

— Пойми, — начала она, — если император решит, что он невиновен, это будет считаться клеветой, это серьезное обвинение. Хоть ты и сам служил при Совете, у нас не осталось никого из родни или союзников в Астарии, кто бы мог нас поддержать.

— Но у нас есть союзники в империи.

— Кто? Из графов тебя поддержит только Рейнхарт. Граф Дредлока — родня Тоссера, будет удачей, если он промолчит, а не выскажется против!

— Граф Крамер из Роверпира — мой товарищ! Хоть на войне мы и были на разных концах земель, но воевали сообща! И я уверен, — он крепко взял супругу за руку, — в Совете тоже найдутся честные и порядочные люди.

— Честь и порядок забыты, ты сам знаешь это! — ответила супруга, вспоминая их недолгую жизнь во дворце императора.

Раэлин встала, сообщила супругу, что столы накрыты и гости ожидают на завтрак, после чего покинула его.

После обеда в этот же день Теодор, собрав все необходимое, был готов покинуть родное имение и направиться в Домен. Его провожала супруга, старший сын, а также пришли Гален и Андрия. Теодор дал последние наставления супруге, что необходимо сделать в его отсутствие. Хоть он был уверен в том, что его дочь скоро вернется живой и невредимой домой из своего маленького путешествия, он попросил Раэлин разобраться с ситуацией и наказать дочь, как только она окажется дома.

— И, будь добра, — добавил он чуть шёпотом, — хоть я и знаю, как ты не хочешь отпускать Амилию, дочь должна отправиться к супругу, реши этот вопрос в ближайшее время.

— Мне и самой это все не нравится, — ответила задумчиво Раэлин.

Он поцеловал её руки, обратившись к Великому отцу, чтобы тот оберегал его дом и семью. Гален обратился к товарищу.

— Ты ведь помнишь Трана, моего младшего брата, — Теодор кивнул, — он служит гвардейцем императора, я направлю ему письмо, сообщу о твоем прибытии. Он будет выступать как доверенное лицо и примет у себя.

Теодор широко улыбнулся, хоть и было заметно, что печальные мысли не покидают его разум. Мужчина поблагодарил друга и, медленно забравшись в свой крытый экипаж, отправился в путь.

— Ты что сделал? — раздался крик, за которым последовал сильный хлопок.

Юноша лет двадцати с небольшим упал на каменный пол, схватившись за красную от удара щеку. Он почувствовал, как струйка крови быстро потекла из носа. Вытер ее рукавом, злобно оскалившись на своего обидчика.

— Тебе мало того, что ты творишь на моей земле, ты решил и в чужих домах играть в свои грязные игры? — вопил мужчина.

Граф Тоссер был зол. Его глаза налились кровью, а сальные светлые волосы растрепались. С высоты своего роста он смотрел на племянника. Тот поднимался после его удара. Юнец отер еще раз лицо и, глядя со всей злобой на дядю, произнес.

— Их дочь оскорбила меня, и я ответил им за это!

— Ты первый оскорбил ее, как не пристало юному лорду поступать, — раздался еще один мужской, но на этот раз спокойный голос.

Это был его отец.

— Но убить служанку — зачем?

— Я же говорю — я ответил за свою обиду! — юноша отмахнулся от своего отца.

Рейтран считал отца слабохарактерным. Слишком мягким. Не таким должен быть управляющий землями графа.

— Они ничтожество, ты знаешь это! Да они должны радоваться были тому, что я прибыл к ним, а они… они…

Генри быстро подошёл к племяннику и схватил его за шиворот.

— Что они должны были, а? — его глаза светились как у кошки в темноте. — Должны были принять тебя со всеми почестями, кормить с ложки и подложить под тебя их дочь? И почему?

— Потому что я племянник императора! — выкрикнул Рейтран.

Раздался еще один удар.

— Брат, достаточно! — приблизился к нему Ричард, как тут Генри вытащил из-за пояса стилет и, направив лезвие в сторону брата, произнес сквозь зубы. — Это ты виноват в том, что твой сын творит все это. Сначала это было насилие, а теперь дошло и до убийства! — он прикоснулся лезвием к шее племянника.

Тот не испугался, а как безумец улыбнулся.

— Ну, что, убьешь меня, любимый дядя? — произнес юноша, облизывая кровь с губ. — И за что? За правду?

Генри притянул к себе племянника.

— Да, ты — племянник императора. Но только потому, что твоя тетка заткнула дырку в родословного императора, а он в свою очередь заткнул её дырку.

Он отпустил Рейтрана, и тот, упав на пол, медленно поднялся.

— И что теперь будет? — спросил Ричард, пытаясь помочь сыну встать.

Тот оттолкнул его, отказавшись от помощи.

— Насколько мне известно, нам не приходили письма из Алитеи, а значит, они не хотят разрешать этот вопрос между нами, не вмешивая третьих лиц, — заключил Генри, обходя своего племянника медленным шагом.

— Они трусы, и не полезут на нас! У них даже нет нормальной армии! — смеявшись, произнес юноша. — Они просто заткнутся и будут сидеть у себя, как загнанные лисы.

Генри усмехнулся.

— В этом и проблема, племянничек, лисы становятся еще умнее, когда загнаны в угол. Поэтому, — продолжил он, играючи перебрасывая стилет из одной руки в другую, — мы первые должны сделать шаг и защитить себя. Но для начала…

Генри, который находился в этот момент за спиной Рейтрана, схватил его за длинные волосы и, ударом посадив юношу на колени, начал резать ему волосы.

Рейтран пытался было вырваться, он кричал «Не смей!», «Не трогай!». Но граф так сильно схватил его, вдобавок еще поставив свою тяжелую ногу на икры племянника, что тот не мог двигаться. Он хватал руками воздух, иногда задевая Генри, но тот стоял как памятник.

— Это будет тебе уроком на будущее, когда ты в следующий раз захочешь кого-то убить! — крикнул он.

Юноша злобно посмотрел на дядю, его глаза и щеки блестели от слёз, губы дрожали. Было слышно, как он повторяет «Ненавижу, ненавижу».

— Да, ведь я тебе не очередная девка, чтобы нравится! — сказал Генри, бросив в лицо племянника его же волосы. Он убрал обратно за пояс оружие и вернулся к своему креслу.

— Это уже слишком, брат! — сказал Ричард, поднимая своего сына, который на этот раз не сопротивлялся.

— Вот знаешь, чего я понять не могу, младший, — произнес Генри, — как у такого слабака как ты мог родиться такой выродок. Может, он и не твой?

Ричард злобно посмотрел на него, но не смел ничего ответить. Он взял за плечи сына и повел его из комнаты.

— Мои волосы… как он посмел… — бормотал Рейтран, его руки дрожали, а глаза бешено смотрели по сторонам.

— Все в порядке, они отрастут, — успокаивающе произнес отец, — сейчас мы приведем тебя в порядок, не волнуйся.

Отец с сыном ушли. Граф остался наедине со своим гневом.

Глава 5

Лето и Мира находились в пути уже больше суток. Ночь провели на постоялом дворе. Пришлось выдать себя за детей торговца, который отправился вместе с товаром вперед, а им предстояло его догнать. Хозяин двора сначала было не хотел давать им комнаты. Уж больно молодыми и чистыми они показались ему для детей купца. Но небольшая доплата сделала свое, и он гостеприимно показал им помещение и подготовил ужин и завтрак. Да к тому же не задавать лишних вопросов. Такой тактике они продолжали придерживаться, чтобы не привлекать лишнего внимания со стороны хозяев ночлежек.

Молодые люди почти не разговаривали по дороге. Они были достаточно далеко от имения Олластеров, когда Лето решил спросить о цели их путешествия. Лето заметил, что Мира вела их неуверенно. Девушка путалась на перекрестках, и хоть в руках у нее и была бережно перерисованная карта из отцовской библиотеки, все чаще сомнение мелькало на ее лице.

— Мне нужно попасть на юг, дальше Южных земель, — ответила она.

— Ты хочешь попасть за границы империи? — девушка кивнула, — Но что там? И почему мы тогда едем на восток, в сторону Дредлока?

— Путаем следы. И на востоке мы сможем спуститься по реке на юг. Так будет быстрее и безопасней.

Лето было неприятно это признать, но пришлось. Мира сторонилась его. Отводила взгляд, отвечала односложно. Вела себя сдержано. Не такой он помнил ее.

И вот прошла неделя. День подходил к концу, когда их настиг ливень. Они как раз подъезжали к небольшому поселению, и было принято решение остаться на ночлег тут. Таверна находилась рядом с рыночной площадью. Здание было небольшим, неказистым. Такие встречаются повсюду в империи. Было слишком поздно, чтобы искать другой вариант. Да и теплый оконный свет так манил зайти внутрь. В тепло. Оставив лошадей под навесом, они сняли свой багаж и вошли. Лето хотел было помочь девушке, у которой на удивление была тяжелая сумка — и он даже не подозревал, что она могла положить туда — но Мира отказалась, заверив его, что справится сама со своей ношей.

В большом зале их встретил целый сонм запахов — приятных и не очень — а также десятки глаз, которые с любопытством начали рассматривать вошедших. Здесь были и неумытые работяги с грязными волосами, и пьяницы, которые громко хохотали и играли в кости. Нашлась и парочка солдат, один из которых, погладив свой ус, искривил рот в сальной улыбке и подмигнул Мире. Девушка натянула на лицо капюшон и закинула за спину сумку. Тут к ним подошла маленькая полная женщина и низким голосом спросила:

— Вы постоять пришли, или чего хотите?

Она вытерла руки о свой залатанный фартук и заткнула выпавшие пряди под чепец. Казалось, ей было около 40 лет, кожа её будто лоснилась в отблеске свечей, а на руках отпечатались годы работы на кухне.

Лето выступил вперед, снял капюшон и спросил, есть ли комнаты, чтобы переночевать.

— Есть, наверху. Кровать одна, не на двоих, конечно, такая же вам подойдет, голубки? — женщина ухмыльнулась.

— Нет, нет, вы не так поняли, — замялся Лето, которому стало неловко от таких мыслей, — мы брат с сестрой, отстали от отца, он торговец.

— А, ну, понятно, — женщина поманила их за собой, наиграно серьезно добавила, — такие у нас тоже бывают.

Они прошли вперед, и тут увидели огромную фигуру — за стойкой стоял лысый бородатый великан. Облокотился, из-под суровых темных бровей светились грустные глаза. Женщина хлопнула его по спине и сказала о новом заказе. Тот ничего не ответил, лишь хмыкнул.

Женщина вернулась к паре со связкой ключей, указав на мужчину, сказала:

— Этот здоровяк — Дез, мой муж, он не разговорчив, но, если будут вопросы — обращайтесь. Меня зовут Отта, я отвечаю за харчевню и спальни. Платить прошу вовремя и не наводить беспорядок — рука у Деза тяжелая, — она ещё раз указала на мужа и направилась в сторону лестницы.

На втором этаже их ожидала небольшая комната, в которой из мебели были кровать, стул и небольшой столик в углу. Через мутное стекло окна можно было увидеть площадь, которую покидали последние торговцы. Было темно, то тут, то там в окнах домов напротив загорались слабые огоньки. Мира наблюдала за этой картиной, когда за спиной раздался голос Отты.

— Комната чистая, крыс нет, окна не открывать, стекло плохо держится. Стоить будет три рэма.

— Три рэма? — удивилась Мира и повернулась к трактирщице. — У вас не постоялый дом на тракте, чтобы такие цены выставлять.

Трактирщица медленно приблизилась к Мире. Подойдя вплотную, Отта шёпотом сказала:

— Не думаю, что вы во многих тавернах и постоялых дворах бывали… в ваших то одеждах. Так что три рэма за ночь, полтора за ужин и завтрак на вас двоих. И я промолчу о парочке благородных детишек, которые решили найти себе приключений в нашем городишке.

Мира почувствовала, как холодеет её спина. Впервые за время их отъезда кто-то в открытую сказал им правду о их нынешнем положении. Тут между говорящими встал Лето и, загородив собой Миру, спокойным тоном произнес:

— Конечно, хозяйка, вот ваши четыре с половиной рэма за ночь и еду, и ещё пятьдесят фостусов за недопонимание. Итого — пять рэмов ваши!

Он передал ей пять блестящих монет, которые успел достать из кошеля. Женщина охотно взяла их и, спрятав в кармане юбки, весело улыбнулась и притворно произнесла.

— А вы нравитесь мне, господин! Считать вы умеете!

Она еще раз посмотрела на Миру, подмигнула и направилась к выходу.

Наконец они остались одни. Мира громко выдохнула и хотела было что-то сказать, как женщина без стука вернулась:

— Когда будете готовы, спуститесь вниз, скажете Дэзу, что готовы есть. Он вам как раз передаст постель.

Также быстро, как и пришла, она вышмыгнула из комнаты, закрыв за собой скрипучую дверь.

Мира и Лето наконец-то смогли снять свои мокрые плащи. Каждый принялся приводить себя в порядок, отчищая грязь с одежды и переодеваясь. Девушка села на край кровати и распустила косу. Волосы спутали и прилипли к мокрому лицу. Она достала из сумки гребень, подаренный несколько лет назад матерью, в какой-то момент остановилась, задумчиво взглянула на него, и убрала обратно, пытаясь руками привести прическу в порядок. Лето тем временем снял сапог и вытряхнул из него попавший камешек.

— Я сегодня буду тут спать, раз других вариантов нет, — сказал юноша и сел на стул, возвращая сапог на ногу.

— Хорошо, — ответила Мира, заниматься волосами.

Юноша посмотрел на увесистую сумку девушки, которая стояла рядом с кроватью. Потом взглянул на Миру, на ее медленные движения руки по каштановым вьющимся волосам.

— Через пару дней уже пересечем границу Дредлока, — начал Лето, — нужно держаться ближе к тракту, чтобы меньше пересекаться с солдатами. Они часто устраивают облавы в небольших поселениях, ищут беглецов…

— Ага, — ответила безучастно Мира.

Лето показалось, что она вовсе не слышит его, вся в своих мыслях.

— Мы двигаемся все дальше на восток, — продолжил он, встав со стула и пройдясь по комнате, — дальше наше положение может стать хуже. Люди там не гостеприимны, знаешь ведь?

Девушка промолчала. Она подошла к окну. Лето приблизился и негромко спросил:

— Может все-таки скажешь, куда мы направляемся?

— Я же сказала, на восток, а потом в Южные земли, — раздраженно ответила она, громко выдохнув.

Казалось, ей не хотелось начинать вновь этот разговор. Лето понял это, но продолжил свои расспросы.

— Но куда конкретно? Там куча деревень, мы же не будем скрываться в одной из них?

— Тебе то какая разница, — недовольно ответила девушка, — ты сам увязался за мной, я не просила. Ты все еще можешь уехать обратно к своей семье. Думаешь, я тут пропаду без тебя, героя-спасителя с мечом?

Лето был ошарашен таким ответом и грубостью, с которой Мира все это произнесла. Она будто обвиняла его в том, что он вызвался сопровождать ее и был с ней рядом в этом путешествии. И если так, то зачем она в свое время вообще поделилась с ним мыслью о побеге? Зачем она сказала? Ведь после таких заявлений он уже не мог оставить ее одну. А рассказать ее семье или еще кому-то о таком решении — он бы предал ее.

— Почему ты говоришь такое? — осторожно спросил он. — Разве я не заслуживаю… не заслуживаю доверия? — он услышал, как Мира усмехнулась на этот вопрос. — Да, я сам вызвался тебе помочь! Ты же понимаешь, я…

Он нерешительно положил свою руку на ее плечо и хотел продолжить, но она резко стряхнула ее и, повернувшись, со злостью произнесла:

— И что? Чего ты ждешь? Чтобы я бросилась к тебе с благодарностью? Не будет этого! — она сверкнула глазами и снова отвернулась к окну, сложив руки на груди.

Лето хотел было отойти от нее, не продолжать этот разговор. Упрямая девчонка. Нет, она осталась все такой же, ничуть не изменилась. Только вот чем он заслужил такое отношение? Что он сделал не так? Тут что-то внутри у него будто бы вспыхнуло. Обида, обида за то, что она так ответила на его заботу и защиту. Обида на подругу, которую он, казалось, уже не мог узнать в этой дерзкой и отстраненной девушки. Он с силой сжал свой кулак и, схватив ее за плечо, резко повернул к себе.

— А чего ждать? Что ты снова захочешь ударить меня ножом, как тогда?

Мира испуганно вскрикнула. Она не ожидала такого поведения от юноши, который последние дни вел себя так сдержанно и даже покорно, не противясь ее действиям и не споря с ней. Впервые за долгие годы она увидела, что это уже не тот мальчишка, с которым она наравне дралась на деревянных мечах или с кем играла в снежки. Он стал выше и сильнее ее, больше похож на ее старшего брата, чем на зеленого юнца. Время, которое они провели порознь, вдруг стало осязаемым и приобрело вес, изменив Лето в ее глазах.

— Ты ответишь? — спросил юноша, повысив голос. — Будешь опять нападать на меня?

— Я… это была случайность, — ответила она дрожащим голосом.

Мира попыталась вырваться из его хватки, но он лишь на секунду выпустил ее, чтобы крепко взять за локоть.

— Ты ведь так и не объяснила, почему ты сделала это! Может самое время рассказать? — голос его стал тише, но оставался таким же серьезным.

Мира опустила голову вниз, она уже не пыталась сопротивляться. Шепотом произнесла:

— Неужели ты так и не догадался за все это время. Да и какая уже разница…

Лето озадачено посмотрел на нее. Он быстро вспомнил все события того дня, как все произошло. После они резко перестали общаться, она больше не приезжала в отцовский замок вместе с остальной семьей. А затем его отправили на обучение. И лишь какое-то время спустя, Лето узнал у сестры что она переписывается с Мирой, он попросил ее отправить от его имени письмо, так они и возобновили общение.

— Я не понимаю, что я такого сделал? — спросил он, отпустив ее локоть. — Что я сделал, чтобы ты подняла на меня нож?

— Ты предал меня! — крикнула она, взглянув на него блестящими глазами, — Ты… ты так легко согласился, принял ее предложение, — девушка нервно крутила головой, стараясь не смотреть на Лето, а затем выкрикнула, — ты предал меня!

— Предложение? О чем… — Лето не успел договорить, как все понял.

Это случилось в день празднования годовщины победы империи в Войне с Запада, как она была прозвана. Их отцов пригласили в императорский дворец. Лето уже несколько раз бывал на приемах во дворце еще ребенком. В этот раз, будучи уже пятнадцатилетнем юношей, он чувствовал себя уверенней. Сопровождал отца, общаясь с лордами. К тому же не был обделен вниманием многих юных особ, чьи отцы были бы рады породниться с их родом. Мира тоже была здесь, но ей так и не удалось пообщаться с другом. Тем более потанцевать с ним, как бывало раньше. У него не было ни времени, а возможно, и желания общаться с ней, когда можно было посвятить всего себя новым знакомствам. В какой — то момент к ним с отцом подошел император и поинтересовался делами в графстве, а также планами Лето на дальнейшую жизнь. Пока они общались, к ним подошли молодая супруга императора и его малолетняя дочь, Алессия. Девочка была любима всем двором за ее кроткий нрав и прелестное личико. Императрица, робко улыбнувшись, сказала, что дочь хотела бы кое-чем с ними поделиться. Алессия вышла вперед и, сделав реверанс, сказала, обратившись к отцу Лето: «Граф Рейнхарт, я хотела бы сообщить, что буду рада, если ваш сын, Лето, станем моим супругом!». Голос девочки звучал так серьезно и уверенно, что мать расплылась в улыбке, а император звонко засмеялся. Лето улыбнулся, потупив взгляд, а его отец, неловко поглядев то на девочку, то на ее родителей, ответил: «Я был бы счастлив, Ваша светлость, но неужели уже время делать такие… предложения, вы ведь так юны!». Девочка сдвинула свои бровки и посмотрела на отца. Тот одобрительно кивнул. «Нет, самое время!». Лето, который принял все это за детскую шутку, поклонился и ответил, что примет с удовольствием это предложение. Конечно же он понимал, что Алессия, будучи дочерью императора, была отличной разменной монетой для земель, богатств или того, чего больше пожелает ее отец — или же старший брат, когда станет наследником. Они проводили взглядом довольную девочку и как ни в чем небывало продолжили свой разговор.

Через какое-то время Лето, охмелев от внимания и выпивки, отправился в один из садов замка, чтобы освежиться и подышать воздухом. Тут он услышал чьи-то всхлипывания, а затем и увидел их источник. В темном углу парка сидела Мира, ее голова была опущена, и она что-то приговаривала, вытирая попутно слезы. Она не видела, как к ней подошел юноша, и испуганно подскочила, когда он обратился к ней. В этот момент он увидел что-то блестящее в ее руке, это оказался нож. Он не успел понять, откуда он взялся у нее. «Я все слышала!» — выкрикнула она. Когда Мира находилась в главном зале, она услышала от придворных, как дочь императора предложила обручиться Лето, и как он согласился. Это и то, как он вел себя весь вечер, как избегал ее, но посвящал время другим — все это обидело ее. И боль предательства, которую она испытала, была слишком сильной, чтобы скрыть в себе. Ее сердце и чувства, которые она испытывала к нему с детства, были растоптаны им же. «Предатель!» проговорила она сквозь зубы. Он, пошатываясь, хотел подойти к ней, успокоить. Но тут она крикнула сквозь слезы на него, чтобы он не подходил и несколько раз ударила ножом воздух. Вдруг она почувствовала, как нож застрял в чем — то. Когда она пригляделась, увидела, что нож торчит из подола сюртука Лето. Ткань разрезана. Девушка испугалась и, быстро вытащив нож и проверив, что он не в крови, бросила злой взгляд на юношу и поспешила скрыться из парка. Лето, который еще не до конца осознал, что произошло, сел на скамейку, где несколько минут назад плакала Мира, просунул палец через дырку и посмеялся. На утро, проснувшись, он решил, что ему все это привиделось. Но когда служанка сообщила ему, что на одежде разрез, он понял, что это все было взаправду.

И сейчас, спустя три года, он будто бы заново увидел всю эту ситуацию, но уже не своими глазами, а глазами подруги детства, которая тогда испытывала к нему больше чувств, чем он к ней. Для него Мира была как сестра, с которой можно было беззаботно играть и проводить время за поисками сокровищ. Он был самым младшим в семье и не был интерес так своим братьям и сестрам, как дочери графа соседних земель. Мира же видела в нем доброго товарища и друга. И хоть со временем она стала испытывать к нему симпатию, которую не скрывала, он этого не замечал. Он не мог представить, что между ними может быть что-то иное, кроме дружбы.

Лето стало неловко и неприятно за свое поведение. Он мог так высокомерно вести себя с человеком, для которого был так дорог. Сейчас, поняв, что она была обижена на него, стало ясно, почему она сразу прервала с ним общение. И была так холодна с ним.

Он сделал несколько шагов назад и потупил взгляд, в голове роились разные мысли. Мира какое-то время тоже смотрела вниз, затем, будто набравшись сил, подняла голову и уже спокойным голосом произнесла.

— То, что я сделала — это было неприемлемо. Хоть спустя столько лет, но я бы хотела попросить у тебя прощения, — девушка подошла к Лето и протянула руку. — Я не могу отменить того, что произошло, просто давай забудем это.

Лето неловко улыбнулся и пожал мягкую девичью руку.

— Только если будешь мне доверять, — сказал он, а затем, отпустив руку, добавил, — так что будь добра, сообщи, куда мы направляемся конкретней.

Мира тяжело выдохнула, уперла руки в бока и, чуть погодя, ответила.

— На юге, ближе к горам, есть что-то похожее на монастырь… Там большая библиотека, я решила направиться туда и заняться изучением манускриптов.

— Неужели будущее в браке для тебя так ужасно, что ты решила сесть за книги? — усмехнулся юноша, на что Мира смерила его серьезным взглядом.

— Я не похожа на своих сестер — тебе ли не знать.

Лето кивнул.

— Понимаю, — продолжила Мира, медленно прохаживаясь по комнате, — что это место не для такого как ты, — она увидела вопросительный взгляд товарища, — не для солдата. Так что не могу заставить тебя остаться там со мной.

Лето, сев на стул, наигранно произнес:

— А вдруг монастырю нужна стража, и я как истинный рыцарь буду защищать их и библиотеку?

Мира улыбнулась, ей было приятно чувствовать, что атмосфера начала разряжаться, пока было непривычно быть открытой с Лето.

Они еще немного поговорили, Лето спрятал свой меч под кровать, а затем покинул комнату, оставив Миру наедите, чтобы та переоделась в чистую одежду.

Наконец они спустились вниз. Пара направилась к стойке, над которой то и дело мелькала громада Дэза. Отты не было видно, а с кухни раздавался звон посуды и поварешек.

Увидев подростков, Дэз смерил их взглядом и махнул головой, будто спрашивал: «Чего вам?». Они попросили ужин и постельное белье. Верзила указал на зал, на свободное место. Мира и Лето поблагодарила его и пошли в указанном направлении.

Атмосфера в зале не изменилась. Работяги и солдатня все так же веселились и пили, хватая проходящих девушек за аппетитные телеса, на что иногда получали в ответ бранные слова от смелых особ. Краснолицые пьяницы спорили о чем-то. Порой вскакивали и обливали друг друга пивом. Казалось бы, драка неминуема, но тут же было примирение, когда они встречали грозных взгляд Дэза, либо до них доносились угрозы Отты, которая наконец-то появилась в зале.

Мира особенно чувствовала себя неуютно. Ей не приходилось находится в таком обществе. Хоть она сотни, тысячи раз говорила себе, что ей не место в своей семье, что она лишняя и что только отец понимает её — сейчас она как никогда хотела бы оказаться рядом со своей родней. Лето заметил, как девушка озирается по сторонам и понял ее. Хоть он и был сыном знатной семьи, но ему по долгу службы приходилось общаться с разными людьми, ночевать в палатках и наблюдать причуды молодых парней.

Вскоре им принесли скромный ужин — картошку да овощную похлёбку.

Закончив есть, пара поспешила покинуть зал. Атмосфера в зале накалялась, и некоторые уже получили оплеухи или были выгнаны Дэзом на улицу. Когда они подошли с посудой к стойке, Дэз, который отдавал кружку пива посетителю, хмыкнул, забрал посуду и выдал им постель.

Тут рядом с посетителем, который только что забрал свой напиток, откуда ни возьмись оказался мужчина в форме гвардейца. Он встал за его спиной, и тот, развернувшись, врезался и вылил на него пиво. Гвардеец начал вопить, что разберется с ним, на что посетить робко отвечал, что это произошло случайно. Он просил прощения у господина, готов купить напитки ему и его товарищам — которые тут же оказались рядом. Этот расклад не устроил гвардейца. Схватив за грудки посетителя, он поволок его вон на улицу.

Мира и Лето нехотя стали свидетелями этого происшествия. Они наблюдали, как гвардеец и два его товарища вытаскивают на улицу неуклюжего мужика. Тот был в одной холщовой рубахе и штанах, он не мог даже стоять на ногах, с такой силой его волочил гвардеец. Некоторые посетители последовали за группой на улицу. Другие улюлюкали или причитали. Хозяева таверны спокойно смотрели на происходящее, не двинувшись с места. Мира хотела было выйти тоже на улицу, ей было впервой видеть такое, любопытство брало вверх. Но Лето остановил ее, это была плохая идея.

На улице продолжали раздаваться крики. Было слышно, как посетитель упал, продолжая молить о пощаде, шум вперемежку с возгласами возрастал. Тут в помещение вошел один из гвардейцев и, подойдя к стойке, за которой стояли Дэз и Отта, деловым голосом произнес:

— Господа, вы не поверите, у него было клеймо каторжника. Вот, держите, как…. Как полагается за беспокойство, — он кинул им небольшой кошель, в котором звенели монеты, на стойку.

Тут же Отта, как хищная птица, схватила его своей цепкой рукой и спрятала в карман юбки. Гвардеец ушел, и Дэз, недовольно смерив взглядом женщину, фыркнул. Она что-то пробормотала себе под нос и скрылась за дверью на кухню.

На утро, когда Мира проснулась, она не обнаружила в комнате Лето. На стуле, где он провел ночь, аккуратно сложенный лежал его плед. Сумка с вещами была рядом. Девушка выбралась из холодной кровати и посмотрела на улицу, где потихоньку закипала жизнь городка. Когда она переоделась в высохшую одежду, дверь медленно открылась, вошел Лето. Он ответил, что проверял лошадей и договорился о завтраке. Погода стояла хорошая, они могут собираться и выдвигаться в путь.

Внизу в полупустом зале было спокойно. Кроме них были ещё один постоялец, да горстка торговцев, которые обсуждали приобретенные недавно товары. Когда молодые люди закончили с едой и направились по лестнице за вещами, в таверну кто-то зашел и достаточно громко произнес:

— Тут, говорят, детки графские пропали, не знаешь такого?

Тут же Мира остановилась, как столб, объятая страхом, Лето, который шел за ней, подошел ближе и тихо прошептал, что надо уходить. Но девушка не могла пошевелится, все её внимание было направлено к говорящим.

— Да что ты говоришь! — ответила говорящему Отта, — Даже не знаю, Стэн, а какой мне с этого прок?

Стэн усмехнулся.

— Как всегда, больше, чем от стражи получишь! Давай, выкладывай, может слышала что? Только сегодня новости пришли из имения графа, у них там какая-то заварушка будто, награда большая, так что хорошо получишь, как всегда.

Лето начал осторожно толкать девушку, приговаривая, что им пора. Наконец Мира пришла в себя, и они поспешили наверх.

Влетев в комнату, они быстро схватили вещи.. Они уже собирались выходить, как тут дверь отворилась, и проход заслонила высокая фигура. Это был Дэз. Его крепкие оголенные руки были напряжены, костяшки кулаков белеют, он уверенным шагом направился в их сторону, будто шел на таран. Лето начал было вытаскивать из ножен меч, но великан схватил его руку и крепко сжал, не дав двинуться. Он сверкнул своими глазами сначала на Лето, потом на Миру, которая стояла за ним.

— Нужно уходить, — тихо он произнес.

— Вы… говорите? — испугано спросила Мира, подойдя ближе.

Дэз кивнул и сухо произнес:

— Говорю, но не люблю.

Он отпустил руку Лето, тот убрал меч. Великан поманил их за собой рукой, сказав, что нужно вести себя тихо. Он вывел их в небольшой коридор и открыл окно, под ним виднелась лестница, он указал на нее.

Мира спросила, почему он им помогает, на что великан, потупив взгляд, ответил:

— Вы — дети, невинны. Просто бежите. Не преступники.

Лето поторопил подругу, спустившись первый по лестнице. Было невысоко, и Мира скинула ему свою сумку. Рядом как раз располагался навес с лошадьми, и юноша поспешил за ними.

— Спасибо вам! — ответила Мира, когда спускалась вниз.

— Будьте хорошими, — тихо ответил Дэз и закрыл окна.

Мира аккуратно спустилась, её уже ждал Лето. Девушка вскочила на лошадь, и они направились в сторону к императорскому тракту, долой из этого городка, долой из графства.