Лабиринты чужой души. Книга 2

Людмила Евсюкова

Путь к счастью тернист и извилист. Две малышки в разное время попадают в приемную семью. Взрослея, они мечтают: одна о семье и детях, вторая о богатстве, славе и веселой жизни. Они спорят, кто быстрее достигнет исполнения мечты. Вызов брошен. И не известно, к чему это приведет. В произведении любовь и блуд, плен, погони, насилие, обман и семейные отношения. Роман о молодежи и для нее. Надеюсь, придется по душе и людям более старшего возраста.

Глава 2. Верочка в семье

Дочка любила нюхать цветочки. И не важно, росли они на кусте, размещены на статуе или вообще нарисованы. Как-то Мила шла с ней по улице и наблюдала картину. Во время прогулки маленький мальчик с бабушкой подошли к цветущему кусту и нещадно начали обрывать на нем листочки и желтые цветы. Ладно бы на букет, а то просто бросали под ноги. Потоптались по ним и ушли.

Мила всегда говорила детям, что растения вокруг растут для красоты и гармонии, их не обязательно рвать, можно просто понюхать и тут же настроение улучшится. Зато они поднимут жизненный тонус еще кому-то.

Малышка, видя такую картину, направилась к оборванному кустику. Ну, — думает мама, дурной пример заразителен, — сейчас последует ему. Но Вера подошла, подняла цветочек, понюхала, попыталась прилепить обратно на кустик. Не получилось. Тогда она положила его в лужицу:

— Пусть водичку пьет. А-то засохнет.

Мила с дочкой иногда срывали одуванчики, и дули на них:

— Мамочка, смотри, зонтики разлетаются в разные стороны.

— Это наши приветики к Наташе и Илье спешат.

— А вон совсем в другую сторону полетел.

— Наверное, его понесло к бабушке.

— К бабуле — это хорошо. Она добрая. И пироги у нее вкусные. А когда мы к ней в гости поедем? Она уже, наверное, ждет нас?!

— С чего ты так решила?

— Но я — то уже хочу к ней.

— Ты, наверное, по выпечке соскучилась? Неделю ее у нас не было.

— И по ней тоже.

— Так давай займемся этим сегодня. Помогать будешь?

— Угу, я люблю с тобой работать. А какие ты, мамочка, больше любишь: с капустой, с картошкой или сладенькие, с яблоками?

— Всякие нравятся. Особенно с капустой и мясом. У меня все бабушки отлично пекли: у одной с капустой-мясом хорошие получались, у другой сладкие красивые и вкусные выходили.

— А я люблю с яблоками. И с капустой тоже ничего. А какие сегодня сделаем?

— Вот сейчас и посмотрим в холодильнике, что у нас есть? Потом решим, с чем они будут.

— Чур, я смотрю. — Подскочила со стула девочка, встала на цыпочки. И открыла дверцу:

— У-у, — вытянула она губы, — яблок всего один и один, — стала она загибать пальцы. — Этого

не хватит.

— Маловато, конечно. На большой надо где-то штук шесть. Мы сможем сделать только маленький — для тебя.

— Ура! У меня будет собственный пирог.

— А капуста у нас есть? — Спросила мама, хотя уже внизу на полке заметила вилок сама.

— Ее у нас, хоть пруд пруди.

— Пруд пруди — это сколько?

— Бабушка всегда так говорит, когда много.

Понятно. Всякий раз, как в гостях побывает бабушка, у Верочки в речи появлялись новые выражения. И вообще, девочка заметно подросла, стала болтушкой. Если раньше из нее слово лишнее трудно было вытянуть, теперь они лились, как из рога изобилия.

Мама с дочкой поставили опару. Она подошла. Затем замесили тесто. И поставили в теплое место возле печки. А пока сидели за столом и беседовали.

Тут в прихожей щелкнул замок, зашаркали чьи-то ноги. Девочка побежала на разведку:

— Ура! Мой папочка родненький пришел. — Непосредственность Веры била через край. — А мы зато с мамой тесто поставили. Будем пироги печь. Тебе какая начинка нравится?

— Да мне все равно, золотце, — поцеловал шалунью папа.

— Ну, правда?

— Тогда с капустой.

— Мамочка, и папе с капустой нравятся. Вся семья прям капустная какая-то подобралась, — она закатила вверх глаза. Потом схватила отца за руку и потащила на кухню.

— Вот, смотри, — подняла она полотенце над тестом. — У нас уже все готово. Почти.

— Ух ты! Какие вы молодцы.

Мила спросила:

— Ты голодный или подождешь выпечку?

— Лучше подожду! Перекусил по дороге.

— Мам, а мы что, одни пироги будем лопать? Давай хоть Наташу и Илью с детками позовем? — изобразила на лице странное выражение Вера.

— А что, идея, — поддержал дочку папа. — Они уже должны с работы вернуться.

И позвонил детям с проводного телефона.

— А какие кружки на стол ставить? — Суетилась помощница.

— Самые красивые — в крапинку, наверное.

— А можно я и платье новое в горошину одену?

— Почему бы и нет?! Семейное чаепитие — это почти праздник.

Мила радовалась, что у них с мужем теперь есть такая смышленая дочка. Все ей интересно, во всем старается разобраться или помочь. До этого было тоскливо как-то и не с кем даже поговорить. Теперь они опять читали вслух книги, беседовали с ней и учили стихи.

Она вспомнила:

— Доченька, а не хочешь папе рассказать стих, который мы только что выучили:

— Папа, хочешь послушать?

— Конечно, как же без стишка-то.

Дочка подбоченилась:

— Новый чай я заварила

И Назара пригласила.

Чай отличный, ароматный,

И на вкус такой приятный!

Сын попробовал, скривился,

Аромату удивился:

— Вкус какой-то необычный,

Он мне очень непривычный…

— Я купила лучший сорт:

В чай добавлен бергамот!

Выпил чай сынок Назар

И, обиженно сказал:

— Выпил всё до дна, но что-то

Нет в стакане бегемота»!

— Ну, как? — заглянула в глаза отца рассказчица.

— Какие вы с мамой молодцы! И пирог испекли, и чай вскипятили. Еще и стих выучили! Я и не знал, что вы такие шустрые!

В прихожей кто-то зашаркал ногами, заплакал малыш.

— А мы тоже слышали стихотворение. Молодец, учись всему, что мама дает. Она многое знает, — сказал Илюша, внося маленького сыночка и укладывая его на диван в гостиной.

— А вы Мойдодыра читали? — Поинтересовалась вошедшая в комнату Наташа с пирогом на разносе и вареньем в большой розетке — уже успела в помощницы записаться.

— Да! И не раз! Это моя любимая книжка, — стала ерзать на месте Верочка.

— А мы с мамочкой еще и играли потом в Мойдодыра, — сообщила старшая сестра, заканчивая подготавливать стол к трапезе.

— Как это играли?

— А ты у мамочки спроси. Она у нас любит всякие творческие штучки.

— Мам, а мы с тобой поиграем так же, как ты с Ильей и Наташей это делала?

— Обязательно, милая. Только не сегодня. Я что-то очень устала.

— Все готово, прошу всех к столу, — наконец последовал Наташин призыв.

Илья, как мальчишка, подскочил с места:

— С детства обожаю чаепития. Когда мы были маленькими, бабушка всегда перед ним говорила:

На Руси — один зарок,

Кроме всякой пищи:

Утром — чай, в обед — чаек,

Вечером — чаище.

— Жалко, что она сейчас не с нами, — вздохнула Наташа. — Икает, наверное, там от того, что мы ее вспоминаем?!

— А я вот узнал, что чай у нас появился не так давно. До 17 века о нем и не знали. Потом завезли в Сибирь, потом появился у зажиточного населения России. Он всегда ассоциируется с самоваром, плюшками, пирогами, тортами и баранками. В купеческих семьях его вообще пили из блюдца, считая, что так он быстрее остывает.

— Вот и мы сейчас за чаем и душевной беседой будем отдыхать.

Все расселись по местам, И приступили к смакованию пирогов с чаем. Ни с чем не сравнить встречу родных и близких просто так, за общим семейным столом. Настроение поднялось в разы, на душе стало тепло и радостно.

Форточка в комнате была открыта и, несмотря на тюль, из нее появилась вдруг божья коровка:

— Ой, мамочка, какая красивая мушка прилетела, — подскочила дочка с места.

Наташа засмеялась:

— Это не мушка, а божья коровка.

— А можно ее поймать и на ладошке подержать?

Гостья, как по заказу вдруг спикировала на стол, и опустилась прямо возле чашки Верочки.

— Ой, какая она красивая, прямо как мое новое платье в горошек. — Девочка приподнялась, взяла платьице с двух сторон за подол, и прокрутилась вправо-влево, показывая себя в платье во всей красе.

От умиления за столом заулыбались.

А она потом выдала:

— Если это коровка, она должна тогда в стаде пастись?! Но она такая маленькая, что большие коровы ее раздавят.

Все обескуражено смотрели на нее, не зная ответа на каверзный вопрос. Тут Илья нашелся:

— Верочка, но коровка-то божья? Поэтому и пасется она не в земном стаде, а в божьем. там никто никого не давит. Кроме того, она летать умеет.

— Ну, да! Очень своеобразное мышление. Далеко пойдет наша Верочка, — помотал головой Илюша.

— А куда это я еще далеко пойду. Никуда я хочу. Мне и тут с вами хорошо.

Находчивости ей хватало.

Она быстренько насытилась и занялась кормлением, лечением и катанием на коляске «кукольных детей». Она делала это с такой заботой и рвением, что никто не мог отвести от нее взгляда.

Наташа улыбнулась:

— Наверное, наша Вера врачом станет!?

— Скорее всего, в ней просто кипит жизнелюбие и желание всем помочь. — Поддержал сестру Илья.

Вера тут же вопросительно посмотрела на маму:

— Почему врачом? Я никогда никому не вру!

Мама прижала малышку к себе:

— Врач, доченька, не тот, кто врет, а кто людей лечит. Их иначе еще докторами зовут и лекарями.

— Да? — Она обернулась к папе.

Тот согласно кивнул головой. Она вздохнула облегченно:

— Ну, тогда ладно, можно и детским доктором. И воспитателем в саду. Или учительницей в школе.

На следующий день малышку вызвали на прививку в поликлинику. Она вела себя сдержанно, вытерпела все процедуры стоически. За это медсестра сунула ей в руку конфету:

— Какая смелая малышка. Побольше бы таких детей. А то рыдают, вырываются, словно я их резать собираюсь. И в кого она такая?

— В папу я! Он даже, когда упал с лестницы и сломал себе ногу, не плакал, — громко ответила девочка.

Мама улыбнулась, прижав ее к себе:

— Наблюдательная ты наша!

Она поправила на ней одежду. А на улице спросила:

— Ну что, Верочка, понравилась тебе медсестра? Она же и прививку сделала, и угостила тебя.

— Угу! Только вот не знаю, понравится ли папе, что она меня исколола всю и делала больно.

Как-то пошла Мила с Верочкой на прогулку. У соседа были голуби. Он то и дело свистел им, хлопал в ладоши и даже подпрыгивал, когда выпускал в воздух. Они были совершенно разные. Одни походили на диких, другие с лохматыми ногами, с хохолком на голове. Они громко взмахивали крыльями, взлетая и возвращаясь в голубятню. А некоторые даже кувыркались в воздухе.

Мама с дочкой засмотрелись на красивых птиц, заворожено глядя вверх.

— А зачем люди держат голубей? Чтобы любоваться ими?

— По разным причинам: кому-то нравится их вид, а некоторым они нужны для питания.

— Какое там питание?! Они ведь малюсенькие! Вот куры, утки или гуси, — это да. Их мясо за один раз не съешь. Можно такую большую семью, как наша, до отвала накормить.

— Ну, да, ты права! Скорее, голуби нужны для красоты, наверное. А может, еще для чего-то.

Верочка замолчала, стала ходить кругами возле голубей. Потом вдруг выдала:

— Я поняла, для чего они нужны.

— И для чего же, интересно?

— А знаешь, они порядок везде наводят. Посмотри, всякие крошки, мусор везде клюют, воду из лужиц выпивают. А нам потом приятно ходить по чистым дорожкам.

— То есть, они вместо дворников у нас работают, получается?

— Ага.

Мила погладила дочку по голове:

— Ну, что, доченька, пойдем буквы учить из азбуки?

— Может, хватит уже, — скривила недовольно лицо малышка. Мы итак вчера и позавчера учили. Целых две буквы выучили.

— Солнышко, но их в азбуке 33. И чтобы научиться читать, надо все их знать.

Верочка вдруг вся согнулась:

— Ой, что-то у меня голова разболелась, — приложила она руку к ней.

Потом схватилась другой рукой за живот, и слезливо прошептала:

— И сердце хватает, спасу нет.

Мила подивилась ее хитрости:

— А где же у тебя сердечко, милая?

— Да вот же, — показала она на живот.

— Ох, и хитренькая ты стала, прямо лисичка-сестричка. Давай тогда отдохнем после прогулки. И приступим к занятиям. Наташа и Илюша очень любили заниматься.

— Мамочка, я тоже очень люблю все узнавать, а сейчас что-то кушать захотелось.

— Вот сейчас и поедим. На голодный желудок и жид даже удавился.

— А кто это «жид»?

— Есть такой хитрый народ — евреи. Их и называют так в шутку.

— А зачем он удавился?

— Никто не давал ему еду, он взял и лишил себя жизни, чтобы не страдать от голода.

— Бедный жид. У него не было такой доброй мамы, как у меня. Я не буду удавливаться, потому что ты меня всегда кормишь.

— Конечно, Верочка.

Когда Верочка впервые пошла в детский сад, она вечером пришла возбужденная и спросила у отца:

— Папочка, а у тебя на работе есть воспитатель или нянечка.

Он переглянулся с Милой, та прыснула в ладоши и отвернулась в сторону, чтобы не видела этого дочка.

И на полном серьезе ответил:

— Нет, у взрослых не должно быть ни тех, ни других,

— А кто же тогда ругает тебя, когда ты плохо себя ведешь?

— Я стараюсь быть хорошим.

— Ну, а вдруг? — подняла брови кверху малышка.

— Если уж вдруг, то начальник есть.

— А что, он в угол тебя поставит?

— Нет, скорее, на дверь может указать.

— Как это — « укажет на дверь».

— Значит, не будет у меня ни работы, ни денег.

Верочка посерьезнела:

— Тогда ты, папочка, лучше не балуйся.

Как-то после занятий, когда мама помыла голову, а Верочка наводила порядок в своем углу с игрушками, приехала из Ейска бабушка в гости:

— Что-то я по вам так соскучилась, что не усидела дома. Решила проведать своих любимых, — потормощила она Веру, целуя.

— Мы тоже, мамочка, давно мечтаем, чтобы быстрее пришло лето, — обнимая старушку, говорила Мила, — И завеяться к тебе на весь отпуск! А сейчас отдохни две-три минутки. Я досушу феном волосы.

— Иди, иди, милая, я хоть посижу немного с дороги.

Она села на диван в гостиной и вытянула уставшие ноги вперед:

— Как же у меня ступни гудят.

Верочка сначала пристально вглядывалась в ноги бабушки, сидя рядом с ней и обнимая ее за полный стан. Потом оглянулась в сторону ванной комнаты:

— Да нет же, бабуля, это не твои ступни гудят, а мамочкина сушилка.

Бабушка с мамой хохотали до слез, девочка им подхихикивала, но никак не могла понять, чего такого смешного она сказала.

Отсмеявшись, бабушка вспомнила:

— Знаешь, Мила, когда ожидала на автовокзале автобус, на соседнее сиденье сел старенький такой дедушка.

— Еще старше тебя? — удивилась внучка.

— Бабушка у нас молодая. Она еще ого-го какая, — засмеялась мама Веры.

И бабушка, улыбнувшись, продолжила рассказ:

— Разговорились мы о том, о сем. Потом он говорит:

— Вот вы говорите, не все люди на земле счастливы. А я думаю: мы ведь сами его творцы.

Я переспросила:

— Не поняла. Это как?

Он в ответ:

— У каждого человека на затылке сидит нужда, а на носу удача. Если мы приуныли, опустили голову вниз, — нужда перевешивает, и скидывает удачу с носа. А если встаем с утра в настроении, делаем зарядку, обливаемся холодной водой, улыбаемся наступившему дню и поднимаем голову вверх, распрямив плечи, тогда удача оказывается сверху, а жизнь становится счастливой.

Тут подошел к посадочной площадке мой автобус. С дедушкой мы расстались. А я всю дорогу думала: а ведь прав он, мы сами забиваем себе голову всякими предрассудками и переживаниями, думаем, как на наши действия отреагируют окружающие. И смотрим не вперед и вверх, а вниз, себе под ноги. От этого не видим, как прекрасен мир.

Верочка подскочила с места и стала тренироваться правильно ходить, чтобы счастье не покидало ее никогда. Она расправляла плечи и задирала нос кверху:

— Посмотрите, правильно?. Так надо держать голову?

— Именно так, — сказала мама.

— Даже тогда, когда хочется плакать от обиды или невзгод, — добавила бабушка.

Девочка, потренировавшись не склонять голову под грузом неприятностей, отправилась обучать своих кукольных сыночков и дочек мастерству держать при себе удачу, даже когда она так и хочет улизнуть от тебя к другому:

— Запомните, дети, раз и навсегда: ничто не должно заставить вас опустить глаза и голову вниз. Это самое главное. Так сказали мама и бабушка. Уж они-то плохого ни мне, ни вам не пожелают.

Мила тяжело вздохнула:

— Знаешь, мама, мы с Васей как-то задумались: в жизни все так зыбко, как у родителей Веры, например. Доли секунды… Кажется, это так мало и так молниеносно… И кто-то в миг остается сиротой. Но кому-то эти доли секунды спасают жизнь, оберегают от плохих последствий.

Бабушка тоже с грустью в голосе поддержала:

— Ты права, дочка, в молодости мы как-то мало об этом задумываемся. А когда появляются собственные маленькие детки, и то и дело норовят куда-нибудь залезть, что-то натворить, где-то нашкодить, тут уж начинаешь задумываться: видно и правда кто-то нас оберегает.

— Что-то мы завели не очень хороший разговор. Того и гляди, носы опустятся… Они засмеялись и пошли готовить ужин на стол, скоро должен прийти Верин папа. И неплохо бы к этому времени испечь хотя бы оладьи к чаю.

Чуть погодя, пришел с работы Василий, радостно встретился с тещей. Он всегда был доволен, когда она приезжала. Таких умных женщин, как она, еще поискать. Когда-то давно, еще поначалу создания семьи, у них с Милой иногда случались столкновения. Именно благодаря теще все осталось позади. Она умело помогала дочке и зятю разрешать их проблемы, давала дельные советы.

Назавтра должно было наступить весеннее утро. С вечера на улице было тепло. Вера с надеждой смотрела перед сном в темное окно, словно ожидала увидеть появления весны в полной красе, как в детском саду, когда выходила какая-нибудь симпатичная девочка в красивом наряде с цветами в венке или в руках. И все понимали, что это пришла весна.

Погода в конце зимы менялась «со скоростью света». Утром, например, тепло и светло, радовалось все живое, а чуть позже ледяной ветер, дождь или снег нарушали природную идиллию. Становилось зябко и сыро.

Вчера весь день светило солнце и радостно пели птицы. А сегодня утром всей семьей выглянули в окно — вокруг стало белым-бело и дул ледяной промозглый ветер.

Верочка с обидой в голосе спросила у папы:

— Ничего не пойму. Сегодня должна быть весна, а на улице снег. А вчера была еще зима — жарило солнце. А что же будет тогда завтра? Снова зима или наступит, наконец, весна?! Или, может, лето?

Год за годом дочь становилась старше. Она росла общительная, смышлёная и добрая. У родителей с нею существовала особая связь. И пусть от ее излишней привязанности, а иногда и капризов, они иногда уставали. Но когда она сладко сопела в кроватке, — не было нежнее и милее человечка.

Мила с Василием радовались, что она появилась когда-то в их жизни.

— Я вот все думаю, как бы мы жили без нее? Ну, читали бы, в кино ходили, растили

огород и при этом скучали. Теперь интерес какой-то появился.

Мила вздохнула с улыбкой на лице:

— Это ни с чем несравнимо: обнимешь ее, поцелуешь, в чистые глазки заглянешь — вся усталость проходит. И сразу появляются новые силы и желание жить.

— Она наша. И этим все сказано, — подхватил ее слова муж.

— Я поражаюсь ее сообразительности и хитрости.

— Ну да! Мы наивно полагали: научим ее чему-то, будем воспитывать. Оказалось, нет, она наш учитель! Она согрела наши сердца, которые, чего греха таить, от проблем стали почти ледяными и наполнила жизнь смыслом. Жаль, конечно, ее младенческие годы прошли без нас. Мы не видели первую улыбку, не при нас она гулила, не были свидетелями появления первого зубика и не слышали начальные осознанные слова. Не знаем, что она сказала раньше: «мама» или «папа».

— А, может, «баба». У нее ведь еще и бабушка была. И братишка. Все было и растаяло, как сон. Один миг — и ничего не стало, — засомневался муж, вздыхая. — Мне кажется, она была смешной, когда впервые пошла своими ножками.

— И мне. Она ведь не худенькая. А, значит, качалась и махала руками, как балансиром.

Мила настолько отождествила Верочку со старшей дочерью, что кажется, все о ней знала и все видела собственными глазами.

— Представь себе, я такого же мнения. Говорят: нельзя полюбить чужого ребенка. Ерунда все это. Я люблю ее, как собственную. И это чувство не описать словами, оно не поддается объяснению.