Память. Часть1

Людмила Евгеньевна Кулагина, 2020

Действие происходит на Украине в 1917 – 1920 годы. Роман о любви, о человеческих судьбах в период больших перемен в истории. Первая мировая война, революция, гражданская война. Власть на Украине меняется порой несколько раз за день. Государственная граница определяется линией фронта и всё время перемещается. Как живут люди в таких условиях? Живут! И любят, и рожают детей, и сеют хлеб. Что они чувствуют, о чём думают, о чём мечтают? Нужна ли им война? Взгляд на исторические события глазами простых людей: украинцев, поляков, русских.

9. Собрание

Вечером Ганна собрала семью за столом. Весь день никто не разговаривал друг с другом. Без Ганны в хате царило мрачное молчание, и работа не спорилась. Мать как ушла с утра на реку, так к вечеру только вернулась. Ганна выставила на стол остатки холодной еды, но никто к ней не притронулся.

— Ну, что с позором этим будем делать? — спросила Ганна.

Молодёжь молчала. Семён сжал под столом руку Орины.

— Хватит обжиматься! — резко гаркнула мать. — Иди Маринку позови, невесту свою.

Семён подскочил с лавки красный, как рак.

— Зачем, мама?

— Она невеста твоя, она должна знать. Во вранье жить нельзя. Не буду я тебя перед Мариной всю жизнь покрывать! Иди! — грозно крикнула мать.

Все молча сидели, притихшие и ошарашенные, пока Семён ходил за Мариной. Марина вбежала в хату запыхавшаяся и радостная, ни о чём не подозревая.

— Что тут у вас за собрание? — спросила она.

— Садись, — жёстко сказала Ганна.

Весёлость Маринки как рукой сняло, она тихо опустилась на лавку.

— А ты не топчись в сенях, — сказала Ганна Семёну, — надеешься, что само собой всё наладится? Давай, сам рассказывай!

— Я не могу, мам, — забубнил Семён.

— Ах, не может он, — буквально взвизгнула Ганна. — Как с девками резвиться, так ты мастер, а как за поступки свои отвечать, так в кусты? Говори! — гаркнула мать.

Семён встал со скамьи, перебирая скатерть руками. Посуда поехала со стола.

— Не тяни! — опять закричала Ганна. Орина, не выдержав, тоже поднялась.

— Да говори, что стряслось? На фронт что ли забирают? — спросила Марина.

— Ну! — угрожающе рыкнула мать.

— У нас с Ориной будет ребёнок, — наконец, выговорил Семён.

Марина вскочила, несколько секунд она молчала, оглядывала всех присутствующих, пытаясь понять, где тут подвох, затем рухнула на скамейку, захватив скатерть так резко, что посуда посыпалась на пол, и начала смеяться громко и заливисто! Отсмеявшись, сказала:

— Ну, ты, Оринка, даёшь! Два мужика у тебя теперь? Муж и ещё… муж? — и опять начала смеяться. — И ты молодец, Семён! Ой, молодец. Я думала, ты на Сашку глаз положил, а у тебя с Оринкой любовь!

— Что? И Сашка тут замешана? — вскочила с лавки Ганна.

— Да я бы руки лучше на себя наложила, чем такой позор терпеть! — зардевшись, звенящим от напряжения голосом, сказала Саша.

— Во даёт! — улыбаясь, ответила Марина, — Да проще ребёнка задушить!

— У тебя хватило бы… Ты бы смогла задушить ребёнка? — заикаясь, пролепетала Орина.

— Да не заикайся, Оринка, рожай, не бойся. Ничего с твоим ребёнком я делать не собираюсь, я не про твоего ребёнка говорила! — весело сказала Марина.

— А про какого ты ребёнка сейчас говорила? — не зная, что ещё от них ждать, прошептала Ганна. — И ты туда же, девка, согрешила? Грех на душу взяла? До свадьбы? О, господи! Ты что, тоже беременна?

— Пока точно не знаю! — захохотала Маринка.

— Срам какой! Как в глаза людям смотреть! Как жить дальше! — остановила её Ганна.

— Пусть Семён живёт с Ориной, пусть ребёнка растят вместе! — предложила Марина.

— Я же замужем уже, как я могу с Семёном жить? — тихо сказала Орина и заплакала.

— Да ты уже с ним живёшь месяцев восемь, как минимум, судя по пузу, — Маринка опять засмеялась.

— Греховодники! Про бога забыли! Что творится в моей семье! Мужняя жена прелюбодействует, девка незамужняя грешит до свадьбы! Хлопец, как кобель, всех девок кроет! Был бы отец в доме, не допустил бы такого позора, — запричитала мать. — Что ж делать-то? Перед людьми стыдно! Как людям в глаза смотреть?

— Не до людей пока, нужно в семейных отношениях разобраться, это важней сейчас. Пусть каждый скажет, кто кого любит, как и с кем хочет жить, — спокойно сказала Александра.

— Девчонка правильно говорит, — неожиданно выступила обычно молчавшая баба Ярина.

— Дельное предложение. — Ганна удивлённо посмотрела на Сашу и, неожиданно для себя, согласилась, перестала причитать и начала по-хозяйски решать текущую проблему. — Давайте по очереди. Семён, начинай. — мать строго посмотрела на сына, хотя необходимости в этом не было. Семён был серьёзен, таким его никто никогда не видел.

— Виноват я перед вами всеми. Простите меня. Из-за меня все эти проблемы.

Зависла пауза. Семён впервые выступал с подобной речью.

— Ты кого из них любишь, Семён? — спросила мать уже спокойно, без злости, видать, перекипела. Все девки за столом замерли.

Семён остановил взгляд на Саше, затем серьёзно ответил.

— Я их всех люблю, мама.

Маринка захохотала пуще прежнего, никак не могла остановиться!

— Правильно, Семён, молодец, пора разрушить все эти дурацкие правила и устои! Многожёнство — это прекрасно! А я тогда заведу себе пять мужей!

— Марина, срамота-то какая! — остановила её Ганна. — Так, ты, Орина, чего хочешь, кого любишь? Мужа разлюбила уже?

— Я люблю Виктора и жить с ним хотела бы, и ребёнка от него хотела бы, — немного успокоившись, сказала Орина.

— Так чего ж ты с Семёном-то загуляла, если Виктора любишь? — удивилась Ганна.

— Мама, я удержаться не смогла. Виктора уже год почти дома нет, а Семён… он такой ласковый, весёлый и красивый. Как тут устоять? — объяснила Орина.

— Что-то я не пойму, так ты Семёна любишь или Виктора? — напряжённо спросила мать.

— Я и Семёна люблю, и Виктора, — призналась Орина.

Маринка опять захохотала.

— Вот семейка! Не зря вы мне нравитесь! Все поперёк правил живут! Молодец, Оринка! Если бы не твоё пузо, была бы лучшей!

— Хватит веселиться, Марина. Про себя расскажи. Чего ты хочешь? — опять прервала её мать.

— Я вообще замуж не хочу. Меня родители заставляют, — ответила Марина.

— Молодец, Маринка! — с печи вставил слово Пашка.

— Смолкни, — огрела его полотенцем по спине Ганна и повернулась к Марине. — А как же ты жить будешь без мужа? — удивилась Ганна.

За всю жизнь не слышала она ни разу, чтоб девка замуж не хотела, да и разговоры такие про любовь никогда в её семье не велись. Обычно, как отец сказал, так и было, а тут глава семейства на фронте, а она совсем запуталась в делах своих взрослых детей.

— Я в армию хочу. Говорят, что революционеры женщин тоже берут в армию, вот и я пойду. Хочу мир посмотреть, хочу свободы! — уверенно и с воодушевлением произнесла Марина.

— Уж если Маринка в армию пойдёт, то я тоже сбегу на фронт! — вставил слово Павел.

— А если тебя убьют? Или ранят? — спросила Олеся, до этого молчавшая.

— Да пусть лучше убьют, чем гнить в этом забытом богом селе до конца жизни, горбатиться до старости на полевых работах, — уже яростно продолжила Марина.

— Ну, а ты, Семён. Что ты думаешь делать? — спросила Ганна.

— Я тоже в армию уйду. Может, там баб будет меньше. Пока девки рядом, я ни о чём больше думать не могу, — откровенно признался Семён.

— А как же мы тут будем с двумя младенцами и без мужиков. Ты подумал? Сбежать от всех проблем куда подальше и всё? — не смогла сдержать своих эмоций Ганна.

— А я виноват, что ли, мама, что натура у меня такая. Не могу я спокойно на девок смотреть. Хочу, а не получается. И хоть бы одна отказалась, все сами на меня вешаются. — Семён встретился взглядом с Сашей. — Нет, одна всё-таки есть.

— Кто есть, я не поняла? — уточнила Ганна.

— Одна отказалась, — задумчиво промолвил Семён.

Ганна подозрительно проследила за взглядом Семёна. Александра зарделась румянцем, опустила глаза.

— А мне как быть? — вступила в разговор Орина.

— Ты замужем за Виктором. Виктор придёт с войны, пусть с Семёном разбирается сам, а пока сиди в доме, не высовывайся. Соседям скажем, что уже родила, а сыну врать я не стану, и вам не позволю.

Вздох облегчения вырвался у Орины и, вдруг, перешёл в длинный протяжный стон. Семён подскочил к ней, схватил за руку, заглянул в глаза.

— Схватки, — спокойно сказала бабушка Ярина.

— Началось? — понимающе и заботливо спросил Семён у Орины. Она утвердительно качнула головой.

— Раньше времени? — спросила бабушка. Орина опять утвердительно кивнула. — Сколько месяцев?

— Восемь. Почти, — испуганно сказала Орина.

— Ничего, не бойся, выходим малыша. Семён, уведи её в спальню. Маринка, готовься, будем с тобой роды принимать, повитух в селе не осталось, — сказала Ганна.

Тут улыбка сошла с губ Марины, она побледнела, задышала громко.

— Ты чего? Ты же смелая такая, решительная? Чего испугалась? — спросила Ганна.

— Я это… Я не это, — забормотала Марина.

— Да, помощница с тебя не получится, — задумчиво проговорила Ганна.

— Я могу помочь, — уверенно произнесла Саша. — У меня отец ветеринар, я ему помогала, когда лошадь или корова не могли разродиться.

— Эта сможет,–поддержала её бабушка Ярина.

— Ну, пойдём, тихоня. Чего ещё мы о тебе не знаем? — удивлённо проговорила Ганна, провожая взглядом длинную нескладную Александру.