Световид – хранитель света. Боги и духи славян

Любовь Сушко

Эта книга открывает цикл Божественных хроник, так как главными героями стали славянские боги, их жизнь на земле, подвиги, страсти и противостояния. Духам и заповедному лесу тоже отводится немалая роль, а вот люди появляются только в эпизодах. Мир богов и духов от Сварога до Световида распахнул свои объятья. Для автора эта работа была очень интересна, и она продолжается: Велес, Перун, Лада, Стрибог – все впереди

Часть 2 Небеса и Земля

Глава 1. Ночь на Земле

Отшумел на рассвете праздник. Утомленные, но счастливые люди отправились по домам. Как мало они видели чего-то кроме страхов. Они поняли, что могут жить совсем по-другому. Они пришли в этот мир не только для того, чтобы бояться всего на свете, они должны были радоваться и веселиться. И жизнь показалось совсем иной с той самой минуты. И каждый из них с радостью вспоминал маленького бога, который все это для них устроил.

На том празднике в первый раз был и сын Лады Коляда. Он стал ему первым помощником. Он казался безгрешным и не хотел, чтобы боги совращали земных женщин. Но при этом он веселился не меньше других. И Лада радовалась тому, что они действовали заодно.

Но и Лада еще не могла переступить через свои правила. Прощаясь с ними, они обещали прийти к людям снова. И каждое лето появлялся праздник пышный и праведный.

Яростно возмущались этому только Чернобог и Марена, во всем обвиняя юных богов, заводивших свои порядки и подыгрывавших людям. Ничто не могло их успокоить. Но мир изменился, он больше не был прежним.

Но еще одна новость не могла не порадовать их. Они говорили, что Жива решила помочь людям жить как можно дольше. Она обучила врачеванию сына Лады — Хороса, все боги знали, что он станет богом врачевания, и станет лечить их от многих хворей.

— Она считает, что люди должны жить дольше, — усмехнулась Марена, — как будто от этого ей станет легче. И что ты мне прикажешь делать?

Но Чернобога это не волновало. Ему так надоели эти тени и суета. Он знал, что с каждым разом их будет становиться все больше, и забот прибавится. Путь Жива лечит своих людей и любуется ими.

— Ты не понимаешь, — возмутилась Марена, — они забирают у нас власть, так они совсем потеряют страх, и нас в подземелье загонят.

Она не подумала о том, что Чернобог всегда там и находился, его некуда было загонять. А о ней он печься не собирался.

№№№№№№

Жива решила утвердиться в мире людей довольно странным способом. Она хотела помочь им избавиться от недугов. Делом этим заняться должен был юный Хорс. Но только с ее помощью он мог с этим сладить.

И тогда по ее просьбе он отправился на землю и излечил первого больного. Правда, для этого ему пришлось приложить немалые усилия. Но он не жаловался, а упорно трудился. И у него все получилось.

И когда люди возликовали, увидев, что от хворей можно излечиться, и не обязательно сразу уходить в мир предков, модно ещё пожить в этом мире. И тогда он испытал приятное чувство, но задумался о том, радость ли долгая жизнь.

— Все очень просто. Марена думает, что она стала всесильной и сможет забрать всех, кого захочет. Она не сможет этого сделать и должна считаться с другими.

Но юному богу не понравилось то, что он стал игрушкой в чужих руках, и то, что такая слабая и уязвимая богиня, как Жива, была за его спиной, его тоже не очень вдохновляло. Но Жива настроена была на долгую и серьезную работу, и не считалась со всеми его капризами. Она убеждала его в том, что чем дольше люди будут на земле, тем им будет лучше. Хорс убеждался, что заниматься врачеванием неприятное и неблагодарное дело, и будь у него какие-то возможности, он занялся бы совсем другими делами.

Словно желая убедить его в обратном, отправила его Жива в дом к воеводе. Там умирала его единственная и любимая дочь. Несколько мгновений смотрел юный бог на обезумевшего от горя отца, на прекрасную, но такую бледную и неподвижную девицу. И когда Марена уже приготовилась забрать ее душу с собой, прекрасный юноша преградил ей дорогу. И девушка встрепенулась и поднялась с постели. Такой наглости не ожидала от него даже богиня смерти.

— Оставь ее в покое, она моя добыча, — услышал он грозный ее голос.

— Ты успеешь прийти за ней, когда она станет старой и невзрачной и никому не будет нужна, — говорил он спокойно, и ощущал свою силу. Марена не сможет его обмануть.

Ничего другого ей делать не оставалось, не драться же с мальчишкой на глазах у всех. Да в глубине души она была с ним согласна.

№№№№№№

Когда Марена осталась одна и собралась забыть обо всех обидах, она стала рассуждать здраво, и понял, что у нее появился достойный соперник и нешуточная опасность. И вспомнила она о тех славных временах, когда не было в этом мире молодых и шустрых богов.

— Жизнь усложняется, — думала она сердито, — надо просто найти какой-то выход, но постепенно положение наладится.

И не желая, больше сама возиться с душами людскими, она направила туда богиню Мерцану.

— Пора тебе за дело браться, дитя мое, Хорос так же молод, но успел уже так много сделать. Поступай, как хочешь, но пусть он в тебя влюбится, только после этого получится что-то настоящее.

— Мы можем покорить любого из богов если не силой, то лаской и хитростью. А с влюбленными намного легче бороться.

Мерцана ничего не ответила, но она молча согласилась с матерью. Да и сама она давно обратила внимание на этого красавца.

Глава 2. Влюбленность

Марена радовалась тому, что дочь ее так быстро согласилась с ее предложением. Но сразу же влюбилась она в юного бога, как только увидела его и забыла обо всех наказах матери своей, о том, что должна быть с ним очень строгой. И почувствовала Марена, что это враги ее не дремлют и в покои его оставлять не собираются. Тогда свое бессилие она и ощутила. Напрасно она сетовала на Живу. Потому что это были проказы бога влюбленных Леля. Он так давно не видел юных влюбленных, что хотел только одного, поскорее внушить им любовь друг к другу.

— Не смей поддаваться ей, эта ведьма сведет тебя в могилу или покажет, что такое мир без любви, когда все утопает в лютой ненависти, — говорила Жива, обращаясь к Хоросу.

Но и Марена не оставалась в стороне:

— Не смей оставаться с ним, ты хочешь обо всем забыть из-за этого противного мальчишки. Он не стоит того.

Но мир менялся, он уже не мог оставаться прежним.

№№№№№

Мерцана не знала, как ей поступить и кого слушать. Она боялась оставить свою мать, не могла перечить ей, зная о ее нраве. Но и помыслить о том, что она расстанется с Хоросом, тоже не могла. Сердце ее разрывалось на части.

Если даже опасности, о которых она твердила и были настоящими, то и они не пугали ее, странная решимость в те минуты владела ее душой. Мир, в котором оказались молодые влюбленные, был прекрасен, и ни с каким другим несравним.

Жизнь и Смерть на этот раз столкнулись, схватились не на шутку.

Видя, что не слушает ее Мерцана и всей душой рвется она к своему возлюбленному, решила Марена запереть ее в самый дальний и глухой замок. И хотя ей самой пришлось в те дни управляться с умиравшими, но она пошла на это, да и людей, покидавших этот мир было еще не так много на свете.

А богиня смерти металась по башне и думала о том, что рано или поздно ее возлюбленный появится рядом с нею и откроет все засовы, но время шло, а он все еще не появлялся. Мерцана стала подозревать, что и с ним могли поступить строптивые и бессердечные боги так же жестоко, и он находится в плену у грозной ее матери. И только когда до нее добрался бог любви Лель, она поняла, что печали ее были напрасны.

— Любовь не всегда выдерживает все испытания, — осторожно заговорил он, — случаются и предательства и отречения.

Он говорил туманно. Но она поняла, что возлюбленному ее ничего не угрожало. Он просто от нее отказался под давлением со всех сторон.

— Он просто хочет жить и не вмешиваться в спор богинь, — подтвердил ее догадки печальный Лель.

— Видно, я не настолько хороша, чтобы за меня можно было с ними бороться, — с грустью, почти со слезами говорила она.

Нечего было на это ответить Лелю. Надо было просто примириться с тем, что Хорос был слабым, а потом и жестоким. Она призвала свою мать, и рассказала ей обо всем.

— Освободи меня, больше нет нужды держать меня тут. Я не посмотрю в его сторону, не буду помнить о нем.

Марена внимательно вглядывалась в лицо своей дочери. Ей вовсе не хотелось быть обманутой. Но она пока еще и не была способна на такое.

И она, наконец, приняла решение и даже разоткровенничалась:

— Любовь не так уж плоха, — говорила Богиня Смерти, вспоминая о чем-то своем, — но она очень быстро заканчивается, для нее порой даже человеческой жизни много, а что уж о нас говорить. И остаются только одни воспоминания. Но после одной приходит другая любовь, не стоит о ней грустить, — тут же прибавила она. Но не стоит влюбляться очень сильно, тогда и страдать не о чем будет.

Освободив свою непокорную дочь, Марена умчалась прочь, потому что у нее было очень много дел кругом. Она так ничего о себе и не поведала. Всегда лучше вовремя остановиться, чтобы потом не о чем было жалеть.

№№№№

Хорос и на самом деле появлялся то здесь, то там, но выглядел он потерянным и отрешенным в те минуты, словно сам превратился в призрак. И никто не мог понять, что с ним такое могло приключиться. Он ни о чем не знал, ничего не помнил, или только удачно притворялся.

А объяснялось все очень просто. Он выпил кубок воды из реки забвения, не надеясь на свою стойкость, и подмешал в этот кубок разных трав ядовитых, которые для людей смертельны были, но и для богов немало значили.

Счастливые дни и любовь напрочь изгладились из его памяти, а когда он снова столкнулся с Марцаной, то больше ничего не мог припомнить. И только Лель, так пытавшийся дознаться до причины его равнодушия, наконец, понял, что стрелу свою на этот раз он потратил напрасно. И хотел доброе дело сделать, а только грусть и печаль в душах их поселил. Но он убедился в том, что тот, кто что-то делает, всегда так вон оказывается в проигрыше.

Глава 3 Проделки беса

Прошло какое-то время, все окончательно утихомирилось, от запретной любви, к которой было приковано внимание, не оставалось и следа. Будто в летний полдень, замерла жизнь на земле и в Сварге. Осталась она в поразительной своей неподвижности. В такие минуты, наверное, можно было задумать какой-нибудь потоп, но бес пока думал о другом. Он решил, что нужен еще один бог, тот, который станет главным для князей на земле. Размышляя, он все больше приходил к выводу, что на этот раз получилось не так, как на Олимпе — из Даждьбога Зевс грозный и могущественный не получился. Он не оказался лучше и сильнее своего предшественника. Но жизнь окончательно замрет, если не будет соперников. А допускать этого им совсем не хотелось. И понял он, что этим людям нужен свой бог, задиристый и боевой, тот, кто и сам не будет спокоен, и другим успокоиться не даст, чтобы они не померли от скуки, готовы были броситься в сражение.

А так как он должен был быть связан и с богами и с людьми, но только с избранными, то и будет он княжьим богом. Так думал бес, когда он в очередной раз собирался на Олимп. Где еще можно было отыскать более подходящее место для этого.

Но к тому времени все боги там уже дышали на ладан. Хотя в этом мире всегда найдется тот, кому захочется продолжить жизнь в новом мире, забыв про умиравшее царство. Пока он точно не знал, кто именно ему нужен, но был уверен, что на месте с этим обязательно разберется. И предчувствия его не обманули. Как только он подошел к Олимпу, взглянул на новых и старых его обитателей, понял, что ему нужен не приметный помощник Зевса, отвечавший за молнии и другое грозное его оружие. Его называли Перуном. К нему и подкатил бес со своим деловым предложением.

.И стал он рассказывать о славном мире, в котором есть все, инее хватает только такого боевого парня, как он.

— А что, среди своих они не могут его найти? — поинтересовался Перун.

— Есть, конечно, где их не бывало, только все они тебе в подметки не годятся. Тебе даже воевать с ними не надо будет, они только и ждут, пока появится тот, кто и возглавит их легион.

В последнем своем утверждении и сам бес был не до конца уверен, но, видя грозный Перунов облик, убеждал себя и его в том, что так дела и обстоят.

Еще несколько раз обращался к нему бес, но по тому, что он ему не отказывал яростно, можно было догадаться, что рано или поздно он согласится и отправится в неведомый мир. И будет он не хуже Олимпийского. В этом он не дал повода усомниться.

В мире была такая тишина и пустота, что никто не заметил не появления беса, не того, что он ведет какие-то переговоры. И даже когда он сложил оружие и сообщил Зевсу о том, что отправляется в путешествие, и скучно ему сидеть на одном месте, тот возражать не стал и согласно кивнул ему в ответ. Он спросил его о том, когда тот возвращаться собирается, но ответа ждать не стал — ему не было до этого никакого дела. Долгое прощание — большие слезы.

И бесу оставалось по пути убедить Перуна в том, что там никто к нему не посмеет так относиться, он узнает, что такое слава и почет, как могут любить в этом мире. Власть его там будет безграничной.

Перун по дороге расспрашивал о том, что и как там устроено. А так, как путь был неблизким, то многое успел ему бес рассказать. И знакомым показался ему мир, когда он в него вступил. Он радовался тому, что там так много богов, они мало-мальски все и без него сделали.

Бес понимал, что ему пришлось сначала Сварога отодвинуть, потом Даждьбоге, но Перун будет с ними до тех пор, пока будет этот мир жив и невредим. Он понимал, что даже среди богов все рождаются, живут и умирают, но если думать о финале, то ничего и начитать не стоит. Пусть все идет так, как и должно было быть. Он будет помогать новому богу во всем.

№№№№№

Перун, приближаясь к Сварогу, смотрел то на землю, то на небеса. И видел он небесные замки всех богов. Он увидел дворец самого Сварога и не скрывал своего удивления. Тут была не окраина и не глушь. Внешне мир этот казался даже очень приличным. Он сомневался в том, что бес рассказал ему правду, но сам убедился в том, что так это и есть. Он мог рассчитывать на свой скорый триумф. Правда, бес прибавил, что он может покинуть этот мир в любой миг, если ему что-то не понравится. Но оба они знали, что гостем он пробудет недолго. Он был изначально создан для этого места, тут и останется навсегда.

Глава 4. Изгнание из Сварога

Весть о появлении нового гостя, могучего и таинственного, сразу облетела всех. Но никому из богов ничего не было известно о том, кто это на самом деле, оставалось только гадать о том, что же произойдет, что будет дальше. Воцарилось странное молчание, ожидание казалось очень утомительным. Марена, и прежде не так часто там появлявшаяся, предпочитала оставаться на земле или в пещере Чернобога. Но вдруг она неожиданно вернулась, и все узнали о том, что у нее родились близнецы — Славен и Керр. Все сошлись на одном, что это были дети Даждьбога. Хотя никто не мог понять, каким вином ей удалось его опоить, какими зельями приворотить. Но он согласился снова лечь с ней на ложе. Но дети были доказательством того, что это произошло. Даждьбог ничего не отрицал, он просто молча взирал на все со своей высоты, до своих и чужих детей ему не было дела. Она должна была оставаться с ними и никому не могла доверить своих отпрысков, да и не рвался никто помогать грозной богине. В тот момент она и увидела только что прибывшего и все еще выдававшего себя за гостя Перуна. И созрел в голове ее дерзкий план. Она решила уговорить его остаться с ними, и быть не просто гостем. Она понимала, что у него есть все для того, чтобы стать первым среди равных. Потом он не забудет о ее помощи и поддержке, это всегда важно для тех, кто только утверждается, и возможно она со временем станет его женой верной и любимой.

О чем они тогда говорили, никто узнать не мог, но оба оставались довольны. И все понимали, что Марена затевает что-то важное и надеется получить побольше для себя и своих детей.

Марена понимала, что ей пришлось пойти против отца своих детей, не обойдется без каких-то неприятностей, но этот союз стоил того, она не могла от него отказаться, и приняла единственное, самое важное для себя решение.

На пиру, когда Сварог приветствовал своего таинственного гостя, и скорее из вежливости спрашивал его о том, откуда он прибыл, и понравилось ли ему тут, Марена решила, что ее час пробил и заявила о том, что именно сейчас он и останется с нею и займет то место, которое добровольно оставил Даждьбог.

— До сих пор никто бы не решился на такое, — говорила она, не скрывая своего торжества, — но нам нужен верховный бог, тот, кто будет грозен, силен и дерзок. До сих пор его не было среди нас, теперь он появился.

Она видела, как поднялся со своего места и пошел прочь Даждьбог. Но он не произнес ни слова, словно не его судьба решалась в тот миг. И только ребенок в колыбели, кажется, это был Славен, горько заплакал. Она знала, что мальчик сам не успокоится, но не пошла к нему.

Уход Даждьбога и плач Славена удивили всех собравшихся, которые никак не могли понять, что будет дальше. И наступила мертвая тишина.

Даже для самого Перуна слова коварной богини стали неожиданностью, но ощутила она себя очень уверенно. И понимала, как и все остальные, что у него не было соперников в этом мире

Так Перун перестал быть гостем и стал хозяином на славянских землях.

№№№№

Как и все боги, дети Марены выросли очень быстро. И глядя на юного самовлюбленного Славена трудно было представить, что это тот самый младенец, который безутешно орал, в тот миг, когда Перун стал у них главным и воинственным богом, таким взрослым и сильным он теперь казался. Но был он еще коварным и вспыльчивым. Он нагрубил Сварогу и решил больше не считаться с ним, и это сыграло свою роль. Старик, недовольный появлением Перуна и поведением Марены при этом, решил отомстить его матери, хотя и считался самым миролюбивым из богов, но иногда и у него терпение кончалось. И когда Славен, что-то натворил, а Услад с Купалой в один голос стали на него жаловаться, он яростно сверкнул очами и вынес свой приговор, прозвучавший неожиданно даже для него самого.

— Отправляйся на землю, хватит тут прохлаждаться, там твое место. Раз ты такой горячий и прыткий, вот и обустрой ее, покажи, на что ты способен, а потом и вернешься, когда что-то полезное там сотворить успеешь, а если ничего из тебя не получится, то там и останешься навсегда.

Парень оторопел, ничего подобного он не ожидал, и противоречить ему было бесполезно. Мир переменился для него в одно мгновение, такое бывает и среди богов.

Марена оторопела и никак не могла понять, что же ей делать дальше. Она понимала, что он лишал ее сыновей бессмертия. И она не смела за помощью даже к Даждьбогу обратиться после своего дерзкого предательства. Она оказалась безоружной и бессильной. И вспомнился ей рев младенца в момент предательства — ничего хорошего не мог он тогда предвещать, это понятно. Но понятно было и то, что за предательство придется заплатить. И ее час настал.

Она знала, что Перун не сможет ей помочь, он и сам еще был в очень шатком положении и не успел сделать чего-то выдающегося. У него уже были победы вместе с русичами, но и поражений было не меньше.

— Идите на землю и ищите себе подходящее место, но пусть оно будет подальше от глаз моих, — запомнили они все слова Сварога.

Марена корчилась от злобы, впадала то в ярость, то в бессилие и понимала, что она не так сильна, как привыкла думать, а в мире их наступают черные времена. Она помнила, как взглянул на нее Славен в тот миг, и отвернулась, она не хотела, чтобы он видел ее глаза.

— Ты станешь первым князем среди них, — говорила Жива, довольная тем, что все так повернулось.

— Перун всегда будет на твоей стороне, — услышал он голос матери, это она могла ему обещать.

Она знала, что это слабое утешение, но никакого другого не было, пусть хоть об этом помнит. Она пыталась найти хоть что-то хорошее во всем творившемся, но у нее в те мгновения это плохо получалось.

Но очень скоро произошло в Свароге и еще одно событие. Как только все боги узнали, что сыновья Марены должны покинуть небеса, Орей и Скиф, сыновья Живы, решили, что боги просто обошли их, и объявили на пиру неожиданно о том, что они тоже отправляются на землю.

Пришло время обмереть Живе, но все произошло стремительно, они не слышали ее слов, она ничего не могла поделать в ними. Сварог не стал их уговаривать остаться, он и сам был оскорблен тем, что происходило, и ничего не хотел больше делать, они и не слушали его совсем.

Когда Жива обратилась к нему с мольбами, чтобы он образумил ее глупых детей и заставил их остаться, он не стал делать этого, и только указал Орею на лучшие земли на берегах огромной реки.

— Это и станет твоим миром, а мы будем помогать тебе с небес. Тот поблагодарил его и отправился прочь. Так и закончилась эта странная история, дети Живы, и дети Марены оказались на земле, это должно было рано или поздно случиться, они должны были присоседиться к людям и стать их князьями.

Никто не мог с ними тягаться, да и не было желавших сделать это. Так и появились славянские и киевские земли, названные так в честь сыновей богов. Сколько веков прошло с того времени, сколько воды утекло, а память об их земной жизни осталась.

Глава 5. Перун с нами

В те дни, когда четыре сына богов оказались кто вольно, а кто невольно на земле и стали там княжить, Перун все еще чувствовал себя чужаком в Свароге, хотя никто его не притеснял, и он оставался первым, не нужно было бороться и сокрушать своих врагов. Он сразу убедился в том, что это боги не были воинственны, но и подчиняться ему они тоже не захотели. Он чувствовал, что за спиной его что-то не то творится.

А они никак не хотели мириться с тем, что власть перейдет к чужаку, случайно к ним залетевшему. И понимал он, что помогут ему окончательно утвердиться князья на земле.

Но еще Славена убедила мать его Марена в том, что именно Перун станет богом для князей, и настаивала, чтобы он о том не забывал. Тому оставалось только доказать князьям, что это так. И они вместе с ним крушили непрошеных гостей, смевших на их просторы ворваться.

Появляясь в своей колеснице внезапно и оставляя после себя только пожары и такой гром, что земля готова была рухнуть, и среди ночи молчания, освещала черноту небесную так, что светло становилось, словно дней, так отмечал свое появление здесь грозный бог воинов и князей Перун. И понимали бывшие соперники их, что беда тому, кто окажется на противоположной от славян стороне, не уйти им с поля сражения живыми, ни за что не уйти. И только прах оставался от тех, кто недавно совсем был жив и невредим еще.

Но и те, кто на стороне Славена сражались, быстро зауважали его, и стали понимать, что с ним намного легче и проще воевать и побеждать им будет, чем без него. Они чувствовали, что прошли мирные времена, только огонь и схватки остались у них за плечами.

Дажьбог, до сих пор равнодушно наблюдавший за происходящим, смотрел теперь на него с раздражением, и сам дивился тому, как умел завести его Перун.

И однажды, когда Перун метал гром и молнии по непокорным, в тот момент он бросился на него и странно отпрянул в сторону. Такова сила была у того, словно он еще и великим чародеем казался.

И странная тень в тот момент заслонила солнце, хотя оно еще оставалось на небесах, но показалось многим, что жар его навсегда пропал. И люди, все это видевшие, не к Даждьбогу мольбы свои обращали, а к Перуну самому. Они стали просить, чтобы он не гневался и оставил им солнце.

И он сжалился над ними, но при этом усмехнулся дерзко, ощутив всей душой свою первую победу. Они стали понимать сразу кто тут сильнее и могущественнее, и знали, что не посмеет Даждьбог связаться с ними.

Бог войны утвердился в мире солнечных богов раз и навсегда.

Славен в те дни заложил храм Перуну в своих владениях, нашел жрецов и приказал приносить жертвы обильные. Он все время пытался понять, чем может закончиться такая схватка.

И был сооружен огромный кумир около княжеского дворца, и земли эти с той поры стали называться славянскими. И малые князья в округе подчинились Славену, узнав о могущественном князе и о Боге, которому он служил, они решили, что должны следовать за ним. Им не хотелось быть разбитыми по одному, исчезнуть где-то без следа.

№№№№№

Первая победа Перуна не осталась незамеченной и в Свароге. И богини сразу потянулись к нему. Первой среди них оказалась Зимцерла. Она незаметно оставила своего спутника — Даждьбога и стала все чаще появляться рядом с новым богом. А потом и воинственная Зевана внимание на него обратила. Так началось многовековое соперничество между ними.

Внимательно следил Лель — бог влюбленных, за этим поединком богинь. Он уже изготовил стрелу для того, чтобы выпустить ее в тело одной из них и решить собственную судьбу, а потом и позабавиться немного. Но он понял, что усилия не стоит тратить напрасно, они влюблены и без его вмешательства, надо было поискать ту, которая ничего не чувствовала. Пусть появится еще одна богиня. И решил он неожиданно для себя, что ею должна стать его мать — богиня Лада. Сначала он и сам не мог понять, почему именно на нее пал его выбор.

Но потом он понял, что она нуждается в нем больше, чем остальные. И он все для нее сделает.

Стрела пронзила душу Лады, и она почувствовала, что мир странно преобразился. Она чувствовала невероятную любовь к новому богу. И это было и тревожно и сладостно. Радостью в один миг наполнилась жизнь ее. И ей показалось, что все было прекрасно как тогда, когда она первой пришла в этот мир и открыла его для других.

Лель с усмешкой наблюдал за такими переменами и творил свои проказы по-прежнему, не задумываясь о том, что происходило с ними со всеми. Но скоро Лада поняла, что не все так прекрасно. Она уже видела ясно, что ей придется бороться и с искушенной в любовных делах Зимцерлой. А потом еще и с девственницей Зеваной, готовой схватиться за оружие. Она подозревала, что кто-то просто устроил для нее ловушку, в которую она так просто и попала.

Она разозлилась на Леля впервые за все время, куда только пропала ее снисходительность?

Он встретил ослепительной усмешкой ее гнев.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он сердито, хотя все видел и понимал.

— Ты должен ответить за свои поступки, — настаивала богиня.

— Ты рада тому, что произошло, но боишься, что не сможешь победить этих двух девиц, но это уже не моя вина. Но ты напрасно ко мне бросилась, не со мной тебе бороться надо, а с ними.

Лада давно уже размышляла, а не только чувствовала, и она не знала, можно ли верить ему или он только свою игру странную ведет.

— Я не стану за него бороться, — выпалила она.

— Вот и замечательно, — услышали они голос Зеваны, к ним приближавшейся.

Лада вспыхнула еще больше. Она была уверенна, что это Лель столкнул их, хотя тот удивлялся ее появлению и делал вид, что ему ничего неизвестно.

Она готова была обвинить его во всем, что в этом мире происходило.

Охотница снисходительно усмехалась, такой слабой и беззащитной Лада не ощущала себя никогда прежде. Но ей ничего не оставалось, только принять ее вызов.

№№№№№

Люди, впервые услышав о Перуне, пришли в восторг, оттого, что у них есть такой могучий и яростный бог. И только взглянув на Даждьбога, они немного утихомирились. Если он обидится и не вернется назад, тогда настоящая беда и случится с ними.

Тогда грозный Перун не сможет уберечь их от голода и холода.

Глава 6. Размышления Даждьбога

Сам же Даждьбог почувствовал в тот момент усталость и решил передохнуть. Он ощутил особую радость из-за приближения счастливых и беззаботных деньков, надеялся, что все еще может перемениться. Они вспомнят то, что в свое время он для них сделал. В любом случае он не собирался лишать их тепла, потому что привык светить и не собирался гаснуть, но ему хотелось попугать их немного.

Он понимал, что во многом сам виноват, был самоуверен и дерзок, и даже подумать не мог, что они могут быть не на его стороне. Он не знал, как трудно бывает удержать власть.

Привязанность людей быстро и бесследно проходит, они не только Сварога, подарившего им огонь, но и его самого забыли без труда.

Но обида оставалась очень сильной, и погружался он в свои горестные раздумья. Вечный его соперник не задумывался о том, что он может разрушить мир, пока он хотел только одного — добиться своего, но что будет потом? Об этом знала только Мокошь, но никто из них не решился бы обратиться к богине судьбы.

Соперничество богинь, длившееся очень долго, оборвалось неожиданно. Счастье улыбнулось четвертой, а не тем трем, которые за него боролись. Когда Зимцерла и Зевана о чем-то спорили на одном из пиров, и готовы были друг друга отправить в мрачные владения Чернобога, Перун поднялся, и сообщил о том, что берет в жены Леду — богиню войны и ужаса. Она оставалась в своем снежном дворце на краю света, и сама еще вероятно о том не ведала. Она была обиженна на весь мир за то, что вынуждена там оставаться, и он решил, что лучшего союзника ему не найти.

Все три богини повернулись в тот миг к Марене. Они понимали, что без нее тут не обошлось. И она улыбнулась им, подтверждая их догадки.

Но не для того, чтобы ублажить Марену женился Перун на Леде. Ему нужна была такая помощница для исполнения дерзких его замыслов.

Зимцерла была хороша, но она чаще всего оставалась с Даждьбогом, он мог жениться на ней, чтобы досадить сопернику, но не хотел потом все время гадать изменяет она ему или нет. У богини — девственницы вероятно нет возлюбленных, но кто может поручиться, что она не будет их иметь потом, еще больше, чем эта, да и слишком близка она к людям. И когда Марена назвала ему имя своей воинственной дочери — повелительницы метелей, он понял, что это лучший выбор.

№№№

Пир между тем продолжался. Но теперь какая-то тень пробежала между ними. Но от прежнего веселья не оставалось больше и следа.

Лада почувствовала себя в тот вечер самой несчастной в мире, все шло совсем не так, как ей того хотелось.

Глава 7. Новые лица

Последнее происшествие в Ирии — женитьба Перуна на дочери марены больше всех взволновали Живу. Она поняла, что должна позаботиться о своих дочерях и сыновьях. Она не допустит того, чтобы Марена снова одержала победу. Когда Даждьбог взглянул на нее, то понял, что она приняла какое-то решение и не ошиблись.

— Я отдам ему первым помощником нашего Радегоста, — сообщила она.

— Это еще зачем? — удивился Белбог.

Он понимал, что жена его не оступится от принятого решения.

— Он станет глазами и ушами Перуна и не позволит обидеть своих. Он сделает все, что от него зависит, — задумчиво говорила она.

— А если он не станет с тобой считаться? Не забудь, что вы в область Марены вторгаетесь.

Но она не собиралась отступать так просто, это было не в ее правилах. И она верила в то, что у нее все получится.

№№№№№№

Перун, навеки связанный с Мареной, даже не поверил глазам своим, когда узнал, что Жива пришла к нему.

— Пусть так, он будет моим помощником, они станут поклоняться охраннику городов русских.

Все узнали о том, что Радегаст станет охранником городов русских. Леда, уже привыкшая к тому, что она его жена, попыталась возразить и сказать, что им не нужен сын Живы. Но он только усмехнулся на негромкие слова ее и сверкнул очами.

— Он останется с нами, и я не потерплю возражений.

Ей вовсе не хотелось этого, но она должна была примириться с тем, что творилось вокруг. Но не так просто отступила богиня, она пообещала себе, что все сделает, чтобы парень убрался в один прекрасный момент, и час ее торжества скоро настанет.

Но она и не представляла себе, как трудно ей будет бороться с сыном Живы. Ей от него защищаться придется, да еще как. И совсем не обязательно она выйдет победительницей из этой схватки.

А между тем в мире утверждался бог всех бурь Стрибог, без которого не было никакого движения — он порой казался таким яростным и лютым, что ни одно создание не смогло бы перед ним устоять.

Но Перун пытался обманом завладеть его плащом, в котором и таилась его сила невероятная. Он еще не подозревал, что снять с него этот плащ было невозможно, а справиться с ним тем паче. Хотя потом кто-то сказал, что его можно намотать на посох, тогда бог и окажется смиреннее самого незначительного ветерка. Но надо было тогда все время следить за тем, чтобы при малейшей возможности он не вырвался, погром и крушение будет полным, он в ярости неписанной все сметет с пути своего.

Немного позднее к нему присоединился старый бог Бури Посвист, он оставался с самого начала неразлучен с юным Стрибогом, и Солнечным богам ни Белбогу ни Даждьбогу служить не собирался. Они никогда не смогут оценить его так, как следует. Он тут же оказался среди свиты Перуна, потому что ощутил его силу и власть.

Перун порадовался и принял их благосклонно, он набирал силы и становился почти всесильным. И он понимал, что должен со времени с ними сладить, потому что сила такая была не шуточной. Он знал, что может случиться, если рядом будут два своенравных и непредсказуемых создания.

Белбог и Даждьбог, видя, как их противник набирает силы, не могли не волноваться. Они никак не могли пронять, что нужно предпринять, чтобы противостоять им. Они молчали, и не понимали, как и что надо делать.

— Пусть они воюют сами с собой, а там будет видно, — отвечал он.

Пока еще из мира вечного мрака не показывался и загадочно молчал Чернобог вместе с помощником своим Нием. И те и другие надеялись, что он присоединиться к ним, и устрашит этим противников. Но он должен понимать, что если окажется среди сильных, то они подчинят его себе, а он никогда и никому не собирался подчиняться. И проигрывать среди слабых он тоже вроде не собирался, так что же делать станет? Вероятно, появится еще одна третья сила — и она окажется одна против всех.

№№№№№№

В те времена Перун только слышал о богах тьмы, но все еще к ним не приближался даже. Он догадывался, что именно под землей таится сила, способная со всеми расправиться. И не знал он, как с этой силой совладать, что предпринять можно, чтобы она как — то утихомирилась.

Он вспомнил про яростного Аида, когда тот похитил Персефону, и чуть не погубил собственный мир. То же самое могло случиться и тут. Тогда уже никто не сможет спасти этот мир.

Им нужны были воины и герои, без них все рухнет в одночасье. Но пока никакого героя тут не было и в помине.

Глава 8. Проделки Кощея

Мы слишком много внимания уделяли богам, и почти не смотрели на землю, где появились создания очень интересные.

Откуда появился этот юноша, не знал даже бес. Он тогда тоже богами из Ирия увлекся. А на землю смотрел мало. И когда юноша пропал неожиданно, бес наткнулся на страшного старика. И казался он таким противным, что даже бес отшатнулся, что же о других говорить? И показался он ему никчемным, таким, которого и пристроить ни к чему нельзя было. Но сам Кощей вовсе так не считал. Он верил, что в мире этом без него никак не обойтись.

Он знал, что в Книге Судеб записано было, что отправится он в царство Чернобога в самое ближайшее время, но пока он еще тут оставался, должен был какой-то след в этом мире оставить.

Одна из знакомых ведьм научила его холодом сковывать этот мир, а вторая — людей и даже чертей в камни оборачивать. Но с чертями он связываться не собирался. От них потом беды не оберёшься, вон их как много в этом мире, а вот людей морозил он с огромным удовольствием.

Но уже тогда знал Кощей, что чары его не особенно прочны. Как только Даждьбог видел все его безобразия, и пригревать начинал, так ничего от них и не оставалось, словно и не колдовал он совсем. А то и спаситель какой появлялся, поцелует девицу, и все, она уже жива-живёхонька. Он знал о таком изъяне колдовства своего, но не отчаивался, даже малый срок побыть в каменном виде и этого для наказания достаточно, а ведь он не был злым, скорее обиженным немного на судьбу и на весь остальной мир.

Когда он на глазах у жениха превратил его невесту в камень, парень сбежал от него без оглядки. Кощея это позабавило немного. Конечно, найдется какой-нибудь парень, который из этого камня вырубит девицу, потом заставит ее оживить. Но это наверняка случится не так скоро. И возможно та девица будет даже краше, потому что в этой не было ничего особенного, он только сослепу на нее и позарился.

Но именно он и заготавливал камни, из которых потом вырубать станут скульптуры. Он для них впрок материал заготавливал.

Так рассуждал он и легко все делишки свои оправдывал. И любовался на те камни, которые уже в огромном количестве вокруг валялись — все девицы, которых ловил он, не хотели с ним оставаться.

Но чем больше противились они, те чаще таскал Кощей девиц в свой замок, он прямо одержимым стал, и остановиться никак не мог. И замков каменных безобразных настроил он немало. На всех девиц, сколько бы ни стащил — хватит. Некоторые из замков и глазу человеческому невидимы были и казались миражами. И он всячески запутывал тех, кто собирался освобождать невест своих. Появлялись воздушные замки, и они быстро передвигались и уносились куда-то прочь. Так и гонялся бедный жених за призраком, а Кощей в тот момент за ним наблюдал да посмеивался, да пугал, разных зверюг ему на пути подсовывал, иногда и Горыныча пускал по следу. Так и длилась эта игра иногда и до смерти самой. Если богатырь не призывал на помощь какого-нибудь могущественного богатыря или до Яги самой не добирался, то все для него плачевно заканчивалось.

Но и в настоящие его замки порой невозможно было добраться. К каждому из них на досуге строил он замысловатый лабиринт. И если от голода и холода не помрет там освободитель, то зверюга ужасная сожрет его.

Никто не знал, где Кощей таким хитростям научился, то ли на остров Миноса заглянул он, то ли еще куда попал. Нельзя сказать, что сам Старик был хитер, только и самому разумному из противников его не удавалось добраться до выхода, а может, и не было никакого выхода из Кощеева лабиринта, кто его знает.

Но если Кощей видел, что кто-то на верном пути стоит, то тут же лабиринт и переделывал, да так, что верный путь в один миг тупиковым и оказывался. Тогда и оставалось только лбом в стенку упереться ему. Так и гибли добрые молодцы напрасно. Но до конца они верили, что это другим не повезло, а с ним все иначе будет, да не бывало еще такого пока.

Постепенно у Кощея появилась такая дурная слава, что люди стали приносить жертвы своим богам и просить их разобраться с ним. И пришлось тем посмотреть на то, что там он творит. Ужаснулись добрые да справедливые боги. Поверить не могли они в то, что такое возможно, но он даже и не отпирался и не оправдывался.

Видя, что взялись за него не на шутку, притих на какой-то срок Кощей. Он вовсе не так силен, как ему того приписывают. Он решил переждать, потому что месть — это то блюдо, которое желательно холодным подавать на стол. За долгие века он научился выжидать и строил планы на грядущую сокрушительную победу. Он даже исчез на какое — то время в одном из своих призрачных замков, и дремал несколько веков, накапливая силы и мудрея. И видел во сне грядущие схватки в этом мире.

Узнав, что обидчика их и след простыл, люди возрадовались и принесли щедрые дары своим богам. Они теперь знали, что у них есть надежная защита. Но и Кощей в своем призрачном замке думал — думал, и додумался до большего. Он видел, как много богинь развелось за это время в Свароге. И решил, что теперь и ему можно богиней обзавестись. А чем он плох, за это время сил набрался, он себя еще покажет. И как завелась в голове его такая мысль, так и не покидала она его больше.

Глава 9. Происшествие в Свароге

Кощея в те дни не покидала мысль о том, что в объятьях его непременно должна оказаться богиня. Снова и снова он к мысли той обращался.. Но возникла загвоздочка — он никак не мог остановиться ни на одной из них, сколько ни старался. И у каждой он находил какие-то изъяны. Одна была слишком воинственна, другая — наоборот слишком нежна и беззащитна, у кого-то были поклонники и мужья грозные, кто-то недостаточно молода.

И так он расстроился, что готов был оставить свои помыслы, да и сам в царство Чернобога отправиться. Шло время, а он ничего не мог решить. Но охота пуще неволи, и рвалась его мятежная душа то к одной девице, то к другой снова и снова. Но решение Кощей принял. Он остановился на отвергнутой Перуном и предавшей Даждьбога Зимцерле.

Решив, что ни тот ни другой не станут за нее заступаться, он и остановился на ней. А то, что люди не дождутся весны и рассвета, это его совсем не волновало. Да и не думал он о том вовсе. Выбор Кощею показался очень даже удачным. И он принялся за дело. И вдруг ему очень захотелось отомстить людям, которые по мнению Кощея всегда и во всем были повинны. Они сами к нему с мольбами явятся. Так он и устремился к богине весны. Он обдумал все хорошо, и взвесив, приготовил самый дальний и призрачный замок. И понял Кощей, что на этот раз у него все получится.

Он полон был решимости и готов со всем миром войну вести, если в том будет необходимость. И об одном только не задумывался Кощей, о том, что в это время сыновья богинь уже отправились на землю и поселились среди людей. А это оказалось опаснее, чем он мог считать сначала.

И если еще вчера все проказы сошли бы ему с рук, то теперь ни Марена ни Жива не допустят, чтобы весна не наступила. И он будет вести опасную игру, в которой невозможно победить. Об этом пока Кощей не подозревал, потому и бросился в сражение обреченное на провал.

Как ни в чем не бывало, кокетливая Зимцерла появилась на небесах и стала говорить с Даждьбогом о том, что скоро весна, тогда и будет для них раздолье. Ее собеседник в те дни был еще более молчалив, чем обычно. Слишком хорошо помнил он, что она готова была броситься в объятия Перуна. И бросилась бы, если бы он сам в тот момент не увлекся снежной воительницей, и она не осталась бы одна. Ей некуда было деваться, и она на нем остановила свой взор. Но что было бы, если бы Перун на нее взглянул.

Зимцерла знала о его обидах, но была уверена, что он забудет обо всем и будет с ней рано или поздно. Мало кто еще согласится терпеть все его капризы и вздорный характер. Но ничего другого не оставалось ему.

С этими мыслями она и возвращалась в свои чертоги, когда кто-то накинул плащ ей на лицо и небрежно схватил поводок. Она понятия не имела о том, кто это мог быть. Плащ противно вонял какой-то серой, так, что можно было и задохнуться, но она не могла смириться с происходящим, хотя руки были сильными и цепкими. И она понимала, что не сможет вырваться.

Она не могла даже кричать, старалась не дышать, надеясь, что это как — то ее убережет. Но она не могла понять, в каком месте теперь находится. Только оставалось верить, что найдется тот, кто захочет спасти ее от этого разбойника. Ей так хотелось узнать, кто набрался такой дерзости и расправился с ней. Она вспомнила рассказы о противном старике, который ворует молодых девиц прямо от женихов. И она подумала о том, что это и может быть тот старик, а почему бы и нет. Он устал от смертных и решил развлечься с богиней. Ей стало еще хуже. Одно дело оказаться в руках Услада или Леля, но не в объятьях старикашки. И она снова стала мечтать о Перуне. Уговорила себя, что ему надоела противная Леда, и захотелось настоящую девицу. Она покапризничала бы какое-то время, а потом бросилась бы в его объятья, и все сделала бы, чтобы он забыл о проклятой своей жене. Она не убедила его в этом. Но если он захочет на ней жениться, и никто не решит его спасать от нее? Она попала в ловушку, из которой невозможно было выбраться. Какой она была беспечной. Но почему до сих пор ее никто не воровал, как она могла теперь на что-то надеяться.

Глава 10. Пленница

Напрасно так плохо думала о своих богиня Зимцерла. Они сразу же увидели ее исчезновение. Вот только никак не могли понять, куда она делась, кто мог ее похитить.

Стрибог был смертельно обижен за то, что подозрение на него на первого пало, да еще там, где он ни в чем не был замешан. Даждьбог был убежден, что она сама где-то спряталась и просто на глаза им не попадается. Перун не сомневался, что обижена она на него, потому и исчезла. Он готов был бросить жену свою и броситься на поиски исчезнувшей. Понятно было, как нужна была всем богиня весны. Но он сомневался и терялся, и никак не мог решиться.

Но и люди, и боги часто не там и не тех ищут. Когда все были под подозрением, о Кощее так никто и не вспомнил, потому он и пребывал какое-то время в безмятежности. А боги, каждый из них надеялся на другого, думал о том, что именно его сосед и отыщет пропавшую богиню и вернет ее в этот мир.

Кощей огляделся в своем замке, и заставил пленницу проснуться. Она чуть не лишилась чувств, когда увидела, что все дурные ее предположения оправдались.

В замке было темно и сыро, пахло плесенью, мышами и пауками. Кощей на нее сначала страшно рассердился, а потом сильно обиделся. Но потом решил ей все-таки отомстить. Он запер девицу одну, а сам решил вернуться к остальным и посмотреть, что они там без него делают.

И не дрогнуло холодное сердце его, когда он покидал странные эти места. Он наказал слугам верным, как им следовало обращаться с Зимцерлой, чтобы она не сгинула где-то в неведении. Но он еще раз убедился в том, что никто и ни в чем его и не подозревает вовсе.

Зимцерле такое и в страшном сне присниться не могло, да и не снилось сроду. Она только все время ждала, что появится кто-то, и уж если не из великой любви к ней, то ради спасения мира этого, все-таки вернет ее туда, откуда она была так нагло похищена. Она ждала, и ждать оказалось не так долго, как думала горестно сначала. Но пока не появлялся даже сам Кощей, и страх никак не отпускал ее души.

Слуги-тени исполняли все ее капризы тогда, но они казались такими неуловимыми и бесплотными, что она шарахалась от них в испуге все время.

Она никак не могла себе представить, что могла оказаться в таком замкнутом кругу, и не покидать этих мест ни днем, ни ночью. Пропал счет времени, она была уверена, что не сможет больше веселиться и радоваться жизни. Тогда и появился снова Кощей.

Он был всем доволен и даже весел. И торжественно сообщил ей, что все даже и не подозревают, где она может находиться.

Конечно, он мог лгать, только она видела, что, скорее всего он говорит правду, потому она отошла в тень и молча взирала на мучителя своего.

Он злился и ярился снова, когда первая радость улетучилась.

— Ты не умрешь, но ты навсегда останешься со мной, — пообещал он ей, и собирался сдержать обещание.

Но он чувствовал, что и ему радоваться нечему. Но когда они узнают, что происходило на самом деле, то и ему туго придется.

№№№№№№

А боги все гадали, где ее можно найти. Это коснулось Услады и Купалы. Они первые поняли, что без нее будет вечной зима, и они не дождутся тепла. И праздники в зимнюю стужу никто устраивать не станет.

В тот момент они изловили беса и стали его вдвоем пытать. Но вскоре поняли, что и он ничего не знает и знать не может. Бес молчал, словно язык проглотил, даже не повизгивал, только пятился от них, да копытами махал. Но разве ему станет легче, если никогда не настанет весны, и морозы останутся вечными?

В Свароге установилась странная тишина. Ее можно было назвать мертвой. Хотя они шевелились, что-то делали, куда-то спешили. Но все было только видимостью.

Глава 11. В ожидании перемен

А время текло своим чередом, приближалась весна, люди и не подозревали о том, что на самом деле происходит на небесах. Но они чувствовали, что там что-то не так. Тревога нарастала.

Купала сердито ворчал:

— Они слишком изнежены, мы только о них и заботимся, и храним, и веселим их без меры, а давно пора забыть и делом заняться, их надо закалять, чтобы они были готовы ко всему.

— Может, мы с тебя и начнем закалять? — усмехнулся Услад, — нам и самим не меньше, чем им хочется повеселиться и порадоваться. Не стоит уныние наводить.

И они взглянули оба на мчавшегося мимо Перуна. А что если от него все беды и уныние и исходит?

Он тут начинал все менять и странным каким-то казался. Сколько раз им Даждьбог рассказывал про Зевса, к которому на Олимп частенько заглядывал. Они знали и про скандальную и страшно ревнивую Геру почти все. Ничего не помогало ей, снова гнался Перун за девицами и богинями, и остановиться никак не мог. И Перуну история эта известна была прекрасно. И надо у него поискать пропавшую девицу.

Они еще долго припирались, решали, кому надо во дворец Громовержца проникнуть. Но пока не проберутся и не убедятся, что его там нет, до тех пор и успокоиться не смогут. И пора было действовать.

Бросили жребий, ему они всегда безоговорочно подчинялись, идти пришлось Усладу. Он бы не решился против жребия восстать. За ним последовал и Купала, чтобы убедиться, что он пошел туда, куда и следовало. Услад просил Сварога о том, чтобы тот не позволил ему столкнуться с хозяином этого сооружения, ни с его ледышкой — женой. Но всякое могло случиться, оба они знали, что старик не прислушивается к их просьбам. А если наоборот поступить захочет, тогда берегись, хотя пока не о чем было переживать.

Услад потом станет рассказывать обо всем, если сможет выбраться назад, и не будет похоронен в подземном мире вместе с Зимцерлой. А они все окажутся в очень затруднительном положении. Ведь она могла туда и добровольно отправиться, тогда и спасать ее вовсе не обязательно. Но об этом лучше и не думать.

№№№№№

Во дворце стояла подозрительная тишина. Хозяина там, видно, не было долгое время. Ему показалось, что шаги его под сводами очень громко звучали, и сколько раз мечталось сорваться с места и бежать без оглядки. Но он не мог стать настоящим посмешищем. Вероятно, кто-то его все-таки услышал. Едва ему удалось спрятаться, как какая-то тень мелькнула в сумраке коридора. Рассмотреть ее было невозможно. Но и она затаилась и ждала чего-то

— Зимцерла, — вырвалось у него, словно бес его дернул так кричать. Но по шелесту платья он смел думать, что это она. И когда из укрытия вышла величественная Зевана, было уже поздно. Она испепелила его своим взором.

— Отчего ты ищешь ее в моем дворце? — спросила она, не скрывая презрения.

А потом, словно о чем-то догадавшись, замолчала, и стала пристально вглядываться. Она видела, что всему Сварогу известно то, о чем она понятия не имела. А что если ее грозный муж тут скрывает свою возлюбленную?. Она узнавала о том последняя. И стала яриться.

— Хорошо, я помогу тебе, — услышал Услад, — если она тут, то мы ее отыщем, и ты уведешь ее с собой. Но мой муженек не должен знать, что я тебе помогала.

Он поздновато догадался, о чем могла подумать воинственная богиня. И он понял. что если они и найдут Зимцерлу, то им всем троим несдобровать, а если не найдут, то гнев свой она на него обрушит. Но надо хоть что-то делать. И он побрел за ней.

Зевана металась по самым потаенным местам, тьмой окутанным, куда раньше может и не заглядывала никогда. Услад едва за ней поспевал, и только дивился, как бесконечна тьма, и пытался понять, сколько же еще им блуждать придется. От разъяренной богини веяло жутким холодом, он так устал без света и ласки. А ему еще надо было придумать, где можно от Перуна укрыться.

№№№№№

Пока его спутник обследовал тьму, Купала томился перед дворцом. Когда кто-то положил тяжелую руку на плечо его, он вздрогнул и повернулся.

— Что ты тут делаешь? — послышался голос Перуна.

Купала только слышал его, но никак не мог поднять глаза на грозного бога, с которым шутки плохи.

— Да так, решил взглянуть на то, что тут творится.

Но обманывать он не научился, Перун сразу понял, что тот что-то от него скрывает.

— И что интересно ты искал тут, — не унимался Громовержец.

Надо было как-то все объяснить, чтобы он не наделал беды страшной.

— Девица одна была тут прекрасная, она меня сюда и привела ненароком, а сама пропала куда-то.

— Уж не моя ли женушка? — стал наступать тот, он мог думать только об одном.

Купала потерял дар речи. Может быть, Перун и не любит свою жену, но уж не позволит он ему морочить голову и на смех выставлять. Нет, он не собирался, не хотел быть уличенным в связи с Зеваной вовсе. А он и не подумал о том, он вообще не о чем не думал, когда за что-то брался. Перун не спускал с него глаз.

— Ты хочешь сказать, что украл ее и спрятал в моих владениях? Я не верю, что ты решился на такое. Ведь все мы на вас с Усладом в последнюю очередь бы подумали.

Он молча взирал на собеседника. Все внутри у Купалы дрожало, но он силился еще не выдавать себя. А Перун вроде бы ему поверил, тогда выходит, что он и сам не воровал Зимцерлу. Но что ему делать и куда подевался Услад? И надо бы Купале незаметно уйти, хотя он и не мог бросить своего друга в беде. Но он может помочь ему выкрутиться. Но все никак не утрясалось.. И не успел он еще перевести дыхание, как Услад и появился тут, как тут. Он было бросился назад, но поздно, Громовержец успел его обнаружить.

— И ты тут, как же без тебя могла спрятаться Зимцерла, — еще больше ярился он, и вы на меня все спереть решили, добры молодцы.

Он ярился все сильнее. Зевана же все еще продолжала поиски во тьме, она видела, что Услад сбежал от нее, но не остановилась. Она верила, что отыщет девицу, тогда все они еще увидят ее и поймут все, что происходит теперь с ними. Но слезы текли по ее щекам. Она считала себя самым несчастным созданием в этом мире.

Глава 12 Ссора супругов

Услад и Купала отправились якобы привести назад Зимцерлу, а на самом деле им хотелось улизнуть подальше. Все должно было скоро раскрыться. И им не хотелось бы оказаться в том самом месте. А Перун в свои чертоги пошел, чтобы перед праздником отдохнуть. Они должны будут благодарить его, потому что он вернет им Зимцерлу. Он думал о приятном, и не догадывался, как все обстоит на самом деле. Он еще не ведал, что отдохнуть ему не придется. Явилась его жена в слезах, и вид у нее был несчастным, почти обреченным. Она готова была кинуться на него.

— Что с тобой, и кто туда бросил тебя, — не удержался Громовержец.

— И ты еще спокоен, мало того, что ты там девиц прячешь и развлекаешься с ними, так я должна ответ держать? — вопила она и не могла остановиться, так велика была обида.

— Где это я развлекался? — удивленно переспросил он, и понял, что она его обвиняет в похищении.

И хитрецам удалось как-то убедить в том его жену.

Как все старо в этом мире. Они пришли сюда искать Зимцерлу, и решили, что его женушка в том поможет. Видно праздника ему еще подождать придется не один день. И тогда он так яростно захохотал, что затрепетали стены старого замка.. Но как все могло против него повернуться? Вот этого он понять никак не мог.

— Как легко тебя облапошить. Самое лучшее, это во всем меня обвинить, конечно, — возмущался Перун.

Она не собиралась ему верить, он ярился и думал, как ему наказать Купалу и Услада, как с ними расправиться.

А друзья между тем старались убедить друг друга, что они не там ее искали вовсе.

— Он обрушится на нас, — Усладу казалось, что он никогда больше не сможет радоваться.

Всегда случается что-то, когда хочется доброе дело сделать.

— Он не тронет нас, потому что сам тогда будет дурак дураком, — успокаивал его Купала.

№№№№№

Зевана не появилась в его спальне, она решила бросить вызов мужу. Но Перун даже и не очнулся, он спокойно спал, когда она пробралась к нему. Она же думала, что он находится в объятиях Зимцерлы. Ей осталось только удивиться тому, что ничего такого она не узрела. И она поняла, что он ни в чем не виноват, это она глупа. Но пока признаваться в том она не собиралась, пусть пройдет еще какой-то срок, прежде, чем она успокоится окончательно.

В тот миг Сварог и стал тревожиться о том, что много прошло времени, а Зимцерла все еще не появлялась и не давала о себе знать. И надо было искать ее, иначе все завершится бедой. Он говорил о том, что никого ругать не станет, только пусть они воротят ее назад. И все-таки призвал он внука своего Даждьбога.

— Что ты хочешь от меня? — спрашивал его тот.

— Ты должен смотреть и слушать внимательно на то, что там твориться, — наказывал ему Перун. — Мы отыщем ее, иначе всем будет худо.

Но провожая Даждья, Сварог пожалел о том, что нет у них Геракла и Персея своего, насколько проще было бы с ним. Он обязательно должен быть, особенно если сами боги не могут за себя постоять. Но где взять героя, в негероическое время в негероическом мире.

И так грустно стало Сварогу, так он своей старости и немощи устыдился. И бессмертие ему наказанием настоящим показалось. И хорошо, что никто не мог видеть его в такие минуты, печальное это было зрелище, ничего не скажешь.

А Триглава в то время пела что-то тихонько, плела интриги и в другой замок от него переселилась она. Но это даже порадовало его — так будет лучше. Он же должен был терпеть и мириться с происходящим. У каждого своя судьба.

Глава 13 Подвиг Дида

Даждьбог, как и остальные постарался покинуть мир Сварога. Но он понимал, что в одном тот прав — надо разыскать Зимцерлу. И обратиться он решил к бесу. Если тот ничего не сможет, то все на него можно будет спереть, а если поможет, никто потом разбираться не станет, кто и что сделал для него. И стал он расспрашивать того, о том, что в этом мире происходило тогда. Но тот, как только к нему бог обратился, поставил их в тупик. Не понять, не разобрать, знает ли он что-то, ведает ли вовсе. И так, и сяк подходил он, а узнать ничего не мог, как ни старался.

— Может он мысли мои крамольные подслушал да теперь издевается? — размышлял дарящий свет.

Но понимал тот, что от беса ничего он не добьется, сколько бы ни старался. И обиделся, и разозлился он:

— Пусть весны не наступит, если даже бес ломается, почему я должен что-то делать для них? А девице это слишком много чести, если она решит, что вокруг нее вертится.

Равнодушие взяло верх над всеми другими чувствами, и на мгновение загоревшись, он потух. Зато тут же появился Дид.

История его пришествия в мир была самой загадочной и непонятной. Когда он тут объявился, как выглядел в тот момент, этого не ведала ни одна живая душа. Но все с первого мгновения обратили на него внимание. И воспылал он яростной завистью ко всем подряд и стал всех ссорить. Он похитил у Сварога священный огонь и запалил пожар на земле, его едва смогли потушить. Но стал всем доказывать, что Сварог это сделал сам. А потом просто позабыл. Он напрасно клянчил у Леля любви, но ничего не смог добиться в тот раз. И только оставалось думать о том, как юному богу отомстить. И даже Ладе, которая тогда стала женой Перуна он завидовал и все сделал для того, чтобы она мучилась от ревности, напоминая ей бесчисленные истории о предательстве. И она страдала, то молча, то яростно ссорясь со своим мужем. А Дид уже бежал дальше, и там, где он появлялся, была страсть, зависть, ссоры.

Сначала ему это очень даже нравилось, потом казалось забавным, но вскоре надоело. Мало что у него получалось. А все остальные боги, кроме Сварога его не праздновали.

И тогда он решил, что надо бы и добро совершить. Но это оказалось вовсе не так просто, и подходящего дела никак не находилось. Но постепенно в мире все менялось. И когда он узнал о тревогах Сварога, то понял, что должен отыскать Зимцерлу и показать остальным на что он способен. Вот с этими помыслами и оставался Дид в те дни. Только одно было плохо — он не знал, где должен ее искать.. И уж если Услад и Купало чуть не оказались в объятья у Перуна, то с ним и худшее случиться может. Но и это не остановило его. Он оставался в дурном настроении и никак не мог понять, что еще можно сделать. Но желание что-то сделать было велико, и он места себе не находил. И в своем упорстве шел все дальше и дальше.

Но со временем Доля стала ему помогать.

— Чтобы они приняли меня серьезно, — говорил он, — я должен из кожи вылезти, но вернуть им Зимцерлу, тогда они поймут, что я существую, и перестанут смотреть на меня, как на пустое место.

И так ему это понравилось, что больше ни о чем он думать не хотел, только о спасении богини. И решение пришло само собой, как только он немного напрягся. Он понял, откуда дует ветер, что следует сделать.

— Они не видят упорно Кощея, — размышлял Дид, — но тот, кто прославился. Воруя девиц на земле, почему он не может и там воровать?

И таким простым показалось ему это решение, что возликовал он внутренне, потому что догадался о том, что произошло на самом деле.

И было еще одно, они были друзьями по несчастью. Он тоже страдал от невнимания и одиночества. И Кощей, возможно, ему будет больше доверять. Он и не догадается, что Дид собрался искать Зимцерлу. И оставалось только перехитрить злого старика. И тогда он станет главным героем в Ирии на какой — то срок.

Дид тайно торжествовал, готов был парить над землей от восторга, но пока никому ничего не говорил.

— Этот старикан даже не догадывается, где она находится, — говорил ворону Кощей, когда они забрели в тот самый замок, где была Зимцерла.

Но он сам привел сюда Дида, потому что ему хотелось, чтобы ее нашли втайне. Он подсказывал и показывал им, где она может быть, только они не видели и не слышали ничего.

— Старику нет до этого дела, все напрасно, — убеждал он себя.

И ему показалось, что все его усилия были напрасными. Но тогда и пронеслась песня над их головами.

Глава 14. Неожиданность

Кощей вздрогнул и взглянул на Дида. Но тот, как ни в чем не бывало (может он оглох) тасовал кости.

Он стар и глух, как тетерев, что же с него взять, — с досадой подумал Кощей. И не возникло подозрения в том, что не все так просто, как ему кажется. Пение смолкло.

— Он слишком глуп, — думал Кощей, и далеко разошлись слухи о том, что я воровал девиц, и ничего в том нет особенного.

Потом они поспешно простились, но тоже не показал вида Дид, что его что-то волнует. А волновало его многое. Острастки ради стоило перевести девицу в другой замок, благо их не один был еще у него. Но какая разница, если Дид о чем-то догадался, то он найдет и вернет ее. Если нет, то хлопоты окажутся напрасными. И с этими мыслями он удался в свои покои. Пока не было особых причин для волнения.

№№№№№№№№

— Она здесь, — и это было ясно по молчанию Кощея, по едва скрываемому его волнению. Он может перепрятать богиню, но важно убедиться в главном — это он виновник происходящего, вот половина дела и сделана уже.

И так хорошо и покойно стало от мысли этой, так приятно на душе, что готов он был и петь и плясать, чтобы как-то выплеснуть свою радость.

Подождав еще какое-то время Дида, Кощей узрел, что тот глух, ни о чем не догадывается. Никаких тревог и намеков пока не было. Вот и можно жить и не тужить.

Но произошло еще подозрительное что-то. Дид медлил и хранил страшную тайну. Никому, ни одному существу не мог он довериться, никого не мог позвать на помощь, а ведь одному не справиться с таким трудным делом. И хотя Кащей был стар, но наверняка посильнее его самого будет, а в открытую схватку идти с ним не было никакого желания. Надо что-то похитрее придумать, чтобы самому оставаться спокойным и невредимым.

Тогда, не найдя себе помощника, и боясь, каждого, кто мог покуситься на его славу — Дид отправился сам туда, не знаю куда, чтобы принести то, не знаю что. Но он и догадываться не мог о коварстве бога Продо, который давненько за ним следил, многое знал, о чем-то смекал и что-то очень хорошо видел и слышал.

Странный тайный союз Кащея и Дида навел его на мысль о том, что один из них скрывает какую-то тайну, а второй следит за хитрецом, только вот кто есть кто?

Обследовав жилище Дида, и убедившись, что там нет ничего интересного, чего и стоило ожидать, Продо решил не спускать с него глаз, чтобы потом не сожалеть и не остаться в дураках. Ждать пришлось долго, бог коварства и лжи извелся от ожидания и нетерпения, уж слишком осторожен был старый Дид. Порой он начинал сомневаться, что существует какая-то ему неведомая тайна.

Может он и вовсе бы отступился, если бы в тот миг Дид, выждав удобного момента, не нравился в старый замок.

Бог коварства и зависти еще больше, чем Дид хотел прославиться, утвердиться среди богов. Ведь они все время сторонились и гнали его прочь, считали, что ничего хорошего от него ждать не стоит, ничего доброго он сделать не может.

Но Продо не родился таким. Он был хорошим в самом начале. Просто однажды юноша понял, что богов слишком много, внимания и любви Лады на всех не хватить. Они не смогут на небесах все ужиться, кто-то окажется впереди, остальным придется тесниться за их спинами.

Он совершал добрые поступки, но этого никто не замечал, тогда он и начал изворачиваться и лгать. И странное дело, но только обманутые и разъяренные, стали его замечать, если не любить, то бояться. Это было уже что-то. Самая отчаянная его ложь привлекла внимание Перуна. Он заметил усмешку на устах Громовержца, не понял, порицает или одобряет его тот, но это было уже что-то.

Тогда и понял Продо для чего он был приведен в этот мир, ничего другого ему просто не оставили те, кто пришли сюда раньше.

Коварство и ложь вот что стало смыслом его жизни, это помогало ему утвердиться в мире, отказываться от него грозный бог не собирался. Он уже достиг многого, но далеко не всего, чего ему хотелось. Вот теперь, он следил за стариком, чтобы убрать в подходящий момент того с дороги. Пусть его по-прежнему опасаются другие, когда все раскроется.

№№№№№№№№

Даже не подозревая о том, что творит, Дид привел его в тот самый замок, и Продо понял, что ему там нужно оставаться.

Убедившись в том, что Кащея нет на месте, Дид проник во дворец. Но каково же было его удивление, когда он понял, что подобно Зимцерле, он и сам оказался там заперт. Дверь тяжело захлопнулась за его спиной, и открыть он ее не смог — ловушка, чего еще можно было ожидать, когда тайно приходишь в гости?

Продо же решил добраться до Зимцерлы и утащить ее с собой, пока его соперник будет блуждать по лабиринтам замка. Но он слишком долго возился, пока запирал дверь, чтобы Дид не выбрался. Появился Кащей — хозяин понял, что без него тут что-то творилось, только никак не мог понять, что именно.

Продо затаился в каком-то углу и стал ждать. Он был значительно моложе и сильнее Кащея, но пока не собирался с ним связываться, потасовка ни к чему хорошему не приведет, его обвинят во всем. Нет, он думал о том, как незаметно поскорее отсюда убраться. Но выходить с пустыми руками тоже не хотелось. Потому он по-прежнему таился и упорно старался хоть что-то придумать.

№№№№№№№

Дид почувствовал, что дверь снова открывается, только не знал, радоваться ли ему или прятаться и скрыться с глаз того, кто сюда за ним пожаловал. Он понимал, что кто-то его выследил, двигаясь по его следам. Он готов был рвать и метать, но ничего не мог поделать.

Дид в последний момент успел спрятаться, но ненадолго. Удивившись тому, что дверь заперта, Кащей понял, что тут кто-то успел побывать, и первым делом бросился в покои к своей пленнице. Она мирно спала на своем ложе, кажется, ничего не видела и не слышала. Тогда он снова закрыл эту дверь и стал обыскивать замок, стараясь угадать, кто и где мог от него укрываться. Незваный гость не смог бы сбежать от него так быстро.

Так скоро Кащей и обнаружил Дида в его укрытии. А тот еще попался в ловушку, расставленную в темном углу. Это был один из тех капканов, когда стоило непрошеному гостю пробраться в замок, чуть раньше или позднее, он оказался бы в тисках. Все зависело от упорства и смекалки пленника, но Дид выбраться не смог..

— Конечно, кто еще мог шастать по моему замку, — ухмыльнулся Кащей, — только ты, старик, думаешь, что сможешь меня перехитрить и без моей помощи освободишься и сбежишь, глупец, а то черти тебе не рассказывали о том, что тут творится? Все умника из себя строишь? А я не стану тебя освобождать, чтобы потом снова с тобой не возиться, вот и сиди теперь тут.

Дид понял, что Кащей не шутит. И ему придется оставаться в ловушке, куда он сам себя загнал. Он заслуживал наказания за свою дерзость, но ведь не такого. От бессилия хотелось выть, словно дикому зверю, но он молчал из последних сил.

— Но я не один тут наведывался, — вспомнил о странном происшествии Дид, ему хотелось как-то отвлечь своего тюремщика.

— Это я понял, кто тебя запер тут? — стал наступать Кащей.

Он не сомневался, что старик вольно или невольно притащил с собой еще кого-то. Слишком многие интересовались тем, что творится в замке у Кащея..

— Сам бы хотел знать о том, — огрызнулся Дид.

— Значит, еще кто-то знает о моей тайне и пожалует сюда, и угораздило же тебя тут побывать, башка твоя дурная.

Кащей оглянулся, принюхался, но ничего подозрительного так и не обнаружил.

— А может он только мне отомстить хотел, — не сдавался Дид, признавая, что у него немало врагов набралось.

— Да кому ты сдался, чтобы мстить тебе, нет, им моя Зимцерла нужна, а не такой старый черт, как ты. Но я позабочусь, чтобы ни одна живая душа до нее не добралась.

Видно было, что он не собирается освобождать старика из ловушки, в которой тот продолжал томиться.

Так вот порой и происходит, когда во что-то вмешиваешься, не думая о том, что может приключиться.

Пока Кащей метался по замку и раздумывал, что ему делать с пленницей, Дид сокрушался о своей судьбе. Его снова поднимут на смех боги. А если кто-то и отыщет пропавшую девицу, так это будет вовсе не он, а кто-то другой. Вот так и бывает, старался он больше всех, но победит тот, кто появится последним, доделает все, что им не удалось.

Глава 15. Молодые боги

Молодые боги отвлеклись от своих привычных дел — это произошло из-за того, что исчезли не только Дид и Кащей, но куда-то девался и Продо — в мире творилось что-то необъяснимое. Никогда прежде столько богов не пропадали сразу.

Об этом говорили, едва встретившись Услад с Купалой. Кажется, круг их упорного поиска в тот момент должен был сильно сузиться. Они догадывались, где нужно искать Зимцерлу — конечно в дальних чертогах Кащея.

Но почему же прежде они о том даже и не думали?

Открытие было обидным, они сознавали, как много времени потеряли, и могли оказаться у разбитого корыта, как любил говорить Услад.

Но тут же к ним присоединился непонятно откуда взявшийся Коляда. Вот все вместе они и отправились искать девицу-красавицу, разве не им суждено было вернуть богам и людям радость и счастье, а для себя благодарность и почести получить?

Продо, знавший значительно больше, чем они, удивился тому, как точно они выбрали путь, и незаметно отправился с ними туда, откуда недавно ему пришлось спасаться бегством. По дороге он смекал, как украсть девицу, когда боги ее освободят. Он решил, что нашлет на них сон, а пока они будут спать, он и прибудет в Сварог, и объявит о том, что сам все сделал без чужой помощи. Он уже видел себя героем и освободителем, и гордился своей смекалкой и силой. А кто еще мог придумать такое, заставить этих юнцов служить верой и правдой грозному богу.

Но все, что хорошо бывает в помыслах, вдруг совсем иной стороной оборачивается на деле, вот и на этот раз, как только они приблизились к первому замку-призраку, он тут же и исчез. Кащей приготовился на этот раз к встрече основательно.

Может замок и оставался на своем месте, но ни они, никто другой не смогли его отыскать, сколько не старались… Да, непросто им придется, рано радовались наши добрые молодцы.

№№№№№№№№№

Время летело неумолимо быстро. Ничего они не могли отыскать, как ни старались. Зимцерла томилась в плену, а боги только злились, и проклинали похитителя.

Но и Кащей понял, что он разоблачен, терять ему больше нечего, вот и продолжал играть с ними в прятки, пока его не вызвали на пир к Сварогу и не наказали за самоуправство.

Наконец три молодые бога и пока не разоблаченный Продо остановили на солнечной полянке своих коней и стали советоваться, что им дальше делать надо.

— Как бы быстро мы не мчались, нам не угнаться за призраками — они всегда будут впереди. Надо что-то другое придумать.

— Да что же мы сможем придумать? — спросил у него Коляда.

— Помочь нам может только Даждьбог, — как неприятно было бы считать себя победителями и освободителями, но нам без него не обойтись. Нам придется за помощью к нему обратиться.

— Мы забыли про него, — отвечал Коляда, а кто нынче помнит, что он был верховным богом, и останется им, даже когда нас уже не будет. А ведь он нас даже ни в чем и не упрекнул тогда, вот и пусть он докажет свое превосходство перед Перуном, к которому мы все теперь благосклонны.

Только краем уха услышав эту речь, Продо прочился прочь, если они заговорили о Дажде, то ему тут больше ничего не светит, но зато в другом месте — у Перуна, он сможет получить что-то, если вообще хочет как-то во всем этом участвовать.

Пока троица ехала и спорила легко можно опередить их и Даждя и первым перед Перуном оказаться.

Всей кожей чуял Продо, что там сила, а значит и правда, вот он там и будет, с проигравшими оставаться ему хотелось меньше всего.

Перун и он победят, обогнав троицу и их равнодушного бога.

№№№№№№№№

Пока молодые боги пребывали в метаниях и поисках, люди в ожидании прихода весны не сильно тревожились, они пекли жаворонков, готовили разные вкусные угощения, меды варили. Все это приносили в храмы Услада, Купалы и Коляды — не хотелось обижать ни одного из богов и беду кликать.

Они просили, чтобы весна была теплее и радостнее, чем бывшая в прошлом. Как же хотелось понежиться на солнышке, ведь праздники так прекрасны и желанны после долгой стужи. У многих не хватало сил их дождаться, кто-то умирал от бессилия, но остальные рвались вперед.

— Бедные люди, — усмехнулся Купала, — они так хотят весны и тепла, как же мы можем сказать им, что на этот раз всего этого может и не случиться?

— Мы не можем так с ними поступить, — отвечал ему Коляда, когда они наконец достигли чертогов Даждьбога.

В тот момент, когда Даждь запустил их в свои владения и молча выслушал все, что они ему хотели сказать, Продо уже стоял перед Перуном в другом дворце и рассказывал ему, путаясь и сбиваясь, что все боги обыскались Зимцерлу. Если Перун не поторопится, то Даждь снова возьмет над ним верх, тогда ему не выбраться наверх, он всегда будет только вторым, и хорошо если вторым. Велес тоже не уступит ему своего мира, хотя и кажется он добрым и ласковым.

— Ты говоришь об этой троице добрых молодцев. Но как им можно верить, если они искали ее в моем дворце. Они только делают вид, что ищут, а я не собираюсь за ними гоняться, и не хочу стать посмешищем. Вот Сварог позабавится, когда узнает, что мы все тут устроили, пока он неустанно трудится.

Продо и подумать не мог о том, что ему придется объясняться так долго. Но он был упрям и терпелив, и когда Перун узнал, что Кащей вместе с Дидом пропали, и их пришлось запереть в Кащеевом замке, то Перун переменился, стал понимать, что это не просто суета сует. Продо шел по верному следу, и надо проверить, что творится в Кащеевом замке. Но он никак не мог решить, что ему нужно делать — броситься за ними и ворваться в замок или отправить туда кого-то другого. Спешка никогда ничего хорошего не давала.

Громовержец странно растерялся в последнее время.

№№№№№№№№№

А тем временем Сварог в своих покоях отдыхал после упорного труда — никто не мог заменить его в небесной кузнице, а дел становилось только больше. Чем больше он творил, тем больше следовало сделать еще.

Он только теперь заметил, что мир странно переменился. Зимцерла так нигде и не появилась. Все двигалось к концу света, к бесконечной зиме, а покрытый снегом и льдами мир быстро перестанет существовать, в том он не сомневался, никакого небесного огня не хватит, чтобы его обогреть, и даже огня подземного будет мало, если не наступит весна, и Кащея не удастся снова под землю загнать.

Если молодые боги не поторопятся, то потом будет поздно. Он слышал о том, что Продо был у Перуна, и они наверняка захотят вмешаться. Тогда получится, что и его все труды были напрасными. Когда ему удалось поговорить с прорицателем, зашедшим к ним на пир, тот сразу сказал, что на пути у его мира будет три страшных препятствия. Как первое, так и второе и третье могут оказаться последними. Тогда и можно забыть о своем творении.

— Ты можешь остановить каждое из них, но не только от тебя это будет зависеть, — говорил белый старик, — гибель богов — вот что ждет и этот мир, но в твоей власти сделать так, чтобы это не наступило как можно дольше.

Теперь Сварог чувствовал, что он стоит у первого рубежа. Если они переживут все это, то останется еще два испытания, и хорошо бы дожить до третьего, а потом всякое может случиться.

Надо идти вперед и двигаться до конца, потому что дорогу может осилить только идущий.

Глава 16. Коварство Лады

Даждьбог долго позволял себя уговаривать. Но он понял, что для него это так же важно, как и для остальных. Тепло не дойдет до них, если не наступит весны. Они позабудут о нем, и он перестанет быть богом. Допустить этого он никак не мог. В последний миг, опомнившись и передумав, он решил все бросить и одним движением своего волшебного жезла остановил движение Кащеевых замков.

Боги смотрели на это действо спокойно и удивленно. Они и не подозревали, что у него было такое могущество. И не важно, какой волшебной силой обладал сам жезл, он и сам мог действовать на свой мир.

Вторым движением он заставил исчезнуть все призраки, в которых любому было так легко запутаться. Перед ним оставался только один замок — настоящий, он не мог пропасть из вида. Там и была Зимцерла и сам Кащей, и плененный им Дид.

Когда Продо вместе с Перуном наконец добрался до него, все уже кончилось. Кащей напрасно пытался спрятать свой замок, запутать следы, сделать его невидимым. Его чары были так слабы, что ничего не получилось. Он исчез мгновенно, а потом появился снова. Даждь легко и просто противостоял старику и вышел из этого поединка победителем.

Перун тоже мог бы вступить в поединок, но слишком много глаз было устремлено на него. Он не мог действовать под этими пристальными взглядами. Продо неожиданно лишился его поддержки и остался совсем один.

Даждь все еще удерживал замок на месте в зоне видимости. Он отбросил Кащея как можно дальше, чтобы тот не путался под ногами и не мешал ему действовать..

— Остальное делайте без меня, найдите Зимцерлу и разбудите ее, это не так сложно.

Сам он отправился прочь, словно его тут и не было.

№№№№№№

Боги ворвались в замок и освободили пленницу. Она лежала на ложе странно бледной и потрясенной. И только от прикосновения перстня Велеса она пробудилась, оглянулась вокруг.

— Мне казалось, что я никогда не вырвусь отсюда, но он не посмел меня даже пальцем коснуться..

Потом боги услышали вопли Дида. Пришлось притащить туда брыкавшегося Кащея, чтобы он раскрыл хитроумный капкан. Это было сделать вовсе не так просто, как думали сначала. Дид так обессилил за это время, что пришлось перекинуть его через коня и так и отправиться в путь. Он даже не противился этому, потому что знал, что не удержится в седле.

Он только тихо ворчал о том, что с ним поступили жестоко, и его почтенный возраст не заслуживает такого обращения. Но юные и прекрасные боги не слышали ворчания старика, они сделали свое дело и теперь могли гулять смело. Весна наступит в свой срок — это самое главное.

Даждьбог следил за ними и улыбался. Хотя они ни разу даже не вспомнили того, кто так здорово помог им недавно. Но он не сердился на них — главное, что дело сделано. А вот Кащей не был так великодушен и спокоен, как Хранитель света. Он не мог понять, как этим юнцам удалось снова его перехитрить. И почему они его вроде не заметили, даже в плен не взяли, словно бы он пустое место, а не грозный бог холода и смерти.

Равнодушие ли победителей ранило Кащея или было еще что-то, но все казалось такими обидным и горьким, что хотелось выть как зверю дикому от досады. Ему оставалось только укрыться в своем замке еще долгое время, оставался он в одиночестве и тоске зеленой. Это и казалось ему невыносимым. Они должны были бегать вокруг него, исполнять любое его желание, а вместо этого он теперь был тише воды и ниже травы, да еще и девицы прекрасной, хотя и печальной лишен.

До весны совсем не оставалось времени. О нем они успели позабыть.

Но не только Кащей, и богиня Лада почему-то не радовалась освобождению и появлению Зимцерлы. Она ревновала и злилась, видя, что девица затмила всех и даже ее саму, а это трудно перенести даже богине Гармонии. Значит, только тот, кто нарушает какие-то правила и может быть в центре внимания — это несправедливо и очень обидно. Когда люди на земле стали праздновать наступление весны и освобождение Зимцерлы из Кащеева плена, Лада ничего не сказала даже своей любимой дочери Живе и гордо удалилась.

Ее не было на том празднике. Весна без любви казалась какой — то странной и даже немного печальной. Но веселившемся от души люди и боги заметили это не сразу.

— Еще одна хочет быть украденной, хочет, чтобы ее уговаривали, — усмехнулся Купала, когда все шумно выбирали себе невест и жен.

— Ну и пусть пока мы без нее обойдемся, а потом Лада сама вернется, никуда она не денется, — говорил ему Услад.

Ему, как и всегда, досталась самая очаровательная девица. И только Коляда хотел броситься за Ладой, но его окружили берегини и он сразу же влюбился в одну из них, и забыл о богине. Напрасно Лада ждала — ни один из молодых богов не последовал за ней, даже верный Лель не бросился ее искать, он играл на своей флейте какие-то то веселые, то грустные мелодии и оставался вместе со всеми.

— Они уверены, что могут обойтись без любви, — размышляла богиня.

Она ждала, Лада всегда умела ждать.

Весенняя ночь оказалась очень короткой, особенно для тех, кто самозабвенно предавался страсти. Но влюбленные не сердились на Зимцерлу и Даждьбога. Они радовались тому, что все получилось, наступила весна. И не стоило тревожиться, печалиться, пугать своим унынием и нытьем прекрасную девицу. Весна продолжала радовать всех, кто жил, верил и любил в те дни.

Глава 17. Старые обиды

Не только богиня Лада исчезла и решила не появляться в те дни среди богов, духов и людей, забывших о ней и не даривших ей своих блинов и жаворонков.

И Славен — первый князь на земле не испытывал ни радости, ни веселия, особенно в ту ночь, когда другие боги спустились к людям и решили пока с ними оставаться. Он грустный, порой мрачный, словно темная туча, вглядывался в светлые, счастливые лики молодых богов, ходил вокруг веселившихся. Сразу видно, что душа его надорвалась от горечи и обиды.

Никто не убережет его от разочарования. Они оказались выше его, а Славен, сброшенный на землю только и мог теперь заискивать перед ними. А ведь были времена, когда они и посмотреть в его сторону боялись, знали каким дерзким и коварным может быть старший сын Морены. Он мог взлететь в один миг так высоко, что до него и не дотянуться, но этого не случилось, на его беду.

Волхв говорил ему не раз, что эти земли, в честь него будут называться славянскими, от самого Волхва пойдут все чародеи на свете, и они немало сделают для этого мира.. Но от этих слов он только кривился, и понимал, как мелко и ничтожно все, что происходило на земле с ними.

Когда, навестив его, Морена поведала об исчезновении Зимцерлы, он даже порадовался, зная, что на мир падет мгла и зима будет долгой и страшной. Если даже он исчезнет, этот мир, то сам Славен все забудет и вернется снова на небеса. Тогда и от позора его больше не останется следа, пусть исчезнут славянские земли, ему до этого не было дела.

Но Зимцерла нашлась, они все не дали миру погибнуть, князю Славену только и оставалось направиться на княжеский пир, и никак не мог Славен заставить себя радоваться тому, что происходило вокруг.

Славен заметил, что никто не жаждет даже приблизиться к нему, сказать пару слов. Это разозлило его еще сильнее. Но одна из берегинь все-таки сказала, что его искала богиня лесов Зевана, и очень хотела с ним встретиться. Он напрасно искал ее, но служанка робко сказала, что богиня принесла и оставила младенца. Яростно сверкнули глаза Славена:

— А это еще для чего?

— Это сын богини, он не должен погибнуть.

— Если он сын богини, то не равняй его со смертными, он не погибнет никогда, — резко произнес князь. Девица бросилась прочь.

№№№№№№№№

Славен усмехнулся.

Вот и подарок на праздник. Пусть все думают, что во дворце появился сын богини, но он не сомневался в том, что этого ребенка родила вовсе не богиня-девственница. Она бы никогда не принесла ему своего ребенка. Видно кто-то из девиц рассказал богине о связи с ним, или просто уговорил отправить к нему ребенка, надеясь, что здесь ему будет лучше.

Так в мрачном его дворце, порога которого не переступала ни одна из наложниц, и появился младенец.

Князь продолжал считать свое жилище капищем для бога, а не княжескими палатами, но и в капище порой появляются брошенные дети. От своего сына Славен отказываться не собирался, и, судя по предсказаниям, парень этот станет чародеем — а это важно для него. Только нужно следить, чтобы он не стал его врагом, и не поднял меч, а то и колдовские чары против отца своего. Об этом ему еще в Свароге твердили богини, даже Мокошь сама о чем-то намекала. Но им нужен был герой, иначе скоро и с Кащеем справиться никто не сможет, если пока удалось отбить Зимцерлу, то в следующий раз он вместе с Нием придумает что-нибудь такое, что и весна не наступит.

Ребенка он сразу назвал Волхвом в честь старика, который помогал ему в самом начале из последних сил. Вот теперь ему и придет на смену этот сильный и упрямый малыш. Но врагом или помощником он станет для людей, это пусть они сами решают потом, когда настанет его срок покинуть землю и отправиться в Пекло к Нию.

Так решил свою судьбу Славен, назад в небеса он возвращаться не собирался, уж лучше у Ния во тьме, чем рядом с Перуном на небесах.

Но настроение у князя изменилось. С появлением младенца он понял, что сможет еще что-то сделать для этого мира, или хотя бы отомстить ему за своего унижение и изгнание. И кто бы мог подумать, что такую перемену в его беспутной жизни совершить любимая дочь Перуна — Зевана.

№№№№№№№

Никто из богов и богинь не удивился тому, что Зеваны все еще не было на празднике, хотя он подходил к концу.

Сама же богиня услышала пронзительный детский крик, когда двигалась к замку Славена. Кричала женщина. Она решила, что кто-то из ее любимых волков напал на несчастную. Но никакого зверя, даже духа его не было поблизости. В траве же каталась молодая девчонка, которая должна была родить ребенка, уж в этом богиня не сомневалась, не в первый раз помогала вместе с рожаницами таким девицам. Но на этот раз та была в одиночестве, и ничего ей не осталось делать, как остановиться и помочь несчастной. Ей хотелось, чтобы появилась Жива или Леля и помогли ей, но ждать она их никак не могла. Вот и приняла на руки ребенка, и завернула его в свою нижнюю юбку, ничего другого не было под руками.

Мальчик был таким большим и красивым, что сразу ясно, не пахарь был его отцом, скорее всего Коляда или Ярила провели с этой бабой сладкую ночку, вот и появился он на свет

Но женщина умирала, богиня не сразу это поняла, а когда поняла, было уже поздно. Она только твердила, что нет никаких родных.

Если бы за спиной у нее не появилась Морена (когда зовешь Живу, ее черная тень появляется охотнее и быстрее, то Зевана оставила бы младенца себе)

— Неси его к Славену, это наш внук, — заявила она, и, наверное, ведала, о чем говорить.

Спорить с Мореной не стал бы никто, а Зевана и подавно, она подчинилась, и с младенцем направилась в замок старшего сына Морены.

Зевана не хотела ему оставлять малыша, с которым у нее столько было связанно, она оглянулась на Морену, которая следовала за ней, и поняла, что не стоит хитрить. От этого всем будет только хуже. Богиня решила, что найдет себе другого ребенка, мало ли что в лесу еще случиться может. Этот пусть остается со Славеном, она будет видеть, как он растет и мужает.

Так на руках у служанки в княжеском дворце малыш и остался. Морена решила, что не станет пугать глупую девицу, и тоже удалилась незаметно.

Глава 18. Праздник без Лады

Зевана оглянулась вокруг и удивилась, не только в лесу, где она оставалась с младенцем, но и тут, на празднике Лады нигде не было видно.

Может ее задержало что-то случайное, но не слишком ли много случайностей для одной ночи? Она догадывалась о том, что там было что-то другое. Как странно то, что такой праздник проходил без богини Любви и Гармонии. Но почему заметила это только она одна? Остальные даже и вида не подали, а ведь в первый раз за все время не было с ними Лады. Но как же скверно выглядит страсть без любви, какие все чувственные и грубые и далекие, люди так окончательно испортятся, пройдет немного времени.

Нет, и не может быть той красоты и величия, которая появляется, когда любой царит в этом мире. Они все стали ей совсем не интересны. Она решила взглянуть на Славена К нему пришла служанка, богиня знала заранее, о чем эта девица будет с ним говорить. Но как в тот миг переменилось его лицо, какой внутренний свет озарил его в одно мгновение. Словно он увидел что-то таинственное и прекрасное.

Он должен был обрадоваться, хотя эта весть заставила его глубоко задуматься. Он даже не заметил, как три молодых бога забрали трех самых прекрасных девиц и с ними удалились. Но он не откликнулся, когда одна из девиц его позвала.

Зевана решила, что с ним все в порядке и перестала за ним наблюдать. Она могла отправиться прочь.

№№№№№№№№

Богини Лады по-прежнему не было на празднике. Но она хотела отомстить счастливой и беззаботной Зимцерле. Когда перебрала всех богинь, которые могли ей в том помочь (ей не хотелось признаваться, что сама она к происходящему была причастна), то Лада остановила свой взор на дочери Морены Мерцане.

Для ее мести трудно подобрать кого — то более подходящего. Все подозрения падут на нее. И хотя союз богини любви и богини смерти на первый взгляд казался чудовищным, но Лада решила, что один единственный раз она обратится к ней за помощью, больше такого не повторится.

Но разве нам не ведомо, как часто любовь шла рядом со смертью, именно от такого союза и рождались самые печальные и самые прекрасные в мире истории, которые оставались в веках..

Но все это произошло гораздо позднее. Тогда же Лада в первый раз обратила свой взор к Марцане. Она кратко рассказала этой темной девице, что нужно было делать и как поступать.

Потом, говоря о Ладе все утверждали, что любовь не может быть коварна, она добра, терпелива и справедлива, но сами они, да и мы с вами убеждались, что она может оказаться какой угодно. Она приносит часто не меньше горести, чем радости.

Бес знал и понимал больше, чем глупая и злобная Марцана, которая только и думала о том, что Морена все переложила на ее хрупкие плечи, а сама давно забыла обо всех делах, только и ведет какие-то странные игры.

Она сердилась, видя, что богини о ней вспоминают только тогда, когда им что-то от нее нужно, пользуются ее добротой и услугами, а с ней и не считаются. Вот об этом она и говорила с бесом, решив, что не Лада ей это внушила, а она сама придумала это злодеяние.

— Я уничтожу все их посевы, тогда они повеселятся на своих праздниках, когда от голода пухнуть начнут.

Бес знал, откуда дует ветер, но решил быть настойчивым, он бросил ей вызов, зная, что никто другой на такое не решится.

— Хорошо, — рассуждал он вслух, — тебе все это удастся, но что будет потом, ты подумай об этом.

— А ничего не будет, пусть рыдают и умоляют меня, чтобы все наладилось, стало прежним, — самодовольно заявила она.

— Это если выживут, а если нет, то и молиться некому будет, — разметил он ненароком.

Услышав такие речи, Лада вздрогнула. Она не ожидала, что бес так нагло вмешается в происходящее, сначала просто хотела отшвырнуть его прочь, но не надеялась, что он так просто убежит, исчезнет. Будет противиться, тогда вообще трудно от него что-то ждать. И весь мир узнает, что она затевает.

Она решила разобраться с ним позднее, а пока надо о деле подумать.

№№№№№№№№№

Бес нюхом чуял, что не стоит идти против Лады в открытую. Он один против богини любви, да еще и богини смерти в придачу — это уже перебор. Но для чего существуют окольные пути? Он не собирался отступать и сдаваться. Пусть они творят свои черные дела, и думают, что непобедимы, но как они запоют потом, когда убедятся, что ничего у них не вышло.

Тогда он и привел на засеянные поля первых духов — Домовых. Они всегда были добряками и отзывались, куда бы он их не позвал. Он заставил их зорко охранять посевы, чтобы никакие морозы, никакие слуги Стрибога не могли их уничтожить.

Как ни старался грозный бог ветров. Как не носился он без устали по полям, но они были покрыты каким — то странным дымом, холод висел над ними, но на землю опуститься никак не мог.

Он плюнул в сердцах, понимая, что не исполнит обещания, данного богиням, да и помчался дальше, пусть сами с этими духами борются, сколько захотят, а у него и других дел полно.

Глава 19. Лада одна

Так постепенно Лада осталась одна.

— Люди не умрут от голода, — с грустью подумала Лада.

Хотя она ведала обо всех стараниях Стрибога и не могла понять, почему ему так ничего и не удалось сделать. Тут была какая-то странная тайна, о которой она не могла догадаться, хотя похоже, разгадка была близка.

Но кто посмел обмануть ее, может это Марцана обманулась в последний миг, но ей не хотелось верить, что кто-то просто взял и предал.

От бессилия богиня все больше злилась, уходила в тень, убеждаясь, что предатели кругом, и они торжествуют. А тут и Марцана — юная богиня гибели, ворвалась к ней:

— Скажи мне, ты понимаешь то, что происходит, отчего она решила, что может поступать, как вздумается?

— О ком ты твердишь? — удивилась Лада, не зная, можно ли ей доверять. Что она ведает, и почему так сердита?

— Я говорю о матери, она бесится оттого, что мы с тобой заключили союз, она все время твердит, что я не должна доверять тебе, но разве так можно жить?

Лада сразу заметила, что девица бесхитростна, но за ее спиной стоит кто-то сильный и властный, хотя и старается оставаться незаметным.

Странно, что она сама о том прежде не думала, ведь это могла быть ее мать — в последнее время Морена ушла в тень. Но богине коварства это и не могло понравиться — то, что они пытались забыть о ней.

Но Лада думала о другом — могли ли они бороться с ней, особенно если она была так сильна. Надо сделать вид, что ничего не случилось, ведь и сама Лада вела себя странно в последнее время. Но злодеяния ее каким-то образом раскрылись, и даже Белбог, всегда благодушно настроенный, не удержался и стал упрекать ее в том, что она оказалась такой беспечной и жестокой.

— Любви в мире и без того так мало осталось, а если и ты черным богиням помогать станешь, что с нами со всеми сделается?

Она понимала, что он прав, и только бессильно махнула прекрасной рукой, прося о пощаде.

— Все мы совершаем промашки, а что тут сделаешь, как знать, что правда, а что кривда.

Он только молча улыбался. Искушение отомстить кому-то, ревность, зависть, — разве боги не переживали все то же, что позднее они передадут и людям. Вот тогда он и попросил у Сварога, чтобы тот населил мир разными духами.

— Их должно быть много и разных. Иначе нам не управиться с людьми, — твердил Белбог, которому до всего было дело. Богини тоже могут капризничать и заблуждаться, вот пусть духи и защищают людей.

Бес поддерживал его очень горячо, ему давно были милы эти создания, а когда они останутся на земле, то всем будет спокойнее, потом с них и спросить за людей можно будет. А он станет управлять ими, и хотя дело это хлопотное, но разве бес с ним не справится? Да очень просто справится.

Мир становился со временем все многограннее и сложнее, и это было забавное и интересно. Он заглянул к Полевикам, которые в то время делили между собой поля, а Лешие уже отправились в леса, и старались выбрать себе самые лучшие, так и пошло все плодиться и множиться.

Надо было посмотреть, кому из них достались озера — ведь это очень важно, когда Змеи начнут захватывать воду, то им надо будет давать отпор.

Работы тут было немерено, но если появились духи, то и ему со всем с этим будет легче и проще управиться.

Как говорит кот Баюн — глаза боятся, а руки делают, — это он для людей придумал, но и для духов тоже подходит. Можно будет не торопиться везде поспеть, копыта его стираться перестанут, и будет он с высоты созерцать на то, что вокруг творится.

№№№№№№№№

Когда устройство мира и разведение духов было в полном разгаре, не только Лада, но и другие боги поняли, что им не так просто стало действовать, как бывало в старые и добрые времена.

Они сами не заметили, как оказались перед невидимой преградой, все как-то осложнилось в один час. Они поняли, что землю захватил маленький и рогатый тип. А они еще помыкали им и не ставили в расчет, вот и доигрались. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, а это наверняка будет бес.

Глава 20. Взгляд на землю

Пока бес занимался благоустройством на отвоеванных у Хаоса землях и насаждал ее всевозможными духами, любовно их сотворив и выращивая, следя, чтобы они нормально размножались и приносились пользу каждый на своем месте, он смотрел, чтобы было их именно столько, сколько нужно для дела, а между тем жизнь шла своим чередом, весь мир менялся на глазах.

Везде появлялись внезапно разные духи, но чего-то ему для полного счастья все-таки не хватало. Он задумчиво бродил около реки, и чувствовал, что там чего-то тоже не хватает для полного счастья.

И вот тут пред ним и раскрылась странная картина

Юная и прекрасная девица, а может молодая женщина — издалека трудно было разглядеть, бросилась с обрыва. В тот миг, когда воин замер над пропастью, она была уже в воде и пошла на дно. Кажется, у него недоставало храбрости за ней отправиться. Было довольно холодно, да и вода ледяная. Может девица попугать его собралась, и тонуть она вовсе не собиралась.

Но разбираться бес не стал, на глазах у насильника она превратилась в русалку, и не потонула, а осталась с прежним лицом и руками, только вместо ног у нее был хвост, который помогал ей плавать. Но почему не обрадовался этот человек, почему в ужасе он отшатнулся.

Бес решил проверить и подошел ближе к девице — может быть, что-то страшное случилось. Он внимательно вгляделся в девицу. Если не считать хвоста, она казалась самой обычной, и только пристальнее вглядевшись, он понял, что так испугало мужика — она была такая бледная, белая, что любой испугался бы, от этой белизны красота казалась зловещей.

Сам он на все насмотрелся, а вот человеку узреть, как живая девица превратилась в русалку, для этого надо было мужество иметь. Но пусть помучается немного, пусть снится она ему глухими ночами, может тогда поймет, что силу свою богатырскую не везде применять должно. А эту девицу он уже никогда не забудет, озеро стороной обходить станет. А неведомая сила все равно будет толкать его к этому гиблому месту все время.

Бес готов был признать, что на этот раз шутка получилась скверная, даже сам поморщился немного, но Водяному того озера девица так понравилась, что он попросил сотворить ей подружку, и не одну, а несколько.

— Мое царство преобразилось, — говорил он, — теперь и жизнь будет течь по-другому, только ты уж постарайся, милок рогатый.

Ничего против таких стараний бес не имел, он и поведал заклятие, при помощи которого любая утопленница могла русалкой сделаться.

— Только она сама к тебе прийти должна, если ты станешь девиц во время купания к себе насильно тащить, то как у того воина, ничего у тебя и не выйдет сроду, — предупредил бес Водяного.

Он прикинул, что Водяной может увлечься не на шутку, и тогда бед с ним не оберёшься, а бесу лишние хлопоты совсем не к чему.

Водяной радовался, что такую тайну открыл, на все был согласен. А впереди у него было немало времени, наверняка еще немало девиц прибежит к нему, ища спасения от надоедливых женихов, от позора какого, от Кащея, любившего их воровать, от самого Змея Горыныча.

Он приготовился ждать и воспользоваться заклятием, которое ему открыл бес. Они оба остались довольны друг другом.

Бес радовался, что Водяному понравилась дева — его неудачное творение, а тот получил все, чего ему не хватало.

Если кто-то и не был доволен новыми порядками на воде — так это Морской царь — он твердил, как заведенный, что после появления сотни водяных, да еще и русалок, которые размножаются, как грибы после дождя, у него забот точно прибавится. А кто может справиться с такой оравой, да еще поддерживать порядок на бескрайних водных просторах?

Долго пришлось бесу убеждать и уговаривать его, принять слуг верных. Если он поведет дело правильно, то не труднее, а легче ему станет жить на белом свете.

— Все должно быть разумно, они станут делать то, что ты потребуешь, а ты лежи только на солнышке, да указания давай, и смотри, чтобы правильно исполняли, я тебе еще посланников дам дюжину, если сам бегать и летать не желаешь.

Царь Морской от посланников пока отказался, но понял, что со всеми остальными придется как-то уживаться, убирать и прятать он их не станет. Да в глубине души он давно согласился с бесом. Ведь настоящему царю нужны слуги верные и примерные. Стал царь морской преодолевать созданные бесом трудности, и вскоре так преуспел в этом, что без всех Водяных жизни и не представлял. И как он прежде мог без них обходиться?

№№№№№№№№№

Расправившись с водами и водяными, понимая, что Зевана чувствует себя в лесах вольготно, он решил ограничить ее власть.

Старички — добрячки возникли почти во всех лесах сразу. Они должны были следить за этим хозяйством, за животными и птицами. Хотя на вид они казались маленькими и добрыми, но это только видимость, на самом деле они были могучими. И грозные львы, и свирепые вепри, и коварные лисы, все чуть раньше или позднее подчинились Лешим. Те, кто подчиняться не хотел, просто стали держаться от них подальше. Так в мире лесов был наведен какой-то порядок.

Зная, чем закончится бунт Царя Морского, прозорливая Зевана решила пока не замечать новых своих помощников и охранников. Но притеснений им от нее никаких не было точно. Мирно и тихо продолжалась жизнь в лесах. Все пришло в порядок. Иногда, когда богине становилось грустно и скучно, она ради развлечения пыталась проказничать. Но Лешие объединялись и давали ей отпор. Так и стала ясно, что один в поле не воин, если даже ты и богиня.

Глава 21. Заговор Домовых

Когда был наведен порядок на небесах и на воде, а поля уже заселили Полевики, то черти переключились на людей.

И там ждало нашего беса интересное открытие. Черти посовещались и решили, что дома людей должны надежно охраняться, потому что пожар, другой человек, еще какая беда может в одночасье разрушить все, что создавалось годами.

Вот и за детьми нужен глаз да глаз, а они по меркам духов, росли слишком медленно, не один год пройдет, прежде чем они встанут на ноги и смогут что-то сами сделать. Надо было каких-то духов туда определить. Хотели сначала чертей в жилища к людям поселить, но те наотрез отказались. Они привыкли быть вольными и независимыми, и никак не хотели неустанно следить за людьми, да еще все время оставаясь с ними рядом — это уж слишком.

Бес посмотрел на их хитрющие физиономии и понял, что они все сделают для того, чтобы их вернули назад в лес, руки-ноги поломают, людей изувечат, а вернутся к себе снова, потому что вольному воля.

А тут и выяснилось, что в некоторых домах уже появились обиженные, что-то и кому-то стали доказывать.

И тогда, чтобы все это утихло, и позвал бес душу первого хозяина того самого дома, и попросил его последить за тем, что у него в доме без него творится. А тот самый Дух и остался там, уже уходить не захотел.

— Домовой, — у нас есть Домовой, — верещала Кикимора, влюбленная в этого человека, когда еще он был жив, и за ним она с радостью последовала без оглядки.

Бес понял, что должен поступить так и с другими духами, а что им в Пекле прохлаждаться, пусть в своих домах остаются.

Они были, конечно, особенными, на других духов, никогда не бывших людьми, не похожими, но все-таки они были духами. Да и людей знали лучше, понимали, как с ними управляться нужно без всякого труда и забот.

№№№№№№№№

Домовых становилось все больше, бес успокоился только тогда, когда у каждого жилища уже был свой хозяин.

В один прекрасный миг, бросив клич и собрав всех Домовых на лесной поляне, бес строго-настрого наказал им, чтобы они следили за людьми, не позволяли им забываться, и были верными помощниками.

— Уж если за богами нужен глаз да глаз, то с этими еще труднее. Каждому из вас не так уж много людей достанется, справитесь, а если что-то не так, чертей на подмогу получите.

Последнее не понравилось Домовым, они уже успели узнать чертей неплохо, но разве не на это и надеялся бес.

— Люди пока неразумны, коварны и злы, а вы не просто за печкой лежать должны, да мух считать, а все знать, все разуметь, и не дай, Велес, что-то страшное со всеми с вами случится — приключится.

Он поднял палец вверх и посмотрел на небеса. Там плыли облака, где-то далеко обитали, ссорились и мирились боги, но Домовым было ясно, что до них высоко и далеко, а бес всегда был рядом, до него рукой подать, и звать не надо — сам явится. Он все видит и все знает.

Если кто-то из Домовых и возмущался, то очень тихо, так, что никто его слышать не мог, а остальные и вовсе помалкивали. Бес, знавший всех духов, этими был доволен.

Домовые остались довольными тем, что он для них припас в этом мире.

Правда, им все больше досаждали Кикиморы, расположившиеся рядом, в тех же домах. Но без них, когда Кикиморы куда-то отлучались, Домовые уже скучали. Постепенно поняли, что с ними плохо и суетно, а без них еще хуже, и как-то примирились.

№№№№№№№№

Разве можно углядеть за всем хозяйством сразу? Вот тут — то и случилось первое недоразумение. Без внимания пока бес оставил Банников. А так как любое сооружение пусто никогда не бывает, кто-то да туда проберется и там останется. А в бане почти как в доме были печки, вода и огонь и много желающих оказалось там поселиться.

Кто-то из чертей уверял, что без бани он и дня прожить не может. И хозяйство это оказалось удобным. Люди там появлялись довольно редко, в строго отведенное для мытья время. А в то время когда они туда и нос не сунут, можно было пировать, принимать гостей, и постепенно там стали появляться Домовые с самими скандальными характерами, которые с людьми ужиться никак не могли. Забросив дома, с Кикиморами разругавшись, они и спешили бани занять, кто кого опередит.

Там стали происходить такие пирушки, такой шум да гам, что постепенно люди стали пугаться да шарахаться от них, никто туда больше не ходил. Так постепенно все и налаживалось в этом мире.

Странники, застигнутые ночью около бани, никогда там не оставались, они готовы были под открытым небом мерзнуть, но не ночевать там.

Так бес и обнаружил особую группу духов, с которыми он сам не справлялся порой, такими противными и скандальными они оказались.

И Банники стали охранять добродушных Домовых и дружили и с лесными духами, которые часто к ним заглядывали. Банники же успели усвоить, что и сам черт им не брат, вели себя дерзко и независимо, иногда их приходилось наказывать, но до всех руки беса не доходили. Сколько раз они бросались головешками в людей, в ярости бани сжигали, и сказать было трудно. А порой с чертями дрались так, что только клочки шерсти летели прочь. Все побитыми, поломанными оказывались. Но доставалось не меньше и им самим в этих потасовках. Но глядя со стороны, могло показаться, что это их только веселило, никаких хлопот им не доставляло..

Хозяйство в поселках у людей разрасталось, а у беса и подавно, и всегда находилось, что можно изменить и исправить, главное, чтобы это было во благо. Никто бы не пострадал из-за происходящего, и стало всем не хуже, а еще лучше.

Бес, окинув взглядом сотворенное, понял, что не хватает одного последнего штриха.

Глава 22. Труды и дни

Бес решил, что предусмотрел он все или почти все, но духов уже было так много, что девать некуда, и только сам он оставался в одиночестве.

Это было несправедливо, вот и стал творить Мефи еще и мелких бесов, черти все-таки были ближе к людям, а ему хотелось себе помощников создать.

Все это было рискованно, если Банники такими суматошными оказались, что же ждать от бесов? Были они достаточно мелкими, самый большой из них не доставал ему до плеча, но это — то и было самым страшным, маленьким всегда проще и бегать и прятаться. Нет, с чертями их путать никто не собирался. Но вот и следить за ними оказалось не так просто.

Но коли уже сделал, выпустил в мир, то, что теперь напрягаться и волноваться, надо было наоборот как-то с ними выживать и уживаться.

Остальные духи поняли, что все усложняется с появлением бесов.

Коли с одним Мефи никто из них не решился бы связаться, то тут и говорить не о чем. Но со временем, как и всегда, бывало, все немного успокоилось и утряслось.

Нашли они надежное и дальнее болото, там расположились, и хотя ленивы они были до невозможности, но все-таки все было терпимо.

Нашли они болота, тихие омуты, где-то с чертями там перепутались, залегли надолго, добраться до них было почти невозможно, дозваться их никому не удавалось, только когда Тугарин однажды на них свалился, только тогда они и опомнились на миг.

Водяные и Болотные, там, где они появились, считали, что не стоило будить Лихо, пока оно спит, вот их никто и не тревожил.

Время проходило в тишине и покое, но ведь это должно было им надоесть рано или поздно. Но когда им надоедало спать, и одолевала жажда бурной деятельности, тогда на них не было удержу, приходилось волчком вертеться, что-то предпринимать.

Они готовы были взбудоражить всех духов, загнать в угол, из того угла не выпускать. Но одна была беда, перепутались они с чертями, стали всех так называть, и ничего с этим не сделать. Но достать до них духи не могли, оказались они в полной безопасности, за чертой чувствовали себя спокойно.

Никто, даже сам бес не мог знать, где они находятся, где их можно искать. Вот и чувствовали они себя вольными и беззаботными.

И сам всегда годившийся этим, бес никак не мог пережить, когда еще у кого-то такое же право появлялось. Только примирился он и махнул рукой на все случившееся.

Пойманные им и собранные из всех укрытий бесы должны были исполнить все его требования. Но они обещали и себе и всем, что в следующий раз не позволят собой понукать. Спрячутся так, что никто их отыскать не сможет. Но так же думал и бес, он не собирался позволять им вольничать, зорко следил за тем, что творится.

№№№№№№№№№

Боги внимательно наблюдали из Сварога за теми переменами, которые совершаются на земле. Многие были недовольны тем, что творится. Они не понимали, для чего там нужно столько духов, что будут с ними потом делать.

Но приходилось примириться с тем, что там творилось.

Только Даждьбог со своей высоты за ними равнодушно наблюдал, и не было ему никакого дела до того, что творилось.

Люди, боги, духи, все они одинаковы и ничем друг от друга не отличаются. Всем нужен свет, тепло, они не смогут без него обойтись. Стоило ему исчезнуть, и все они будут звать его назад.

Но если кто-то относился к бесу с сочувствием, то это был Сварог — он понимал, что именно бес им подарил весь этот мир. Это значило, что ничего не исчезнет со временем.

Бунт был ему чужд. В каждом новом деле надо было просто найти что-то хорошее. Какое дивное состояние — покой, бессмертие и вечность проще пережить именно в состоянии покоя. Но надо было верить, что со временем они перебесятся и поймут это сами.

Бес решил больше не увеличивать число духов. Он обратил свой взор к людям, понимая, что там самые главные его проблемы и возникнут. Но сразу стало ясно, что людям нужны помощники, которые будут все время с ними, станут врачевать их тела и души, ведь при ранении оно порой даже остановить кровь сами не могли, должен быть кто-то знающий и умеющий.

Вот набрав их из обычных людей, нужно обучить и передать им секреты врачевания, трав и растений. Тогда они смогут спасать кого-то.

Так впервые возникла мысль о волхвах и колдунах.

Глава 23. Выбор колдунов

Дело оставалось за малым — выбрать колдунов и чародеев, которых люди потом назовут волхвами, уважать и почитать станут больше, чем князя самого, но и бояться будут больше. Ведь князь просто сильнее и богаче других, но его можно свергнуть и отнять богатства. Они же будут обладать теми сокровищами, которых отнять невозможно — они приблизят их к богам самим. Долго думал, гадал, рядил бес, и решил он, что это будет тот самый ребенок — сын князя Святослава — первым из них.

Его недавно принесла Зевана на княжеский двор, сам князь в честь куда-то пропавшего старика назвал его Волхвом, вот и пусть оправдывает свое громкое имя. Пусть он прославится и решит, во благо или во зло употребить свой дар. Но бес уже думал о том, что колдун не должен оставаться один, нужен еще кто-то, чтобы помочь ему в том, и он решил послать второго.

№№№№№№№

Для забавы или из каких иных соображений, но вместе с княжеским сыном он решил учить обычного мальчишку, потом посмотреть, что из этого получится. Хотя бес понимал, какое грозное оружие он дает в руки мальца, но ведь риск в данном случае был вполне оправдан.

Бес замечтался, представив себя в человеческом обличии. Он понимал, что чуть раньше или позднее эти двое узрят мир духов и мир богов. Каким прекрасным и многогранным должен им казаться такой мир, представить это было не просто, но бес постарался.

С Волхвом все было просто, с мальчишкой из простого семейства сложнее, все они казались пугливыми и несмышлеными. Не верилось, что из кого-то из них может получиться что-то стоящее.

Мефи решил отложить это до лучших времен, пока не выводит какая-то баба подходящего парня. Но пока рождались колдуны, обратил свой взор бес на жен и дев славянских.

Тут долго искать не пришлось. На окраине села жила женщина сильная и выносливая. Она с самого начала отделилась от других, знала все травы, могла помочь кому-то, правда, ее никто не боялся, ведь зла она не несла, вреда не причиняла. И звали ее Яга.

Бес давно наведывался к ней без страха, прикинувшись волхвом, рассказывал, чего он от нее хочет получить. Она так пристально на него смотрела, что казалось, разглядела и сущность его под чужими одеждами.

Это не смутило его: пусть видит все, лишь бы помогала ему, когда нужно.

— Мудрость уединения требует, — заговорил он, — я нашел для тебя избушку подходящую в дремучем лесу, сделал там все, что нужно. На берегу озера лесного и будешь жить.

Почти насмешливо смотрел на нее бес. Но это ее не смутило и не испугало совсем, а он бы страх почуял сразу. Так Яга сдала экзамен на ведьму.

Неделя ушла на то, чтобы объяснить ей о травах все, рассказывал ей бес и о ядах всяких, которые в малых дозах лечебными были.

Баба оказалась на диво смышленой, ей не надо было ничего повторять два раза, и как он прежде не замечал, что жены к колдовству больше расположены.

Бес не мог на Ягу нахвалиться, да и собой он был доволен в те смутные дни.

А в граде в те дни все заметили, что старуха, к которой они так часто хаживали прежде за помощью разной, исчезла куда-то. И когда померла дочь воеводы, так и не очнувшись от своей болезни неведомой и страшной, то многие бросились на поиски, но Яга словно сквозь землю провалилась.

Тогда стали они Хоросу щедрые дары приносить, просили отыскать старуху, чтобы лечила она их по-прежнему.

Хорс сжалился над ними, когда у воина заболела любимая жена его, и тот с ног сбился, так не хотелось ему с ней расставаться, то отправил он его в лес, к избушке, о которой в те времена еще не знали и не ведали.

Каково же было удивление бедняги, что он понял, что их потерянная Яга там и прячется, а может просто живет и не тужит.

Когда воин возвращался назад с травами и мазями разными, то благодарил своего бога за помощь. С той поры тропинка в лесную чащу, куда прежде не хаживали, стала знакома многим.

Хотя опасались многие, ведь всякое могло случиться, там и духов и зверей немало было, но все-таки шли, чтобы помочь своим близким. Но сколько они не звали старуху, не просили вернуться на прежнее место, не согласилась она, говорила, что тут ее место, тут она и останется навсегда.

Но именно лес, и эти деревья, и духи давали ей силу, которую она не могла получить в поселке у них.

Все, кто в последнее время навещал Ягу, как самую главную тайну сообщали остальным, что старуха там была не одна, с ней оказалась какая — то странная девица. Никто не мог сказать, откуда она, из поселка ни одна девица не пропала. Но пришла, разыскала избушку, и у Яги прижилась. А та научила ее всему, что знала сама.

Так первая ведьма, в лесу, который в ту пору еще не был заповедным и появилась. Власть ее уже тогда была немаленькой, а со временем и вовсе должна была стать громадной. Вот так все и поменялось в мире, который только рос и развивался в те давние времена

№№№№№№№№№№

А было все так, родила какая-то дева ребенка, и такой страшной и странной ей показалась девочка, что прятала она ее ото всех в какой-то лесной избушке, слезы лила, не могла понять, что с ней станется, когда сама она уйдет из мира или замуж за кого выйдет.

Когда же слухи о том, что Яга нашлась до нее дошли, то и отправила она туда бедную дочь свою. Когда та оказалась в избушке, девица исчезла, словно ее и не было, а девочка пред Ягой и рыжим котом (а это был Баюн) и оказалась.

Девочка пробовала убежать из домика, но неизменно возвращалась, потому что не могла найти дорогу домой, потом она перестала убегать — смирилась.

— Если мать родная бросила меня, то буду я тут жить, — думала не по годам разумная девочка…

Кот вдруг заговорил человеческим голосом, и сообщил ей, что это самое лучшее, что с ней могло случиться, еще немного и все ей завидовать станут…

И не обманул ее кот ученый, он вообще никогда никого не обманывал.

Глава 24. Избушка Яги

Ажбета осталась в избушке на берегу озера, кот был все время с ней, она скоро убедилась, что жизнь в лесу, интересная. А когда смогла видеть и Лешего и Берегинь и Русалок, то и вовсе стала радоваться всем, что происходило с ней в это время.

Девочка очень быстро стала там своей. Никто пугать ее пока и не собирался. Но Яга тоже с улыбкой вспоминала о том, как Ажбета гордо заявила когда-то:

— Я потерялась, но не думаю, что моя матушка станет искать меня, ты же не прогонишь.

Кот так смотрел на старуху, что та махнула рукой, да и позволила ей с ними остаться.

— Оставайся, — только и отвечала она

И Ажбета осталась.

Она вспоминала, какой просторной ей тогда показалась маленькая избушка, сколько всего там интересного было, но главное, конечно, кот Баюн, никогда прежде не видела она такого рыжего, прямо огненного кота, вот и радовалась, что они встретились вдруг. Но тут же на нее взглянула какая-то птица с огромными глазами, таких прежде она не видела.

— Это сова, самая мудрая из всех птиц, — еще птенцом она оказалась у меня с тех пор и не улетает, — говорила старуха, словно желая ей показать весь мир, который был тут.

Волк наведался в избушку позднее, и Ажбета тогда побледнела, но он оказался таким славным парнем (волк и на самом деле был не простой а заколдованный), что Ажбета тут же прониклась к нему доверием, и они быстро стали неразлучными друзьями.

Это вам не иноземная сказка про бедную Красную шапочку, которую говорят такой же волк слопал. Наш девочками, да еще ведьмами не питался.

— Волк будет охранять нас, — при первой встрече говорил кот Баюн, — у людей есть собаки, а у нас вон такой волчище.

№№№№№№№

Ажбета была не слишком послушным ребенком, но кот и волк вместе приглядывали за ней, и никакой беды ни тогда, ни потом с ней не случилось, хотя и могла бы быть беда.

Через несколько недель та самая женщина, бросившая ее, тайком пришла к избушке, чтобы взглянуть на свою дочь, посмотреть, что с ней стало, но когда она увидела волка рядом с ней, девочка с ним спокойно разговаривала, то не смогла к ней приблизиться.

Вот и побрела она назад, понимая, что все у ее дочки ладно, только у нее словно бы душу вынули, так скверно было и тяжело. Она не знала, что баба Яга ее видела и только головой покачала — какими неразумными бывают непутевые девицы.

Девочка в тот вечер рассказывала, что едва не утонула в болоте, когда побежала за красивой бабочкой, но волк ее спас, оказался там, где она попала в беду.

— Это тебе будет наука, — говорила Яга, — нельзя никому доверять, особенно красивым и беззащитным, всегда надо быть начеку, никакой волк не спасет нам, если мы сами о себе не позаботимся.

Так и прижилась Ажбета в том самом лесу, который со временем стал считаться заповедным.

Глава 25. Встреча с богиней

Старуха словно ждала чего-то или кого-то. Она должна была рассказать и волку, и коту и ведьме о том, что совсем скоро тут появится богиня Зевана.

Но рассказать не успела, и возвращаясь с волком с прогулки, Ажбета ее и встретила. Сначала волк заволновался, даже зарычал, когда почувствовал чужой дух в их лесу.

Девочка увидела столб какого-то странного света. Хотя в полдень солнце добиралось даже сюда, но это был особенный свет, он был каким-то нежным и струящимся. Она невольно зажмурилась и оглянулась вокруг, открыв глаза через миг. А там уже стояла богиня.

Она слышала рассказы о них и прежде, но видела в первый раз такую неземную красоту. Наряд ее, лук и стрелы в руках, все говорило о том, что перед ними не девица простая, неземной была ее красота.

Незнакомка что-то говорила волку на языке, которого Ажбета не могла понять, но такое сладкозвучие вокруг лилось, что она заслушалась, и чуть не упала.

Богиня, заметив, как покачнулась девочка, невольно улыбнулась и что-то сказала зверю. Он оглянулся и взглянул на Ажбету. Потом волк говорил, что теперь Зевана (она не сразу запомнила это имя) останется с ними и станет во всех лесах со всеми животными управляться.

Богиня уже попрощалась с ними и скрылась где-то, словно ее и не было, но она была, и этой встречи маленькая ведьма не смогла бы забыть никогда.

— Пусть берегутся охотники, и все, кто без спроса захочет в наш лес наведаться, теперь они узнают Зевану в ярости, она никого в обиду не даст, — по дороге говорил невесть откуда взявшийся кот Баюн, он поспешил туда, где пути ведьмы, волка и богини пересеклись.

— Зевана, — только и произнесла Ажбета, когда они вернулись к Яге

— Вы все видели богиню охоты? — удивленно спросила та, — чего же ты приуныла?

— Она так прекрасна, так ослепительна, — ведьма даже не скрывала зависти, — мне никогда не стать такой.

— Она богиня, а завидовать богам — пустое дело, — усмехнулась Яга.

Так она и избавила Ажбету от странных чувств. Ажбета побежала к озеру, чтобы искупаться, она почувствовала себя маленькой и беззащитной,

Волк и кот издалека смотрели за ней.

— Почему ты ее не останавливаешь? — удивился кот.

— Она сама должна одолеть эти слабости, иначе мы замаемся с ней потом, что будет когда она Ладу встретит? — спросил волк, который, как и все они, уже встречал богиню не раз, и глаз от нее не мог оторвать.

Но бес, который появился неожиданно, не был настроен так добродушно и философски.

Русалка появилась на поверхности озера, в тот момент, когда Ажбета спокойно плавала. Ажбета застыла на месте, и не могла двинуться к берегу, так была поражена. Какой же она была страшной, от чувства зависти к богине в душе ее не осталось и следа.

Яга издалека следила за тем, как ее животные вместе с бесом закаляли и воспитывали девочку. Но жизнь шла своим чередом, все в этом мире было, как и всегда.