Заветы Велеса. Славянские мифы и сказания

Любовь Сушко

В книге автор пытается рассказать и показать жизнь славян, опираясь на мифы и сказания. Главные герои – древние боги и духи, а потому действие разворачивается на небесах и на земле, и в подземном мире. Здесь есть и сказки заповедного леса, но в основном – это реконструкция мифов, легенд, преданий. Во второй части – мифологический словарь основных персонажей – кто есть кто.

Дивана и Ярило

И наступило утро.

Красный всадник только что пронесся над землей. Рассвет казался кроваво — алым в тот миг.

— Должна пролиться чья-то кровь, — усмехнулся Страстный, глядя на Бесстрастного.

Молодые солнечные боги, на миг столкнулись в пространстве между небом и землей. Потом один поднялся еще выше в бескрайность небес, а второй отпустился на землю.

Даждьбог усмехнулся, глядя вслед богу Страсти Яриле. У него только одно на уме. Подхватить какую-то девицу и проделывать с ней черт знает что, в то время как остальные трудятся, не покладая рук. Сколько света и тепла надо, чтобы побороть мрак и осветить эту землю, трудно даже представить себе. Он не жаловался, просто никакого времени и сил не оставалось на что-то другое, он же только развлекается, и верит в то, что солнце будет так же светить и греть, а когда не будет, тогда он спокойно отправится в Ирий, оставив земных дев, и будет с богинями развлекаться. И сама Лада снисходительно на него взирает, и не позволяет никому и слова против красавца этого коварного не сказать.

Хотя на него никто и не жалуется особенно, разве что богиня охоты и девственниц Дивана, но ей сами боги велели. Потому что девственницы больше всего его и волнуют. Ведь и Ярила тоже в своем роде охотник за красивыми телами, страстью, экстазами, и что бы он не творил ему все сходит с рук, а ведь когда его отец соблазнил жену Перуна, он был рассечен Громовержцев надвое и сброшен на землю. А потом и вовсе в медведя превращен. Тогда Лада и слова не молвила, только смотрела печально, а тут ее словно подменили, внуку своему она прощает все. Чтобы ни говорили, кто бы ни жаловался, она только снисходительно улыбаетсяОн усмехнулся и вспомнил, как Девственница прибежала в слезах.

— Он соблазнил лучшую мою жрицу, и ту не слова не скажешь, — бросилась она к Ладе.

— Скажу, — согласилась та.

Но по снисходительной улыбке ее можно было понять, что скажет она то, что не понравится непорочной охотнице.

— Больше твоих жриц он не тронет, они Старыми девами останутся, но в свиту свою ты больше никого не получишь. Иначе жизнь на земле прекратится из-за твоей глупости и прихоти.

Что в тот миг произошло. Как вспыхнула и отшатнулась от нее Дивана, ее словно обвиняли в чем-то. Но как могло быть по-другому, когда богиня любви и гармонии говорила с ней, она никогда не понимала странную девственницу. И когда та самая девица, так и не дождавшись Ярилу снова, побежала в слезах и бросилась с обрыва, Дивана поняла, что не все так, как она привыкла представлять себе. Она уже вкусила сладость страсти и не могла без нее жить. Но это только подтвердило догадку о том, что сама она не должна к нему приближаться, чтобы не случилось еще более страшной беды.

Если бы он был смертен, она бы убила его своей меткой стрелой, но этого не получится, он только будет хохотать над ней и чего доброго, еще подумает, что и она влюбилась в него и не может справиться со своими страстями. Она влюбилась и не может справиться со страстями, а разве это не так.

Дивана побледнела, как она понимала ту девицу, которая покончила со всем разом, у нее так не получится, а потому лучше об этом совсем и не думать, а то непонятно в какой еще омут можно будет ненароком зайти.

Странная дрожь пробежала по всему телу. Даждьбог смотрел на нее со своей высоты, когда она в высоком горном озере купалась, сбросив свои прозрачные одежды, которые мало что прикрывали, но теперь она была обнажена совсем и особенно восхитительна. Но она не боялась его, потому что вообще не было резона бояться, его не могла очаровать ни одна богиня, хотя он был где-то и с кем-то скорее, чтобы что-то Яриле доказать, и показать, что он тоже может очаровывать и пленять..Но прекрасная богиня не могла видеть другого, тот, о ком она так много думала в последнее время, затаился за скалой, и тоже за ней смотрел внимательно. Она вышла на берег, и уверенная, что там остается одна, обнаженная в капельках воды прошла по нему, и повернулась к теплу и свету.

— А она не так бесстрастна, как хочет показаться, — подумал Ярила, и такое желание разгорелось в теле его молодецком, что думать ни о чем он уже не мог и не собирался. Она не успела бы убежать, если бы и захотела. Она была в его объятиях, его тонкие пальцы скользили по мокрому телу.

Последнее, что она видела, золотого коня Даждьбога, он спешил ей навстречу, потому что с небес видел все, и он спасает, он защитит ее. Она сохранит свою девственность. И он успел. Ярила был ослеплен этим сиянием, он закрыл глаза и медленно опустился на песок, страсть переросла мгновенно в ярость. Нет ничего страшнее и сокрушительнее, чем неудовлетворенная страсть. А тот только усмехнулся.

— Тебе что, мало девиц и богинь, зачем трогать ту, которая не хочет этого.

— А кто тебе сказал, что она не хочет, откуда тебе это знать, — не удержался Ярила, — тебя никто и никогда не хочет, хотя ты светишь всем, и греешь всех, но ничего не чувствуешь и не знаешь, и не смей вмешиваться в мои дела.

Богиня в момент их спора была уже далеко, она никого не хотела видеть и слышать, и только ворон летел за ней и о чем-то пронзительно кричал — только его тут не хватало, он всегда видит и слышит то, что не должен и гордится этим. А потом об этом узнают от противной птицы все боги и люди

Как будет смеяться и Лелея, дерзнувшая при боге войны еще и любовника себе завести (Ее возлюбленным был Ярила, и Дивана даже не поняла, что она ее странно ревнует) и сама Лада. Разве не она пообещала, что ее жрицы девственницами останутся, но сказала это так, будто страшнее наказание для них быть не может.

— Страшнее наказание для них быть не может, — услышала она голос черта где-то рядом, тот посмел в ее мысли вмешаться, а Леший пытался его оборвать.

Как она могла забыть о том, что мир только кажется пустым, а духи все равно остаются рядом, и они все видят и слышат. Теперь только и будут говорить о том, что она сбежала от Ярилы, и богини будут потешаться над ней, и тайно завидовать. От такой догадки ее бросало, то в жар, то в холод. Хорошо, что Даждь во время успел, и спас ее и охладил пыл этого насильника.

— А ты хотела этого спасения? — поинтересовался черт из кустов, и, видя ее ярость, исказившую прекрасное лицо, тут же скрылся. А может, это Леший его за хвост утащил прочь, потому что тут же раздался странный визг. Старик был сердоболен и тактичен, но почему ей кажется, что и он жалеет ее и сочувствует. Ей не нужна никакая жалость, она во всем права, это их надо пожалеть.

Больше всего это сочувствие и убивало спасенную от падения богиню.

Дивана отпустилась на траву и, закрыв прекрасное лицо руками, разрыдалась. Больше и черт уже ничего не спрашивал и не вопил, он убрался посмотреть на более интересные вещи, чем сбежавшая от страсти девственница.

— А ты хотела спасения? — повторяла она его слова, и не находила ответа.

Свет и тепло высушили ее слезы. Она посмотрела на бабочку, которая уселась на ладонь. Ее уже разыскивали жрицы, те, кто не знали, что такое страсть, и как обещала Лада (а она всегда выполняла свои обещания) не узнают этого никогда. Стайка таких же легких и прекрасных созданий, как эта бабочка, они останутся чистыми и непорочными, но почему же так скверно, так тяжело было у нее на душе? Она словно чувствовала себя в чем-то перед ними виноватой.