Хока

Любовь Степановна Холодова, 2021

В школе во время ремонта нашли удивительную статуэтку. Это было уродливое существо, изготовленное из неизвестного материала, черный идол с громадным животом. Статуэтка была помещена в краеведческий школьный музей потому, что не имела почти никакой ценности. Или имела? Однажды, ночью во время грозы она была похищена из музея. Кому и зачем мог понадобиться черный идол? Директор школьного музея и молодая журналистка взялись за изучение этого неординарного для маленького городка случая. Во время расследования они узнали, что этот идол имел очень серьезную ценность и история его ведет вглубь веков.

Глава девятая

Машину бросало по кочкам и вмятинам грунтовой дороги, которая, извиваясь змеей, спускалась вниз.

Белые стены мужского монастыря с зелеными куполами виднелись вдали. Монастырь был построен одновременно с первыми городскими домами. Он существовал до сих пор, не претерпевая особенных изменений. Даже река, в которой отражался монастырь, в этом месте была такой же, как и несколько столетий назад.

Гурин подъехал на своей Ниве Шевроне, изрядно потрепанной по дорогам истории, к высоким, металлическим воротам. Его здесь знали.

В старинных архивах хранились летописные рукописи, которые велись с самого основания монастыря. Летописцы записывали все сколько-нибудь значимые события в слободе.

Монахи никого не подпускали к своим хранилищам, но Гурину, почему-то сделали исключение. Несколько раз он приезжал сюда порыться в древних книгах. Надо сказать, что это занятие настолько увлекало его, что он совершенно забывал обо всем, когда его приглашали на трапезу, он удивлялся, что так быстро пролетело время. Именно в этих архивах, Гурин нашел материал, который сейчас шел в печати.

Поднявшись по ступенькам, он вошел в здание монастыря. Его уже ждали. Слегка наклоняя голову, чтобы не удариться о низкий свод потолка, Гурин вошел, вслед за монахом по узким беленым коридорам. Черная ряса мелькала впереди то вверх, то вниз, то виляла по сторонам, если бы Владу пришлось самому возвращаться, он ни за что не нашел бы дороги.

Наконец, они пришли, и монах оставил его одного.

Гурин открыл дверь. За ней в маленьком уютном помещении, за старинным столом, сидел седой старец с длинной бородой и что-то писал.

Владу всегда было интересно, что же он писал, но никогда не решался спросить.

Старец поднял голову:

— А, гость дорогой, — приветливо произнес он высоким старческим голосом. — Заходи, Владушка, садись вот здесь, я так тебя буду лучше видеть.

Влад сел около единственного небольшого окна, укрепленного железной решеткой. Свет через него освещал комнату, но этого было недостаточно, и большая часть скромного интерьера была в полумраке, на фоне которого монах выглядел необычайно колоритно и напоминал волшебника из детской сказки.

— Здравствуйте, отец Никифор, — поздоровался Гурин, — как Ваше здоровье?

— Здравствуй, здравствуй, — ответил старец. — Спасибо за беспокойство, на здоровье не жалуюсь. Вот тружусь потихоньку. К нам зачем? Снова загадки истории разгадываешь?

— Да. Разгадываю.

— И какие, на этот раз?

— Помните, я читал летопись инока Леонтия, в котором он описывает нашествие Черного идола?

Помню, конечно, ты еще копии снимал.

— Этот идол снова появился в городе.

— Он давно появился, ты же его из стены вытащил. А из города он никуда не девался, — прищурился отец Никифор.

— Так Вы знали, что я неспроста искал все о Черном идоле?

— А ты, как думаешь?

— А сейчас знаете, что происходит?

— Кто-то оживил идола, и в городе началось нашествие нечистой силы.

— Да, так и есть.

Старец смотрел на Влада, ожидая вопроса.

— Отец Никифор, мне нужно знать, как остановить нашествие. Можно я еще покопаюсь в летописях, может, найду ответ на свой вопрос?

— Монах покачал головой, ожидая услышать другое, но встал из-за стола, расправляя свою могучую фигуру, и направился к небольшой двери в глубине комнаты.

— Пойдем.

Гурин вышел вслед за ним в помещение, состоящее из нескольких комнат.

Это была святая святых монастыря — старинный архив. Книги, во время процветания монастыря, не только собирались, но и писались здесь же. Они были печатные и рукописные, в кожаных и металлических переплетах. Некоторые закрывались на замок, а другие имели футляр. Были здесь и свитки, и листки бумаги, лежащие стопками. Все полки были застеклены.

В хранилище поддерживалась постоянная температура и влажность, свет был рассеянный, тусклый, который включался по необходимости.

Отец Никифор повел Гурина к стеллажам, которые были в небольшой комнатке. Там стоял стол с настольной лампой.

— Вот, здесь, — он показал рукой на полки, — можешь покопаться. В этом месте собрана литература по твоей теме, а вот найдешь ли что?

— Спасибо.

— Я у себя, может, все же захочешь поговорить? — сказал, уходя, отец Никифор.

Но у Влада, от такого обилия старинных книг, уже затрепетало сердце и остановилось время. Он трогал корешки книг, и ему казалось, что пальцы прикасаются к самой истории.

Гурин нашел летописи, относящиеся к тому времени, когда бесчинствовал Черный идол. Все это он уже читал, даже, делал некоторые копии, но, думал, что мог пропустить важную информацию.

Уже не первый час он копался в старинных рукописях, ничего существенного не находилось. Влад перечитал все близкие по времени летописи, перелистал многие книги, которые были на этих стеллажах, но ничего полезного для себя не нашел.

— Владушка, — услышал Гурин голос отца Никифора, — не устал еще?

— Устал, отец Никифор. — Гурин потянулся за столом.

— Ну, нашел?

— Нет, никак не могу найти. Я знаю, что где-то здесь, рядом разгадка, а где? — он развел руками, окидывая взглядом полки.

— Пошли, покушаем. На голодный желудок все равно ничего не надумаешь.

Влад почувствовал, что голоден. Они пошли в трапезную.

Гурин всегда с удовольствием ел в монастыре. Еда была простая, но вкусная. Монахи все выращивали сами. Когда он попадал здесь на обед, то всегда думал, что неплохо бы и дома так питаться, а то из-за всяких изысков забылся истинный вкус пищи.

После традиционной молитвы, все принялись за еду. За столом было тихо, Влад погрузился в свои размышления.

«Если здесь не найду, то где? Стой! — подумал он, — отец Никифор предлагал поговорить, что-то я из виду упустил. А откуда он знает все то, что происходит в городе? Наверное, какие-то знакомые рассказывают. Но он знает больше, чем знают другие. Как это я сразу…»

Владу стало неуютно за столом. Захотелось встать и подойти к отцу Никифору. Он взглянул на старца: тот ел спокойно, не поднимая головы. Но Гурин, вдруг, почувствовал, то за кажущейся отрешенностью от всего, что его окружало, старец все видит и, более того, внимательно наблюдает за ним.

Влад еле дождался конца трапезы.

— Ну, что, созрел? — спросил старец, едва они оказались в маленькой канцелярии архива.

— Созрел, — смущенно ответил Гурин, — отец Никифор, а почему Вы мне сразу не сказали, когда я только пришел.

— А я и сказал, но ты не услышал — значит, еще не готов был к разговору. Каждый хранитель имеет свойство видеть больше, чем любой человек. Он и преемника подбирает себе по такому принципу. А, кроме того, есть информация, которой нет в наших архивах, она передается, так сказать, из уст в уста, путем заучивания.

Гурин потрясенно слушал монаха. Как много удивительного проявлялось в последнее время рядом с ним, и даже в том месте, где все было знакомо, и о котором он, оказывается, ничего не знал.

— Отец Никифор, скажите, что такое, из себя, представляет Черный идол? — задал Гурин вопрос, на который больше всего он хотел получить ответ.

— Правильный вопрос задаешь, — сказал старец, — не зная противника, его трудно победить. Я расскажу все, что знаю. Кто и когда изготовил идола — не известно. Даже неизвестно из чего он сделан. Но он должен быть очень тяжелым.

— Да. Я, когда взял его в первый раз в руки, помню, удивился. Глядя на его размеры, казалось, он должен быть легче.

Монах кивнул головой.

— Несмотря на свой необычный вид, он имеет свой реальный прототип. Это — чертова мать. Она действительно мать всех нечистых. Она всегда беременна, потому, что рожает постоянно. Именно она производит их на свет, настоящих, породистых чертей. Она — глава огромного семейства, его матка и царица.

— Вот, откуда у нее такой огромный живот! В нем должны развиваться одновременно несколько зародышей на разных стадиях.

Старец пожал плечами:

— Не знаю. Может быть. Ну, слушай дальше. Народ они умный, не зря их считают потомками падших ангелов. Но есть среди них полукровки, называют их тинками. У них очень маленькие рожки. Ростом они значительно меньше чистокровок и пушистые. Разум их останавливается на детском уровне, поэтому они ведут себя как несмышленые дети.

— А они откуда берутся?

— Вот это, очень интересно. Они рождаются от наших женщин.

— Как эти существа их находят? И где весь этот мир, я понимаю, что не рядом с нами, иначе мы бы о них знали?

— В том-то и дело, что рядом, но мы их видеть не можем потому, что там совсем другие измерения. Они не могут проникнуть в наш мир, а мы в их. Бывают, исключения.

— Так как же тогда рождаются эти тинки?

— Это бывает не всегда, — поднял палец монах, — а тогда, когда происходит соединение потоков времени в нашей части мирозданья. Хотя в нем нет частей, нет начала и нет конца. — Старец задумался на минуту. Но для Влада эта минута была вечностью, он еле удержался, чтобы не прервать молчание отца Никифора. Наконец, монах вышел из задумчивости и закончил свою мысль. — Вследствие этого идет частичное накладывание пространств.

Гурин еле сдержался от возгласа удивления. Ничего подобного он никогда не слышал.

— Почему это бывает? — спросил он.

— Структура мирозданья настолько сложна, что никогда и никому не понять ее до конца. Нам известно, что это случается нерегулярно, в этом нет четкой системы. По крайней мере, мы эту систему пока не обнаружили. Но мы научились измерять напряжение времени. По этим показателям и некоторым другим признакам можно определить наступление и продолжительность этого явления, синхронизации пульсации пространства и времени наших миров.

— Так она уже наступила?

— Еще нет, но постепенно наступает, поэтому стали возможными переходы из одного пространства в другое, но не всегда в полной мере. У девушек, которые заснули, отделилась, скажем, душа, ее затащили в другой мир, а там ей не нужно материализовываться, ведь тот мир существует в тонком плане. Другое дело, если жители тонкого мира захотят войти в наш, они устроены иначе: материальной сущности у них нет, поэтому они не могут заметно влиять на нас. Только полукровки, несмотря на детский разум, могут иметь материальную основу, как у матери.

Гурин слушал отца Никифора, взявшись за голову. Он был — весь внимание. Виски от напряжения начинали трещать, но он этого не замечал, как и не замечал того, что солнце за окном почти село, в комнате становилось темно.

Библиотекарь был неутомим, он продолжал открывать Владу тайные знания:

— Наш мир, как бы сердцевина мирозданья и является донором для многих других миров. Мир нечистой силы вообще не может существовать без нас. Едой или энергией для их жизни служат наши негативные эмоции и чувства или такое поведение, которое провоцирует негатив у других.

— Я не пойму, отче, как может разумный мир существовать без чувств? Без сострадания, сожаления, веры, любви, наконец? Любовь к своей стране, матери. Любовь к женщине! А вера! Как без нее жить? Ведь только чувства не дают нам скатиться до состояния животных.

— С животными ты погорячился, — монах лучезарно улыбнулся, — с ними не все понятно даже ученым. Никто не знает, почему иногда волчица, которая водит стаю, выбирает не самого сильного, смелого самца, а слабого, того, который боится даже приблизиться к сильным волкам. А? — Он развел руками.

— Неужели и звери могут любить?

— Ну, насчет любить, не знаю, а чувства им точно, не чужды.

— А если они эволюционируют, становятся умнее. Если ум развивается, то без чувств ему не обойтись, — говорил горячо Гурин, размахивая нескладными руками.

Монах поспешно убрал со стола изваяние Матери Божьей.

— Не знаю, — покачал головой отец Никифор, — а вот то, что люди все меньше пользуются своими чувствами высокого порядка — даром Божьим — это я точно знаю. Стараются свою жизнь упростить. Даже книги не читают, смотрят фильмы. В фильмах ни тебе скучных описаний, ни размышлений, переживаний, только эмоции, страх, удивление, азарт. И думаю я, что за всем этим стоят те самые процессы, о которых я тебе рассказывал. Началось время взаимопроникновения. Ведь, это явление не внезапно случается, а появляется постепенно, нарастая. Может быть там, в другом мире знают об этом и предпринимают какие-то меры защиты, а здесь бездуховность вторгается в нашу действительность безнаказанно. Из-за этого во всех сферах жизни проявляются ее плоды. Я даже не буду тебе приводить примеры, думаю, ты и сам можешь проанализировать изменения во всех сферах жизни за последнее время.

— Я понял, — мрачно сказал Гурин, — мы для них лакомый кусочек. Поэтому они и рвутся в наш мир. Если вся эта нечисть проникнет сюда, то наведет такие порядки, при которых откачка негативной энергии пойдет по полной программе.

— Именно. Кроме того, самка у них одна. Каждый самец мечтает о своей женской особи, да и демографическая проблема у них стоит остро. Ведь этот народ по своей природе очень агрессивен, а их численность невелика. Армию создавать не из кого.

— Нам надо знать слабое место нашего противника, чем же их можно победить?

— Так ведь я уже сказал тебе, Владушка, чувств они боятся, хороших добрых. Если злые их питают, то светлые чувства их могут погубить. Это и есть слабое место. Это все равно, что осиновый кол для вампиров.

— Это я уяснил. А теперь, все же, ответьте на мой вопрос: кто же такой, этот, Черный идол? И для чего он нужен?

— Черный идол — воплощение в материальном мире чертовой матери. У него есть, конечно, другие функции, но о них мы ничего не знаем. Через него матка нечистой силы планирует перейти из пространства в пространство. Как? Спросишь ты, но я этого сказать не могу. Не знаю. Долгое время идол спал, но сейчас кто-то его начал будить. Часть сознания дьяволицы уже перешла в идола, поэтому стали возможными все эти страшные события.

— Вы знаете, кто его будит?

— Трудно сказать. Я не могу этого увидеть. Наверное, тот, кто украл из музея эту статуэтку.

Гурин кивнул. Уже была ночь, но спать совсем не хотелось, больше того, у Влада совершенно потерялось ощущение времени.

— Так вот, для полного перехода, чертовой матери нужен проводник, так называемая, жрица. Молодая женщина, которая будет периодически питать идола кровью. И еще существует какой-то ритуал, который нужно совершить трижды и только тогда произойдет необратимое. Вот все, что я знаю. Вам нужно найти жрицу — она может погубить мир, а может его спасти.

Во время кульминации этого природного явления жрица, если она на стороне чертовой матери, поможет ей осуществить переход в наш мир, при этом она сама обязательно должна погибнуть, но если жрица будет сопротивляться, тогда этот переход станет сражением. Если во время сражения дьяволица проиграет, то это будет ее последний бой. Ее народ может погибнуть весь и навсегда.

Гурин задумался, он вдруг, вспомнил сон, который рассказывала ему Нина. Ему показалось, что сон очень важен, и он рассказал его отцу Никифору.

— Очень, похоже, что твоя Нина и есть жрица. Только вот загвоздка: жрица должна быть беременной, потому, что в это время женщина становится невероятно сильной: природа заботится о ней и дает ей свою энергию. Она постоянно следит за ней, готовая в необходимый момент прийти на помощь, дать ей столько сил, сколько она сможет взять. Поэтому жрицей может быть только та, которая может принять и удержать очень сильную энергию, и не только в связи с беременностью, но и в силу своих уникальных способностей.

Влад был поражен. Час за часом продолжалась беседа. Он порядком устал и, наконец, решил, что с него на сегодня достаточно: информация уже не впитывалась. Нужно было время, чтобы привести мысли в порядок. Он начал прощаться.

Старец легко встал с диванчика, где они с Владом просидели всю ночь, пошел к своему рабочему столу, сел за него и взялся за ручку.

— Отец Никифор, — обратился к нему Влад, — скажите, а преемника Вы уже подготовили?

— Нет. Мне еще рано. Тем более что мой преемник еще слишком юн, — сказал отец Никифор, и Гурину показалось, что он подмигнул ему.

Влад открыл маленькую кованую дверь, за которой его уже ждал монах-проводник. Немного подумав, он спросил:

— Извините, а можно спросить, что Вы все время пишете, отец Никифор?

— Летопись, — ответил старец.