Рак лечится Любовью

Любовь Карабут

Люба жила жизнью обычной советской женщины: работала, бегала по магазинам в поисках дефицитных товаров и занималась семьей.В этой круговерти житейской суеты она совсем не заметила, как к ней подкрался рак.Жизнь Любы превратилась в сущий ад, из которого больная, уставшая от жизни женщина искала выход и не находила его.И тогда она всерьез задумалась о добровольном уходе из такой неудачной жизни, даже стала его планировать.Но ее планам не суждено было сбыться: вмешался господин Случай…

Глава 10

Операция отменяется

Солнечные лучики пробежали по моему лицу, нежно погладили веки, словно приглашали открыть глаза и снова вернуться к жизни.

Пребывая в сладкой дрёме, хотелось продлить эту утреннюю негу, когда ещё не чувствуешь боли, когда ощущаешь себя здоровой, молодой и стройной. Вспомнила, когда была такой в реальности: как легко было моей душе жить в теле весом 53 кг, ходить по грибы и ягоды — наклоняешься за грибочком и тебе не мешают противные жирные складки, не мучает одышка, когда ты прошла пару километров, и не подкашиваются бессильно ноги после небольшого подъёма в гору.

Представить-то я эту картину представила, а вот поверить в то, что подобное состояние вернётся ко мне, не могла. Ум сразу же начал сопротивляться и противно скулить:

— Да, бывали времена. Не то, что сейчас, — как старушка-развалюшка. Может, даже хорошо, что боль чувствуешь — значит, жива. Вспомни поговорку: если ты проснулась утром и у тебя ничего не болит, значит, ты умер, — пытался как-то успокоить меня внутренний нытик.

Его ворчание было бесцеремонно прервано: в комнату вошёл муж, наклонился, и я почувствовала на своём лице его изучающий взгляд.

— Кажется, очухалась, — шёпотом проговорил Алексей и тихонько коснулся моего плеча, желая убедиться в этом.

Как бы не хотелось остаться в своей дрёме, а пришлось открывать глаза. Лицо мужа выглядело тревожным.

— Ну ты меня, мамка, и напугала! — воскликнул он, помогая мне приподняться на подушке. — Я почти уснул, когда услышал грохот в коридоре. Выхожу — а ты лежишь. Самого чуть Кондратий не хватил, — закончил он, неестественно улыбаясь одними губами. Глаза же оставались тревожно-настороженными.

— Я сегодня девчонок сам отведу в садик, а ты полежи, отдохни, если хочешь, телевизор посмотри или поспи ещё.

Я согласилась, молча кивнула головой и опять прикрыла глаза. Сразу вспомнила то, что произошло вчера.

— С нашим браком явно что-то не так, — подумалось мне. — Как он мог ТАКОЕ сказать, а потом оставить меня одну на кухне и спокойно пойти спать?!

И живём вместе как изрядно надоевшие друг другу родственники, которым просто некуда деваться. Вот и приходится, скрепя сердце, терпеть присутствие другого. А любви давно и след простыл…

— И опять — понеслось, — проснулся внутренний голос. — Ну и любишь же ты из мухи слона делать! Притомился твой далеко немолодой муженёк, вот и весь сказ. Хорош огород городить, подумай, что тебе с собой делать!

— И то правда! — вовремя опомнилась я.

В комнату одна за другой влетели мои любимые сокровища.

— Мамочка, приветик, — прижалась с одного бока Наташка.

— Мамулечка, доброе утро! — обняла с другого Любашка.

— Мы в садик идём, а ты поскорей выздоравливай, — почти хором пропели мои пташки. — Приходи к нам здоровенькая! — сказали на прощанье и исчезли за дверями спальни, махая на прощание маленькими ладошками.

И опять до боли сжалось сердце: что-то ждёт моих девчушек в ближайшем будущем?

Отгоняя тягостные мысли, с трудом соскребла себя с кровати и намеренно удерживаясь от взгляда в зеркало, поспешила в ванную под душ.

Тело, как обычно, активно занялось неизбывными домашними делами, которые, как известно, НИКОГДА не заканчиваются. А душа, словно загнанная в угол птица, искала выход из такой непростой ситуации. И когда усталость навалилась и придавила тело, как рухнувшая многоэтажка, я опять услышала внутренний голос:

— Бери свои монатки и иди к Владимиру Васильевичу, он — твой последний шанс.

— А что, может, ты и прав, — ответила я ему. — И что я, собственно, потеряю? Уже и так почти всё потеряно.

Вечером поставив мужа в известность о принятом решении, морально стала настраиваться на разлуку с детками и на длительное пребывание в больничке.

Утром проводила мужа на работу, отвела девочек в садик, крепко обняла и поцеловала их на прощание. О том, что я опять ложусь в больничку, говорить не стала: сколько можно терзать детские сердца переживаниями о здоровье мамы? А воспитательниц предупредила о своём длительном отсутствии и попросила быть к девочкам помягче. Те согласно закивали головами, сочувственно вздыхая.

Зашла домой за уже собранными документами и вещами, которые дожидались меня в маленькой прихожей. Поспешила на автобус. Сидя у окна, внимательно наблюдала за тем, что происходит на улице: вот мужчина с портфелем в руке явно спешит по делам; юные влюбленные, не замечая никого, идут в обнимку; благообразная старушка любуются цветущей черёмухой; рядом с пышущей здоровьем молодой мамой прыгает весёлый розовощекий карапуз…

В приёмном покое дождалась своей очереди и подала направление приятной внешности девушке. Та внимательно его прочла и подняв на меня красивые карие глаза, сказала:

— Мы не можем вас принять: ваш доктор, Владимир Васильевич, вчера вышёл в отпуск.

На меня напал столбняк.

— А что ж вы так долго собирались? Направление на операцию выписано три недели назад, а вы только сегодня явились, — полюбопытствовала медсестричка.

Я не могла вымолвить ни слова: губы онемели, ноги вросли в пол, пальцы рук переплелись замком и побелели от напряжения. Над моей головой в который раз за несколько дней опять грянул гром!

— ХА-ХА-ХА! — услышала я победный гогот. — Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — ехидно глумился злейший из всех моих внутренних голосов.

— Не может быть! — наконец-то очнувшись, прошептала я.

— Очень даже может быть, — степенно ответила красотка в белом халате. — Врачи — тоже люди, им тоже отпуска полагаются. Так что приходите ближе к осени, Владимир Васильевич взял по полной программе, — улыбнулась девушка, показывая белые ровные зубы.

Машинально выдавила из себя дежурное «спасибо», также на автомате подхватила ставшую ненужной сумку и двинулась к выходу.

Девушка что-то крикнула вслед, я не расслышала, что именно. Тогда она быстро догнала меня и сунула в руки направление на операцию и паспорт:

— Женщина, документы забыли! Будьте внимательней, а то ещё под машину попадёте! — непонятно к чему посоветовала она.

— Только и осталось, — молнией пронеслась в пустой голове шальная мысль.

Автобус, как обычно бывает в это время, был почти пустой. Я заняла любимое место у окна и погрузилась в себя. Там всё бурлило и клокотало. Праведный гнев непонятно на кого, безграничное возмущение и негодование и Бог знает ещё какие чувства, распирали мою грудь.

— Как такое возможно?! Два врача в разных городах почти одновременно ушли: один в отпуск отдыхать, другой — в отпуск, маму хоронить. Неужели Алексей прав, и Бог и вправду забыл обо мне?

— Ха. Вспомнила в кои-то веки про Бога! — возмутился мой внутренний критик-ханжа.

— Заткнись! — рявкнула я ему. — Не твоё дело, про кого я вспоминаю, когда и почему!

— Одно совершенно очевидно — я действительно патологически невезучее существо!

Мой внутренний драматический диалог прервал голос кондуктора:

— Следующая остановка — «Площадь Победы».

И я обреченно пошла на выход.