Рак лечится Любовью

Любовь Карабут

Люба жила жизнью обычной советской женщины: работала, бегала по магазинам в поисках дефицитных товаров и занималась семьей.В этой круговерти житейской суеты она совсем не заметила, как к ней подкрался рак.Жизнь Любы превратилась в сущий ад, из которого больная, уставшая от жизни женщина искала выход и не находила его.И тогда она всерьез задумалась о добровольном уходе из такой неудачной жизни, даже стала его планировать.Но ее планам не суждено было сбыться: вмешался господин Случай…

Глава 4

Что делать?

Возмущение, несогласие, отрицание, внутренний бунт — гремучая смесь чувств бушевали в моем сердце.

— Почему я? За что? В чем я провинилась? — вопрошала я кого-то невидимого, поднимая голову к небу.

Ответа не было…

А жизнь продолжалась. И надо было как-то жить, выполнять свои обычные ежедневные обязанности: ходить в магазины, готовить обеды-ужины, ухаживать за детьми, заботиться о муже и выполнять всё то, что должна выполнять жена и мать.

А делать вообще ничего не хотелось.

Хотелось лечь, закрыть глаза и больше никогда не вставать. Пришлось перейти на автопилот: все равно никуда не деться от своих близких, никуда не деться и от быта… Внутри что-то сломалось, и я стала похожа на робота. Однако чем бы ни были заняты руки, в голове отчаянно бился вопрос: «Что делать? Что делать????»

В редкие минуты, когда удавалось остаться наедине с собой, пересматривала журнал «Здоровье», искала и читала всё о раковых больных и их лечении.

«Ловила» эту же тему по телевизору, при случае её же обсуждала с начитанной, всезнающей соседкой или с хорошей знакомой. Мужа старалась не трогать: он и сам переживал, хотя и не показывал этого. И втайне от меня занимался тем же: искал выход.

Голова раскалывалась от круговерти мыслей и вопросов без ответа. Между тем моё состояние начало ухудшаться: боли в низу живота возникали всё чаще и становились раз от раза всё сильней; темнело в глазах, а по спине снизу вверх поднимался поток липкого пульсирующего тепла. Когда он ударял в голову, я мгновенно отключалась. А потом обнаруживала себя лежащей то в коридоре, то в комнате.

Мягко говоря, становилось не по себе. После таких «полётов» меня ещё долго преследовала слабость и дрожь во всём теле. Радовало то, что меня никто не видит — раз, да и в голове становилось необычно тихо, а в душе — спокойно — два.

Приближался очередной визит к лечащему врачу. Надо было показаться и продлить очередной больничный. Доехав на автобусе до поликлиники, заняла очередь в регистратуру за карточкой. Впереди меня невысокий коренастый мужичок и ещё человек десять мужчин и женщин разных возрастов. Вдруг почувствовала приближающуюся дурноту.

— Только бы не упасть, — промелькнуло в мозгу. — Пульсирующее тепло змейкой скользнуло вверх, я взмахнула руками и рухнула на пол. Последнее, что успела увидеть — испуганные глаза коренастого мужчины.

Противный запах нашатырного спирта вернул меня к жизни.

Прямо надо мной несколько вытянутых искаженных лиц, одно из них — женское, в обрамлении белой шапочки доктора.

— Очнулась, слава Богу! — воскликнула благообразная старушка.

— Аккуратно поднимаемся, и в кабинет, — взяла инициативу в свои руки симпатичная докторица.

Подала стакан воды, подождала, пока я окончательно пришла в себя.

— Что с вами? — участливо спросила врач.

— У меня онкология, по-женски, — спокойно ответила я.

— Вы уверены? — не унималась приятная во всех отношениях женщина.

— Да, уверена. Недавно из больницы, диагноз окончательный и обжалованию не подлежит, — грустно пошутила я.

— Что делать надумала? — продолжала пытку врачиха, незаметно переходя на «ты».

— Да вот ничего не надумала, — грустно ответила я.

— Ты же молодая, нужно оперироваться. Организм должен справиться. Решайся! А сейчас — давай-ка домой. Отлежись, успокойся, подумай и собирайся к своему незабвенному Владимиру Васильевичу. Он — врач от Бога, и операции выполняет блестяще.

— Может, он и действительно, врач от Бога, но мне-то помочь не смог, — грустно думала я, уставившись в окно автобуса. — Просто я родилась под несчастливой звездой. Невезучая я. Вот и всё.

И вдруг меня словно прорвало — слёзы в два ручья потекли из глаз, щёки вмиг намокли, а солёные струйки стекали по шее и заливались под ворот платья. Я плакала тихонько, практически бесшумно, чтоб никто из пассажиров не услышал. Так жалко себя вдруг стало!

Так жалко деток, которые совсем скоро останутся без мамы, и так жалко мужа, маму. А ещё жалко того, что уже никогда со мной не случится: не случится увидеть, как вырастут мои девочки, выучатся и выйдут замуж и родят мне внуков. Внуки будут, а бабушки — нет. И чем ярче представляла я эти картинки далекого будущего без меня, тем горше становилось на душе и тем обильнее текли солёные слёзы по моим пухлым щекам.

— Женщина, вы уже по второму кругу едите, — внезапно прервала мои страдания кондукторша. — Вам на какой остановке надо выходить?

— На площади Победы, — спохватилась я и посмотрела в окно.

— Тогда вам на следующей. Что-то случилось? — участливо поинтересовалась она, увидев мои заплаканные глаза.

В ответ я только кивнула и махнула рукой.