Зазеркалье, или Дождь смывает все следы

Лория Попова

Молодая женщина проходит тяжелый путь испытания жизнью. Ей приходится сталкиваться с большими проблемами и при этом оставаться порядочным человеком.

ГЛАВА 6

Когда мне исполнилось десять лет, я очень хотела дождаться прихода Нового года и загадать желание. Я долго не ложилась спать 31 декабря — все боялась упустить ту минуту, когда Дед Мороз в полночь постучится в дома к людям и ко мне тоже.

— Не мучь себя, иди спать! — уговаривала меня мама. — Я заведу будильник, чтобы ты не проспала. Вот на двенадцать часов ставлю.

Я согласилась и легла спать. Когда зазвенел будильник, я слетела с кровати и кинулась в зал, чтобы поздравить маму с Новым годом. На диване я увидела спящих в обнимку — маму и соседа дядю Женю. Они были голые и совсем не укрытые. Заплакав, я ушла обратно в спальню.

Противный дядя Женя после той ночи к нам больше не заходил, по крайней мере, я его не заставала дома. Возможно, он испугался, что я могу рассказать о его похождениях жене, тете Лене, и детям, с которыми дружила. Теперь, когда дядя Женя встречал меня на улице, начинал сюсюкать:

— Ух ты, какая красивая девочка — Анжелочка! И добрая, и послушная, и детей любишь нянчить… На тебе двадцать копеек на мороженое!

Но я не брала денег, а с брезгливостью отворачивалась и быстро шла домой.

Я уже было стала успокаиваться от увиденной, потрясшей меня картины, как новая беда свалилась на мою голову: к нам в гости зачастил ещё один мамин ухажер — дядя Петя. Старшая сестра Вера к тому времени, закончив восемь классов, уехала в другой город учиться. Поэтому вести войну с маминым ухажером мне приходилось в одиночку.

Дядя Петя, заявляясь к нам, скромно садился рядом с мамой и смотрел телевизор. Я уходила в другую комнату, а сама через зеркало трюмо внимательно наблюдала за мамой и гостем. Вот он уже полез обниматься к маме. Я нарочно громко начинала кашлять. Мама торопливо откидывала нахальную руку гостя. Минуты через две тот опять лез обниматься и даже целоваться.

В конце концов, я не выдерживала такой наглости, выскакивала из комнаты и орала:

— Тебя, дурака, кто сюда звал? Что ты все время, как банный лист, лезешь к моей маме? У тебя что, своей матери нет? Вот иди к ней и лезь.

Дядя Петя ржал как жеребец, а мама только говорила, качая готовой:

— Ой, как некрасиво ты себя ведешь! Мне стыдно за тебя!

— Это мне стыдно?! — кричала я от обиды и начинала плакать.

Мама тут же выпроваживала гостя и принималась «прорабатывать» меня.

— Что ты вцепилась в меня, как клещ? — стонала она. — О, Господи! Лучше б я сделала аборт, чем родила тебя! Ведь мне всего сорок лет! Я и так кроме своей каторжной работы ничего не видела. Отпуск не брала уже три года, чтобы вас приодеть и в дом купить что-нибудь. А ты, неблагодарная, устраиваешь истерики! Не смей больше гнать этого человека!..

Теперь, если к нам приходил дядя Петя, меня просто начинало трясти от ненависти. Я, не раздумывая, застрелила бы его, будь у меня пистолет.

Как-то ночью я долго не могла уснуть: жажда мести не давала мне покоя. Вдруг мне почудилось, как в дверь кто-то тихенько постучал.

— Мам, кажется, кто-то стучится, — сказала я, вскочив с постели.

— Да нет, тебе наверное, показалось… Но если хочешь, я сейчас проверю, — отозвалась мама.

Она встала со своей кровати и, не включая свет, пошла к входной двери.

— Кто там? — донесся до меня приглушенный голос мамы.

Хлопнула входная дверь. Еще раз раздалось настороженное мамино «Кто там?».

— Нет никого. Тебе показалось… Давай спи, — успокоила она меня, вернувшись из прихожей.

Я начала было дремать. Но вдруг до моего уха донесся чей-то осторожный шепот. Бесшумно поднявшись с кровати, я на цыпочках, быстро подошла к выключателю и зажгла свет. На маминой кровати вместе с мамой, в одних трусах, лежал дядька Петька.

Я схватила со стола большую керамическую вазу и запустила в него. Руки, дрожавшие от бешенства, подведи меня и ваза, ударившись в стенку, крупными осколками брызнула у ухажера над головой.

— Ах, ты уже и спишь с ним! — закричала я матери. — Что ж, пожалуйста, спи на здоровье — мешать вам не буду!

Меня колотило, словно в сильном ознобе. Я побежала на кухню — там у нас висела аптечка. Высыпав на скатерть все лекарства, которые лежали в ней, я проглотила их залпом. Потом на глаза мне попался флакон с шампунем. Я и его выпила, морщась от отвращения. Мама, выбежав вслед за мной на кухню, схватилась за голову.

— Что же ты наделала, дура!

— Уйди от меня! — орала я, уже мало что соображая. — Дай мне хоть спокойно умереть! Иди, вон лучше, целуйся со своим Петькой!

Потом у меня началась сильная рвота. Временами я теряла сознание. Помню, мама бегала вокруг меня, причитала:

— Что же ты сделала с собой, глупая!

Она целовала мою голову, мои руки, но я молчала, из последних сил отталкивая ее…