Девушка в темной реке

Лорет Энн Уайт, 2018

Детектив Энджи Паллорино заслужила скандальную известность благодаря своим расследованиям – всегда громким, всегда на первых полосах СМИ. Сама Энджи не хотела такой славы, это только осложняет ей работу. Но когда во время отдыха на берегу реки она и ее жених находят во мху останки молодой женщины, ситуация окончательно выходит из-под контроля. Газеты снова пестрят фотографиями Энджи, и вскоре ей настойчиво предлагают заняться частным расследованием, на которое она, однако, не имеет права без специальной лицензии. Но разве Энджи это когда-нибудь останавливало?

Глава 5

Понедельник, 29 октября

Проснувшись, Энджи увидела над головой странный бледный светящийся купол. Она почти сразу поняла, что она в палатке, а через ткань сочится серый рассвет. Она перевернулась в спальном мешке — Мэддокса рядом не было. Несколько мгновений Энджи прислушивалась к звукам леса. Разноголосый птичий хор. Резкое стаккато белки или бурундука. Ровный гул водопада выше по реке. Энджи поглубже натянула вязаную шапку — она спала в шапке и куртке, расстегнула клапан палатки и выглянула.

Вокруг клубился густой туман. От догоревшего костра поднимался кудрявый дымок. Мэддокс спал под брезентовым пологом.

Энджи отступила обратно в палатку, натянула джинсы поверх термолегинсов и застегнула ремень с охотничьим ножом. Без ножа она не ходила — привычка. Надев сапоги, Паллорино крадучись выбралась из палатки.

Беззвучно ступая по толстому пружинящему мху, она подошла к Мэддоксу. Судя по двум последним чадящим поленьям, он поддерживал огонь до утра, чтобы не подошли дикие звери, а Энджи в это время спала сном младенца. Ей несвойственно так отключаться… Энджи разглядывала его профиль, видневшийся под капюшоном спального мешка: сильный лоб, четкий подбородок. Красивый мужчина этот начальник убойного отдела — волевой, справедливый. Руководитель с правом окончательного решения. Своим терпением Мэддокс уравновешивал ее порывистость. Он сохранял хладнокровие, когда Энджи теряла голову. В душе плеснулась горечь, сменившаяся беспокойством и знакомым ощущением, что она недостаточно хороша для него, что она не заслуживает его любви. Разве ей можно хоть на минуту задуматься о том, чтобы носить его детей? Да из нее выйдет худшая в мире мать!

Или это в ней говорит подавленный стыд?

Стыд за то, кем оказался ее отец, за то, что она была зачата насильственно, у несовершеннолетней секс-рабыни. За то, что ее бросили. Так сказать, «повезло» — Паллорино осталась в живых, хотя ее сестра погибла. На сессиях психотерапевт поднимал тему подавленного стыда… Энджи никогда не задумывалась о том, что страдает от глубоко сидящего унижения, ощущения какой-то деградации. Паллорино отказывалась считать себя жертвой, но врач произнес эти слова: «Подавленный стыд».

«Вам нужно простить себя, а не винить. Отпустите прошлое. Дайте себе время».

Время…

Прошло всего десять месяцев после того, как ее придуманная жизнь разлетелась вдребезги, а Мэддокс хочет прочного союза! От тревоги непроизвольно перехватило горло. Энджи с трудом перевела дыхание и оставила Мэддокса спать, а сама осторожно пошла к найденной накануне могиле.

Стоя за импровизированным ограждением, Энджи рассматривала череп и часть грудной клетки, торчавшей из земли. При дневном свете стало очевидно, что оцеплять нужно куда большую территорию: останки, лежащие так близко к поверхности, могли быть либо полностью перемещены, либо разнесены на большой площади хищниками либо паводками.

Представив, как она повела бы расследование, Энджи мысленно прикинула необходимые действия: периметр поиска уточнить по инструкции, используя служебных собак или щупы для почвы, двигаясь от найденных останков. Вызвать судебного антрополога, чтобы указал на подозрительные неровности почвы, нарушения растительного покрова, изменения в сплошном ковре мха и лишайников и признаки активности диких животных — словом, все места, где могут находиться недостающие кости или иные фрагменты, имеющие отношение к останкам.

После определения района поисков нанести его на карту, каждый найденный фрагмент упаковать в пакет, наклеить заполненный ярлык и указать координаты находки по навигатору. Дальше наступит очередь тщательнейших раскопок: собранные в ходе этих работ вещественные доказательства будут задокументированы и отправлены в лабораторию, где их опишут, сфотографируют и промаркируют с должной надежностью и конфиденциальностью. После изучения останков начнется процесс идентификации, и будет сделана попытка установить причину смерти.

Энджи потерла лоб.

Да, ей остро не хватало прежней работы — будто физически что-то глодало ее изнутри. Сунув руку за пазуху, Паллорино вытянула кольцо на цепочке, и бриллиант в гладком платиновом ободке засверкал в сером утреннем свете. Энджи не могла наглядеться на это совершенство. Никаких завитушек и зубчиков, ничего лишнего и вычурного. Мэддокс хорошо ее знал. Слишком хорошо… Сжав кольцо в кулаке, Энджи смотрела на потревоженную могилу, мысленно твердя себе: «Ты уже не коп. Смирись. Это не твое расследование».

— Привет!

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась.

Мэддокс в широкой утепленной куртке появился из тумана и чащи, бесшумно ступая по мягкому мху. Взлохмаченные со сна волосы придавали ему очаровательный, по мнению Паллорино, вид.

Она улыбнулась:

— Господи, как ты меня напугал!

— Я большой медведь. — Мэддокс поднял руки над головой, зарычал и начал переминаться с ноги на ногу.

— Дурак! — Энджи со смехом стукнула его по плечу.

Он сгреб ее в охапку, приподнял лицо под подбородок и поцеловал в губы, после чего отстранился и поглядел в глаза:

— Хорошо спала?

— Черт, да как убитая! Волчок вполне мог заглянуть в палатку и отъесть от меня бочок — я бы не проснулась. Никогда так крепко не засыпала… А ты? Тоже спал сном праведника на свежем воздухе?

Мэддокс наклонил голову, чуть улыбаясь:

— Почему ты думаешь, что я спал? Я видел, как ты вышла из палатки.

Энджи снова шлепнула его по плечу.

Он сунул руки в карманы и огляделся:

— Надо оцеплять больший периметр.

— Просто мои мысли читаешь.

В молчании они разглядывали обнажившуюся прекрасную лесную почву, вывернутый и отогнутый, как угол ковра, толстый мох, торчащие из земли кости. Этого человека тоже кто-то любил.

— А какие еще мысли тебя посетили? — со значительной интонацией поинтересовался Мэддокс.

— Мне казалось, «о чем ты думаешь?» — чисто женский вопрос, — парировала Энджи.

Мэддокс покосился на нее:

— Вот не знал, что ты поклонница стереотипов, Паллорино!

Энджи фыркнула и тоже спрятала замерзшие руки в карманы.

— Ну, я жалела, что это не мое расследование.

— Так ведь и не мое тоже.

— Ты же понимаешь, о чем я!

Высоко в плотных смыкающихся кронах пронзительно вскрикнула пустельга, и ветер шевельнул ветки, обдав Энджи и Мэддокса небольшим душем из скопившихся капель.

— Хочется же узнать, что с ним случилось, — сказала Паллорино, кивнув на останки. — Как думаешь, сколько он или она здесь лежит?

Мэддокс задумчиво сжал губы.

— Возможно, не первое десятилетие. Зависит от кислотности почвы, от погоды, от того, насколько холодными были зимы и засушливыми летние месяцы…

Вдалеке послышалось нарастающее урчание моторов. Мэддокс с Энджи обернулись на звук.

— Похоже, вездеходы, — произнес Мэддокс. — В ту сторону вчера ушел Харгривс, там заброшенная просека.

Они вернулись прежней тропой, чтобы заранее остановить машины и не дать им въехать на территорию, нуждающуюся в тщательном осмотре.

Из-за деревьев показались два облепленных грязью мотовездехода. Двое водителей были в полицейских куртках и брюках с желтыми лампасами. Третий, пассажир, приехал в черной куртке с крупной надписью «Коронер».

Вездеходы остановились, заглушив моторы. Первым слез крупный полицейский. Стянув шлем и перчатки, он подошел к Мэддоксу и протянул руку.

— Констебль Дарнелл Джейкоби, — представился он. — Канадская королевская конная полиция, отделение Порт-Ферриса.

Мэддокс, а потом и Энджи обменялись с ним рукопожатием. Джейкоби оказался лысым, с довольно агрессивным лицом и хищно изломанными бровями над светло-карими глазами — как у льва, подумала Энджи. Жесткий тип с рукопожатием рестлера, которое он отказался смягчать для женщины. На вид ему было лет пятьдесят пять или чуть больше.

— А это констебль Эрик Ватт, — представил Джейкоби, — и дежурный коронер Робин Петт.

Офицер Ватт снял шлем и в свою очередь пожал руки Мэддоксу и Энджи. Он был гораздо моложе Джейкоби. Долговязый, с чисто выбритым лицом и стрижкой под машинку, он походил на немца. Только что из полицейской академии, подумала Энджи, зеленый новичок, направлен осваиваться в небольшое провинциальное отделение полиции.

Робин Петт тоже сняла шлем, оказавшись стриженой брюнеткой с маленьким личиком и огромными темными глазами.

— Мне сказали, вы оцепили периметр? — уточнила она.

Найденные останки входили в зону ответственности Петт как районного коронера, но если обнаружатся признаки насильственной смерти, дело обязаны будут возбудить полицейские Порт-Ферриса.

— Как смогли, — ответил Мэддокс. — Темно было. Вы, наверное, сочтете нужным увеличить размеры оцепления. — Он провел приехавших по протоптанной еще Баджем тропе (Энджи снова оказалась замыкающей) до натянутой ленты, трепетавшей на ветру.

— Это Бадж Харгривс нашел? — уточнила Петт, вынимая из сумки фотоаппарат.

— Да, — сказал Мэддокс, держа руки в карманах. — Он выбежал на берег реки и попросил помощи. Если бы на этом берегу ловили мобильные, Бадж позвонил бы вам сам.

Копы переглянулись. Ватт медленно осматривался, примечая обстановку — исполинские древние деревья, гнилую рыбу, свисающую с высохших сучьев, невероятных размеров папоротники, колючую заманиху, лишайники, мох, сплошным ковром покрывавший валуны и стволы, и «ведьмины волосы», тонкие стебли которых колыхались на ветру.

— Значит, Харгривс случайно сюда забрел и наткнулся на это захоронение? — переспросил Ватт. — Здесь ни тропы, ни просеки.

— По его словам, он искал грибы, когда его пес учуял останки. Когда Харгривс выбежал на берег, у него на груди висела сумка, полная лисичек, — ответила Энджи.

Детективы снова переглянулись. Это заметила и Энджи, и Мэддокс — его бровь слегка изогнулась.

— А что, Харгривс известен полиции? — не удержалась Паллорино.

Коронер Петт взглянула на нее, но промолчала. Полицейские тоже не ответили. Для них Энджи была гражданской, и это не ее ума дело.

Сдерживая раздражение, Энджи взглянула на часы:

— Ну, если я вам больше не нужна, я поеду в город, мне вечером на работу.

— Сперва капрал Ватт снимет с вас показания и запишет телефоны, — сказал Джейкоби. — А потом можете быть свободны.