Завеса теней

Александра Чернова

Мистическая сторона мира может быть совсем не такой, как о ней говорят легенды. Нижнее Царство люди называют адом, описывая мучения, которые ждут грешника, попади он туда. Но легенды врут. В Диссе все иначе. Дисс пережил первую кровопролитную войну еще в начале времен и, восстановившись, ищет среди людей души своих собратьев. Воплощенные молодые демоны, попав под покровительство города, могут не беспокоиться о своем будущем, но лишь до поры до времени. Древний враг снова подымает голову, стремясь прорваться в Царство людей и уничтожить все, что дорого его обитателям. Владыка Хаоса в своей тюрьме набирается сил, чтобы отомстить тем, кто заточил его. Демоны могли бы сразиться с ним, но, потеряв своих собратьев ангелов, они заведомо проиграют битву. Судьбы молодых и старых демонов сплетаются в причудливом лабиринте событий, от которых зависит исход войны. Действуя каждый в меру своих знаний и способностей, демоны ищут способ вернуть ангелов и увеличить свои шансы в новой битве… Они чувствуют, что снова прольется кровь. Художник обложки: Betty Elgyn.

Пролог

В пустыне солнце светит как-то особенно ярко и жарко, слишком непривычно даже для потрепанных жизнью солдат. В отличие от местных боевиков, большинство из новоприбывших прожили всю свою жизнь в более прохладном климате. И даже за время службы в горячих точках планеты они не смогли полностью привыкнуть к вечной жаре и однообразному пейзажу голой земли. Нестерпимо тянуло домой.

Военная авиабаза выглядела уныло и серо — несколько добротных строений, плац, посадочная площадка для самолетов и вертолетов, вышка, люди, снующие по территории, и забор. С железной сеткой и колючей проволокой над ней. А за забором — ровным счетом ничего: выжженная земля и камни, такие же блеклые и бесцветные, как пустыня на многие мили вокруг. На базе пахло дизельным топливом, керосином и немытыми телами. Иногда пахло едой, но столь слабый аромат не был способен перебить въевшуюся за многие годы вонь.

Группа наемников держалась особняком. Некоторые из них общались исключительно с командным составом, единицы все же шли на контакт с простыми солдатами, но предпочитали не распространяться о себе.

Обитатели базы называли их копьеносцами — из-за нашивок с символом частной военной компании, красовавшихся на рукавах этих странных людей. Офицеры уважительно смотрели на руководителей подразделений, а солдаты с опаской старались их обходить, отводя глаза. Им доверяли на поле боя, и в их лояльности, доказанной не одной кампанией, сомнений не возникало. В самый тяжелый момент голоса руководителей этой группы, доносящиеся из рации, каким-то непостижимым образом поднимали боевой дух людей, попавших, казалось бы, в безвыходную ситуацию. Отряды, отмеченные черным копьем на белом поле, никогда не теряли бойцов.

Казалось, они ничем не отличались от обычных людей, но было в них что-то, что заставляло насторожиться. Их вызывали только тогда, когда предстояла особая миссия. Никто не знал критериев отбора людей в эту частную военную компанию, но многие ветераны, которые пробовали свои силы и пытались пройти отбор, потерпели фиаско и вернулись ни с чем. Никто не понимал, почему бывалых бойцов отсеивали, а молодых ребят, которые не имеют никакого опыта, брали практически сразу после собеседования.

Рудольф Валентайн проводил взглядом высокую рыжую женщину — командира взвода наемников — и сплюнул. Самолет группы прилетел глубокой ночью, так что почти никто не знал об их прибытии до самого утра. Рудольфа всегда раздражала эта таинственность, которой окружали себя бойцы ЧВК. Он никогда прежде не был с ними в одной команде, но слышал множество баек, которым верил с трудом — в отличие от сержанта Доува, который радостно сообщил ему эту новость утром, чем крепко подпортил капралу Валентайну настроение.

По мнению Рудольфа, наемники выглядели слишком холеными для солдат. У женщин на руках всегда был свежий маникюр, а на ладонях мужчин не было ни следа от мозолей. Его раздражала общая эйфория, овладевшая базой с момента их появления. Каждый второй спешил сообщить ему: «Вот теперь-то они точно!..» — и так далее. Рудольф же считал, что правительство зря потратило деньги налогоплательщиков и вызвало этих пижонов. Он готов был всем и каждому сообщать свое мнение, но почти никому оно не было интересно.

Пока Рудольф пребывал в своих темных думах, к нему подошел один из его сослуживцев и, не спрашивая разрешения, присел рядом.

— Ну, вот теперь я спокоен, — сказал он сходу и протянул Рудольфу бутылку холодной газировки.

— И ты туда же! — возмутился Рудольф, но газировку взял. — Сколько можно?! Вот скажи, чем они отличаются от нас?

— Руд, ты чего? — опешил капрал Дивас. — Это же копьеносцы! Они лучше экипированы и подготовлены…

— Вот именно! — Рудольф сплюнул и достал из кармана помятую пачку сигарет. Горестно посмотрел на нее, в сердцах сунул обратно и буркнул себе под нос. — Экипировка, подготовка… Туфта все это… Пыль в глаза пускают, небось, не мараются даже.

Дивас сочувственно посмотрел на него и вздохнул.

— Так и не бросил?

— Где уж тут, — сквозь зубы процедил Валентайн. — Ну, ты посмотри, что гады делают!

Рудольф подскочил, но капрал Дивас мгновенно схватил его за руку.

— Остынь, вы давно расстались. И портить отношения накануне операции я тебе не советую, — капрал Дивас многозначительно посмотрел на группу солдат в двадцати метрах от них. — Я не вижу ничего предосудительного в том, что он помог открыть ей бутылку воды.

— А то она сама не смогла бы! — все больше распалялся Рудольф.

Лаура Дюваль улыбалась своему собеседнику и делала все возможное, чтобы удержать его внимание. Старого солдата Валентайна это раздражало, он всегда был ревнивым и очень агрессивным. Он выпивал и часто устраивал скандалы, что привело к тому, что Лаура в один прекрасный день собрала свои вещи и съехала от него. Как ни странно, он не стал ее преследовать. Они продолжали работать вместе, и Рудольф клятвенно обещал себе не устраивать сцен, но в этот раз не сдержался. Он понимал, что не сможет конкурировать с новым соперником. Этот бой он проиграл, даже не начав его. Высокий светловолосый парень, скорее всего, имел североевропейские корни, он улыбался открыто и доброжелательно, в то время как Рудольф мог выдавить из себя только кривое подобие улыбки: из-за осколочного ранения в щеку у него был поврежден лицевой нерв, что навсегда исказило его лицо.

Прощаясь, мужчина поцеловал руку Лауре. Разворачиваясь, чтобы уйти, он скользнул взглядом по Рудольфу, и тот вздрогнул. Взгляд холодных серых глаз пригвоздил капрала к месту, мгновенно охладив его пыл.

— Шлюха, — бросил он в сердцах, и, не обращая внимания на Диваса, ушел прочь. Он был унижен и раздавлен. Он хотел отомстить, но почему-то был уверен, что даже если спровоцирует драку с наемником, то обязательно ему проиграет. У его противника была молодость и здоровое крепкое тело. И хотя Валентайн был более опытен, взгляд этого блондина чем-то пугал капрала. Увидев воочию солдат черного копья, он окончательно разуверился в том, что в жизни есть справедливость.

Он задумал месть.

Сольвейг Свенсон, командир отряда наемников, проводила Рудольфа печальным взглядом. Когда он ушел, к ней сзади подошла светловолосая женщина из их отряда. Она молча положила руку на плечо своего командира и посмотрела на группу мужчин из частной военной компании, собравшихся под навесом возле входа в здание. Один из них был тот самый блондин, который только что, сам того не ведая, накликал на себя гнев старого солдата. Мужчины о чем-то оживленно беседовали, когда один из них, высокий и черноволосый, внезапно обернулся. Несколько секунд он смотрел в глаза Сольвейг, а затем извинился перед собеседниками и подошел к командиру.

— Что случилось? — спросил он, нервно поглядывая то на одну, то на другую женщину.

— Время вышло, Сантьяго, — ответила Сольвейг. — Все случится сегодня.

Сантьяго невольно бросил взгляд на сослуживцев, которых только что оставил. Затем набрал в грудь больше воздуха и медленно выдохнул.

— Почему нельзя это сделать нормально?! — зашептал он, наклонившись к самому уху Сольвейг.

— Я не обсуждаю приказов, — она бросила короткий взгляд на плац и, понизив голос, продолжила. — Приказ пришел от Шакала.

— Но это не нормально! — вступила в разговор светловолосая женщина. Она жалобно посмотрела сначала на Сольвейг, потом на Сантьяго.

— Нет, это как раз нормально, Мирослава, — ответила Сольвейг, не оборачиваясь. — Это «облегченный» способ не оправдал себя. И если было принято решение действовать именно так, то здесь особый случай. У меня нет причин сомневаться в решении начальства.

Сантьяго вздохнул и печально посмотрел на Мирославу:

— Бред какой-то.

— Готовьтесь, — бросила им Сольвейг и ушла.

— Сколько он уже живет взаймы? — шепнула Мирослава и кивнула в сторону блондина.

— Судя по календарю, пошла вторая неделя, — ответил Сантьяго.

Сантьяго и Мирослава еще долго смотрели на группу под навесом. Солдаты смеялись. Точнее, искренне смеялся только один, двое других то и дело порывались обернуться и посмотреть в сторону ушедшего Сантьяго. Они не знали, о чем он говорил с Сольвейг, но общее настроение передалось и им.

Сантьяго не выдержал и крикнул:

— Эй, Лейв, иди сюда!

Блондин поднял голову и, распрощавшись с друзьями, двинулся в его сторону.

Колонна машин петляла по грязным улочкам, выходя на позицию. Солдаты четко отслеживали даже мимолетные движения теней в окнах. На одной из развилок наемники десантировались и двинулись по узким переулкам среди разрушенных домов, в сторону предполагаемой дислокации противника. Никто не знал, какие именно приказы они получили, что нервировало солдат регулярной армии. На инструктаже они присутствовали наравне со всеми, но затем наемников отвели в отдельную комнату, где они пробыли еще около часа.

Время близилось к вечеру, на разрушенный город постепенно опускались сумерки, вытесняя солнечный свет. Кровавое зарево заката напоследок осветило улицы, навевая неприятные ассоциации. Редкие порывы ветра на открытых перекрестках бросали в лица бойцов горсти песка, раздражая глаза и кожу.

Наемники соблюдали правила частных военных компаний и никогда не носили камуфляж. Тактические костюмы песчаного цвета не были столь универсальным прикрытием, как форма регулярной армии, но едва они отошли на десять метров от колонны, солдаты перестали различать их на фоне пейзажа города. Некоторые могли поклясться, что они просто растворились в тени.

Рудольф Валентайн первый раз своими глазами видел, как происходит «исчезновение». Он специально следил за копьеносцами, но те, как по волшебству, исчезли из виду. Сидя на заднем сидении джипа, он еще долго смотрел на тот поворот, где группа отделилась от основной колонны. Бойцы выходили на позицию. Сигналом к началу операции должен был послужить взрыв в определенной точке.

Сольвейг вела свою группу, сохраняя радиомолчание. Фронт-оператором колонны был Вергилий. Он казался огромным даже рядом со своими товарищами. На голову выше любого и минимум на четверть шире в плечах, он был живым щитом для остальных. Реар-оператором был его брат-близнец Данте. Каждый раз, когда их спрашивали о происхождении их имен, они отвечали, что родители ткнули пальцем в первую попавшуюся книгу на полке, выбрав «Божественную комедию». Дальнейшие расспросы тут же пресекались.

Операторы быстро оценивали обстановку, выбирая оптимальный маршрут. Пробираясь по каменным развалинам, они мгновенно обезвреживали любого, кто встречался им на пути. Первый же боевик, имевший несчастье попасться им по дороге, поплатился жизнью. Он не успел ни поднять оружие, ни издать последний звук: Вергилий метнул нож с такой силой, что, пройдя через горло, кончик лезвия вышел с обратной стороны шеи, перерубив позвоночник надвое. Второму и третьему Вергилий и Сольвейг просто сломали шеи еще до того, как они успели заметить опасность. В течение десяти минут наемники преодолели путь до единственного укрепленного в городе здания, оставив след из пятнадцати трупов. Тела они почти не прятали, так как знали, что через несколько минут более чем ясно обозначат свое присутствие.

Зачистив территорию возле здания, бойцы стали полукругом, прикрывая Сантьяго. Тот криво улыбнулся и произнес первую фразу с того момента, как они отделились от основной колонны.

— Шоу начинается! — прошептал он, глядя на только что прикрепленную им бомбу с какой-то безумной искоркой в глазах.

Он быстро установил устройство на стене и за секунду до начала, словно фокусник, щелкнул пальцами. Грохот разнесся по окрестностям. Направленный взрыв разрушил огромный кусок стены, снеся все, что было в помещении. Взрывной волны хватило на то, чтобы разворотить и две ближайшие к эпицентру комнаты. Завыла сирена, и наемники вошли в здание. Оглушенных боевиков они не тронули, а вот тех, кто мог оказать сопротивление, убивали на месте. В то же время радиомолчание было нарушено. В рациях послышались голоса командиров основной колонны. Сольвейг коротко обозначила позицию своей группы и замолчала. Все шло по плану до определенного момента. После взрыва пространство заполнили звуки выстрелов и свист пуль, крики раненых, запах крови. Что-то неуловимо изменилось в наемниках. До начала операции все были спокойны и сдержанны, сейчас же группой овладела нервозность, их состояние нельзя было ничем объяснить.

Группа разделилась на две. Одну повел Вергилий, другую — Сольвейг. Ее группа вышла на открытое пространство внутреннего двора, попутно уничтожая всех боевиков, которые преграждали им путь. Вергилий увел свою группу вглубь здания.

Рудольф Валентайн занял позицию снайпера на крыше соседнего с оплотом боевиков дома. Он исправно выполнял работу, пока не увидел в оптический прицел своего личного врага. В ту же секунду им овладело чувство ненависти, словно кровавая пелена опустилась на глаза. Он не дал себе времени подумать, его тело, полностью подчиненное низменному порыву, отреагировало до того как возобладал здравый смысл. Валентайн нажал на курок. Пуля прошила шею наемника, разорвав сонную артерию. Рудольф успел насладиться кровавым фонтаном до того, как Лейв упал, а сослуживцы закрыли его тело и затащили в укрытие.

— Снайпер! — мгновенно услышал в рацию Рудольф. Наслаждаясь зрелищем, он даже не сразу понял, что говорят о нем. Лишь в сердцах сплюнул, про себя ругая разведку, которая сообщила, что снайперов у боевиков нет.

Лейв судорожно схватился за шею, тело охватил холод. Не веря в случившееся, он отнял руку и посмотрел на окровавленные пальцы. Понимание пришло в угасающее сознание. Он чувствовал, что кто-то придерживает его за плечи, но никто не зажимал его рану, словно его уже списали со счетов. Ему не было больно, но мучительно жаль было уходить из жизни. Имея начальное медицинское образование, он понимал, что его ранение смертельно. Но не понимал, почему до сих пор жив. За секунду до последнего хрипящего вздоха он жалел только о том, что поругался с отцом накануне своей командировки. Жалел о словах, которые бросил, уезжая, об упреках в адрес матери. Сейчас все это казалось таким незначительным… Он бы обязательно все исправил, если бы ему дали шанс.

Перед смертью не вся жизнь пронеслась перед глазами, а лишь те ее моменты, о которых Лейв жалел больше всего. Он провалился в темноту. Абсолютная тьма, где нет ничего, кроме свободного падения и холода. Время словно замедлилось, и падение превратилось в парение, стали проявляться цвета. Сначала тусклые, едва прорисовываясь сквозь непроглядный мрак, затем ярче и ярче. Наконец Лейв увидел кровавое зарево над горами. В голову пришло название этого места — Огненный утес. Стало теплее, его отчаяние сменилось чувством покоя. На горизонте прорисовались очертания города. Лейв прошептал его название:

— Дисс…

Эта мысль пронзила сознание. Картины жизни города калейдоскопом мелькали перед глазами. Разум выхватил из потока лицо Джона Вессена. Лейв вздрогнул. Он сразу назвал его, словно всю жизнь знал исключительно под этим именем:

— Генерал Фокалор!

— Ты знаешь, кто ты?! — рокочущий голос звучал одновременно и в сознании Лейва, и в безмерном пространстве вокруг него.

— Да, — уверенно ответил Лейв. Теперь он знал, кем является.

В тело хлынула новая сила, в первые секунды разрывая его на части. Кровь застучала в висках, Лейв понял, что жизнь возвращается к нему.

Рудольф смеялся. Он был так рад устранению соперника, что даже не осознавал, что наделал. Он подумал, что было бы неплохо устранить и остальных наемников, как только они рискнут высунуться из укрытия. Первой поднялась Сольвейг. Рудольф готов был спустить курок, но замер. В оптический прицел он видел то, чего быть не могло. Фигуру женщины окутало пламя, в ее, до этого карих, глазах горел огонь. Она оскалилась, и Валентайн мог бы поклясться, что в эту секунду слышит, как она рычит. Она смотрела прямо на него. За ее спиной поднялась другая женщина, ее тонкой вуалью накрыла тьма. Тени клубились вокруг нее, формируя причудливые фигуры, в которых Рудольф к своему ужасу увидел сотни лиц, раскрывших рты в беззвучном крике. Ее глаза заволокла черная пелена. И хотя направление взгляда этих жутких глаз нельзя было отследить, Рудольф был уверен, что они смотрят прямо на него.

Он попытался выстрелить, но винтовку заклинило. Все, что он мог, — это смотреть на женщин сквозь оптический прицел, не в силах оторвать взгляд от жуткого и в то же время прекрасного зрелища. Сначала ему казалось, что они смотрят с ненавистью, но сейчас он смог различить на их лицах сочувствие.

А потом он увидел, как за их спинами поднялся тот самый парень, которого он только что застрелил. Его аура была зеленой, как и горящие глаза. Кровь заливала шею, китель и бронежилет, но Лейв был жив. Он тоже посмотрел на Рудольфа, и, к своему удивлению, солдат прочел на его губах слово «спасибо».

Валентайн закрыл глаза. Он больше не мог этого видеть, не понимал происходящего. Привалившись спиной к стене своего укрытия, он достал пистолет. Только сейчас Рудольф осознал, что наделал. Он понял, что минутное помешательство только что уничтожило его карьеру. Что его ждало? Трибунал, тюрьма или психиатрическая клиника? Скорее, последнее, ведь его жертва жива. Его ждал позор…

Он не заметил, как рядом с ним появилась светловолосая наемница. Теперь она стояла близко, всего в метре от него. Ему стало страшно, но в то же время пришло облегчение. Если она убьет его, то все его мучения закончатся, и ему не придется проходить весь тот ад, который нарисовало воображение. Мирослава сняла каску и наклонилась, и теперь он смог рассмотреть мельчайшие изменения лиц в ее ауре.

— Ты забудешь о случившемся, — сказала она тихо. — Никто не узнает о твоем поступке. Мы знали, что ты выстрелишь в своих, и могли бы остановить, но нам нужно было, чтобы ты поступил именно так. Мне жаль. Но мы не хотим, чтобы ты нес это бремя.

Одна из теней Мирославы отделилась и обняла Рудольфа за плечи.

— Я заберу твои печаль и горе. Начни жизнь с чистого листа.

После этих слов тень поцеловала солдата в губы, и он провалился в небытие.

Нашли Валентайна через несколько минут. Рядом с ним обнаружили тело мертвого боевика, который якобы произвел выстрел лишь по касательной, задевшей каску Лейва. Такова была официальная версия. Рудольф ничего не мог вспомнить. Лишь иногда, после того как он вышел на пенсию, к нему во снах приходили странные видения тех событий. Утром он помнил лишь их отголоски.