Война

Лора Таласса, 2019

Четыре Всадника пришли в наш мир, чтобы уничтожить человечество. Вслед за Мором, явился его брат – Война. Все кончено. Город в огне, улицы залиты кровью, и вряд ли Мириам удастся выжить, особенно после того как ее замечает Война – тот, кто разрушает города и несет гибель всему живому. Тот, кто послан, чтобы стереть род людской с лица земли. Всадник настигает Мириам, но… вместо того, чтобы убить, называет ее своей женой и открывает ей свое сердце. Однако любовь и смерть – плохие соседи. Мириам придется сделать выбор: уступить Войне и стать свидетелем гибели человечества, или пожертвовать всем и остановить катастрофу.

Глава 14

Истории не лгали — те, что пришли с востока, те, что о востоке рассказывали.

Мой взгляд мечется по земле. Повсюду восстают мертвецы. Десятки, сотни… Поле под моими ногами покрыто множеством безымянных могил, из них поднимаются давно почившие. Часть из них уже превратилась в скелеты, у других на костях еще остались ошметки плоти. Выбравшись на поверхность, мертвые поворачиваются к Ашдоду.

Меньше минуты спустя до нас доносятся первые далекие крики. Боже, в городе еще остались люди!.. Ужасная правда проникает в мое сознание. Парализующая правда. Мертвые убивают тех, кто еще остался в живых. Вот почему до нас доходили только слухи о городах, которые сровняли с землей. Война не оставляет выживших, и некому предупредить о его прибытии.

Я проталкиваюсь мимо солдат, прохожу мимо всадников Фобоса. Передо мной дорога в Ашдод, она тянется до самых его стен. Ноги подгибаются, когда я поднимаю глаза и вижу полыхающий город, захваченный зомби.

Я смотрю на Войну, замершего с простертой рукой. Он начал все это одним взмахом руки. Ноги сами несут меня к нему. Фобосы на лошадях преграждают мне путь.

— Господина нельзя тревожить.

Война поворачивается к нам, в его глазах плещется тьма. Он опускает руку, но крики не стихают.

— Jehareh se hib’wa, — произносит он.

Пропустите ее.

Я проталкиваюсь мимо Фобосов, чувствуя на себе взгляд Всадника.

— Останови это, — прошу, оказавшись рядом с ним.

С непонятным выражением лица он долго смотрит на меня. Затем отворачивается, устремив взгляд на город. Вот и ответ, он читается в каждой линии его тела.

Нет.

— Останови! — повторяю громче. — Прошу. Это не война.

Это истребление.

Голос Всадника гремит, как раскаты грома:

— На то воля Божья.

Приходится ждать, пока все не закончится. Происходит это чудовищно быстро. Очевидно, мертвые непобедимы — если противник уже мертв, остановить его невозможно. Вскоре крики напоминают не отдаленный хор, а шепот, потом и вовсе стихают. Вокруг что-то меняется. Неуловимо, не могу сказать, как именно, но становится легче. Может быть, общее напряжение спадает? Толпа постепенно приходит в себя. Война опускает руку и поворачивает коня прочь от города, ко мне.

Он останавливается рядом и протягивает руку. Ту же, которой только что поднимал мертвых из могил.

— Aššatu, — зовет он.

Жена.

Ясно, что он собирается опять затащить меня на коня и отвезти в лагерь. Я отшатываюсь и поднимаю глаза, чтобы встретиться со Всадником взглядом.

— Ненавижу тебя, — говорю я тихо. Кровь стучит в висках. — Наверное, я ненавижу тебя больше, чем кого-либо в своей жизни.

Клянусь, на миг Война становится… растерянным. Я делаю шаг назад, и Всадник опускает руку. Медлит еще немного, и я снова чувствую его глубокое сомнение. Несмотря на то, что Война якобы многое знает о людях, с одним он справляться не научился — с нашим настроением.

Он в последний раз окидывает меня тяжелым взглядом и выезжает вперед, чтобы возглавить армию. Наверное, решил, что я вместе с его воинами пойду в лагерь пешком. Но нет. Я статуей застываю на месте, наблюдая, как воины уходят той же дорогой, что пришли сюда. Оборачиваюсь к горящим руинам Ашдода. Сердце сжимается. Иерусалим в последние минуты выглядел так же? Если бы я стояла тогда на Масличной горе и смотрела на родной город, он был бы он таким же тихим, замершим, мертвым?

Дрожа, делаю несколько шагов в сторону города. Возможно, это мой шанс. В городе наверняка найдутся велосипеды, лодки, еда. Я смогу вооружиться, собраться в дорогу и сбежать. Быстро обернувшись, проверяю, не ищут ли меня. Но нет, никто даже не обернулся мне вслед.

Почему меня не пытаются остановить? Тревожная мысль вспыхивает в сознании, и я вновь поворачиваюсь к Ашдоду. Делаю еще несколько шагов по дороге и решаю: нужно торопиться, если я действительно хочу бежать. Война наверняка вернется за мной, и можно только вообразить, как он будет зол. Подгоняемая этой мыслью, бегом направляюсь к городу.