Золотая клетка

Линетт Нони, 2021

Кива Меридан пережила тюрьму Залиндова и смертельные испытания Ордалиями. Теперь она жаждет мести. Десять лет девушка мечтала воссоединиться с семьёй и уничтожить людей, разрушивших их жизни. Она сбежала из Залиндова и начинает новую жизнь в столице, но обнаруживает, что за минувшие годы её братья и сёстры сильно изменились. Теперь Кива вынуждена хранить секреты не только от врагов, но и от семьи – и она уже не уверена, кому в действительности хочет помочь. А к городским стенам тем временем подступают повстанцы. Ползут слухи о растущей угрозе со стороны северных королевств. Чтобы выжить на этот раз, Киве придётся сплести паутину виртуозной лжи. Иначе обе стороны конфликта могут обернуться против неё, и она потеряет всё… Долгожданное продолжение бестселлера «Мятежная королева»! Вторая часть цикла, полюбившегося российским поклонникам YA. Рекомендация Сары Маас. Захватывающая история о принцессе, выросшей в тюрьме и втянутой в политические интриги. Мрачная атмосфера, затягивающая с первых строк, и шокирующие сюжетные повороты.

Глава шестая

Следующим утром Киву грубо разбудили. Дважды.

В первый раз к ней в комнату ворвался Типп, который угомонился, лишь когда своими глазами увидел, что Кива в порядке. Она пробормотала что-то утешающее, затянула его в кровать и велела спать дальше.

Следующее пробуждение было куда менее приятным.

— Подъем-подъем, солнышко! — раздался над ухом голос Кэлдона.

— Ух’ди, — сонно буркнула она.

— Никак нет, персик. Пора учить тебя драться.

Он пихнул ее в плечо, Кива отмахнулась. Просыпаясь, она постепенно вспомнила, что он сказал прямо перед тем, как несколько часов назад ее вырубило маковое молоко: что-то про тренировки.

Она широко распахнула глаза и увидела ухмылку на его лице.

— Я ни на что не соглашась! — воскликнула Кива.

— Я не давал тебе выбора.

Тут он вытащил ее из постели, прочь от мирно сопящего Типпа, который обнимал одну из подушек Кивы, ничего вокруг не замечая.

— У тебя пять минут на то, чтобы одеться, — сказал Кэлдон. — Если мне придется вернуться, стучаться я не стану. Если хочешь, можешь не одеваться.

Кива попыталась врезать ему подушкой, но он уклонился и со смехом покинул комнату.

Как бы ей ни хотелось вернуться в кровать, Кива решила не рисковать, ведь надоеда-принц вполне мог ворваться и начать одевать ее лично. Вместо этого она поковыляла к шкафу, едва разбирая, куда идет: рассвет едва сочился с балкона, выходящего на реку Серин.

Ворча, что пришлось вставать в такую рань, Кива постаралась порадоваться хотя бы тому, что в голове больше не гремело — глубокий сон отлично помог.

Она торопливо перебрала вещи; некоторые она одолжила у принцессы Миррин в зимнем дворце, а еще больше ждало ее по прибытии в Валлению. Поначалу было непривычно носить что-либо, кроме серой тюремной робы. Слишком долго Кива была лишена роскоши выбирать себе одежду, и даже полтора месяца спустя по-прежнему радовалась этой возможности. Но в ушах звенело предупреждение Кэлдона, так что она не копалась, а схватила штаны в обтяжку и свободный бежевый свитер: простая одежда подойдет сейчас лучше всего.

Она торопливо скрылась в личной ванной — еще одна роскошь, особенно горячая проточная вода, — и привела себя в порядок, любуясь золотым и жемчужным убранством комнаты. Спальня была в тех же цветах, что и остальной дворец — элегантный, стильный и безмятежный.

Плеснув в лицо воды, Кива обулась и вышла из спальни в гостиную, занимавшую центр ее покоев. Комната была простая и удобная, большие окна выходили на реку, дверь напротив спальни вела в комнату Типпа, а еще одна — в дворцовый коридор.

— Прошло шесть минут, — Кэлдон поднялся с дивана. — Добавлю к тренировке минуту.

— Кстати, об этой «тренировке»… — начала Кива.

— Не-а, — оборвал ее Кэлдон, подскакивая и подгоняя Киву к двери. — Решено. Каждое утро первым делом прихожу к тебе — дождь ли, град ли, солнышко ли светит. Никаких споров.

Хоть Кива и не имела ни малейшего желания участвовать в том, что задумал Кэлдон, она понимала: раз уж ей полагается собирать сведения, то отказываться нельзя. Зулика и Торелл закопают ее, если узнают, что она упустила такую возможность. Особенно Зулика.

Дворец был так велик, что Киве и Кэлдону потребовалось некоторое время, дабы дойти до первого этажа. Оказавшись снаружи, они ускорились: подгоняла утренняя прохлада. Кэлдон весело напевал себе под нос. Они направлялись к казармам — впечатляющей группе строений, куда входили спальни стражи, столовая, небольшой лазарет, конюшня, арсенал и даже оружейная кузница с собственным кузнецом. В самом центре располагалась просторная тренировочная площадка — травяное поле, которое раскинулось за казармами и уходило в глубь дворцовой территории.

Когда они дошли до места, Кива изумилась тому, как много народу уже тренировалось в рукопашном бое, фехтовании, стрельбе из лука, метании ножей и прочих бесчисленных методах убийства.

Наари в кои-то веки не следила, подобно соколу, за Джареном, а, стоя невероятно далеко от мишеней, одна за другой посылала в них стрелы — да так быстро, что руки превратились в мутное пятно.

Джарен тоже был на площадке и, судя по промокшей от пота рубахе, тренировался уже какое-то время. Всего полтора месяца назад он едва мог шевелиться, не то что сражаться, но за долгие дни, проведенные в зимнем дворце, исцелился от ран, которые получил в тюрьме. Стремительные мощные движения показывали, как быстро он выздоровел. Он противостоял вихрю клинков здоровенного капитана Вериса.

Кива не могла отвести от наследного принца глаз. В нем было что-то неотразимое, притягательное — движения, изящные линии сильного тела, твердая сосредоточенность, идеальная…

— У тебя слюнки текут. Вот тут.

Кива отбила руку Кэлдона и сердито уставилась на него. Буркнула, чтобы скрыть смущение:

— Почему тут так много народу в такую богомерзкую рань?

— Может, тебя удивит, но существует целый мир людей, чей день начинается до восьми утра, — ехидно ответил Кэлдон. И добавил, подталкивая ее вперед: — Думаю, лучше нам убрать кое-кого из твоего поля зрения, а то тренировка сорвется.

Кива не ответила, пытаясь сохранить осколки самоуважения.

Отведя ее на дальний край площадки, Кэлдон наконец выбрал свободное местечко ближе к углу и велел:

— Подожди тут, я скоро.

Он ушел, а Кива осталась наблюдать за несколькими стражниками, которые фехтовали поблизости. Она восхищалась их быстрыми смелыми движениями. Это зрелище вернуло ее к кровавому мятежу в Залиндове, когда заключенные подняли руку на тюремных надзирателей. За неимением оружия в ход пошли рабочие инструменты: неподъемные кирки, молоты и ледорубы-пешни — против куда более опасных клинков. Ладони вспотели. Даже теперь Кива живо представляла все эти крики, кровь, смерть.

Глубоко вдохнув, Кива вытерла руки о штаны и постаралась унять сердцебиение. Она едва успела успокоиться, как сзади подошел Кэлдон и грохнул об землю деревянным ящиком так, что Кива подпрыгнула, а сердце вновь заколотилось.

Принц изогнул бровь, увидев такой переполох, но смягчился, бросив взгляд на ее побледневшее лицо, будто понял, какие воспоминания охватили Киву. К ее облегчению, он ничего не сказал по этому поводу.

— Давай начнем с растяжки.

Разогревшись, Кива бросила взгляд на ближайшую пару фехтовальщиков, чьи мечи скрежетали при каждом ударе, и спросила:

— Мы будем делать то же самое?

Кэлдон запрокинул голову и расхохотался.

— Ты в своем уме? Думаешь, я подпущу тебя к мечу в ближайшее время?

Кива скрестила на груди руки.

Насмеявшись, Кэлдон пояснил:

— Мне сперва надо увидеть, с чем я имею дело. Встань как можно прямее.

Она повиновалась, и он окинул ее взглядом, но без привычной игривости. Теперь он был серьезен. Настолько, что Кива поняла, как для него важны боевые искусства и необходимая для них дисциплина.

— Хуже, чем я опасался, — буркнул Кэлдон.

— Что, прости?

— Ты уверена, что стоишь прямо?

— Конечно, я…

— Можно? — Не дожидаясь разрешения, Кэлдон расправил ей плечи, пинками раскидал ноги пошире, выпрямил позвоночник и поднял подбородок. — Уже лучше. Стой так.

Буквально несколько секунд спустя плечи вновь ссутулились, подбородок пополз вниз, а Кива даже не заметила бы, если бы Кэлдон не поправил. Поясница начала ныть, и чем дольше она стояла в одном положении, тем сильнее жжение расползалось и выше, и ниже. Разболелась шея.

— Зачем это все? — спросила Кива и стиснула зубы, когда он еще раз расправил ей плечи.

— Надо поработать над твоим равновесием и укрепить мышцы спины и пресса, — ответил Кэлдон, хлопнув ее по животу мечом. — У тебя за плечами семнадцать лет плохих привычек, с которыми еще придеться побороться, но эти две важнее всего. Нет смысла учить тебя чему-то более сложному, — он указал на фехтовальщиков, — пока не найдешь равновесие.

— Но я же просто стою.

— То, как ты стоишь, влияет на то, как двигаешься, — ответил он. — Если не умеешь правильно стоять, то никогда не выдашь максимальный результат.

Кива заворчала себе под нос, но в глубине души признала, что в его словах есть резон.

Когда Кэлдон объявил, что время истекло, потребовалась масса усилий, чтобы не рухнуть лицом вниз. Не обращая внимания на ноющую боль в спине и шее, она ответила на веселый взгляд Кэлдона. Ее бесило, что он, кажется, все равно понял, как ей нехорошо.

— Ну, раз ты теперь знаешь, как выглядит правильная осанка, — заявил он, пододвигая деревянный ящик, — вставай на ящик.

Гадая, не розыгрыш ли это, Кива робко подчинилась. Ящик был не особенно высок, но она все равно ощутила, как потянулись мышцы.

— А теперь то же самое, только держи спину прямо, — велел Кэлдон.

Кива повторила, но теперь с правильной осанкой, и по телу прошла жгучая волна.

— Хорошо, — сказал Кэлдон. — Еще раз.

Кива повторила.

И еще раз.

И еще.

Бездумно шагая, она попробовала осмотреть площадку: вдруг обнаружится что-нибудь, что пригодится брату или сестре. Но она не представляла, как описать приемы боя, которые тут применялись, а вскоре все внимание перетянули на себя ноги, которые шагали вверх и вниз, снова и снова.

Бедра горели, как и остальное тело, пот капал с таких мест, про которые Кива и представить не могла, что они вообще могут потеть. Наконец Кэлдон велел остановиться.

— Как ощущения? — спросил он, когда Кива рухнула на крышку ящика.

— Мечтаю тебя убить, — пропыхтела она, растирая ноги.

— Прекрасно, — ответил он. — Растешь.

У нее не нашлось сил даже зыркнуть на него.

В поле ее зрения появилась фляжка с водой, и Кива жадно потянулась за ней.

— Не торопись, — Кэлдон отобрал фляжку, пока Кива не выхлебала всю воду. — Если выпьешь слишком много, потом пожалеешь. Мы еще не закончили.

Кива сдержала стон, когда Кэлдон вновь поднял ее на ноги.

— Равновесие и мышечный корсет — это важно, — сказал он, — но сейчас ты совсем не умеешь сражаться, и за день это не исправить. Поэтому если с тобой что-то приключилось, например кто-нибудь снова тебя похитил, то, чтобы выжить, тебе остается только одно: убегать.

Кива ощутила, как ее наполняет ужас.

— Спасибо Залиндову, с физической формой у тебя беда, так что поработаем над выносливостью, — Кэлдон усмехнулся. — Если хочется меня убить, ты подожди, посмотришь, каково будет дальше.

Полчаса спустя Кива уже сомневалась, достаточно ли слово «ненависть» выражает ее чувства к Кэлдону, особенно после того, как ее в третий раз вырвало в кусты на краю площадки.

— А я говорил: не пей много, — он даже не запыхался.

— Это не вода виновата, — то ли пропыхтела, то ли простонала она. — Виноват один гад, принц-садист…

— Не выражайся! — одернул ее Кэлдон.

–…который не дал мне остановиться, даже когда я сказала, что сейчас помру.

— Но ты же жива, — ответил он. — Как голова?

Вчерашний ушиб волновал Киву меньше всего: все тело горело от боли после того, как ее заставили обежать обширную тренировочную площадку три раза с перерывом между кругами всего в минуту — как раз достаточно, чтобы избавиться от содержимого желудка.

Вместо того чтобы признаться, как ей худо, Кива ответила Кэлдону вопросом на вопрос:

— Как рука? — спросила она. Когда они бежали второй круг, она заметила, как он прижал ладонь к ране и поморщился: толчки при беге отдавались в верхнюю часть тела.

— Бывало и лучше, — признал он.

Кива подошла:

— Дай посмотреть.

Кэлдон не возражал. Он стянул рубашку с плеча и обнажил окровавленные бинты.

Заглянув под них, Кива с облегчением обнаружила, что швы на месте. Стараясь не касаться немытыми руками чувствительной кожи вокруг раны, она лишь проверила воспаленные края, чтобы убедиться в отсутствии инфекции.

— Все хорошо, — успокоила она. — Поболит еще какое-то время, но, если будешь держать рану в чистоте, скоро все зарастет.

— Солнышко, у меня случались колотые раны и похуже, — сказал Кэлдон, и Кива вспомнила все те старые шрамы, которые вчера вечером разглядела на его теле. — Скорее всего, и эта не последняя. Я знаю, как оно бывает.

Кива подавила тревогу и принялась забинтовывать его руку.

…И тут ее ладони начали светиться.

Нет!

Тошнота вернулась с удвоенной силой, подкрепленная ужасом. Кива пыталась унять магию, молясь, чтобы на ярком солнечном свету никто ничего не разглядел. К счастью, Кэлдон наблюдал за ближайшим спаррингом, не замечая, как золотое сияние целительного дара сочится из пальцев Кивы прямо у него под носом.

Нет, нет, нет!

Кива сжала зубы, борясь с покалыванием. Руки дрожали, пока она пыталась взять под контроль собственный дар. На чистой силе воли она победила панику и последовательно закончила бинтовать рану Кэлдона. Свет померк как раз вовремя: принц обернулся к Киве.

— У тебя волшебные руки.

Кива чуть не упала без чувств.

— Что? — выдохнула она, чувствуя, как колотится в груди сердце.

Кэлдон повращал плечом.

— Что бы ты ни сделала, уже намного лучше. Спасибо, солнышко.

— Я… — Кива оборвала себя, а потом неуверенно договорила: — Я ничего толком и не сделала.

По правде говоря, она вообще ничего не сделала. Во всяком случае, ничего обычного. Но вот магия…

Кива решила не раздумывать над этим, опасаясь, что от таких мыслей вернется золотистый свет.

Это просто случайность, сказала она себе. И сегодня, и вчера вечером — лишь неудачное стечение обстоятельств, последствия усталости и стресса, и ничего более. Она десять лет ухитрялась прятать силу. Незачем беспокоиться, что все изменилось, не теперь, когда…

— Как прошла первая тренировка?

Кива пискнула, когда Джарен подошел и встал рядом — еще симпатичнее, чем когда она видела его в последний раз. Казалось, в отличие от нее, ему упражнения лишь придали энергии: волосы влажные, щеки раскраснелись, а цвет глаз обрел невиданную чистоту в лучах утреннего солнца.

Но в этот раз Кива не любовалась Джареном, а пыталась по его лицу угадать, не заметил ли он что-нибудь не то, пока шел сюда. Он смотрел на нее как обычно, так что она отвлеклась от своих магических промахов, успокаивая себя тем, что просто нужно хорошенько выспаться.

— Ей полагается высший балл за то, что не сбежала, — ответил Джарену Кэлдон. — Но работать определенно есть над чем.

Кива решила, что он очень великодушен — учитывая, сколько работы еще предстояло.

— Хочешь, пойдем отсюда? — спросил ее Джарен.

— Ты не представляешь, насколько, — от чистого сердца ответила она.

— Завтра утром в то же время, солнышко, — напомнил Кэлдон, обнажая меч, и, презрев рану, направился к Наари, которая с оружием в руках ждала его. На прощание он подмигнул Киве и договорил: — Утро станет твоим любимым временем суток.

Она проследила за ним взглядом, потом обернулась к Джарену и спросила:

— Насколько вы двое дружны?

Он склонил голову:

— Почему ты интересуешься?

— Просто интересно, расстроишься ли ты, если с ним что-нибудь случится, — ответила Кива. — Несчастный случай. — И торопливо добавила: — Чисто гипотетически, конечно.

— Конечно, — повторил, улыбаясь, Джарен.

Кива поковырялась в грязи носком ботинка и пробормотала:

— Забудь.

Джарен хохотнул и пошел обратно к казармам.

— Гипотетически я бы сказал, что, возможно, он заслуживает всего, что может с ним случиться.

Кива энергично закивала:

— Тоже так думаю.

Джарен вновь хохотнул, а затем серьезно добавил:

— Знаешь, ты не обязана с ним тренироваться.

— Ну почему именно с ним? — спросила Кива. — Почему не с тобой, с Наари, с… с кем угодно?

— Всегда лучше учиться у лучших, — ответил Джарен, ведя ее мимо пары стражников — мужчины и женщины, которые сцепились в рукопашной схватке. — Кэл — один из искуснейших воинов королевства. Его мать, сестра моей матери, была генералом наших войск, а отец командовал флотом. Все детство он изучал боевые искусства и тонкости стратегии. Он тренировался с самого рождения, так что кому как не ему учить тебя. Да и кого угодно еще.

Кива нахмурилась:

— Мы точно говорим об одном и том же человеке?

Джарен покачал головой — не отрицательно, а будто забавляясь.

— Я знаю, он выглядит, ну…

— Самовлюбленным заносчивым бабником? — подсказала Кива.

— И это тоже, — усмехнулся Джарен. — Но брат куда глубже, чем выглядит на первый взгляд.

Кива уже и сама начала это понимать.

— Ты сказал, его мама была генералом? А отец командовал флотом?

Все веселье с Джарена как рукой сняло.

— Три года назад дядя и тетя вместе с отрядом отборных солдат поднялись на борт корабля, чтобы устроить учения в открытом море. Кэл должен был отправиться с ними, но серьезно заболел тем утром. Его сестра Эшлин осталась ухаживать за ним. — У Джарена дернулся кадык. — В тот день откуда ни возьмись налетел шторм. Он так разнес город, что на восстановление ушло несколько месяцев, и это на твердой земле. Дядя и тетя вместе с солдатами еще оставались в море, когда это произошло. — Он вновь сглотнул. — Никто не вернулся.

Кива резко остановилась на краю площадки.

— Ты хочешь сказать…

— В тот день Кэл лишился обоих родителей, — подтвердил Джарен с мрачным видом. — С рождения его готовили командовать войском, когда мать отойдет от дел, а Эш должна была возглавить флот после отставки отца, но никто не ожидал, что это произойдет так скоро.

— И что было дальше? — тихо спросила Кива. Звуки тренировки отошли на задний план: она вслушивалась в печальный рассказ Джарена.

— У дяди было несколько очень толковых подчиненных, все они могли взять командование вместо него. Но войска… Тетю так любили, что заместители с трудом могли поддерживать порядок среди войск, — сказал Джарен, глядя вдаль. — Кэла и Эш переполняло горе, но все понимали, что кому-то из них придется взять бразды правления. Это должен был быть Кэл: с самого начала это прочили именно ему, именно этого он всегда и хотел. Но не так.

Джарен набрал воздуха и продолжил:

— Он просто не стал. Не мог. И потому войска возглавила Эшлин. Она была всего несколькими годами старше, так что оказалась самым юным генералом в истории Эвалона. Но войска уважают ее — их обоих — как никого больше. Женщины и мужчины готовы не только сражаться, но и умирать за нее, зная, что она наравне с ними пожертвует собой, — и признал тише: — В те дни без нее нам бы не поздоровилось.

— Пришлось бы расформировать войска? — спросила Кива, удивляясь, как такая мощь может так запросто развалиться.

— Такого мы бы не допустили, — ответил Джарен. — Проблема была во времени. Три года назад, когда все это произошло, мятежники как раз начали доставлять серьезные хлопоты.

Хлопоты. Кива чуть не фыркнула: она сомневалась, что Тореллу или Зулике понравилось бы выбранное слово.

— Они нападали все яростнее, уже не сдерживались, жгли деревни и убивали тех, кто выступал против. Они всегда избегали больших городов — да и до сих пор так делают, — но села были легкой добычей. Это… — Джарен покачал головой. — Ну, если честно, это был кошмар. И мало того, наша собственная армия оказалась разобщена и ждала, кто решится взять власть. Решилась Эшлин.

«Уже не сдерживались, жгли деревни и убивали»… Кива прогнала эти мысли, уверенная, что тому должно найтись объяснение. Войско повстанцев возглавлял брат, а Тор никогда не допустил бы насилия без весомой причины.

— Почему Эшлин не остановила мятежников силами армии? — спросила Кива.

— Было слишком поздно, — ответил Джарен. — Мы дали им слишком много времени, и они успели укрепиться и разрастись. Многие годы они тихо вербовали людей в свои ряды и расползались по Эвалону и за его пределы, так что выследить всех и положить этому конец оказалось невозможно. Но Эш сделала все, что смогла, чтобы защитить граждан от самых яростных атак. И защитить мятежников от самих себя. Даже если они этого не понимают. Или если им наплевать.

Кива задумалась, что сказали бы о словах Джарена ее родные, предложи он им защиту. Но тут она заметила знакомую пару бойцов и вернулась мыслями к Кэлдону, наблюдая, как они с Наари фехтуют — так быстро, что не уследить за мечами.

— А с ним что стало? — тихо спросила Кива.

— Ничего, — так же тихо ответил Джарен. — В том-то и беда. Он ничего со своей жизнью не делает; у него нет ни цели, ни направления. До того несчастного случая он проводил все время за тренировками и учебой, чтобы стать следующим генералом, а теперь даже не заходит в армейские лагеря. А сестру не видел три года с тех пор, как она приняла назначение. Когда Эшлин приезжает в Валлению, Кэл вечно находит оправдания, чтобы уехать куда-нибудь. Он будто избегает всего, что может напомнить о родителях.

— Но он выглядит… — Кива задумалась над подходящим словом и наконец нашла: — Беззаботным.

Джарен надолго замолчал, следя за поединком брата с Наари.

— Иногда люди, которые ведут себя так, будто им ни до чего нет дела, на самом деле больше всех обо всем беспокоятся. Беспокоятся так, что эти чувства переполняют их, и, чтобы выдержать, они прячутся за легкомысленными улыбочками и смешками и делают вид, будто им море по колено. Это защитный механизм, способ оградиться от мира. Способ спастись от боли.

— Это вредно, — сказала Кива, хоть не ей было судить: она сама достигла совершенства в искусстве отталкивать людей, чтобы уберечь себя.

— Может быть, — Джарен повернулся и жестом предложил Киве двигаться дальше. — Но люди по-разному справляются с эмоциями. Пока Кэл не будет готов принять случившееся, нам остается только быть рядом, и неважно, какой занозой в заднице он иногда бывает.

— Иногда? — пробормотала Кива, но не всерьез. Ее злило, что гуляка-принц потерял в юности родителей, потому что он становился похож на нее больше, чем ей бы хотелось. Еще ее злило, что она так сочувствовала ему, потому что от этого ее задача становилась куда сложнее.

Да что с этими принцами Валлентис не так? Почему они задевают глубочайшие струны ее души? Почему они такие… Такие…

Кива не дала себе додумать эту мысль, изо всех сил грохнув дверью в эту комнату разума.

— Но вообще-то, — подал голос Джарен, возвращая ее к разговору, — я говорил всерьез: если не хочешь, можешь с ним не заниматься. Можешь вообще ни с кем не заниматься.

— Как думаешь, как лучше поступить? — спросила Кива.

Джарен обдумывал ответ, пока они шли мимо казарм к гравийной дорожке.

— Если повторится что-нибудь вроде вчерашнего, мне было бы спокойнее знать, что ты способна постоять за себя или хотя бы убежать от опасности, — признался он. — Но дело тут не в моих желаниях. Чего тебе самой хочется?

На это у Кивы не имелось честного ответа — по крайней мере для Джарена. А может, и для себя самой. Так что она сказала лишь:

— Согласна.

— Так ты продолжишь с ним заниматься? — спросил Джарен.

Кива с сожалением ответила:

— Пока что.

— Я рад, — сказал Джарен с видимым облегчением. — Если Кэл станет невыносим, скажи мне, я с ним поговорю. Не хочу, чтобы тебе было неприятно. В любой ситуации.

Его слова согрели Киву, но она их отбросила:

— Я сама способна справиться с твоим братом.

— Знаю, что способна, — отозвался Джарен, и эти слова тоже согревали. — Но предложение в силе.

Прежде чем она успела повторить свое заявление, со стороны дворца появился слуга. Он низко поклонился Джарену, вручил записку и поспешил обратно.

Сломав восковую печать, Джарен проглядел записку и взглянул на Киву с непроницаемым выражением лица.

— Что там? — спросила она.

— Мама приглашает тебя на обед.

Кива моргнула и переспросила:

— Что?

— А Королевский Совет хотел бы поговорить со мной, — продолжил Джарен, складывая записку. — Так что, кажется, пока ты будешь объедаться сладостями, мне придется сидеть в набитом подвале и слушать людей, каждый из которых уверен, что умнее всех прочих.

Не в силах справиться с любопытством, Кива уточнила:

— Встречи проходят в подвале?

— Безопасность, — пояснил Джарен. — Без окон сложнее подслушать.

Кива все бы отдала, чтобы пробраться на это собрание, но на ум не приходила ни одна причина уговорить Джарена взять ее с собой, особенно после приглашения королевы. Выдавив улыбку, она произнесла:

— Что ж, это будет непросто, но если ты готов выполнить свой долг, то я выполню свой.

У Джарена дрогнули губы.

— Так благородно.

Он вздохнул, растеряв хорошее настроение.

— Я планировал отвести тебя в конюшню и вместе прокатиться верхом по окрестностям, но, кажется, придется подождать. Как ты сказала, долг зовет.