Внеклассное чтение про Черного лорда

Лина Люче, 2020

Все волшебное королевство сходит с ума по Черному лорду – персонажу самой популярной романтической новеллы для юных девиц. Феи, ведьмы и даже юные попаданки мечтают упасть в его объятия. Принц крови, раздосадованный бегством невесты с вампиром, настроен мстить всем женщинам сразу с помощью полюбившегося им образа. Но как только он вживается в него по-настоящему, судьба сводит новоиспеченного соблазнителя с привлекательной женщиной, которая далеко не в восторге от героя «розовых» романов.

Глава 5

Если бы полная волнения и страхов Интента, стоявшая в день приезда на корабельной станции, каким-то чудом могла бы взглянуть на другую Интенту, которая устроилась на работу в Академию, жила там и преподавала вот уже две недели, она была бы просто потрясена тем, насколько выглядела спокойной и счастливой. Все устроилось так легко, быстро и хорошо, как она и мечтать не могла, ожидая на новом месте трудностей и испытаний.

С той минуты, как ее туфелька впервые коснулась вымощенной гранитом дорожки, ведущей от парковки самоходных карет к восточному крылу замка, каждый ее шаг был окружен неусыпной заботой лорда Кетима. Он буквально за руку водил ее по всем кабинетам, лично проследил за ее устройством в первый вечер и организовал подробную экскурсию по замку на следующее утро.

Она и подумать не могла, что преподаватели в Академии Затемнения пользуются таким вниманием и расположением руководства, и первый день даже нервничала, подозревая, что за этим кроется нечто неприятное.

Однако очень скоро Интента убедилась, что лорд Кетим ведет себя таким образом со всеми преподавателями. Об этом ей поведали и коллеги с факультета немагических наук, и его декан Мелиция Лизергейн, ее непосредственный куратор и преподаватель истории Волшебного Королевства. Пожилая темная леди-маг, о которой Интента раньше только слышала и чьи книги читала, понравилась ей сразу, несмотря на то, что выглядела магиня очень строгой и постоянно ворчала на молодых учителей.

Позже выяснилось, что Мелиция — гроза всей академии, которую принято бояться всем, включая проректора. Интента не стала нарушать традицию и старательно делала вид, что тоже боится — и в то же время обожала ее с первого взгляда.

Своим взором созерцателя Интента могла проникать сквозь многое наносное и ясно видела, что леди Лизергейн — добрая, искренняя женщина, которой выпала судьба родиться темной, но не стать ею. Она, конечно, подпитывалась негативом, как все представители ее рода, но лишь по необходимости — если бы не это, Мелиция вряд ли когда-либо стала бы запугивать и стращать подчиненных и студентов.

В их первую встречу, однако, она выглядела такой суровой, что Интента невольно опустила глаза, едва их взгляды пересеклись.

— Миледи, — негромко поприветствовала она, сделав почтительный книксен. Лорд Кетим, который привел ее в кабинет декана, мгновенно испарился, но Мелиция еще долго держала паузу, разглядывая новенькую с головы до ног строгим взглядом поверх очков:

— Созерцающая ищет место преподавателя в академии темных. Воистину, мир перевернулся, — наконец произнесла она скрипучим голосом и поджала губы. По ее тону было ясно: Интенте следовало бы немедленно покраснеть, провалиться сквозь землю, извиниться за свое появление и тут же убраться восвояси. Но созерцающая, заворожено изучая теплую ауру своей новой начальницы, вместо этого блаженно улыбнулась:

— Я очень рада познакомиться с вами, миледи.

— Еще бы, — без малейшего признака доброжелательности ответила Мелиция. — Я все-таки пару молодых учителей в своей жизни кое-чему научила, глядишь, и из вас толк выйдет. Если вы трудолюбивы, конечно, деточка.

— Я люблю свою работу, миледи, и я буду счастлива учиться у вас, — по-прежнему улыбаясь, подтвердила Интента.

— Что ж, прекрасно. Вот расписание — и поглядим на ваш пыл, сударыня.

Последнюю фразу Мелиция произнесла уже без особого скрипа в голосе и жесткости в тоне — почувствовав, что Интента не испугана, хоть и ведет себя очень скромно, темная леди прекратила разыгрывать спектакль. Впрочем, обращение к невидимому зрителю, видимо, составляло часть ее натуры: например, упоминание о «паре учителей», которых натренировала в жизни леди Лизергейн, отдавало качественной иронией на публику.

Ведь Мелиция действительно была очень известным преподавателем и историком, автором лучших современных учебников в своей области и еще десятка интереснейших книг, а также непревзойденным ментором, вырастившим целую плеяду молодых учителей за годы своей работы. Интента училась у нее задолго до их встречи — заочно, по ее книгам, и не поверила своему счастью, когда узнала от лорда Кетима, что ей предстоит работать под ее началом.

В ее расписании оказалось не так уж много лекций — на самом деле совсем мало, так что она даже растерялась, и те начинались лишь через две недели — а на ближайшие дни не запланировано совсем ничего. Но Мелиция сразу пояснила, что академия работает не как обычное учебное заведение — план занятий не фиксирован на год. Они проходят курсами, которые набирают едва ли не каждый месяц: на квартал, полугодие, год — у каждой группы свой срок, свои условия, свой размер оплаты. Кроме того, на некоторых курсах студенты могли выбирать и менять предметы, и тогда они перекочевывали от преподавателя к преподавателю, формируя новые небольшие группы.

А пока никаких курсов, групп и студентов не появилось, Интента тратила избыток свободного времени на прогулки, осторожные попытки познакомиться с другими учителями и их жизненным укладом и на обустройство своего нового жилья. Иногда она сидела на лекциях леди Лизергейн — но ходить на все подряд занятия по истории было неловко, а к другим учителям напрашиваться она пока не осмеливалась, поэтому и сосредоточилась на хозяйственных делах.

Ее комната в замке заметно превосходила по размерам ту, в которой она жила в родительском доме. И мебель выглядела гораздо богаче — все новое, все сияет и блестит. Все очень современное и комфортное: широкая удобная кровать из голубого северного дерева, изящный книжный шкаф, оборудованный магической полкой, на которой по заказу появлялась любая нужная литература из библиотеки замка — даже дух захватывало от такого удобства.

А еще в ее комнате был настоящий камин — не магический, а реальный, который можно топить дровами. Глядя на него, Интента, всегда не любившая зиму, буквально дождаться не могла наступления холодов. Обстановка напоминала сказку, иномирные романы о жизни людей в прошлом, среди рукодельных немагических вещей, каминов, камня и дерева, огня и воды, в согласии с природой и ее дарами — жизни, наполненной размеренным простым ручным трудом и сплошным умиротворением, которое он приносит.

Вот только ее наряды не вписывались, будучи недостаточно модными даже по сравнению с тем, что носила леди Лизергейн, не говоря уже о молодых учителях. Кроме того, одежды было удручающе мало — пока Интента не приехала в вотчину темных, она даже не вполне осознавала, насколько аскетичный образ жизни ведет. Как и любая девушка, идущая по пути созерцания в ее родной вотчине, Интента имела всего три будничных платья.

Еще одно хранилось в ее шкафу для особых случаев. По сути, половина всей ее одежды в путешествии была на ней — новая мантия, перчатки, шляпка, одно из трех будничных платьев и единственная пара летних туфель. Зимние ботильоны у нее износились, и на следующий сезон следовало купить новую пару. Не считая буквально нескольких мелочей и небольшого запаса белья, это был весь ее гардероб, который она без труда поместила в просторный чемодан, благодаря встроенному волшебству утягивающийся в три раза.

Не то, чтобы у нее не хватало денег на большее количество платьев и обуви — просто в вотчине созерцающих люди не покупали одежды сверх минимально необходимого. Другое дело — книги. По книгам, как и многие другие созерцатели, Интента буквально сходила с ума. Дома у них была огромная библиотека с милыми сердцу редкими изданиями, которые она с детства знала наперечет и любовно перечитывала длинными осенними и зимними вечерами. Но и новинки не переводились. И мама, и папа, и Интента, и все их родственники и друзья постоянно посещали городской книжный магазин и без конца пополняли запас фолиантов, достраивая книжные полки вдоль стен.

А темные вот так же сходили с ума по одежде. Заметив, что некоторые учителя и, что гораздо хуже, студентки, посмеиваются над ней, она немного расстроилась. Новая мантия не помогла и как наряд не воспринималась — на нее никто и не взглянул. Чтобы не выделяться, здесь требовалось менять по два-три платья в день и едва ли не под каждое платье надевать разные туфли, не говоря уж об украшениях и аксессуарах… на третий день у Интенты сдали нервы, и она отправилась в город, потратив все деньги до последней монетки на два новых платья, две пары перчаток, шляпку и дополнительную пару туфель.

И все равно это было лишь временным решением — она понимала, что после первого же жалования придется заняться гардеробом более серьезно и скрупулезно, так что прощай мечта о новых книгах, которые она планировала купить. А если подумать, сколько всего еще предстояло купить на зиму, то жалование в Академии Затемнения переставало казаться таким уж нереально огромным, превращаясь в сумму, вполне адекватную расходам.

Но все это были мелочи по сравнению с тем, как уютно и комфортно она себя чувствовала. Интента и не представляла, как ее глазам не хватало красоты в родной вотчине — и речь шла не только о великолепных интерьерах недавно отреставрированного замка Мерсье, но и о том, что его окружало.

Окрестности замка идеально подходили для прогулок. Запахи цветов и травы кружили голову, почти одуряли, стоило лишь выйти в открытое поле. Лето входило в разгар, природа пировала. В деревне Интента обязательно покупала кувшинчик свежего молока, краюшку хлеба, кусочек сыра, заботливо завернутый в холщовую тряпицу. На пути туда она собирала полевые цветы и успевала смастерить себе веночек, попутно упражняя пальцы магическими плетениями. А на обратной дороге она, наоборот, почти не глядела под ноги, созерцая лишь причудливые формы сливочных облаков в неправдоподобно голубом небе. И дышала, дышала — надышаться не могла здешним ароматным воздухом.

Она много ходила одна, не привыкшая к постоянному общению, наслаждалась деревенской тишиной, и в голову даже стали закрадываться мысли о том, чтобы со временем переехать из города в сельскую местность — настолько спокойно и уютно ей было здесь. Не в темной вотчине, конечно, в родной — но почему ей раньше не приходило в голову пожить на природе вместо того, чтобы проводить всю жизнь в каменных городских джунглях? Ведь именно здесь, в поле, ощущение счастья накрывает вместе с лучами солнца и просветление кажется гораздо ближе — только рукой подать.

Про свою настоящую цель Интента не забывала ни на день. Помимо просветляющих прогулок она практиковала медитации и ежедневное чтение литературы по созерцанию. Она продолжала следить за своими эмоциями, неустанно стараясь их гармонизировать. И, кажется, в последние дни все шло хорошо — и даже лорд Кетим, так испугавший ее поначалу, теперь казался вполне безобидным.

Разумеется, клубок чернейшей тьмы внутри него, который Интента видела вполне отчетливо, не позволял ей расслабляться полностью. Но и пребывать в постоянном напряжении смысла она не находила — лорд Кетим выглядел вполне уравновешенным существом, с которым, очевидно, можно найти общий язык и некий баланс мирного сосуществования.

Она всерьез рассчитывала, что темный маг успокоился после подробного допроса в карете и не планирует впредь оттачивать на ней гипнотизирующие заклятия. Со своей стороны, Интента старалась больше не показывать ему своих слабостей, одной из которых был искренний страх перед тьмой — безжалостной, кровожадной, только и ждущей, чтобы броситься на подходящую жертву.

Единственным, что настораживало, была не его возможная агрессия, а ее собственное любопытство. Интента хорошо знала свою склонность ввязываться в неприятности ради призрачной возможности разведать какие-то тайны мироздания, а клубок тьмы внутри Ульриса Кетима, безусловно, относился к одной из них. А еще над ней, словно родовое проклятье, нависло предсказание Лилайта о помолвке.

И единственным темным лордом, о котором она могла подумать в связи с этим, пока оставался лорд Кетим, что вызывало еще большее любопытство с ее стороны. Отговаривала она себя лишь тем, что это мог быть кто угодно — академия полна темных магов-преподавателей, с которыми она пока просто не знакома, но может познакомиться в любой день. В столовой для учителей к ней многие присматривались, но заводить большое число друзей она пока не спешила — ей бывало трудно разобраться в людях, если круг общения чрезмерно расширялся.

Кетим попадался на глаза очень часто — казалось, он был везде, опровергая ее представления о знаменитом гедонизме темных. Раньше Интента представляла это как сплошную праздность — или пусть не сплошную, но доминирующую. Кто же знал, что они находят столько удовольствия в работе и отдаются этому с такой неиссякаемой энергией. Сухощавая фигура мага постоянно мелькала в коридорах, аудиториях, в учительских и во дворе — он умудрялся наблюдать и за чужими занятиями, и вести кучу своих, следить за распорядком студентов и гонять хулиганов, помогать учителям и деканам, утверждать расписание и набирать новые курсы.

Интента видела, как за ним бежали по холлу маркетологи, чтобы утвердить новые макеты рекламы, в то время как Ульрис обсуждал с бухгалтером смету по возведению нового кампуса для студентов. В другой день он устраивал совещание с учителями их факультета, чтобы выслушать все жалобы и предложения, и на ходу разрешал все вопросы точными короткими замечаниями и внезапными решениями, которые чудесным образом вдруг устраивали всех, кто до этого спорил часами.

И между всеми этими делами лорд Кетим умудрялся на каждом углу со смаком шутить, издеваться, дразнить и подначивать окружающих, а также флиртовать буквально со всеми женщинами, не исключая даже леди Лизергейн. Впрочем, с последней он облекал это в предусмотрительно тактичную и исключительно приятную форму, явно не желая мериться силами с опытной магиней, которая могла дать ему вполне чувствительный отпор.

Интенте не пришлось долго приглядываться, чтобы понять: лорд Кетим был женским любимчиком. Многие студентки теряли голову от его комплиментов, и даже злые шутки не отталкивали их, поскольку очень ловко чередовались с неожиданными нежностями. Сама она с тревогой иногда замечала, как тоже откликается на его брошенные вскользь комплименты — настолько приятными, неожиданными и справедливыми они были.

Например, темный маг никогда не хвалил то, что похвалы не заслуживало. Если девушка была умна — он мог это подметить, но глупеньким говорил только о красивых волосах или изящных запястьях. Опять же, если запястья были не столь тонки, он предпочитал отметить что-то другое. Конечно, это всех подкупало. Единственное, что спасало Интенту от позорного влечения к темному — это обиженные взгляды некоторых студенток в его сторону.

Она не сразу поняла, что они означают и почему так походят друг на друга. А когда осознала — похолодела. Все эти девушки, счет которым был десятки, побывали в его спальне, сообразила она. И теперь, отправленные в отставку, они старались держаться незаметно в стороне, словно побитые собачки — потому что каждый нежный взгляд лорда Кетима больше не заставлял их чувствовать себя польщенными, а болезненно напоминал об однажды сделанной глупости.

А еще студентки много шептались о ректоре — Черном лорде — и о тех, кто, по слухам, был с ним. Чтобы потренировать созерцательность, Интента попыталась присмотреться к этим девушкам — и, действительно, нашла в некоторых из них некую частицу общего, какую-то грустную тень, которая давала ей знать о том, что как минимум однажды они сбились с пути с одним и тем же мужчиной.

— Как в борделе, верно? — спросил кто-то позади нее одним погожим днем, когда она сидела на скамье во дворике между двумя лекциями, и погрузилась в полумедитацию, разглядывая студенток. На мгновение плотно зажмурив глаза, чтобы прийти в себя, Интента широко открыла их и увидела рядом Амалию Делиор, белого мага и преподавательницу зельеварения. С этой преподавательницей она сама хотела познакомиться, но все никак не подворачивалось удобного момента.

— Простите, миледи? — уточнила Интента, не сразу уловив смысл фразы.

— Вы ведь созерцаете этих девушек сейчас, верно? — уверенно осведомилась маг, присаживаясь на скамью рядом. — Не возражаете?

— Конечно, присаживайтесь, — кивнула Интента, — Амалия, если я не ошибаюсь?

— Она самая. Со дня вашего приезда хотела познакомиться, да все никак повода не найду. Кстати, я такая же леди, как и вы, — с кривой улыбкой сообщила Делиор. — Даже хуже: незаконнорожденная.

— Я созерцающая, для меня это неважно, — мягко ответила Интента.

— Так вы созерцаете их? — с жадным любопытством повторила вопрос Амалия.

— Да, и… я поняла, о чем вы. С этим трудно не согласиться, — негромко добавила она.

— Вы их осуждаете?

— Нет. Это раздражает, но они просто девочки. Я сама могла бы совершить такую же ошибку в их возрасте, — пожала плечами Интента.

— А сейчас, думаете, не можете? — брови Амалии насмешливо поползли вверх, и тут Интента приоткрыла рот, заметив на ауре преподавательницы знакомое темное пятно. Она идентифицировала его как ясный след близости с лордом Кетимом.

Оценив паузу и выражение ее лица, Делиор снова криво усмехнулась:

— Да, и я тоже. Никто здесь не застрахован. Но я не жалею, — словно защищаясь, быстро сообщила она.

— Я и не думала вас жалеть, — ровным голосом сообщила Интента. — И я не думаю, что мой нынешний возраст и опыт страхуют меня от любых ошибок. Хотя сейчас мне легче, конечно, противостоять некоторым искушениям, чем в мои восемнадцать.

— Конечно, — кивнула Амалия и вздохнула, — Простите меня, Интента. Я не об этом хотела поговорить.

— Я понимаю.

Иногда рядом с такими людьми, как Амалия, Интента вдруг осознавала, какой длинный путь уже прошла — ведь они были ровесницами, плюс-минус пару лет, а она контролировала свои эмоции гораздо лучше. Но тут же раздражалась на себя: сама мысль о каких-либо сравнениях с другими людьми, которые не шли по сходному пути, свидетельствовала о непомерной гордыне. А значит, об успехах даже и думать стыдно.

— Меня очень интересует созерцание, — продолжала тем временем белый маг, — и я хотела спросить, если вам, конечно, это в принципе может быть интересно, то я могла бы…

— Вы предлагаете обменяться навыками? — просияла Интента. Амалия словно читала ее мысли: буквально пару дней назад она думала о том, чтобы устроить такой обмен с несколькими учителями: позаниматься с ними созерцанием в обмен на другие умения.

— Ну да. Если вам это интересно. Понимаю, конечно, магов здесь полно, а созерцающая — вы одна, значит, можете найти кого-то опытнее…

— Мне интересно, — перебила Интента смущенную речь белого мага. — И я буду рада брать уроки у вас, Амалия.

Они начали сразу же, и это внесло приятное разнообразие в те несколько дней, которые оставались до начала работы. Интента уже начинала изнывать от безделья, и занятия с Амалией полностью захватили ее. Белый маг начала обучать ее с магических плетений, поскольку кое-какие из них Интента уже выучила сама по книгам — Амалия внесла небольшие коррективы в ее практику, а затем постепенно стала показывать более сложные узоры.

Они тренировались поочередно то на нитках, то на растениях, и всего за пару дней Интента вполне сносно обучилась плести нитяной браслет, предупреждающий об опасности и травяной узелок, предотвращающий легкие пищевые отравления, если держать его при себе во время обеда.

Это было захватывающе, и она сожалела лишь о том, что не может предложить Амалии взамен ничего столь же эффектного и быстрого — созерцание требовало долгого кропотливого обучения прежде, чем появлялись заметные результаты. Но белый маг это понимала и получала такое же удовольствие от теоретических занятий, как ее ученица от своей практики с нитками.

Кое-что она уже даже знала по самостоятельным занятиям с книгами, но правильно погрузиться в медитацию, даже с помощью Интенты, пока не могла. Ее взгляд прыгал, мысли скакали, тело то чесалось, то болело, то затекало. Вспоминая себя в начале обучения, созерцающая улыбалась и терпеливо объясняла, в чем тут дело:

— Тебе всегда будет неудобно, как ни сядь, пока ты не отключишь разум. Он так устроен, что ему нравится только скакать — это словно трехлетний ребенок внутри тебя. Усыпи его — и сможешь сидеть спокойно часами, не уставая от этого.

Но тому, чей разум еще никогда в жизни не спал наяву, понять это было не так-то просто. И Амалия пока только тренировалась, терпеливо ожидая результата.

Девушки быстро подружились. После занятий они вместе гуляли или пили кофе в своих комнатах, беседы становились все более доверительными, и очень скоро Амалия рассказала Интенте о своем коротком романе с лордом Кетимом, который случился двумя годами раньше, едва белая магиня прибыла в академию. Темный лорд ухаживал за ней три недели, проходу не давал, возил в город и кормил обедами в лучших кафе, покупал сладости, развлекал невероятными историями из своей жизни — словом, всячески заинтересовывал.

Но стоило Амалии согласиться переночевать у него один раз, как наутро он полностью потерял интерес — словно она мгновенно превратилась в пустое место. В ответ на робкие попытки молодой учительницы снова привлечь его внимание он осадил ее довольно жестокими шутками на виду у студентов, публично намекнув на их близость, и Амалии оставалось только сглатывать слезы и баюкать свое разбитое сердце с израненной гордостью.

— Понимаешь, это как будто ты на свете одна, как будто ты особенная. Стоило ему начать за мной ухаживать, как я потеряла всякое соображение. Это мастерство, в котором ему нет равных, — ровным голосом прибавила Делиор, но Интенту это не обмануло — в ее словах ощущалась остаточная боль.

— Он гипнотизировал тебя? — уточнила она, опустив глаза на свои ученические плетения.

— Нет, нет, что ты, я бы сразу почувствовала — темная магия вступает с белой в слишком жесткий конфликт. Конечно, он бы пробил мою защиту, если бы хотел, но зачем? Нет, — повторила она и покачала головой, — его мастерство не в этом. Он просто усыпляет внимание и все время удивляет… с ним очень интересно, знаешь, и весело — никогда не понятно, чего ждать. Это раздражает, но и притягивает одновременно.

— Знаю, — эхом отозвалась не сильно впечатленная Интента. — Мне кажется, он использует навыки созерцания. Настоящие Просветленные тоже всегда ведут себя неожиданно и притягивают так, что сопротивляться просто невозможно.

К слову она рассказала Амалии, как не раз получала по лбу от Лилайта, пытаясь в трансе задушить его в объятиях, и белый маг расхохоталась до слез:

— Я понятия не имела, что такое бывает!

— Конечно, бывает. Но ни один Просветленный не стал бы этим пользоваться, — с улыбкой сказала Интента.

— Это правда, что им совсем не нужны женщины? — с интересом осведомилась белая магиня, с удовольствием переключаясь на другую тему со своих скорбных воспоминаний.

— Я не знаю. Лилайт мало рассказывает о своей жизни, а когда ты с ним общаешься, даже в голову не приходит спрашивать — он говорит с людьми только о них самих.

— Говорят, просветление — это абсолютное счастье, может, поэтому больше ничего не нужно?

— В трактате Просветленного Мануэля есть ответ на этот вопрос, — улыбнулась Интента. — Он пишет, что счастье в понимании обычного человека — это такое же эмоциональное искривление, как несчастье. А в состоянии просветления оно перестает быть нужным. Как и все на свете, впрочем.

Округлив глаза, Амалия вздохнула:

— Пожалуй, это пока слишком сложно для меня.

Но тут же девушка прыснула и засмеялась, словно внезапно вспомнив что-то. И покрутила головой под вопросительным взглядом Интенты:

— Я не над созерцающими смеюсь. Это Черный лорд… Он однажды сцепился с каким-то эльфом-учителем с факультета иномирных наук. Тот проспал собственную лекцию, и вместо того, чтобы извиниться, придумал, будто созерцал у себя в комнате и погрузился в слишком глубокий транс, из которого не мог выйти. А ректор ему и говорит так серьезно: какой ты молодец, мол, что так далеко зашел по пути созерцания. А что тебе важнее, спрашивает: просветление или работа? Парень возьми да и скажи: «Работа важна, да после просветления, ваша светлость, ничего уже не нужно». Тогда его светлость кивнул, подозвал слуг и велел все его вещи вышвырнуть из окна — и бьющиеся, и не бьющиеся. Слуги тут же убежали, эльф остолбенел, а ректор и говорит ему: «Поздравляю с просветлением, вот тебе от меня по случаю уборка комнаты бесплатно. Хорошо, что тебе больше ничего уже не нужно».

Губы Интенты дрогнули, она покачала головой, но потом все-таки засмеялась вместе с веселящейся Амалией, живо представляя всю сцену благодаря эмоциональному рассказу.

— Он уволился? — спросила она с любопытством.

— Кто?

— Эльф этот.

— Да вот еще! — фыркнула магиня. — Отсюда почти никто не увольняется — зарплаты слишком высоки, такого больше нигде не найдешь, тем более этакому-то бездельнику. Ходил потом, объяснительные писал, штаны свои с трусами собирал с деревьев. Только его студенты высмеивали на каждом шагу, и Черный лорд его сам уволил в конце года — иди, говорит, просветляйся скорее, чего уж тут у нас время тратить впустую.

— Ты так и называешь ректора все время — Черный лорд? — недоумевающе спросила созерцающая у подруги.

— Все его так называют, а что? Слышится глупо, да?

— Честно говоря, да, — призналась Интента.

— Привыкнешь, — засмеялась Амалия. — Ты ведь его не встречала еще?

— Нет пока. Какой он?

— Спокойный такой. Местами резкий, но он не похож на лорда Кетима, если ты об этом. Хотя тоже тот еще ходок по студенткам.

— Тебя он не привлекает? — догадалась Интента.

— Не мой тип. Но Кетим, правда, тоже мне не нравился, пока не начал ухаживать, так что я не знаю, — вздохнула Амалия. — Одно могу сказать: надеюсь, Черный лорд никогда мной не заинтересуется. Я чувствую себя руиной, и больше сама себе не доверяю.

На темных ресницах девушки блеснули слезы, и обычно не эмоциональная Интента, повинуясь порыву, крепко обняла новую подругу:

— Послушай, не казни ты себя так сильно. Да, ты оказалась не на высоте, этот опыт надо учесть и идти дальше. Никто не застрахован от такого.

— Я была полной дурой, — расплакалась девушка. — Я и не знала, понимаешь, не знала, что во мне столько чванства, тщеславия и глупости — он ведь за все дурное зацепил, за хорошее-то никого не зацепишь. Как будто он все ужасное из меня вытащил и потом в него носом ткнул у всех на виду. А теперь я еще без конца себя жалею, и сама себе противна… и тебе, наверное, тоже.

— Да нет же. Просто ты рассказывала историю, все так ярко вспомнилось и накатило. Ничего мне не противно — я сама не идеал, и никто не идеал. Тебе просто надо перестать предъявлять к себе такие высокие требования, и тогда не придется никакую дурь вглубь закапывать, чтобы тебя за это потом темные цепляли. Ну, будет тебе…

— Извини, — Амалия довольно быстро успокоилась и вытерла слезы. — Пожалуй, надо попросить еще чаю у горничных. Или сходим в учительскую столовую?

— Лучше здесь посидим, у тебя уютно. Расскажи еще немного о ректоре, — попросила Интента, вновь занимая руки нитками. — Почему принц Маркал вдруг превратился в Черного лорда? Это же книжный персонаж, верно?

— Ну… я сама читала пару романов этой Пестрой, но давно, девчонкой еще. Не знаю, может, и правда они встречались.

Интента недоверчиво посмотрела на подругу, отвела взгляд в сторону, мысленно что-то подсчитывая, а потом пожала плечами и улыбнулась:

— Думаешь, он действительно оборотень?

— Нет, конечно, — Амалия вздохнула. — Но мало ли у кого какие прозвища бывают? Что-то из этого всего должно же быть правдой, иначе откуда все это взялось?

— Да, действительно, откуда? — неопределенно ответила Интента, внезапно глубоко погрузившись в свои мысли. А потом фыркнула и рассмеялась едва ли не до слез.

— Ты что?

— Так, ничего. Ничего, — махнула головой она. — Глупость в голову пришла. Не обращай внимания.