Внеклассное чтение про Черного лорда

Лина Люче, 2020

Все волшебное королевство сходит с ума по Черному лорду – персонажу самой популярной романтической новеллы для юных девиц. Феи, ведьмы и даже юные попаданки мечтают упасть в его объятия. Принц крови, раздосадованный бегством невесты с вампиром, настроен мстить всем женщинам сразу с помощью полюбившегося им образа. Но как только он вживается в него по-настоящему, судьба сводит новоиспеченного соблазнителя с привлекательной женщиной, которая далеко не в восторге от героя «розовых» романов.

Глава 4

Так уж сложилось, что вотчина созерцающих раскинулась на северном краю королевства, в то время как те, кто испытывал к ним наибольшую неприязнь, жили на максимальном удалении — вдоль южных границ. Так что путь перед Интентой в вотчину темных лежал неблизкий и после некоторого раздумья она приобрела билет на летучий корабль, смирившись с необходимостью потратить половину выходного пособия. Зато не придется трястись трое суток в самоходной карете — вместо этого она долетит с королевским комфортом за четыре часа.

Девушка пока не признавалась сама себе, что на ее решение также повлияла информация с рекламной листовки о жаловании преподавателей. Интента, с тех пор, как решила, что поедет в Академию Затемнения, уже третий раз ловила себя на малодушных размышлениях о покупках с первой же выплаты — а ведь еще даже не вылетела из родной вотчины. Хуже того, она уже фактически начала тратить эту выплату — и билет на корабль купила, и новую преподавательскую мантию. Но не ехать же к темным в залатанной одежде? Засмеют, не воспримут всерьез, могут и на работу не принять — у них же культ тряпья, ухоженной внешности и всех атрибутов достатка.

Впрочем, поднявшись по скрипучему трапу на корабль и расположившись со своим чемоданчиком на удобном кресле, Интента поймала себя на другой мысли — уже не жадной, зато трусливой: может, ее все-таки не примут? Тогда она с чистой совестью сможет вернуться в Школу Просветления. Но надежды мало — Лилайт был уверен, что ее возьмут, а он никогда не ошибается.

Темным, конечно, нравятся красивые женщины, а ей часто говорили, что она хорошенькая. Сама она считала себя обычной, хотя иной раз обращала внимание на то, как ярко выглядят в зеркале большие глаза, если их немного подвести, как красивы после купания вьющиеся каштановые волосы — с золотистой искоркой на солнце. На фигуру тоже жаловаться не приходилось — полнота ей не грозила, все в семье всегда были стройными. Лишней худобой Интента тоже не страдала: просто все на месте, ровное и ладное. Пожалуй, она и впрямь хороша собой, и новая мантия смотрится прекрасно.

Другое дело, что на пути созерцания это лишь мешает. Мужчины-созерцающие не любят слишком симпатичных. Как и все те, кто стремится к Просветлению, они избегают лишних соблазнов. Вот и получается, что в их родной вотчине все красавицы сильнее других женщин испытывают дефицит внимания со стороны противоположного пола. Неудивительно, что она так и не вышла замуж во время учебы — отношения были, влюбленность была, даже две, но одна довольно быстро прошла, а вторая… уже не болит, но как будто немного колется при воспоминаниях. Лучше не вспоминать. Хотя влюбленность, конечно, просветляет — хоть и на время, но все же дает этот отблеск света на горизонте, помогает определить направление.

Когда корабль оторвался от земли, Интента слегка приуныла. Идея о том, чтобы жить на большом удалении от дома, никогда ей не импонировала. Путешествовать нравилось, но не долго — уже через пару недель она начинала скучать по своей комнате, по родителям и по домашним пирожкам, по улицам родного города, по лицам друзей, по Лилайту. Целый год не видеть никого из них — настоящая пытка. Хотя, разумеется, все обещали писать и бросать нитки, но это — другое. Да, далековато ей еще до просветления и Полной Непривязанности. И хотя она не видела, как это путешествие и годовая разлука с домом помогут ей добраться до цели — надо верить, ведь назад уже дороги нет.

Улыбнувшись своему отражению в оконном стекле, Интента стала размышлять о том, что скажет на собеседовании темным. Врать нельзя, это недостойно созерцающей, к тому же ложь сбивает с пути просветления. Можно не договорить, но что-то подсказывало: темные быстро выведут на чистую воду. Она не мастер интриг. Придется сообщить, что она к ним только на год и с пути созерцания сворачивать не планирует. Главное — попытаться скрыть от них ее миссию, иначе ей конец. Такие вещи действуют на темных как красная тряпка — стоит упомянуть о миссии просветления, как они накинутся всем скопом и все сделают, чтобы помешать.

Почувствовав возрастающую нервозность, девушка решила немного помедитировать для успокоения души. Она прикрыла глаза и сосредоточилась на отблеске света, который плясал в темноте, меняя форму и очертания. Если внимательно приглядываться — быстро погрузишься в транс и заметить не успеешь, как войдешь в особое состояние медитации, когда весь мир словно затихает, замирает и наступает приятная нега.

— Сударыня, мы прилетели.

Негромкий стон непроизвольно сорвался с ее губ, Интента распахнула еще сонные глаза и удивленно уставилась на стюарда, который разбудил ее своим негромким приятным голосом и теперь деликатно ожидал ее полного пробуждения.

Едва удержавшись от второго стона, она потянулась и с досадой цокнула языком: надо же было такому случиться, что ее сморил сон во время медитации. Она ведь планировала готовиться к собеседованию во время полета — хотя бы посмотреть в сети, какие вопросы могут там задать. До сих пор на это не удалось выделить ни минуты: стоило ей согласиться принять задание Просветленного и дать обет, как Лилайт вдруг стал торопить ее с отъездом — и за сбором вещей, прощанием с родными и друзьями совсем не осталось времени на то, чтобы собраться с мыслями.

Теперь, кажется, его не хватало снова — день клонился к закату, ей следовало срочно разыскать карету, которая отвезет ее в замок Мерсье, либо устраиваться на ночь в гостиницу, а это нежелательно, ведь денег с собой было не так уж много.

Сойдя по деревянному помосту с колыхавшейся в воздухе громадины, девушка растерянно огляделась. За все ее двадцать шесть лет Интенте не доводилось когда-либо бывать в вотчине темных. У нее были определенные представления о ней лишь по рассказам и теперь приходилось признать, что они и рядом не стояли с истиной.

Открывшийся ей вид был таков, что сначала путешественница даже испугалась, что по ошибке села не в тот корабль и попала в столицу королевства — настолько пышно, нарядно, оживленно и блистательно выглядела корабельная станция. И только пару минут спустя, когда южный ветер омыл своим первым жарким приветствием ее лицо, а глаза, наконец, ухватили темные элементы декора на воздушных маяках и торговых павильонах, Интента успокоилась: она попала именно туда, куда направлялась.

Протискиваясь сквозь торговые ряды, она пожалела, что нет времени — ей хотелось бы взглянуть хотя бы на заколки для волос с драгоценными камнями — не покупать, конечно, только рассмотреть вблизи. А что она могла бы купить — так это одно из печений, дразнивших ароматом ноздри, — но за ними стояла целая очередь из путешественников всех родов, рас и мастей, набиравших лакомства в дорогу, и пришлось с сожалением пройти мимо.

А дальше — книги… дух всемогущий, сколько здесь продавалось книг и свитков. Их обложки сверкали драгоценными окладами и сияли волшебством, целые развалы манили ее антикварными изданиями и новинками, завернутыми в хрустящий разноцветный пергамент, а в других павильонах глаза разбегались от сотен свитков с научными трактатами, подборками заклинаний, рецептами зелий, художественными сочинениями и учебными пособиями по всем возможным дисциплинам.

С трудом отворачиваясь от вожделенных фолиантов, она начала невольно разглядывать людей, фей, темных и светлых колдунов, гоблинов и… боже… вампиров. Едва не вскрикнув от того, что обнаружила одного высокого худого кровопийцу совсем рядом, Интента густо залилась краской — холодный насмешливый взгляд остановился на ней на секунду, и хотя обладатель его ничего не сказал, она ясно прочитала в его мыслях: «деревенщина».

Да, ей и впрямь нечасто доводилось выбираться в столичные города, людные места и на крупные базары. Не стоит так глазеть на прохожих, спохватилась она — и взгляд сам собой снова скользнул к книгам. А ноги сделали пару мелких шажков в сторону книжного павильона. А потом еще пару мелких шажков. И вот она уже оказалась совсем рядом — совершенно случайно, оттесненная толпой. Только руку протяни — и можно полистать вон тот пухленький трактат о ведьминских зельях в блестящей суперобложке.

Почувствовав, что вот-вот поддастся соблазну, девушка ускорила шаг, убегая из торговой зоны так, словно за ней гналось коварное, смертельно опасное чудовище. Но тут же Интента поклялась, что в первый же свой выходной немедленно вернется сюда — и не уйдет, пока не обследует каждый торговый павильон, не подержит в руках каждую интересную книгу и не выберет хотя бы парочку для покупки. Никогда, никогда она не видела на базарах родной вотчины такого разнообразия. Но почему, ради многомудрого духа, почему у нее дома не было такого изобилия? Одного же королевства территории.

Пока девушка недоумевала, ноги сами привели ее куда нужно — интуиция созерцающей не подводила: пока не думаешь, всегда идешь к цели. На пороге каретной станции, почти прилегавшей к корабельной, Интента быстро сориентировалась и нашла расписание, но вот сразу затем ее поджидал первый удар: оказалось, что все билеты на пассажирские кареты до замка Мерсье распроданы на три дня вперед. А путь совсем не близкий — и на карете-то два с половиной часа ехать, так что пешком не дойдешь.

Ошеломленная и расстроенная, она обхватила себя руками и села на чемодан прямо посреди станции, борясь с соблазном выругать себя на чем свет стоит — за то, что не узнала о билетах заранее в сети. Привыкла, что в родной вотчине все пути коротки, а транспорта в избытке — вот и первая грубая ошибка. И что теперь делать? Хватит ли ей денег на три дня в гостинице или придется спать на станции, как какой-нибудь гоблинше-оборванке?

Прикрыв глаза, Интента успокоила дыхание и вместе с ним свою злость и нервозность. Выход должен быть, так что надо просто обратиться к местным за помощью, решила она, поднялась и, подхватив чемодан, быстрым шагом направилась к стойке справочной, которую заприметила в дальнем углу зала. Там, за небольшим изящным столиком красного дерева, сидела темная лет семнадцати отроду и, ни на кого не глядя, подпиливала себе кроваво-красные ногти.

Эта девушка была типичной представительницей своего племени: загорелая кожа, худощавое телосложение — по худобе темные уступали разве что вампирам — и черные волосы длиной едва ли не до пят, никогда не выходившие здесь из моды.

— Чего вам, сударыня? — буркнула она, когда Интента вежливо обратилась за помощью.

— Я хотела бы узнать, как можно добраться до замка Мерсье… альтернативными способами, — уточнила она, перехватив скептический взгляд темной на расписание.

— Никак, ждите свою карету, — равнодушно бросила девица, мгновенно возвращаясь к своим ногтям — видимо, в знак того, что говорить тут больше не о чем.

— Но ведь кто-то же должен туда направляться… с товаром… с почтой, — взмолилась Интента, положив руки на столик, чтобы обратить на себя внимание в то время, как словами пыталась пробудить воображение в черноволосой девице, чтобы та помогла придумать вариант.

— Это не исключено. Только я тут ни при чем, — отрезала девушка.

И тут, посмотрев снова на равнодушное и даже нарочито холодное лицо, Интента сообразила: перед ней же темная. А значит, добрых дел от нее ждать не стоит. По крайней мере, до тех пор, пока не заплатишь.

Под влиянием порыва она сунула руку в свой мешочек с монетами, вынула новенький золотой и со стуком приложила его к столу перед носом темной:

— А так? — с надеждой спросила она, не без легкой опаски, но тут с ее собеседницей произошло удивительное превращение. Отшвырнув пилочку в сторону, та просияла улыбкой, жестом фокусника спрятала монету в складках своей шелковой кроваво-красной юбки и посмотрела на путешественницу взглядом счастливого ребенка, долго просившего и выпросившего наконец сладости:

— А так — другое дело, дорогая гостья.

Повернув голову, темная несколько секунд что-то напряженно высматривала, а потом вытянула шею и завопила, что было мочи:

— Мило-о-орд! Постойте, мило-о-орд!

Вздрогнув всем телом, Интента проследила за ее взглядом, чтобы понять, к кому обращен призыв, и ее сердце ушло в пятки. На приличном удалении от них стоял темный колдун, одетый так, что было понятно: аристократ, причем высшей пробы. Ошеломляюще роскошная мантия из шелка, сияющего волшебством так, что глаза слепило. Подле — два слуги, несущие кучу вещей, а глаза… от одного взгляда у нее на время прекратилось сердцебиение. Интуиция созерцающей подсказала: опасный, очень сильный маг. И лет ему, судя по тяжести этого взгляда, немало. И такое странно-безжалостное сухое лицо.

Черные глаза изучающим взглядом пронзили ее — через весь зал, на миг даже показалось, что все люди вокруг исчезли. Но уже через мгновение темная схватила ее за руку и потащила за собой:

— Идемте. Идемте же. Он долго ждать не будет.

Впоследствии она с трудом могла вспомнить, как именно оказалась в карете — так напугал ее темный маг. С той секунды, как он взглянул на нее впервые, все ее существо охватило оцепенение — и не только тело, но и мозг. Прежде ей не доводилось встречаться с такими страшными людьми, и, возможно, она оказалась даже более впечатлительной, чем предполагала. Поэтому сам момент договоренности о путешествии на попутке Интента пропустила — похоже за нее все сделала станционная девушка из справочной.

Очнулась она лишь тогда, когда карета слегка дрогнула, и колеса невесомо покатили по дороге, явно оснащенные мягкими волшебными рессорами.

Обнаружив себя в роскошном бархатном салоне с темным наедине, Интента испытала столь мучительную неловкость, что готова была снова впасть в полубессознательное состояние. Она чувствовала себя так, словно совершила нечто ужасно неприличное — как будто на ходу запрыгнула в королевскую карету. Ясно же, что этот высокородный маг не привык брать попутчиков ни за какие деньги. Почему он вообще согласился подвезти ее?

— Солнышко, вы готовы упасть в обморок, и мне тогда придется вас откачивать. Мы с вами можем попасть в неловкое положение, — вдруг вымолвил ее спутник с мягкой улыбкой.

Бросив на него взгляд, полный смущения, девушка поразилась переменам в лице темного. Сейчас он уже не выглядел пугающим. Его глаза словно слегка потухли, огонь в них не то, чтобы угас, но как будто стал потише, взгляд наполнился дружелюбием и мягкостью. Невольно улыбнувшись в ответ, она испытала поразительное по силе облегчение и пробормотала:

— Боюсь, милорд, что я уже попала в неловкое положение. Должна принести вам извинения и… и я бесконечно признательна за…

— Не нужно, миледи, — мягко, но уверенно прервал ее мягкий мужской голос. — Ваша компания для меня удовольствие.

— Я вовсе не леди, — машинально запротестовала Интента.

— Ваше лицо и осанка говорят мне иное, — обозначив удивление легким движением бровей, снова возразил темный.

Ее губ коснулась улыбка. Какой невесомый и приятный комплимент, пронеслось в голове.

— Что ж, вы угадали, — призналась она, — мой отец в юности носил титул. Однако затем он женился на моей матери и отказался от него в знак уважения к ней.

— В знак уважения? — еще одно легкое движение бровей.

— Да. Боюсь, это долгая история, милорд… я снова вынуждена извиниться, но, кажется, я упустила момент, когда вы представились.

— Извиняться не за что, сударыня, я не представлялся, — бесстыдно признался ее собеседник, игнорируя попытку прикрыть неловкую ситуацию вежливостью, — Темный лорд Кетим, к вашим услугам. Вы можете называть меня Ульрис.

— Боюсь, что как раз этого я никак не смогу сделать, при всем уважении, ваша темность, — вырвалось у Интенты.

Она ответила так быстро и так категорично в том числе потому, что чувствовала опасность. Разговор, едва начавшись, шел как-то странно, и ей все время казалось, что она не может собраться с мыслями, то и дело срываясь на какой-то беззащитный лепет.

Но теперь, дав ему отпор, девушка ощутила прилив сил и подняла подбородок. Ее прохладный взгляд, впрочем, не произвел на темного видимого впечатления — он ответил обезоруживающе мягкой улыбкой:

— Вам нечего бояться, милая. Не тратьте понапрасну столько сил.

— Я вовсе вас не боюсь, — пунцовея, возмущенно выпалила она. — Не понимаю, почему вам пришло в голову…

— Вы трижды произнесли «боюсь» за последние пять минут, моя дорогая.

Улыбка на загорелом мужском лице стала шире, но он по-прежнему не выглядел ни злым, ни нервным. И она внезапно осознала, что, в самом деле, зря распаляется.

— Вы должно быть, смеетесь надо мной, милорд. Это всего лишь фигура речи… — бросила она, отворачиваясь и краснея еще больше. Ради духа, зачем она несет эту чушь? Он просто дразнит ее — к чему оправдываться?

— Фигуры речи мы выбираем не случайно, они говорят о нас порой красноречивее, чем самые искренние признания, случись им вырваться. Полагаю, вы это знаете, коль скоро преподаете литературу.

— Откуда вам известно, что я преподаю, лорд Кетим? — изумилась она.

— Вы созерцающая, к тому же леди. Стало быть, увлекаетесь всем возвышенным и бесполезным. А что на свете может быть бесполезнее литературы? — пошутил маг, грубовато уходя от ответа.

— Много чего, — отрезала Интента, — К тому же, я не говорила, что я — учитель. Откуда вы…

— Не стоит отрицать очевидное, миледи. Как и прыгать из кареты на ходу. Вы — учитель, вы приехали преподавать литературу. И вы боитесь меня до смерти, что, в общем, делает честь вашему разуму.

Мягкий мужской голос звучал успокаивающе, почти умиротворяюще — также тепло, как его пальцы на ее руке… крепко сжимающей ручку дверцы.

Тяжело дыша, Интента очнулась — второй раз за последние несколько минут. Или… ее спина вдруг похолодела, когда она поняла, что только что подверглась какому-то воздействию, и обнаружила провал в памяти — между ее последней фразой и его ответом прошло много времени.

Леденящий душу ужас пронзил ее насквозь.

— Вы… — прохрипела она и осеклась. Их глаза встретились.

— Я темный маг. Что с меня возьмешь? — с той же легкой улыбкой спросил он. — А вы очень талантливая юная леди.

Сухие длинные пальцы громко щелкнули перед ее носом, и Интента перестала испытывать ужас. В ее сознании наступила полная ясность, и она все вспомнила — длинную беседу, в которой она рассказала магу и о своей жизни, и о цели приезда в Академию, и то, как он заколдовал ее на станции, а потом добавил гипноза в карете, как только она начала приходить в себя, и расспросил ее. Точнее сказать, допросил.

Тяжело дыша, находясь во власти приступа бессильной злости, девушка отвернулась к окошку, в котором на некотором отдалении уже проступали очертания замка на фоне догорающего заката — и впрямь немало времени прошло. Интересно, сколько заняло путешествие? В голове гудело. Неимоверным усилием успокоив свои разбушевавшиеся эмоции, Интента повернула голову и, не глядя на него, спросила:

— Вы — ректор Академии Затемнения?

— Проректор, если быть точным. Ректор у нас Черный Лорд, — любезно напомнил Кетим.

— Принц Маркал. Припоминаю, читала о нем какой-то абсурд, — пробормотала Интента, кивая. У нее начинался приступ головной боли. — Раз уж у нас зашел разговор — а кто у вас проводит собеседования?

— Вы его уже прошли, миледи — разумеется, вы приняты.

— Разумеется?

Ее тонкие аккуратно выщипанные брови взмыли вверх.

— Разумеется, — повторил темный маг с улыбкой. — Должен заметить, по благословению самого Просветленного к нам учителя еще не приезжали. За такое представление я, пожалуй, отошлю его Безупречности личное благодарственное письмо и три ящика нашего лучшего местного эля.

Интента выпрямилась так, что даже спина заболела. Ее ноздри раздулись, но почувствовав, как темный с наслаждением вдыхает, питаясь негативными эмоциями, она спохватилась и усилием воли взяла себя в руки. Для этого пришлось в сотый раз напомнить себе, что злиться на темного еще глупее, чем ненавидеть стену, о которую треснулся лбом.

Сразу, как она успокоилась, в ней проснулось любопытство.

— Скажите, лорд Кетим, — искренне заинтересованно спросила она, — как часто, скажем, за последний месяц люди испытывали к вам ненависть?

— Хм, дайте подумать, — кивнул темный, приосанившись и всем видом давая понять, что услышал хороший, интересный вопрос. — Не считая праздников — пару сотен раз, но вы знаете, моя дорогая, этот месяц не показателен. Я могу лучше.

Их взгляды снова встретились — его глаза смеялись. Интента хотела остаться безразличной, но она еще не была достаточно просветленной для этого, а потому ей ничего не оставалось, кроме как рассмеяться, поддаваясь этому порочному, но почти неотразимому обаянию.