Развод. Игра на выживание

Лина Коваль, 2023

Я тебя уничтожу.Этой фразой мой любимый муж, с которым мы только что отпраздновали десять лет со дня свадьбы, ответил на моё предложение о разводе, брошенное в сердцах.Уже потом начались суды, раздел имущества, противостояние наших семейств и огромное количество боли…Мы убивали друг друга хладнокровно, по очереди. Использовали наших детей, друзей и, конечно, новые отношения.Мы своими руками превратили наш развод в игру на выживание…

Глава 6. Яна.

— И что ты ему ответила? — спрашивает Света, нарезая фрукты в фарфоровую тарелку, отделанную золотой каймой.

Три месяца ждала этот набор посуды из Европы.

— Ничего, — говорю задумчиво, кутаюсь в плед. — Разрыдалась, как дура.

— А Богдан? Успокоил хоть?

— Нет, — мотаю головой. — Просто сказал детям, что он пока поночует на квартире, чтобы не ездить за город. И после этого ушёл, девочки.

— Да уж, — Света неодобрительно качает головой. — Хочешь, поговорю с Вадимом, чтобы он с ним пообщался? Может, реально у него случилось что-то? Всякое же бывает.

— Ой, девочки, — закидывает стройную загорелую ногу на стул Вера. — Вы как маленькие, ей богу.

— Почему это? — подозрительно сужает глаза Света.

Девчонки — мои одноклассницы и подруги детства. Мы нечасто с ними встречаемся в последнее время, но как только я отправила эмоциональное голосовое сообщение в наш общий чат, они тут же приехали с вином и суши.

— Ну почему один человек не может просто за*бать другого? — философски размышляет Вера, разводит руками. — Ну камон, девчат?! Это нормально, что люди, которые прожили десять лет, друг друга допекли.

— Ну тебе-то лучше знать, — усмехается Света.

Вера в свои двадцать восемь ни разу не была замужем. Пару лет назад она встречалась с одним иностранцем, но насколько в итоге он вернулся на родину, а она осталась в городе, потому что не может оставить престарелых родителей.

— А вот это уже сарказм, — Вера чокается с нами высоким бокалом. — Пассивная агрессия, Светик.

— Да-да.

— Я серьезно. Вот ты не можешь Вадику своему прямо сказать, что он тебя за*бал, поэтому приходится эти эмоции сливать на любимых подруг. Типа мы всё стерпим. Настоящая ты только с нами.

Света смотрит на Верунчика снисходительно и кидает ей в лицо сморщенную салфетку.

Я же задумываюсь.

Первая реакция на слова Богдана — шок, неверие и ужас.

Не знаю, что сейчас включается в моей голове, здравый смысл или желание оправдать своего мужа, но сегодня его «за*бала» уже не кажется катастрофой. Может, так на самом деле бывает?!

А еще вдруг вспоминаю, что он признался мне в любви.

Ну почему? Почему человеческий мозг такой противный и из диалога, где любимый человек ответил на твои чувства взаимностью, а потом сказал гадость, запоминаешь только плохое?

— Думаешь, это ничего страшного? — спрашиваю Веру, закусив губу.

— Полагаю, что ты реально его за*бала, Шацкая. Ну серьезно. Даже с этим домом. Допусти хоть на секунду, что ему похрен, какой фирмы будет сантехника или откуда приедет люстра. Что-то мне подсказывает, вот я тебя послала на второе же подобное сообщение, а Богдан пару лет это, скрипя зубами, выслушивает.

— Ну, давайте его все пожалеем? — цедит Света. — Бедняга такой, я офигеваю с тебя Стоянова.

Вера игнорирует Светин тон и отвечает ей спокойно:

— Я всегда говорила, что Соболев — это не твой Вадик. С ним надо по-другому.

— А как? — зацепляюсь я за спасительную соломинку. — Вер, что мне делать? — начинаю опять реветь. — Я умру без него. Я вообще не представляю без него жизни.

— В этом и есть твоя проблема, Янчик, — качает головой Вера и надувает качественно сделанные губы. — Человек приходит в этот мир один и умирает тоже. Это надо понять и принять. И перестать воспринимать собственного мужа и любовь, как что-то вечное из песни Шарля Азнавура.

— Ой, девочки, я пойду лучше детей проверю. Я старовер, вы же в курсе? — уточняет Света и уходит в сторону дома.

— Жопу наела староверка наша, — шепчет мне Вера на ухо и прыскает от смеха.

— Стоянова, блин, — щелкаю подругу по носу. — Она родила пару месяцев назад.

У Светы трое детей, муж и дом — полная чаша. Мы с ней во многом похожи, но она выглядит гораздо старше и, вообще, не заморачивается за внешность.

— А ну да, — машет Вера рукой, мол, роды не оправдание.

Разливаю остатки вина в бокалы и зажигаю ароматизированные свечи, так как на улице смеркается. От выпитого алкоголя становится только хуже. Мою душу будто экскаватором вспахали и забыли разровнять.

Прикрываю глаза и пытаюсь совладать с приступом отчаянной боли.

— Что у вас с сексом, Ян? — спрашивает Вера задумчиво. Деликатно делает вид, что не замечает блеснувшие слезы.

— Всё так же, — пожимаю плечами.

— Также — это никак. Я тебе много раз говорила.

— Говорила, — киваю. — Но я как-то… не очень люблю все эти анальные штуки, ссылки на которые ты мне скидывала.

Вера хохочет.

— Обожаю твою непосредственность, милая.

Вяло улыбаюсь в ответ. Я тоже действительно её люблю и доверяю на все сто процентов. Если Свете я могу что-то не рассказать или скрыть какие-то важные факты, то с Верой можно быть собой.

— Как мне жить, Вер? — спрашиваю с надрывом.

— Горе моё луковое, иди ко мне, — поднимает руку.

Скрываюсь у нее в подмышке и плачу навзрыд.

Господи, как хорошо, что Бог придумал подруг! Как хорошо, что у меня есть Вера со Светой.

— Хочешь, поговорю с Бодей? — задумчиво спрашивает меня.

— Нет, не надо, — мотаю головой. — Скажет, что я тебя подослала к нему.

У Богдана с Верой сразу же образовались дружеские отношения, основанные на любви ко мне и сходном чувстве юмора. Мой муж действительно её уважает и ценит нашу дружбу.

Вера в нашем доме частый гость и человек, которому мы с мужем оба доверяем.

— Вер, — зову тихо.

–Ааа?

— Думаешь… — замираю в нерешительности. — Думаешь, у моего Дани есть кто-то? — спрашиваю и зажмуриваю глаза.

Вера проницательна и не любит врать. Её предположения могут одновременно помочь или растоптать меня в мелкую крошку.

— Думаю ничего серьёзного, Ян, — отвечает, немного поразмыслив. — Может, с кем-то и познакомился, получает где-то новую эмоцию и кажется, что ты — уже пресно. Но это лишь мои догадки, не вникай.

Облизываю пересохшие губы и смотрю в окна своего дома. Дома, в котором мы должны были быть счастливы… Потом решаюсь. Как-то внутренне собираюсь резко.

— Что сделать? — громко спрашиваю. — Ты же знаешь, Вер, я тебе доверяю. Скажи поэтапно.

Подруга качает головой.

— Соболев сказал, что ты его за*бала… Попробуй не отсвечивать.

— В смысле?

— Не звони, не пиши. Даже по поводу детей. Представь, что нет его. Нет больше Соболева.

— Это как? — спрашиваю, округляя глаза.

— Вот так, Ян. Ты слишком в него погрузилась. Так нельзя. Займись собой. Подумай, чем бы хотела заниматься в жизни. Ване уже пять лет. А ты так и не работала ни дня…

— Да я как-то и не думала об этом, — виновато жмусь к ней.

— А ты подумай. И никаких звонков. Никаких предлогов. Ну, и купи белья развратного, на всякий случай, что ли. Или ты к нему тоже предвзята? — смеется.

— Нет, красивое белье я люблю, — искренне улыбаюсь и краснею.

Сто лет не была на шопинге для себя. Все походы по магазинам ограничиваются детским отделом или текстилем для дома. За последний год я могу больше рассказать о строительных гипермаркетах, чем о новых коллекциях в Бюстье.

— Думаю, он хочет тебя немного взбодрить, — говорит Вера чуть позже, когда мы в тишине смотрим, как догорают дрова в импровизированном кострище.

Сердце наконец-то находит покой.

Да. Я тоже так считаю… Значит, не всё еще потеряно?!

— Спасибо, Вера, — радостно говорю. — Ты мне сил придала. Я так и сделаю.