Снежана и Снегирь

Лилия Касмасова, 2019

Снежана – ревизор, под самый Новый год она приезжает на ревизию в турфирму. Под стать своему имени, она холодна и кристально честна. Директор турфирмы заворовался, поэтому он нанимает Снегирева, известного донжуана, чтобы он вскружил голову Снежане и помешал ей провести ревизию. Директор устраивает его на работу в турфирму, чтобы у него была возможность быть рядом со Снежаной. Но, равнодушный вначале, Снегирев постепенно влюбляется в Снежану. А в него влюбляется дочь директора. Как ему выпутаться из этого треугольника?

1.

Обеденный перерыв уже закончился, и в просторном и гулком коридоре центрального офиса туристической фирмы «Экватор» было пусто. Только две молоденьких сотрудницы спокойно чирикали у одного из больших окон, в преддверии нового года украшенного большими белыми снежинками. Девушки обсуждали работу и прежде всего коллег.

Одна из них, стройная темноволосая красавица, стоя полубоком к солнечному свету и держа в руках складное зеркальце, подкрашивала губы, вторая, рыжая толстушка с простодушным лицом, сидела на подоконнике.

— Вот уж где бы я не хотела работать… — сказала красавица, потом провела помадой по губам, сложила их бантиком и улыбнулась себе в зеркало, — …так это в ревизорском отделе.

Рыжая энергично покивала:

— Собачья работа.

— У них прям цель жизни — людям нервы трепать… — продолжала рассуждать красотка. — Подумаешь, кто-то кому-то букет за счет фирмы подарил… Или путевку себе по горящей цене выписал…

— Да… Все мы люди… Все имеем слабости… — согласилась рыженькая.

— Вот именно…

Издалека донесся приближающийся размерный стук каблуков. А красавица увидела в зеркале, что по коридору кто-то идет в их сторону. И не просто кто-то…

— Легка на помине. Бритва идет! — быстро сказала она.

— Кто-кто? — Рыженькая оглянулась.

По коридору решительно шагала высокая молодая женщина лет тридцати в сером юбочном костюме — с резкими скулами, со стянутыми в узел светлыми волосами, в очках «я — деловая акула». Эхо цокота ее тонких шпилек будто теннисный мячик, отскакивало от коридорный стен.

Красотка быстро опустила зеркальце, прошипела:

— Одна из этих, ревизоров.

— По ней сразу и видно, — пробормотала толстушка.

— Т-с-с. — Красавица повернулась от окна.

А рыжая сползла с подоконника, по пути одергивая длинную юбку.

Ревизорша поравнялась с девушками, и они обе вразнобой пробормотали, невольно робея под ее строгим холодным взглядом, как школьницы под взглядом завуча:

— Здрасьте.

Ревизорша неодобрительно сжала и без того узкие губы, прищурила серые глаза, которым стекла очков придавали блеск холодного стального клинка, и ответила сухо:

— Добрый день.

Потом, так же громко и даже будто бы сердито, стуча каблуками, она свернула в боковой коридор, ведущий к кабинетам начальства.

Толстушка растерянно спросила свою подругу:

— Чего это она?

— Чего-чего, — проворчала красавица, оглянулась на боковой коридор и, повернувшись к окну, снова подняла зеркальце на уровень глаз. — Потому что рабочее время, а мы не на месте.

Она достала из кармана тушь и стала подкрашивать ресницы.

— А ей-то что? — нахмурилась рыжая. — Мы из другого отдела.

— Да уж, привыкла ко всем придираться…

Красотка неспеша проводила щеточкой по и так густо накрашенным ресницам.

— Вот кто душу из людей может вытряхнуть за копейки, — сказала рыжая, снова забираясь на подоконник.

— Ну, обычно недостачи вовсе не копеечные, а очень приличные обнаруживаются, — сказала красотка. И понизила голос: — До уголовного наказания доходит.

Рыжая передернула круглыми плечиками:

— Ужас. До уголовного!..

— Да уж, — сказала красотка. — Хорошо, что она по филиалам, а не у нас проверяет.

— Да? Только по филиалам? Почему?

Красотка пожала плечами:

— По должности не доросла пока.

2.

Через полчаса, когда ревизорша, с красной дермантиновой папкой в руках, показалась из сектора дирекции, девушек в коридоре уже не было — и это на их счастье. Потому что следом за ревизоршей в коридор вышли директор главного офиса «Экватора» — важный пожилой толстяк, а еще — его заместитель, молодцеватый 35-летний щеголь в дорогом, «с иголочки», костюме и с аккуратно зализанными назад темными волосами.

Директор говорил ревизорше:

–…в общем, Снежана Игоревна, прибыли от них нет уже второй год… На меня, сами понимаете, какое давление со стороны владельцев. Не знаю, или закрывать филиал к черту, или менять руководство. Разберитесь, что у них там творится…

Ревизорша кивнула решительно:

— Хорошо, разберусь.

Директор постучал по красной папке в ее руках:

— Тут, конечно, мало чего есть. Еще кое-какие их отчеты, которые они сюда предоставляли, завтра получите. Ну а остальное, — он развел руками, — на месте накопаете.

— Наверняка накопаю, — сказала ревизорша.

— Я знал, кому поручить этих проныр, — сказал директор довольно. — От вас никто не ускользнет! Наведите там шороху, взлохматьте их как следует и разворошите это осиное гнездо… то есть, в смысле… не чтобы они вас покусали… Это вы их ужальте.

Ревизорша снова кивнула, на этот раз чтобы скрыть улыбку:

— Я понимаю, Иван Семенович.

Во время разговора щеголь все время сверлил ее цепким, нагловатым взглядом, но она будто бы старалась не встречаться с ним глазами.

— Превосходно, — сказал директор, а потом предложил: — Мы с Артуром Владимировичем в столовую направляемся. Пойдете с нами? Если вы еще не пообедали…

— Спасибо. Нет, еще не обедала. Но я лучше у себя в офисе перекушу. — Она встряхнула папкой. — Хочу побыстрее с документами ознакомиться.

Директор улыбнулся:

— За что вас ценю, Снежана — за отношение к работе.

Ревизорша слегка улыбнулась в ответ.

А щеголь заметил игриво:

— Так и переутомиться недолго.

Снежана ответила холодно:

— Ничего. Я выносливая.

Директор горделиво сказал:

— Наша железная леди. — И бравурно поднял пухлый кулак. А потом добавил: — Но вообще завтра можете сюда не приезжать, я велю бухгалтеру отчеты по филиалу вам по мейлу прислать. Можете дома внимательно ознакомиться. Ну а послезавтра езжайте к этим разбойникам.

— Хорошо, — сказала Снежана.

Директор кивнул на прощанье и зашагал прочь, к лифтам. Молодцеватый замдиректора задержался около Снежаны. Сказал тихо:

— Ну я-то видел, какая ты бываешь — милая и нежная.

Снежана ответила колюче:

— Больше не увидишь.

— Да ладно тебе, Снежинка… Долго ты будешь на меня дуться?

Ревизорша поправила не нуждающиеся в этом очки и сказала строго:

— Артур, в рабочее время не мог бы ты придерживаться официального тона?

Артур ухмыльнулся:

— А вне рабочего времени какого тона мне придерживаться? Может быть, ласкового?

Он попытался приобнять «железную леди», но она оттолкнула его. И сказала резко:

— А вне рабочего — никакого.

Девушки, чирикавшие давеча у подоконника, прошагали по коридору мимо разговаривавших Артура и Снежаны.

— Здрасьте, Артур Владимирович, — сказали они дружным бодрым хором.

Артур глянул на них искоса, слегка задержал взгляд на длинных, облаченных в черный капрон ногах красотки, и едва кивнул сотрудницам свысока в знак приветствия.

Снежана же произнесла:

— До свидания, Артур Владимирович.

Она развернулась и с громким, резким цокотом шпилек направилась в свой отдел.

Артур постоял немного, глядя ей вслед, а потом поспешил в том же направлении — но не за ней, а к лифтам — в одном из которых уже уехал вниз, в столовую, директор Иван Семенович.

Идя по коридору, Артур пробормотал себе под нос:

— Важничаешь, значит. Вот потеряешь свою ревизорскую должность, перестанешь нос задирать. Сразу ко мне прибежишь!

На другом конце коридора красотка обсуждала со своей рыженькой толстенькой подругой только что увиденную сцену.

— Видела? — говорила красотка-брюнетка.

— Видела, — кивнула рыжая.

— А знаешь, какие о них слухи ходили?

— Какие?

— Говорили, у них был роман.

— Да что ты! — округлила глаза рыжая. — А может, и сейчас. Мне показалось, он на нее так смотрел… Заинтересованно.

— Показалось тебе. Он от нее давно сбежал!

— Да что ты!

— Да. Говорят, потому что она много командовала.

Рыжая покивала. Потом сказала насмешливо:

— А, может, она ему ревизии устраивала? Отчетов требовала?

Красотка усмехнулась:

— Может быть.

Они дружно захихикали.

А вот Снежане было совсем не до смеха. «Железная леди» подошла к своему столу в большой комнате, где работали еще четыре сотрудницы, кинула на стол красную папку и села на крутящийся стул. В глазах у нее стояли слезы. Как он может вот так подкатывать к ней — после того, как с ней поступил?

3.

На следующий день на другом конце города, в небольшом баре, который находился как раз через улицу напротив подозрительно убыточного филиала «Экватора», двое мужчин развешивали на окнах разноцветные гофрированные новогодние гирлянды. Это были высоченный бородач Леня и чуть ниже его ростом, с невероятно обаятельной улыбкой, от которой тают девичьи сердца — Витя Снегирев. Симпатяги, друзья и ровесники — обоим чуть за тридцать лет.

Солнце светило вовсю, снега на тротуарах почти не было — казалось, что сейчас весна, а не конец декабря.

Посетителей в баре не было, и друзьями громко командовала жена Лени — маленькая полная, с длинными темными волосами девушка по прозванию Кнопка. Сама она выставляла на полку на стене позади бара большие фигурки Деда Мороза и Снегурочки, и сейчас, оглянувшись на парней, сказала:

— Мне кажется, здесь, по верхним полкам, тоже надо гирлянды пустить.

Снегирев, закрепив конец гирлянды за гардину, спрыгнул со стула и спросил:

— Ну а елка у нас будет?

— Ты что, Вить, — сказала Кнопка, — какая елка! Даже рекламу новогоднюю дать не на что.

Леня дозакрепил другой конец гирлянды и тоже спрыгнул на пол.

— И шампанского бы на новый год заказать, — пробасил он.

Снегирев виновато поглядел на обоих друзей:

— И я вам к тому же еще должен.

Леня ответил:

— Да мы ж не торопим, Снегирь. Да, Тань?

Кнопка помотала головой:

— Нисколько не торопим… — Потом, слегка замявшись и теребя в руках кусок ваты — один из тех, что должны были изображать сугробы снега на полках, она сказала: — Но у меня появилась одна идея… — Она посмотрела на Снегирева: — Вить, а твой брат — не может нам занять? На пару недель — мы после Нового Года отдадим. Он же у тебя бизнесом занимается.

— Еще как занимается, — кивнул Снегирев. — Он дополнительные линии открыл — теперь еще и колготки производит.

— Неужели из-за них прогорел? Неужто все хотят чулки? — пошутил Леня.

— Да нет, наоборот. Преуспел. Очень выгодное дело оказалось…

— Да уж, — сказал Леня. — Это тебе не бар. Тут парами выпивку не продашь.

А Снегирев сказал извиняющимся тоном:

— Только я ему тоже порядком задолжал… Боюсь теперь на семейных праздниках появляться. А так как вы мои друзья, вам он теперь тоже не займет.

— Понятно, — кивнул бородач Леня.

— Ничего, — сказала Кнопка, — выкрутимся как-нибудь. Сейчас праздники, самые выгодные дни.

Потом она взяла со стойки большой вручную исписанный листок:

— Я тут дополнение к меню написала, надо бы распечатать, двадцать пять экземпляров. Сбегаешь в типографию, Витя?

— Они сегодня не работают, — сказал Леня. — Я мимо проходил.

— Да я в турфирму сбегаю, — сказал Снегирев. — Там девчонки такие милые. Всегда готовы помочь.

— У тебя все девчонки милые, — улыбнулся Леня.

Снегирев ухмыльнулся:

— Да ведь это правда!.. Они милые! Ладно, давай сюда.

Он забрал листок у Кнопки, зашел за стойку, натянул трикотажную шапку и снял с вешалки теплую кожаную куртку.

4.

А в филиале туристической фирмы напротив бара собиралась дзенькнуть первая нота грядущего переполоха. Ноту эту бежал пропеть директору филиала главный бухгалтер Рыбин — тусклый и встрепанный мужчина средних лет, в очках и довольно мятом и тоже тусклом, как и вся его внешность, дешевом костюме.

Прижимая к груди тонкую картонную папку, из которой торчали листки распечаток, он выскочил из своей тихой бухгалтерии, сломя голову промчался по широкому коридору, даже не кивнув на приветствие атлета-охранника, сидевшего за столом на посту и, распахнув тяжелую старинную дверь, влетел в главный большой зал-офис филиала.

Офис был оформлен то ли под швейцарское шале, то ли под индейский вигвам — стены были отделаны темными деревянными панелями и соломенными панно с загадочным узором из цветных зигзагов и треугольников, потолок подпирали темные деревянные столбы, между которыми были перекинуты брусья-перекладины. На деревянных полках, на столах, в углах на полу красовались сувениры из разных стран — от индейского копья без наконечника, но зато с цветными перьями, скромно прислоненного в углу будто бы только что вернувшимся с охоты индейцем (все же оформление предполагалось под вигвам, видимо), до большого кривого глинянного кувшина, судя по отколотому боку, с каких-то римских раскопок, для которого в самолете пришлось бы покупать отдельное пассажирское место (но никто этого не сделал, потому что на самом деле кувшин на самолете не летал, он был заказан у местного горшечника по рисунку из учебника истории для 5-го класса).

Для того, чтобы не слишком осведомленные в географии клиенты не смущались при перечислении предлагаемых для путешествий мест, там и сям висели географические карты, а на тумбочке даже стоял глобус.

Сейчас несколько сотрудниц сидели за столами, разговаривая с несколькими клиентами. А некоторые работницы украшали офис к новому году.

Рыбин быстрыми шажками пробежал мимо удивленно оглядывающихся на него сотрудниц, взлетел по лестнице на огороженный деревянными балясинами балкон-галерею, а там — забарабанил в деревянную же дверь с табличкой «Директор филиала туристической фирмы «ЭКВАТОР» Максим Максимович Пирогов».

5.

Максим Максимович, важный толстяк возрастом слегка за полтинник лет, в это время сидел за большим полированным письменным столом и с раздумьем и тщательностью занимался раскладыванием пасьянса в компьютере.

Заслышав стук в дверь, он выглянул из-за монитора и недовольно не то сказал, не то крякнул в сторону двери:

— Да!

Рыбин ворвался в кабинет, захлопнул за собой дверь, оглянулся на нее и еще раз толкнул ее рукой, проверяя, закрыл ли. Потом он на цыпочках подбежал к столу.

Директор, морщась, следил за всеми его действиями.

Рыбин, задыхаясь, произнес:

— Завтра. Из главного. Проверяющий… — Он хлопнул папку на стол. — Вернее. Проверяющая.

Директор с досадой сморщил нос, глядя на папку:

— Что там?

Бухгалтер коротко сказал:

— Досье.

— А? — не понимая, спросил директор.

— На нее, — доверительно сказал Рыбин. — Есть у меня один знакомец в центральном. Он по мейлу прислал. Я для вас, Максим Максимыч, распечатал.

— М-да?

Директор подтянул папку за уголок к себе.

Рыбин кивнул на досье:

— Говорит, таких стерв свет не видывал.

Директор развязал завязочки папки и открыл ее. Первое, что он увидел — была фотография ревизорши Снежаны, лежавшая поверх листов распечатки. На фотографии у Снежаны была строгая прическа узлом и холодное, даже стервозное, выражение лица. Очков не было.

Директор взял фото в руки, стал рассматривать.

— Видите, лицо даже какое, — сказал Рыбин. — Прямо зверское.

— На фото для документов у всех лицо зверское, — отмахнулся директор.

— Вообще-то, это она на корпоративе, — сказал Рыбин. — Видите, вон внизу уголки салфеток торчат.

— М-да? — директор присмотрелся. — М-да.

Он отложил фото и взглянул на первый лист распечатки. На самом его верху было крупно отпечатано: «Снежана Игоревна Иванова».

— Снежана… — произнес Максим Максимович задумчиво. — А может, она не такая уж и стерва?

Рыбин сказал глухо:

— Три закрытых фирмы, два уволенных директора… Один сейчас под следствием.

6.

Если бы директор Пирогов и его бухгалтер Рыбин видели, какое сейчас было выражение лица Снежаны, они бы напугались еще больше. Выражение было не просто слегка стервозным, оно пылало решительностью, упрямством и желанием все сокрушить на своем пути.

Ну а с каким еще выражением молотить по боксерскому мешку? Тем более если ты в своей квартире и никто тебя не видит?

Квартира у Снежаны была большой, хотя всего лишь двухкомнатной. Мешок висел недалеко от окна огромного светлого зала, обставленного дорогой современной мебелью. Тут царил образцовый порядок, и даже в кухонном углу все поверхности блестели, будто полированные, и на них не виднелось ни одной забытой чашки-плошки.

На экране огромного, под стать залу, телевизору чуть не во всю стену мелькали яркие картинки музыкального клипа. Снежана, облаченная в красный спортивный костюм, облегающий ее стройную, подтянутую фигуру, легко и грациозно перемещалась вокруг мешка и сосредоточенно лупцевала его в такт музыке руками в боксерских перчатках.

Громко затрезвонил телефон на барной стойке. Снежана наклонилась к лежащему рядом на подоконнике пульту, сказала отчетливо:

— Тихо.

И телевизоре пропал звук.

Потом подошла к барной стойке, неуклюже сняла трубку рукой в перчатке. Сказала в телефон:

— Да. — И тут же нахмурилась. Опять он. Она сказала презрительно: — Разумеется узнала, Артур… Хватит мне звонить. И СМС-ить. Мейлы писать. И на работе преследовать…

— Придумала тоже, преследовать! — возразил он. — Мы случайно сталкиваемся.

— Вот и не надо как бы случайно сталкиваться! Потому что я больше тебе не верю.

— Но почему? Не такой уж я обманщик! — заспорил он даже как будто огорченно.

— Я вычеркнула тебя из списков людей, которым можно верить, вот почему, — резко сказала она и бросила трубку. Но из-за неудобной перчатки не попала сразу на рычаг, потом, нервничая, все же установила трубку на место.

А телефон снова зазвонил. Снежана с досадой схватила трубку и крикнула в нее:

— Слушай, еще раз позвонишь, я найму пару ребят и они тебе все объяснят… Ой, это вы, Иван Семенович… Да, получила. И уже ознакомилась…

Она подгребла перчаткой к себе лежавшую тут же на стойке папку, раскрыла ее — там лежали листки с напечатаннами таблицами отчетов.

— Думаю, — сказала Снежана, поглядывая на таблицы, — вы можете смело подыскивать нового директора филиала… Да и главного бухгалтера заодно… Два сапога пара.

7.

А сапоги в это время рассуждали о предмете, о котором, скорее всего, и рассуждали бы сапоги, если были бы способны рассуждать — о ногах.

Директор говорил задумчиво:

— Должны же быть у нее какие-то Ахиллесовы… эти… ножки… пятки… — он прищелкнул пальцами, вспоминая, — слабости!

Директор сидел за своим столом, рассеянно перекладывая листы в раскрытом досье Снежаны, Рыбин сидел в кресле по другую сторону стола и встревоженно следил за директором своими бесцветными глазами.

На предположение директора Рыбин энергично отрицательно помотал головой — хотя Директор не увидел, продолжая шуршать листами.

— Ну, деньги-то все любят, — уверенно сказал он.

Рыбин опять помотал головой, а Директор опять не увидел.

Наконец руководитель филиала, не услышав ответа, поднял на Рыбина глаза:

— Нужны же ей деньги.

Рыбин произнес тоскливо:

— У нее зарплата больше вашей.

— Хм, — сказал директор и предположил оптимистичным тоном: — Ну, тогда много денег.

— Одного директора она за взятку уволила, — сказал Рыбин.

— А путевку? Путевочку! М-м… На Багамы! Я даже сам там еще не был!

Рыбин наклонился к столу, постучал пальцем по листам из досье:

— Там, кажется, на странице третьей… Она не любит жару.

— Тогда — в Норвегию? На Северный Полюс?

Рыбин вздохнул и прогундосил печально:

— Нас самих на Северный Полюс пошлют, я полагаю…

Директор бросил ему сердито:

— Пессимист!

И снова зашелестел досье. Потом в сердцах захлопнул папку. Сказал:

— Может, детям ее что подарить? Или мужу?

Рыбин помотал головой:

— Ни детей, ни мужа.

— И почему меня это совсем не удивляет? — пробормотал директор, откинулся на спинку кресла и с досадой произнес: — И главное — прям под новый год!.. Праздник нам испортить хотят! — Потом он спохватился: — Я ведь путевки новогодние своим оформить не успел! Вот досада. А эта снежная драконша уже завтра заявиться.

Директор, спеша, нажал кнопку на селекторе. Никакого ответа. Он тыкнул в кнопку снова. И еще раз.

— Да где же эта дура? — рявкнул он. Вскочив, оббежал стол и устремился к двери.

Он выбежал из кабинета на балкон и подошел к перилам, следом за ним, скромно семеня, словно монах, из кабинета вышел Рыбин и встал рядом с боссом.

Максим Максимович окинул взглядом зал, увидел, кого следует, и пробурчал под нос:

— Я провода обрываю, а она шашни разводит!

Та, кого он искал — молоденькая и смешливая сотрудница Людочка, вместе с еще несколькими женщинами стояла около молодого незнакомого директору типчика. Типчик явно вовсю флиртовал с дамами, а дамы хихикали и вовсю кокетничали.

Максим Максимыч собрался было крикнуть этой балбесихе что-то вроде: «Марш на рабочее место, что это такое, в рабочее время!»

Но вдруг в мозгу его что-то будто щелкнуло, он достал из большого кармана пиджака миниатюрную подзорную трубу, раскрыл ее и нацелил на стайку женщин и их кумира.

— Что за валет? — спросил он Рыбина.

Рыбин спросил с готовностью:

— Узнать?

— Ну, — коротко сказал директор.

Рыбин побежал вниз, сначала подкрался к кокеткам, послушал, поглядел, потом пошел к столам, пошушукался с одной сотрудницей, с другой.

Директор, словно капитан на мостике, наблюдал через трубу за залом. Сотрудницы, которые сидели за столами, заметили директора и быстрее уткнулись в свои компьютеры или бумаги. А вот те нахалки, что окружали Снегирева, даже не оборачивались, хотя директору казалось, его строгий и любопытный взгляд, усиленный трубой, должен колоть их посильнее, чем стрелы Амура. Так нет, они не обращали на директора никакого внимания, и даже вдруг, как ненормальные, разразились громким хохотом — видимо, на какую-то шутку пришлеца.

Бухгалтер вернулся на галерею, подскочил к директору и стал докладывать:

— Зовут Снегирь… То есть, это прозвище. А так — Виктор Снегирев. Работает в кафе напротив, барменом.

— А зачем он к нам пришел? — спросил директор, отставляя трубу от глаза. — Амуры у него с какой-то из наших курочек?

— Да нет вроде… Я его уже видел у нас. Он заходит иногда что-нибудь распечатать или просто, э-э… по-соседски… по-дружески.

Директор произнес задумчиво:

— Ну-ну. Друг женщин…

Он усмехнулся и снова навел трубу на бармена.

— Да они прям млеют от него! — возмутился он. — Что он им такого говорит?

Рыбин пожал плечами:

— Как принято — всякую ерунду. Комплименты да шутки.

— И двух уже обнимает!

Рыбин отозвался недовольно:

— Это потому, что у него рук всего две. А так бы эти дурехи всем скопом на нем повисли. — Рыбин махнул рукой: — Женская природа. На глупости ведутся.

Директор заметил себе под нос:

— У меня вот не ведутся. — Потом он решительно хлопнул ладонью по перилам: — Приведи-ка его ко мне в кабинет.

Рыбин растерялся:

— В кабинет? Зачем?

— Затем, что мне пришла в голову гениальная мысль. Осенило меня.

— А что ему сказать?

— Что у меня к нему крупное деловое предложение. — Директор, довольный собой, улыбнулся и, сложив трубу и спрятав ее в карман, скрылся в кабинете.

Рыбин озадаченно почесал лысеющую макушку, глядя вслед боссу и гадая, не помутился ли разум директора от известия о том, что к ним едет ревизорша, не слишком ли он, Рыбин запугал ею босса — к чему ему вдруг понадобился тот молодой хлыщ. Потом он бросил разгадывать загадку и побежал к толпе дамочек, собравшейся вокруг развязного бармена.

Через минуту Рыбин заводил Снегирева в кабинет к директору. Директор ждал их, стоя перед столом и оперевшись о него задом. Едва они вошли, директор бросился к Вите навстречу и обеими руками схватил и потряс его руку:

— Здравствуйте, уважаемый Снегирь! Вернее… — он слегка замялся и взглянул на Рыбина.

— Виктор Снегирев, — подсказал тот.

— Уважаемый Виктор, — исправился директор. — У меня к вам, как уже должен был сказать вам мой бухгалтер…

— Я сказал, — кивнул бухгалтер.

–…деловое предложение, — договорил директор.

— Какое? — несколько растерянно спросил Снегирев.

— Садитесь, прошу вас, — директор указал на пухлый диван.

Виктор шлепнулся туда, директор сел рядом.

Бухгалтер скромно уселся на стул у стены.

— Видите ли, — сказал директор, — я услышал о вашем таланте… Говорят, вы знатный донжуан, казанова… так сказать. Проще говоря…

— Бабник, — вставил слово бухгалтер.

Директор поморщился и сказал, будто извиняясь:

— Ну, это если по просторечному…

Виктор слегка насупил брови. Что за ерунду эти двое несут?

— Я хотел сказать, — поспешил объясниться как следует директор, — вы имеете потрясающий успех у женщин. Так говорят, во всяком случае… И вот, я, видите ли…

— А! — широко улыбнулся дон жуан. — Хотите, чтобы я дал вам уроки мастерства?

— Мне? Нет, — сказал директор. — Зачем мне! В моем возрасте.

— Ну, любви все возрасты покорны, как известно, — усмехнулся Виктор.

— Нет, — сказал директор, — мне нужно, чтобы вы вскружили голову одной даме. Очаровали ее, сбили с толку. Женщины ведь, известное дело, от любви дуреют. Впрочем, — тихо заметил он, — как и мужчины. В общем, заморочьте ей голову. Чтобы у нее никаких мыслей, кроме как о вас, не осталось. Запудрите ей мозги.

— Жене вашей? — спросил Снегирев.

— Жене? — оскорбился директор. — Зачем это жене?

— Ну не знаю, — пожал плечами Виктор, — может, вы развода хотите, а она вам не дает.

Директор даже задумался на несколько секунд, потом, очнувшись, мотнул головой:

— Нет, жене не надо. Надо другой женщине.

8.

Через полчаса Витя Снегирев вышел из здания филиала турфирмы, в раздумии дергая вверх-вниз молнию на кожаной куртке, потом он улыбнулся, похлопал по ее пухлому нагрудному карману и пожал плечами. Затем перебежал дорогу, разделяющую здания турфирмы и бара.

С широкой, довольной ухмылкой Снегирь распахнул дверь бара и зашел внутрь. Уверенным, едва не танцевальным шагом он подошел к длинной, оббитой синим пластиком, стойке, за которой, спиной к нему, наводила порядок на полках Кнопка.

Снегирь вынул из кармана куртки пачку денег, отсчитал около трети и залихватски шлепнул эту треть ассигнаций на стойку.

— Я у вас занимал немного, — небрежным тоном произнес он.

Кнопка обернулась и удивленно вскинула брови:

— Ого. Ограбил кого-то?

Она взяла деньги, потом крикнула в сторону дверного проема в глубине за стойкой:

— Лёнчик, можешь заказывать партию шампанского на Новый Год!

Из дверного проема, ведущего на склад, с любопытсвом выглянул Леня.

Кнопка помахала веером купюр:

— Витька нам долг вернул.

Леня кивнул удивленно:

— Ого. — И спросил насмешливо: — Банк взял, Снегирь?

Снегирев проворчал, притворяясь обиженным:

— Муж и жена одна сатана. Почему сразу банк или ограбил. Вся ваша фантазия.

— Поезд с золотыми слитками остановил? — предположил Леня.

Снегирь только хмыкнул пренебрежительно:

— Девятнадцатый век тебе? Степи Техаса?

— Там прерии, — сказал Леня.

— Пустыни, — сказала Кнопка авторитетно.

— Сейчас золото перевозят самолетами, отсталый ты человек, — сказал Снегирь.

— Только не говори, что взял самолет — вот уж не поверю! — заявил Леня.

Снегирь сказал свысока:

— Работенка одна подвернулась.

Кнопка огорчилась:

— Бросаешь нас, что ли?

— Всего на неделю, — сказал Снегирь.

Леня заметил недовольно:

— Неделя-то праздничная.

Виктор сказал серьезно:

— Извините, ребята. Но вы мне столько не заплатите. Да я столько и не стою.

Кнопка, нахмурившись, переплела руки на груди:

— Во что ты ввязался, Витька?

— Не беспокойся, — уверил ее Виктор, — ничего незаконного. — А потом ухмыльнулся: — И даже ничего неблагопристойного. К сожалению.

Кнопка и Леня вопросительно на него поглядели, но Снегирь ничего не объяснил и только загадочно улыбнулся.

Леня спросил, барабаня пальцами по стойке:

— Сегодня-то отработаешь? Думаю, народу будет прилично.

— Угу. Только ПостараюсьНе могу, — сказал Снегирь. — Надо к парикмахеру. Моя прическа должна быть секси.

Кнопка улыбнулась:

— По-моему, твоя прическа и так секси.

Снегирь провел растопыренной пятерней по модно торчавшим в разные стороны волосам и сказал:

— Спасибо, Кнопка.

Леня возмутился наигранно:

— И это при живом муже! Развратница!

Кнопка сказала ему:

— А вот тебе бы в парикмахерскую сходить не помешало. А то у меня чувство, что я живу с Хагридом.

Леня возмущенно округлил глаза:

— А что, Хагрид — не крутой?

Кнопка засмеялась, Снегирь сказал:

— А он прав. Супер-крутой.

Леня поднял ладонь:

— Дай пять.

Снегирь стукнул своей ладонью по его. Потом улыбнулся:

— Эх, шиковать так шиковать.

Он вытащил остаток пачки из кармана, забрал себе несколько купюр, а остальное положил на прилавок перед Кнопкой:

— На самую красивую и пушистую елку. И на самую нахальную броскую рекламу.

Леня собрал деньги и сунул их обратно в руки Снегиреву:

— Не надо. Ты ж в долгах как в шелках.

Но Снегирь поднял руки вверх и сказал:

— Это ж взаймы. И тем более — корыстно. Хорошо заработаем, и вы мне новогоднюю премию дадите.

Леня улыбнулся:

— Тады лады.

И отдал Кнопке деньги.

9.

На следующее утро два человека собирались на работу.

В большой, стильной прихожей с шахматной плиткой на полу, шоколадными глянцевыми шкафами и зеркалом в человеческий рост Снежана, в строгом графитовом офисном костюме, который сидел на ней как влитой, подошла к обувному шкафчику, откинула его крышку и достала матовые черные сапоги на тончайших шпильках.

А в тесном коридорчике холостяцкой берлоги — обшарпанном, как и вся квартира, Снегирев, в модных джинсах, пуловере и рубашке, поднял из разных углов один за другим два модных, а-ля туристских, на толстой подошве ботинка.

Квартира была съемной, со старым ремонтом, но содержал ее Снегирев в опрятности. Сюда и девушку пригласить было не стыдно — на стены, чтобы хоть как-то прикрыть выцветшие и в пятных обои, он наклеил киноплакаты блокбастеров, на столе высилась стопка глянцевых журналов, а у торца дивана стояла его гордость — синтезатор. Играть Витя умел только умца-дримца, но девушки обычно все же впечатлялись. В общем, Снегирь считал, что интерьер у него вполне себе крутой. Как и он сам.

Снежана, уже надев сапожки, сосредоточенно нахмурясь, разглядывала свое отражение в зеркале. Она заправила выбившуюся из узла тонкую прядь волос, смахнула светлую нитку с юбки-карандаша. Потом застегнула верхнюю, самую последнюю, под горло, пуговку на белой строгой блузке.

Снегирев же своему отражению улыбался. Повертел головой, взлохматил свежеподстриженные волосы, потом расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, и кивнул сам себе довольно.

Снежана воинственно расправила плечи, еще больше насупила брови, выставила вперед подбородок. И подбодрила свое отражение:

— Вперед, ты танк! Отутюжь их всех!

Снегирев говорил своему двойнику совершенно другое. Улыбнувшись во всю свою голливудскую улыбку, он подмигнул сам себе и поднял вверх кулаки с поднятыми большими пальцами:

— Ты красавчик! Давай, очаруй их всех!

Дав самим себе таким образом нужные психологические установки, они направились на работу: один — очаровывать, а другая — утюжить. Одни считают, что это мы выбираем работу, другие — что работа выбирает нас. Третьи же, наиболее мудрые, полагают, что выбор должен быть взаимным. Поскольку если вы выбрали профессию, а она вас — нет, то вы вряд ли в ней преуспеете, а значит не получите справедливого и соразмерного вашему душевному и физическому вкладу вознаграждения. О том же, что иногда человека выбирает профессия, которую он терпеть не может, и говорить грустно.

10.

Снежана быстрым шагом вышла из подъезда своего дома в свежее зимнее утро. Она вдохнула свежий, слегка морозный воздух, надела кожаные перчатки. Было сумрачно, солнце еще не взошло. Синие ажурные тени деревьев, обрисованные светом фонаря, лежали на снегу.

Неожиданно с дороги к ней навстречу шагнул какой-то мужчина. Артур. В ярко-красной спортивной «аляске», капюшон накинут на голову.

Артур сияюще ей улыбнулся:

— Снежинка! Доброе утречко!

— Здравствуй, — коротко сказала он и шагнула в сторону.

— А я беспокоился. Почему ты не берешь трубку и не перезваниваешь? — сказал он.

Снежана ответила, идя дальше:

— Я уже говорила сто раз, нам не о чем разговаривать.

— Как это не о чем, Снежинка! — возмутился он, следуя рядом. — А раньше наговориться не могли!

— То есть — это ты наговориться не мог. Я должна была только молчать и поддакивать. Потому что когда я о чем-нибудь говорила, ты считал, что я слишком умничаю и вообще меня скучно слушать.

— Неправда. Я всегда тебя внимательно слушал.

Снежана дернула плечом:

— Да какая теперь разница?

Артур остановил ее, взяв за рукав дубленки.

— Ну неужели ты не можешь меня простить?! Да, я обогнал тебя по службе. И что.

— Обогнал? — Она обомлела от его предположения. — Ты думаешь, я тебе… завидую? И поэтому ушла?

— Ну да. Ну если из-за чего другого — прости уже меня.

Снежана вырвала руку из его нахальной хватки:

— Простить? За то, что ты подлец?..

— Подлец? — изумился он, вытаращив глаза. — И что же такого подлого я натворил?

— Ты использовал меня, чтобы сделать карьеру.

Артур высокомерно заявил:

— Карьеру я сам делаю.

— Ну да. Благодаря тем сведениям, которые я тебе как дура рассказала.

Артур криво усмехнулся:

— Вот именно… Ты же сама рассказала. Никто тебя за язык не тянул.

— Но я же не знала, что ты их используешь, чтобы получить место замдиректора!

Он добродушно развел руками:

— Было бы глупостью их не использовать, раз уж они подвернулись. А я, как ты знаешь, глупостью не отличаюсь.

— Да, — кивнула она с презрением. — Ты отличаешься бессовестностью.

— Ну уж это слишком!

— Низкий человек! — сказала Снежана. — Я не желаю тебя больше знать!

Артур досадливо скривил губы:

— Думаешь, ты такая крутая? Ревизор, должность.

— При чем тут моя должность… — растерялась она.

— Вот потеряешь работу, станешь попроще. — Он наклонился к самому ее лицу, глядя прямо в глаза. — И даже вернешься ко мне.

Она возмущенно отпрянула от него:

— Не вернусь.

Она обогнула его и быстрым шагом пошла прочь, потом обернулась и крикнула:

— И работу не потеряю!

Артур ощерился мстительно, показав мелкие острые зубы:

— Это мы еще посмотрим.

11.

Снежана зашла в большой офис филиала турфирмы, на ходу расстегивая дубленку. Рядом семенил директор филиала и указывал рукой дорогу:

— Вот сюда пожалуйте…

Зал был украшен к новому году. На окнах, на соломенных настенных панно и даже на индейском копье в углу поблескивал, слегка колыхаясь от дуновений воздуха, серебряный дождик. На люстрах висели большие блестящие игрушки. Балюстрада лестницы и галереи была увита толстой зеленой мишурой.

У дальней стены, посередине, как раз напротив входа стояла большая, пышно украшенная живая елка высотой метра в три. Но этого показалось мало тому, кто руководил украшением зала, и на столах сотрудниц стояли елки маленькие.

Директор, широко и угодливо улыбаясь Снежане, подвел ее к чистому столу, стоящему в углу, сказал:

— Мы для вас специально стол освободили. Думаю, в этом уголку вам никто не будет мешать.

— Спасибо, — сказала Снежана, разматывая шарф.

Директор повертел елочку на углу стола, будто выставляя ее ровнее — как бы говоря «Вот, мы ваш стол тоже украсили».

Снежана повесила на спинку стула сумку. Директор сказал, всплескивая руками:

— Вы такая молоденькая, такая миленькая — и уже ревизорша.

— И очень придирчивая притом, — сказала Снежана, вешая дубленку на вешалку у стены.

— Да не может быть, — игриво, но не в силах скрыть беспокойство в голосе, сказал директор.

— Может, — улыбнулась ему Снежана. — Так что пощады не ждите.

Директор нервно сглотнул и все же улыбнулся:

— А я жду.

— Напрасно, — сказала Снежана уже серьезно.

Директор снова, уже от нервов, повертел елочку. Снежана взглянула на елочку, обвела взглядом зал:

— Уже к новому году офис украсили?

— А как же! — радостно отозвался директор. — Стараемся. Настроение создаем для работников. То есть — для клиентов…

Снежана покивала. А директор продолжал:

— И вечеринку закатим — высший класс! Вас кстати, приглашаем.

— Вечеринка — это хорошо, — заметила Снежана, а потом спросила: — А за чей счет будет высший класс?

Директор, заикаясь, ответил:

— За… э-э… мой.

— Какой вы щедрый, — сказала Снежана, надела очки и поглядела на директора пристально.

— Да, — с вызовом подтвердил директор. А потом важно добавил: — Вы и представить не можете, насколько. Своим любимым женщинам, например, я всегда на новый год дарю путё…

— Что дарите? — внимательно глядя на директора, спросила Снежана.

— Пу… тё… пу… — снова зазаикался директор и наконец вывернулся: — Пуловеры!

— Пуловеры? — недоверчиво переспросила Снежана.

— Да, — сказал директор. — Такие, вязаные. С узорами — с оленями, елками там, с медведями…

— С медведями?

— С медведями, — не моргнув глазом, подтвердил директор. — Толстые такие…

— Медведи?

— Пуловеры, — робко улыбнулся директор. И добавил: — Чтобы тепло было.

— Это логично для зимы, — сказала Снежана.

— Очень логично, — покивал директор, довольный собой.

— Надеюсь, ваши бухгалтерские документы порадуют меня такой же логикой.

— А как же! — сказал директор и почел за благо удалиться, чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь лишнего. Он пытался понять, что она подразумевала под «такой же логикой». Поверила ли она его выдумке про пуловеры и будет рада видеть, что с бухгалтерией полный порядок? Или — не поверила и намекает, что радость ее в том, чтобы поймать кого-нибудь с поличным? Наверное, для такой ищейки как она, радость — это поймать вора, решил директор и, поежившись, оглянулся на ревизоршу.

Та уже села за стол и сейчас достала из сумки тонкий ноутбук. Девушка как девушка, даже очень симпатичная. Да нет, поверила она пуловерам. Зимой и правда, самое то. Может, в этом году, действительно, пуловеры всем подарить?

Идя от стола ревизорши, Максим Максимович столкнулся с Рыбиным, который тащил к ней стопки папок. Директор остановил его и прошептал:

— Где этот Казанова?

— Нету еще, — недовольно ответил Рыбин. Не нравилась ему эта затея.

— Он, что, нас кинул?

Рыбин сказал:

— Вы же с ним бумагу подписали.

— Да кому эту бумажку покажешь, кроме него? — с досадой пробормотал директор, свирепо взрыкнул и побежал по блестящей от мишуры лестнице наверх, в свой кабинет.

12.

Как раз в это время к зданию, где находился филиал, подъехал древний, годов семидесятых, белый «форд». «Форд» остановился, водитель вышел из него — это был Снегирев.

В кармане его зазвонил телефон, Снегирев вытащил трубку. Послушал, что ему говорят — а трубке кричали недовольно — хмыкнул и ответил спокойным тоном:

— Я уже подъехал… И прошу на меня не орать. Я знаю, что делаю…

Он прислонился к машине спиной, спросил у звонившего:

— Куда посадили ее? Как договорились?.. Отлично. А мой стол? Супер… Когда приду?.. — Он вскинул руку с китайским «Ролексом»: — Через полчаса… Нет, не поздно. И вы мне нагоняй устроите прям при ней…

Мимо Снегирева, ко входу в здание, шагала симпатичная и модная девушка лет двадцати пяти. Снегирев крикнул ей:

— Девушка! Вы не подскажете номер?

Девушка обернулась и приостановилась:

— Какой номер?

— Такси мне надо, — сказал Снегирь, закрывая ключом дверцу «форда».

У девушки было задорное лицо, вздернутый нос и живые черные глаза.

— Машина сломалась? — спросила она.

— Мой фордик? — хлопнул рукой по крыше автомобиля Витя. — Нет. Он устал. Хочет тут постоять, с красивыми девушками пофлиртовать.

Девушка засмеялась, спросила:

— Ваш автомобиль или вы?

— Автомобиль. Я скромный. Девушек боюсь.

Девушка опять засмеялась.

Снегирь сказал в трубку:

— Я перезвоню. Я тут настоящую… — он улыбнулся девушке, — …принцессу встретил.

Он спрятал телефон в карман и сказал, широко махнув рукой в сторону автомобиля:

— Познакомьтесь — это Форд, мой верный конь. Форд, это…

— Валерия, — хихикая, назвалась девушка.

— Приятно… Очень-преочень. Нам обоим.

— Обоим? — девушка кивнула автомобилю. — И мне.

— Ну, а я Виктор… — представился Снегирь и спросил, кивнув на здание: — — Работаете тут?

— Нет, — с улыбкой помотала головой она.

— Путевку купить хотите? Для себя и мужа?

— Может быть, — сказала девушка.

— Счастливчик ваш муж, — сказал Снегирь, а сам будто впечали возвел брови домиком.

Валерия улыбнулась снисходительно:

— Я пошутила, я не замужем.

— О! — Снегирь прикладывает руки к груди: — Вы чуть не разбили мне сердце! — Потом он будто прислушался к себе: — Вот, теперь снова нормально бьется. То есть, — он проникновенно взглянул в глаза девушке: — Трепещет и сбивается с ритма, потому что рядом — вы.

Валерия усмехнулась. А Снегирь сказал:

— Так значит, одна поедете? В путешествие? Может, составить вам компанию?

— Я не за путевкой, — сказала Валерия.

— А за чем?

— У меня тут папа работает.

— Кем?

— Директором турфирмы.

Снегирев присвистнул и сообщил:

— А я теперь у него в подчиненных.

— Да? — оживленно спросила девушка. — То есть, вы тоже в «Экваторе» работаете? А я вас никогда раньше не видела.

— Я тоже вас никогда раньше не видел. О чем очень жалею… — улыбнулся ей Снегирь, а потом объяснился: — Вообще-то, я только вчера сюда устроился. И сегодня мой первый рабочий день.

— Как здорово, — обрадованно произнесла Валерия, — ну, тогда идемте. А то вы уже, пожалуй, опаздываете, — и она устремилась ко входу.

Снегирь метнулся вперед и галантно открыл дверь:

— Прошу.

Валерия кивнула:

— Спасибо.

А Снегирь будто бы спохватился:

— Ох. Вспомнил, у меня же есть одно дело.

— Но… — немного растерялась она, — мы… еще увидимся, надеюсь?

Снегирь обаятельнейше улыбнулся:

— Само собой, Валерия! Я даже настаиваю на этом!

Валерия довольно улыбнулась и зашла в здание.

А Снегирев через дорогу направился к бару.

13.

Валерия, улыбаясь и думая о предстоящем романе с таким крутым и милым парнем, шла по холлу в направлении поста охраны. Молодой охранник-атлет при виде нее оживился, вскочил и вышел из-за стойки. Когда девушка приблизилась, он сказал, улыбаясь:

— Добрый день, Лера!

Валерия, не замедляя шаг, повернула голову:

— Привет. — И свернула налево, к главному офису.

Атлет спросил:

— Как поживаете?

Валерия приостановилась и пожала плечами:

— Хорошо.

— Давно вы к нам не заходили, — сказал охранник.

— Да. Все дела, дела, — сказала она нараспев.

Он же начал нерешительно:

— А… м-м… я вот думал сегодня вечером в кино сходить…

Валерия, не понимая, зачем он ей это сообщает, посмотрела на него с недоумением:

— Прекрасно.

— На фантастику, — сказал атлет. — Следующие «Мстители».

— Да? Я и предыдущих-то не знаю, — сказала она насмешливо.

— Очень крутые фильмы, — заверил ее атлет.

— Правда?

— Нет, ну, можно на романтический фильм какой-нибудь пойти. Наверняка что-то идет. Их всегда много снимают.

— Ну, если вам хочется, идите на романтический. Хотя, если «Мстители» такие крутые, идите уж на них… Вы извините, я спешу.

— Да-да, это вы извините, — пробормотал охранник. Потом будто бы хотел еще что-то сказать, но Валерия поскорее ушла, чтобы не выслушивать дальнейшие откровения о его кинематграфических пристрастиях.

Валерия зашла в дверь главного зала, атлет с тоской поглядел ей вслед и пробормотал себе под нос:

— А вы не хотите пойти со мной?

14.

Еще одного мужчину в том же здании тоже одолевала тоска. И тоже из-за женщины. Но по другому поводу. Человек уже видела себя нищим, разоренным, безработным и даже за решеткой. Человек этот был Максим Максимович, директор.

Он нервно расхаживал из угла в угол в своем кабинете и размышлял о своей судьбе. В дверь громко постучали.

— Входите, — печально произнес директор.

В дверь ворвалась его дочка, Лера.

— Привет, пап, — улыбчиво сказала она.

— О, Леруня! — обрадовался директор. — А ты откуда — ни свет не заря?

— Откуда — из дома. Ты же мне обещал деньги оставить… И что-то я их не нашла.

Директор сердито ответил:

— Потому что мама попросила на новый шкаф.

— Зачем нам еще шкафы! — воскликнула Лера в негодовании и плюхнулась на большой кожаный диван. — Мне вот платье нужно новое, и джинсы, и вообще…

— Вот затем и шкафы. — Директор вздохнул. — Чтобы все это богатство туда засовывать.

— Тоже мне богатство, — небрежно пожала плечиками Лера. — Одежда — это необходимость… Так что… можешь дать мне деньги сейчас?

Директор сказал хмуро:

— Я перекину на твою карту… И когда ты успеваешь тратить? Вот только перечислял. Экономить надо.

Лера возразила:

— Да таких экономных, как я, еще поискать. А сейчас мне просто гардероб обновить надо. Новый год же на носу.

Директор неодобрительно покачал головой.

Затренькал сотовый. Директор выхватил телефон из кармана, приложил к уху и нетерпеливо прокричал:

— Ну?

Потом уже спокойнее ответил:

— Да… Понял… Иду в зал… А, хорошо, через пять минут. Да, понял. К ней. И что мне с ней делать?.. Ладно.

Он сунул телефон в карман, вскочил, взволнованно потирая руки. Потом тихо, слегка наклонившись, сказал шкафу:

— Удобно ли вы тут устроились? Не желаете ли чаю?

Лера отозвалась:

— Желаю.

Ее отец отмахнулся:

— Я не тебе.

— А кому? — притворно заозиралась Лера. — Тут только я… — Потом шутливо сказала: — Ты меня беспокоишь, папочка. Не сошел ли ты с ума? Разговариваешь непонятно с кем.

— С ума? Да, тут запросто сойдешь с ума. Но, к счастью, твой папа в полном уме и здравой памяти.

— Наоборот.

— А? Да не важно. Я просто репетирую, разве не видишь. Надо что-то ревизорше сказать. О чем-то поговорить.

— Поговори с ней о твоих страхах. Скажи, что ты ее боишься.

Максим Максимович укоризненно качнул головой и буркнул:

— Спасибо за совет… А ты если хочешь чай, вон чайник на подоконнике.

— Не хочу я чаю. Я денег хочу… — сказало нахальное директорское дитя. — Может, ты мне лучше наличкой, сейчас дашь?

Директор рассердился:

— Нет у меня столько налички с собой. Я перечислю в обед…

— В обед! Мне что же, ждать еще до обеда!

— Представь себе! Всего лишь ждать! Не зарабатывать!

— А зачем мне зарабатывать, если ты зарабатываешь?

— А ты знаешь, как я зарабатываю. Себя не щажу зарабатываю!

— А по-моему, — Лера раскинула руки, показывая на кабинет, — работа у тебя вполне не пыльная.

— Не пыльная. Но нервная, — сказал директор. — И вообще, мне сегодня некогда. И ты меня отвлекаешь.

Лера встала, сказала:

— Ладно. Пойду. Репетируй, актер.

Дочурка взялась за ручку двери, оглянулась:

— Только не забудь забросить на счет! Я после обеда по магазинам иду!

Она вышла, оглядела с высоты галереи зал — того обаятельног парня и видно не было. Неужели он обманул, что работает здесь? Зачем?

Лера спустилась по лестнице и направилась к выходу из зала.

Решив быстро пробежать мимо охранника, чтобы он не успел опять начать бессмысленные разговоры, она, слегка наклонив голову, вышла в коридор и устремилась вперед.

Но тут же нос к носу столкнулась со Снегиревым.

— Куда вы так спешите? — воскликнул он и упрекнул шутливо: — Убегаете, не дождавшись меня!

— А вы почему не спешите? — спросила она, игриво выгнув бровь. — Вас так с работы могут выгнать?

— Как тяжело быть влюбленным в дочку начальника. Расскажете папе, что я опоздал?

Лера улыбнулась заговорщически:

— Наоборот, если узнает, уговорю вас не наказывать. Скажу, что посылала вас за… кофе.

— А вы любите кофе?

— Нет.

— Тогда он нам не поверит.

— Хорошо, скажу, что за шоколадом.

— Буду теперь знать, что приносить на свидания!

— А разве мы договаривались о свидании?

— Ну так давайте договоримся. Не зря же мы все время сталкиваемся?

— Все время? — Лера засмеялась. — Всего два раза.

Виктор подмигнул ей:

— Лишь за одно утро? Это подозрительно.

Лера смешливо сказала:

— Уверяю вас, я это не подстраивала.

— Я тоже. Честное слово… Может, это судьба подстраивает?

— Интересно, зачем?

Атлет со своего поста наблюдал за этим веселым разговором, грустно моргая глазами.

Снегирев же говорил Лере шутливо:

— Мы могли бы выяснить, зачем… Например, сегодня вечером.

Охранник изо всех сил пытался расслышать, о чем там они говорят, но говорили они слишком тихо, причем этот наглец подошел к Валерии совсем близко и наклонялся к самому ее лицу. Атлет хмурился и корил себя за то, что не решился позвать ее в кино. Она бы сейчас думала о предстоящем свидании с ним и не флиртовала бы с другим мужчиной. Наверное.

А Лера отвечала этому другому:

— Ну, ради любопыства, давайте выясним, зачем.

— В шесть? — предложил Снегирь.

— Идет.

— Куда за вами заехать?

— Давайте созвонимся и уговоримся.

— Давайте ваш телефон тогда, — лукаво улыбнулся Снегирь.

— Пишите.

Снегирев вытащил смартфон.

Охранник со своего поста наблюдения — теперь не над безопасностью в здании, а над шурами-мурами — увидел, как Валерия диктует что-то, а Снегирев впечатывает в свой смартфон. Охранник стал мрачнее тучи.

Валерия наконец рассталась с хлыщом и зашагала к выходу.

Атлет вынырнул из-за своего огороженного пластиком загончика и бросился к ней:

— Так быстро уходите?

Девушка только кивнула равнодушно, думая о своем, и ускорила шаг.

Атлет думал, что бы еще сказать, а она уже вышла из здания на улицу. Он вернулся за свой стол, поглядел на дверь в офисный зал, за которой только что скрылся его соперник, и пробормотал с презрением:

— Клоун.

Потом достал из ящика хорошо потрепанную книжку: «Как соблазнить женщину за пять дней» и стал задумчиво и сосредоточенно ее листать. В книжку было вложено несколько разноцветных стикеров-закладок. Открывая одно за другим заложенные места, он бормотал под нос:

— Внешний вид, внешний вид. Да есть у меня внешний вид, — и поигрывал накачанными мускулами рук.

Или:

— Поднимайте свой интеллектуальный уровень… А я что делаю, по-вашему? — Он взмахивал книжкой. — Читаю жеж!

15.

Вряд ли бы Снегирев оскорбился, услышав, что его назвали клоуном — слишком уверен он был в собственном, просто магически действовавшем на всех женщин, обаянии. И потом, клоун — тот, кто умеет рассмешить. А рассмешить женщину Снегирев считал едва ли не самым главным в обольщении. Впрочем, к каждой женщине нужен был свой подход.

Сейчас он вальяжной походкой направлялся в тот угол зала, где сидела ревизорша и куда директор подходить боялся. Но все-таки — согласно распоряжению, отданному Снегиревым по телефону, подошел и теперь стоял около стола проверяющей и что-то вяло и робко бормотал ей.

Витя, кивая по пути сотрудницам, поднял руку в знак приветствия:

— Доброе утро, девочки! — и потом развел руки: — Встречайте вашего нового коллегу.

Женщины и девушки удивленно загомонили наперебой:

— Работать у нас будешь, что ли?.. Тебя из бара выгнали?.. Неужели правда к нам?

— Правда. Но из бара меня не выгоняли. Я просто захотел себя попробовать в новом амплуа — турагента. Так что — теперь я весь ваш, целыми долгими рабочими днями, — и он подмигнул им.

Девочки засмеялись, зашушукались. А Снегирь широким шагом проследовал прямиком к директору и громко ему объявил:

— Ну, здрасьте, вот и я. А где будет мое рабочее место? — Он взглянул на Снежану: — Может, тут, рядом с этой принцессой? Вот как раз стол пустой. — Он указал на стол рядом со столом ревизорши.

Снежана зыркнула на него возмущенно, глаза ее сквозь стекла очков блеснули льдом. Снегирь решил, что она ничего себе, вполне привлекательная.

А директор в соответствии с договоренностью накинулся на него:

— Первый рабочий день! — и Максим Максимович тыкнул пухлой рукой на настенные часы в виде якоря — видимо, призванные увлекать в морские круизы — на которых стрелки-рыбки показывали уже без двадцати десять. — И так опаздывать…

Снегирев нимало не смутился выговором:

— Что же теперь, и рабочий стол не дадите?

Директор указал на пустой стол по соседству со Снежаниным и сказал хмуро:

— Вот твой стол.

Снегирев подмигнул Снежане, потом спокойно повесил куртку на вешалку.

— Опоздал на час и даже не шевелится! — проворчал Максим Максимович.

— Не на час, допустим, а на полчаса, — возразил Витя директору.

— На сорок минут, — сказал директор. — А это целый урок в школе! Так сказать, академический час.

— Но мы же не в школе, — резонно заметил Снегирь. — У нас часы обычные, не укороченные. — И к тому же, — он кивнул на полупустой зал, — никаких клиентов еще нет. — Снегирь улыбнулся: — Не встречал людей, которые бы в девять утра бежали заказывать путевки.

Снежана делала вид, что вовсю занимается счетами, сверяет бумаги с таблицей на экране, а сама украдкой следила за разговором. И Снегирь с удовольствием это отметил. Да и не только Снежана — другие девушки тоже посматривали в их с директором сторону и улыбались.

Директор свирепо рявкнул:

— Ты еще поспорь мне! Еще раз опоздаешь, хоть на минуту…

— Неужели — расстреляете? — перебил его Витя.

Директор сказал хмуро:

— Смотря на сколько опоздаешь.

— По-моему, расстрел будет уже нарушением трудового кодекса, — сказал Витя.

— Как и опоздание, — парировал директор. — Потом повертел круглой коротко стриженой головой и гаркнул на весь зал: — Людочка! Иди сюда.

Вертлявая блондинка Людочка подбежала, улыбнулась Максиму Максимовичу, улыбнулась Снегиреву.

Директор велел ей, сердито кивнув на Снегиря:

— Научи его, чему требуется.

Людочка кивнула, расцветая в довольной улыбке, и одернула по плечам свою цветастую розовую блузку. Директор грузно потопал к себе в кабинет.

Людочка шагнула к Снегиреву:

— Ну вот, Витенька. Будешь мой стажер.

— Согласен, — живо отозвался он. — Быть твоим хоть кем.

Людочка захихикала кокетливо. Снегирев тоже хрюкнул.

Снежана с пренебрежением взглянула на Снегирева. Как же ей не нравились подобные мужчины! Поверхностные, легкомысленные пустозвоны, франтоватые и самовлюбленные болваны, у которых цель всей жизни — произвести впечатление на женщин и заарканить очередную дуреху. А эта Людочка! Вот из-за таких кукол мужчины свысока относятся к женщинам, считая их глупыми и недалекими, и пренебрежительно называют их слабым полом. Себя лично Снежана слабой не считала, или, по крайней мере, старалась не быть таковой.

Кокетка Людочка села за стол Снегирева, а он подтянул еще один стул и уселся рядом с ней.

— Так, включим компьютер… — Людочка нажала кнопку на системном блоке. — У нас новая программа по заказу билетов, я еще сама толком не разобралась… Но я покажу, что знаю… Вместе разберемся…

— Разумеется, разберемся, — кивнул Снегирев. И тихо, но вместе с тем отчетливо проговорил ей на ухо: — Постигать что-либо вместе с тобой будет счастьем.

Его цель была достигнута — Снежана прекрасно услышала фразу. Снегирь скосил глаза и увидел, как она недовольно прицокнула языком и что-то прошептала — вот что, он не услышал. Но ему бы понравилось. Потому что пробормотала она:

— Дамский угодник!

А Людочка в это время, хихикая, говорила:

— Сейчас, загрузится… Компьютеры тут медленные, не очень новые, видишь…

— Угу, — сказал Снегирев, а сам встал, обошел Людочку и, подойдя к Снежане, оперся руками на ее стол, заваленный бумагами.

— Ну, привет, — сказал он ей, будто они были давным-давно знакомы.

Снежана нахмурилась и, не отрывая взгляда от экрана, сухо ответила:

— Здравствуйте. — Не хватало только, чтобы этот фигляр и с ней повел свои дешевые игры.

Снегирев взял с ее стола один лист бумаги, потом — другой, пробежал глазами. Снежана только слегка поморщилась, но ничего не сказала. Снегирев поднял папку, взвесил в руке, снова положил на стол.

— Что это они — забросали вас какой-то макулатурой? — спросил он. — Ерундой какой-то.

Снежана процедила сквозь зубы:

— Не мешайте мне работать. Займитесь собственными делами. Вас, кажется, обучение ждет.

Но Снегирь абсолютно проигнорировал ее четкое и недвусмысленное «отвали». Он, улыбаясь, похлопал по стопкам папок и покачал головой:

— Так измываться над человеком в первый трудовой день! — Он обернулся к Людочке: — Людмилчик, мне тоже такое светит?

Людочка сказала громким шепотом, тараща густо накрашенные глаза:

— Нет! — И проартикулировала беззвучно: — Она — ревизор!

— Прокурор? — переспросил Снегирев тихо, но, разумеется, недостаточно тихо.

Людочка энергично помотала головой и снова произнесла одними губами, по слогам:

— Ре-ви-зор.

— Телевизор? — наклонился к ней Снегирев.

— Ревизор, — раздался четкий голос за его спиной. — Я провожу ревизорскую проверку вашего филиала. И попрошу не создавать мне помех.

Снегирь вертанулся на каблуках, поворачиваясь к ней, и сказал с почтением:

— А я не создаю. Я просто поинтересовался. Зачем мне вам помехи создавать?

— Да вы сами — сплошная помеха, — сказала она, подняв на него строгие серые глаза.

— Ну что вы. Я само сплошное дружелюбие!..

— Дружелюбие? — он передернула плечами. — Скорее, сама назойливость.

Витя сказал обиженно:

— Я всего лишь подумал, что мы с вами, как новенькие тут, должны держаться вместе.

— Я вам не новенькая, — отчеканила Снежана. — Я — ревизор.

— Ну и не старенькая же, — глупо скаламбурил Снегирев.

Людочка тихо хихикнула, а ревизорша уткнулась в компьютер.

А Снегирь вдруг заявил серьезным тоном:

— Нет, ты не похожа на ревизора.

Снежана молча продолжила заниматься проверкой.

Снегирь досказал:

— Ты похожа на студентку.

— Ваше мнение меня не интересует, — сказала она с досадой.

Но он не отставал:

— А ты лучше спроси, почему на студентку.

Снежана не ответила, пытаясь погрузиться в работу.

Витя наклонился к ней и прошептал на ухо:

— У тебя глаза испуганные.

Снежана резко вскинула голову и взглянула на него. Неужели испуганные? Она сказала самым суровым тоном:

— Неправда. И попрошу обращаться ко мне на «вы».

— Лады, — сказал донжуан. — Но при одном условии — ты будешь со мной на «ты».

— С чего это вдруг? — возмутилась ревизорша.

Снегирев хлопнул ладонью по своему столу и весело сказал:

— По-соседски.

Снежана с негодованием пожала плечами и вернулась к работе.

Снегирев хмыкнул, ушел к своему столу и уселся рядом с Людочкой, наклонился с ней вместе к компьютеру. Людочка тыкнула пальцем в экран:

— Нажимаешь сюда, и выходит список, выбираешь…

— Угу. Угу… — кивал Снегирь.

— Можно сортировать… По ценам… По длительности…

— Угу.

— Смотря что клиенту важнее…

— Угу.

Снежана незаметно поглядывала в их сторону. И Витя это заметил.

— Да ты просто компьютерный гений, Милчик, — сказал Витя своей учительнице.

Людочка отозвалась кокетливо:

— Скажешь тоже.

— Честное слово! Я вот ничего не понял толком… — И он договорил шепотом, который звучал громче, чем обычная речь: — …придется обращаться с вопросами к нашему ревизору, а от нее помощи, я думаю, не дождешься.

Людочка испуганно сказала:

— Ты что! Лучше ко мне обращайся.

— Конечно, к тебе лучше, — уверил ее Снегирь. — Но вдруг тебя на месте не будет… Придется к ней…

Людочка мотнула головой:

— Лучше тогда еще к кому-нибудь. А она очень занята.

— Да она вредина просто! — громко прошептал Снегирь.

Людочка зашипела:

— Ш-ш-ш! Слышно же.

Снежана оторвалась от работы и сказала им:

— Вот именно, слышно. И, во-первых, я не обязана разбираться в ваших офисных программах, а во-вторых, отвлекаться от своей работы, чтобы помогать всяким олухам.

Снегирев оскорбленно сказал, задрав подбородок, как какой-нибудь испанский гранд, котороого упрекнули в том, что его воротничок недостаточно гофрирован:

— Если человек не разбирается в чем-то новом, это не значит, что он — олух.

— А если он не олух, — ревизорша пронзила его холодным взглядом, — то пусть разбирается самостоятельно.

Витя поднялся и хмуро пробурчал:

— Пойду за кофе схожу.

Он, сунув руки в карманы узких джинсов, вразвалку зашагал к двери.

Снежана не обратила на его демарш никакого внимания. По крайней мере, сделала вид, что ей все равно. Но все же она почувствовала себя неловко от того, что в общем-то ни с того ни с сего обидела человека. Даже если он приставучий, как банный лист. Но он, может, и правда, ведет себя так из дружелюбия — хотя и излишнего.

Людочка недоуменно оглянулась на него, на Снежану, тоже встала из-за его стола и вернулась на свое рабочее место, которое было неподалеку от лестницы, ведущей в директорский кабинет.

16.

Витя же вышел в коридор, и тут же хмурое выражение его лица сменилось довольной улыбкой. Есть эмоции у нее. Есть. Главное — что? Эмоции пробудить. А еще она теперь и виноватой себя поди чувствует. Прямо прекрасно, что она такая колкая. Сама ему нагрубила, сама теперь и кается. А главное — думает о нем. И даже наверняка волнуется, что обидела.

Он подошел к кофейному автомату, стоявшему у стены в коридоре.

Вдоль поста прогуливал охранник. Он крикнул с каким-то непонятным Снегиреву злорадством:

— Автомат не работает.

— Да? — Снегирь нахмурился, постоял, раскачиваясь с носка на пятку и думая, возвращаться ли в зал прямо сейчас. Потом его осенила одна мысль и он сказал: — Тем лучше, что не работает.

Он бросился в зал, поглядел на служащих, прикидывая, потом пробежал к вешалке и взял свою куртку. Ему показалось, что ревизорша будто бы хотела что-то сказать ему, но он убежал, не дав ей шанса оправдаться — пусть ее мысли еще некоторое время будут заняты им.

Витя, надевая на ходу куртку, пробежал мимо хмуро взглянувшего на него охранника, и вышел из здания.

Он накинул капюшон и через дорогу побежал в бар.

Когда он зашел туда, Леня устанавливал пушистую зеленую сосну в крестовину — у невысокой эстрады в углу зала. За стойкой Кнопка делала для посетителя гамбургер с ветчиной и зеленью. Посетитель этот, в распахнутой куртке-пуховике, сидел перед стойкой спиной к двери и разглядывал меню.

Снегирев подскочил к бару и спросил Таню:

— Пирожные уже завезли?

— Какие именно? — деловито уточнила она, а потом почему-то с многозначительной миной кивнула на посетителя. Витя взглянул мельком на стоявшую перед посетителем тарелку, посчитав, что Кнопка показывает, какие пирожные завезли — но на тарелке было пусто.

Снегирев ничего не понял и сказал просто:

— Заварные. Или трубочки с кремом…

Таня ответила:

— И те, и другие есть.

— Семнадцать штук будет? Угощаю коллектив, — улыбнулся Снегирев.

— Будет, если и тех, и тех набрать.

— И кого это ты на мои деньги пирожными собрался угощать? — сказал посетитель знакомым басом и обернулся к Снегирю.

И оказался его старшим братом Анатолием. Они были не слишком похожи: Анатолий ниже ростом и коренастей, и лицо широкое, круглое. Но улыбался он тоже очень обаятельно — только обаяние его улыбки было не во внешней рисовке, а в добродушии, которым она лучилась.

Витя воскликнул удивленно:

— Толя! Ты! Откуда?.. — И тут же добавил, оправдываясь: — И вовсе не на твои.

— Ну раз ты еще мне долги не отдал, то на мои, — сказал Толя. — А в честь чего так соришь?

Витя свел брови и ответил тоном своевольного подростка:

— Тебя это не касается.

Анатолий хмыкнул:

— Вернешь долг — не будет касаться.

— Верну, не сомневайся, — сказал Витя. — Сразу после нового года.

— Хорошо, что не после дождичка в четверг, — сказал ему брат.

— Да ладно тебе, — махнул ладонью Виктор. — Не притворяйся более вредным, чем ты есть.

— А я и так вредный, — с насмешкой сказал ему Толя.

Кнопка поставила перед Анатолием тарелочку с гамбургером и чашку чая:

— С сахаром, как вы просили, Анатолий.

А Витя насмешливо протянул:

— Какой же ты вредный? Не-ет. Ты у нас просто душка — это всем известно.

Кнопка улыбнулась. Анатолий сказал ей:

— Льстит. Бессовестно льстит! — И спросил Снегиря: — Еще деньги нужны?

— Обижаешь, — сказал Снегирь. — Я тебя искренне хвалю.

Анатолий хмыкнул. Потом спросил Таню:

— Сколько с меня?

— Угощаем. Вы же Витин брат.

— Вы, главное, всех его девушек не угощайте. А то разоритесь к чертям.

Толя все же вытащил несколько сотенных купюр и положил на стойку. Забрал чашку и тарелку и кивнул младшенькому:

— Пойдем, сядем где-нибудь, разговор есть. Может, тоже что поесть возьмешь?

— Пожалуй, — сказал Витя. И спросил любезную хозяюшку: — Тань, мне бутер с колбаской можно?

— Разумеется, — Таня поставила тарелку, метнулась к холодильнику и положила на нее куски хлеба и на них — толстые кружочки копченой колбасы. Налила ему чай в кружку.

Витя попросил ее:

— Приготовь пирожных семнадцать штук, чтобы унести с собой.

— В две пластиковые тортницы положу. Удобно будет?

— Угу.

Два брата устроились за столиком в углу. Анатолий кивнул на Кнопку, суетившуюся за стойкой:

— Таня сказала, ты на какую-то временную работу здесь поблизости устроился — в турфирме, что ли. Я ничего не понял. Зачем? Тем более временную? Они тебе тут сейчас платить не могут, что ли?

— Дело не в них. Они всегда платят нормально. А в турфирме людей перед новым годом не хватает. Ажиотаж. Путевки оформлять не успевают.

— Ну да? — недоверчиво произнес Анатолий. — А тут разве в праздники не ажиотаж?

— Тут тоже, — сказал Витя. — Но тут они без меня справятся. А там — нет. Не представляешь, какие толпы сейчас их штурмуют.

Анатолий, все еще не веря, воскликнул:

— Да неужто? — Потом откусил гамбургер, произнес: — У, вкуснота.

— Открой туристический бизнес и сам увидишь, что там творится.

— Да мне и свой бизнес нравится. Кстати, торгую весьма успешно. Открываю второй цех.

Витя искренне сказал:

— Поздравляю. — И поднял кружку с чаем, чтобы чокнуться.

Анатолий поднял свою и легко стукнул о братову. Потом сказал:

— И теперь мне нужен ну-у… кто-то вроде управляющего в этот новый цех.

Витя догадался:

— И ты… решил это мне доверить?

Толя поглядел ему в глаза:

— Я прямо скажу. Ты конечно, мот. Но ты честный. Кому еще доверять, как не семье?

Витя кивнул.

Анатолий зажевал гамбургер, запил чаем. Сказал:

— Прекрасно готовит Танюша, — потом он повел рукой с остатком гамбургера, указывая на кафе в целом: — Процветают они тут?

— Да, клиентов хватает, — сказал Виктор. — Вот только помещение они в этом году в собственность выкупили. Частично в кредит. Теперь платят.

— Понятно… — кивнул Толя. Потом сказал деловито и нравоучительно: — Мое правило — никаких кредитов. Никаких игр с банками — все равно проиграешь. — Он сжал кулак: — Рассчитывать только на свои силы. И ты видишь — чего я добился, — он с уверенным видом откинулся на спинку стула.

— Да, — согласился Витя. — Ты молодец. Но у них тут аренда была больше кредита.

— Раз не окупались без кредита, — продолжил учить Толя, — значит, плохо организовали дело. Это всегда вопрос организации. — Он поднял указательный палец: — Принцип Генри Форда.

Витя улыбнулся:

— Слушай, открой бизнес-курсы.

— А я уже думал об этом, — живо отозвался брат. И, наклонившись над столом к Вите, добавил тихо: — И книгу хочу написать. Как начать бизнес с нуля.

Виктор поглядел на него задумчиво и произнес после паузы:

— Или женись лучше.

Анатолий поморщился и проворчал:

— Еще чего не хватало.

— Подумаешь, один брак неудачный! — убеждал его Витя. — Что же теперь, всегда одному?

— Ну, сам-то ты не бежишь под венец.

— Побегу. Сразу, как будет с кем.

— А то девушек вокруг тебя мало?

— Девушек много. Но той самой я пока не встретил. Как только встречу — женюсь, честное слово.

— А я больше не хочу никаких встреч. Спасибо. — Анатолий посумрачнел, скомкал салфетку, которой вытирал руки, и бросил ее на тарелку.

Витя сказал:

— А знаешь, в этой турфирме, где я сейчас, коллектив — сплошь женский. И есть очень симпатичные особы… Могу познакомить.

— Нет уж. Опять эта нервотрепка.

— Разве нервотрепка? — возразил Витя. — Удовольствие одно. То ты за ними бегаешь, то они за тобой бегают, а иногда и друг другу навстречу бежите…

— Вот-вот. Бега сплошные. Нет уж. Бизнес надежнее. Ты ему отдаешь себя — и он тебе платит тем же.

Виктор засмеялся:

— С бизнесом не поужинаешь вместе и кино не посмотришь…

— С бизнесом, — добродушно ухмыльнулся Анатолий, — шикарно поужинаешь в самом крутом ресторане и кино поглядишь в личном кинотеатре.

— Но уж ночью твой бизнес не согреет, — подмигнул Витя.

— Зато и не предаст, — сумрачно сказал Анатолий.

Витя сделал вид, что переводит тему и сказал с хитрецой:

— Слушай, а ты вовремя тут появился. Поможешь мне донести угощение? А то у меня рук не хватит.

— Эх ты, — шутливо упрекнул его Анатолий, — щедрая душа. Рук и него даже не хватает. Ну идем.

Анатолий поднялся, взял куртку со спинки стула.

Витя тоже поднялся, в два укуса дожевал бутерброд, отряхнул руки и вытер их салфеткой. Потом ловко и привычно собрал посуду со стола, отнес все к барной стойке и поставил там.

На стойке уже стояли два больших прозрачных пластиковых купола, под которыми аппетитными горами были выложены заварные пирожные и трубочки с кремом.

Витя поблагодарил Кнопку, взял одну огромную тортницу, вторую взял Толя. Он сказал на прощание Кнопке:

— До свидания, Таня. Лене передавай привет.

— Передам, — сказал Таня.

— Да! — вспомнил Толя. — Гамбургеры у вас что надо!

— Спасибо, — улыбнулась Таня.

Братья, с пирожными в руках, один за другим протиснулись в дверь бара и вышли на улицу.

17.

И вот входная дверь офисного зала турфирмы распахнулась во всю ширь, и в зал зашел Снегирев с тортницей. За ним неуклюже и немного конфузясь, вошел Анатолий, тоже с контейнером. Снегирев вышел на середину зала, поднял тортницу в руках повыше и объявил:

— Девочки! Поздравляю вас… с моим первым рабочим днем!

Девочки засмеялись, а Людочка захлопала в ладоши и крикнула:

— С прибытием в нашу фирму, Витя!

Снежана смотрела на все это представление недоуменно. Витя встретился с ней взглядом и улыбнулся ей, она быстро опустила глаза и зашуршала бумагами.

Снегирь усмехнулся. Потом, обращаясь ко всем, сказал, кивнув на Толю:

— А это мой брат, Анатолий. Прошу любить и жаловать.

Толя бросил на Виктора недовольный взгляд и пробурчал:

— Ох и хитрюга ты.

Сотрудницы повставали с мест, включали чайники и доставали чашки.

Людочка подошла и, кокетливо и слегка смущаясь поглядела на Анатолия.

— А вы почти такой же симпатичный, как ваш брат, — сказала она ему.

Анатолий отозвался чуть ли не сердито:

— Вот спасибо.

— Зато он в два раза умнее, — сказал Виктор.

— Правда? — спросила Людочка, обращаясь более к Анатолию.

Тот нахмурился, свирепо взглянул на Виктора, телеграфируя взглядом что-то вроде: «Ну и втянул ты меня!»

— Неправда, — сказал Толя Людочке. — В три раза умнее. — Он поставил поднос на ближайший стол: — Сюда можно?

— Да, — ответила Людочка.

Толя, стараясь не встречаться с ней взглядом, сказал брату:

— Ну, я пошел.

— А чаю с нами не выпьешь?

— Я сыт, — сказал Толя. — По горло.

Витя только укоризненно покачал головой.

Толя махнул рукой и сказал:

— Обдумай, о чем мы говорили, и звони мне.

— Ладно, — кивнул Снегирь. — Покеда.

— Пока, — сказал Анатолий и быстро вышел из офиса.

Людочка, уже взявшая трубочку с кремом и сейчас изящно державшая ее в руке, с сожалением смотрела Толе вслед.

Другие дамы тоже подходили, разбирали пирожные и утверждали:

— Витечка, вы прелесть!.. Ну просто волшебник!.. Вы знаете, как угодить женщинам…

Некоторые беспокоились за свою фигуру, но пирожные все же брали, тем более что Витя в ответ на их беспокойство неизменно уверял каждую, что фигура у нее самая что ни есть соблазнительная.

Людочка задержалась у стола, она маленькими откусами расправлялась с пирожным и тихонько допрашивала Виктора:

— Анатолий — женат?

— В разводе, — сообщил Витя. — Давно уже. Лет десять.

— Такой мужчина — и одинок… — Людочка мечтательно посмотрела на дверь, в которую только что вышел Толя.

— Да ему все некогда — бизнес, — объяснил Витя.

— Да? Какой?

— Хороший бизнес. Трикотажное производство. Носки-колготки. Очень прибыльный.

Людочка произнесла поспешно, оправдываясь:

— Но меня не волнует, богатый он или нет.

— Но ведь лучше, если богатый, правда? — улыбнулся Витя.

— Лучше — когда не то чтобы богатый, — сказала Людочка, — а когда работящий.

— Ну, он у нас очень работящий, — сказал Витя. — Он же с нуля все начал. Все сам.

— Какой молодец, — похвалила Толю она. — И вообще, он такой… Он сам по себе очень… интересный… И такой сердитый. Меня всегда к таким тянуло.

— К сердитым? — насмешливо спросил Снегирь.

— Ничего ты не понимаешь, Витя. К серьезным.

Она бросила на него грустный взгляд и ушла за свой стол у лестницы.

На подносах еще громоздилось несколько пирожных, Снегирев взял оба подноса и пошел по залу, разнося угощение тем, кто постеснялся или еще не успел взять.

Когда пирожное осталось всего одно — заварное — он, сбегав к кофе-автомату за одноразовым стаканчиком, попросил у одной сотрудницы чаю. А потом, держа в руках горячий стаканчик и высоко подняв поднос, направился в уголок, где сидела Снежана.

Она же вовсю шерстила отчеты. Вернее, пыталась. Потому что сосредоточиться сегодня толком не получалось: страница экселя вдруг пролистывалась будто сама собой, цифры играли — то сходились, то нет, распечатанные листы пропадали внутри тонкой папки, как в Марианской впадине. В общем, работа еле продвигалась. А все этот балбес-новичок, свалившийся в контору этим утром — на ее голову. Не мог он устроиться на работу на несколько дней раньше или позже — чтобы не будоражить весь офис и ее в том числе именно во время проверки.

Впрочем, что это она! Она не такая, как все эти курочки, она не будет таять и трепыхаться от его улыбок, комплиментов и пирожных. Вон он, уже ходит меж столов и угощает, вместе со сладостями одаривая лестью направо и налево. Подойдет — скажу, что на диете. Хотя нет — такой ведь не отстанет, начнет изображать обиду и прочее. Да. Правильнее будет взять пирожное как ни в чем не бывало, равнодушно-мило. Как бы между ними больше нет вражды и недоразумений. Тогда он отвяжется и можно будет спокойно работать.

Кажется, он топает прямо к ней. Она опустила голову ниже, чуть ли не зарываясь в папку, как страус в песок. А желудок предательски заскулил, требуя вкусную воздушную выпечку с кремом.

Но протопал Снегирев не к Снежане. Он протопал мимо. Сел за свой стол и спокойно, со смаком и громко чавкая, стал поедать пирожное.

— Я уж не стал на вас покупать, — жуя, сказал он Снежане. — Полагаю, вы такие кулинарные излишества себе не позволяете. Наверняка на диете?

Он видел, как она закусила губу, потом ответила сухо:

— Вы угадали.

Снегирев, с половинкой пирожного в одной руке и со стаканчиком в другой, поднялся, подошел к ней и склонился над бумагами:

— Ну, и как ведутся дела в нашей фирме? Поди комар носа не подточит, а?

Ревизорша молчала.

— Сколько цифр, — сказал Витя. — И все про нас?

Он подвинул листы рукой, в которой держал чай, стаканчик с хрустом наклонился и чай пролился на бумаги.

Снежана взвизгнула:

— Ай! С ума вы сошли!

— Ой, — сказал Снегирь, притворяясь сконфуженным. — Я сейчас приберу.

Она едва произнесла:

— Я сама…

А он, поставив стаканчик на ее стол, уже поднял лист с лужицей чая и стряхивал чай на пол. При этом белковый крем из пирожного, которое Снегирев держал в левой руке, шмякнулся на рукав дорого серого костюма ревизора — будто бы случайно. Но все же, чтобы крем упал так удачно, понадобилось занести руку над ее рукой и слегка надавить на заварное пальцами — и все это проделывая отвлекающий маневр с отряхиванием чая, как какой-нибудь фокусник.

— Ой, — снова сказал Снегирев.

— Да вы совсем ошалели?! — взвилась она. Вскочила, выдернула из сумки одноразовую салфетку и стала вытирать рукав.

— ТЫ — ошалел, — укоризненно заметил Снегирев. — Мы же договорились.

— Ни о чем мы не договаривались!.. — нервно воскликнула она. — Где у вас тут туалетная комната?

Снегирев сказал спокойно и услужливо:

— Я провожу. — И даже подставил руку калачом.

Которую она, разумеется, проигнорировала. Тогда он просто пошел к выходу. Снежана направилась следом за ним.

Некоторые сотрудницы покосились на эту парочку, гуськом выходящую из зала. Людочка воздела тонкие брови и прошептала, снисходительно качнув головой:

— Неисправим.

18.

Тупичок, куда выходили двери туалетов, находился в нескольких метрах от зала. Снегирев провел туда Снежану и показал на дверь с металлической плашкой, изображавшей кружок и бантик над ним:

— Женский тут.

— Спасибо, — Снежана скрылась за дверью.

У Снегирева же зазвонил телефон. Виктор вынул сотовый, на экране светилось «Разбойник», Виктор отошел в сторону, к окну в тупичке и приложил трубку к уху. Мужской бас пробубнил туда что-то беспокойно. Снегирев отозвался:

— Да… Всё по плану. Не трепыхайтесь.

А потом выключил связь. Подумал, постоял, глядя в окно на заснеженный старый зимний дворик позади здания. Потом подошел к двери туалета, постучал и спросил:

— Вы там как? Костюм спасли?

Из-за двери отозвался слезливый голос:

— Какая вам разница?

Неужели рыдает? Виктор постучался еще раз и предупредил:

— Я захожу.

Он открыл дверь, сказал:

— Ваш растроенный голос вынуждает меня нарушить границу.

— Да что вы ко мне прилипли?! — воскликнула она.

— Не я. А крем.

Ревизор стояла перед умывальниками и пыталась очистить рукав, из глаз ее ручьем текли слезы.

Снегирев приблизился к ней и заглянул в лицо. Сказал шутливо:

— Да будет вам, последний костюм, что ли?

— Для шуточек к вашим услугам целый женский коллектив, — отозвалась она, всхлипывая. — Что вы ко мне привязываетесь?

Виктор ответил честно:

— Потому что ты ревизор.

Хлюпнув носом, она сказала:

— Все принимают меня в штыки… Но ревизии нужны. Ведь заворуются… Разве воровство — это хорошо? — Она вскинула на Снегирева глаза — без очков они были какими-то беззащитными и даже немного наивными.

— Нет, — сказал Снегирь. Его тронула ее искренность, он вдруг почувствовал себя грубым, нахальным болваном, и ему стало неловко.

— Вот видите, я же права, — сказала она. И махнула рукой в сторону двери: — Не проверяй их, а они там такого понапишут! Безо всякой совести. Видели бы вы, что ваше начальство насочиняло в счетах. Стулья офисные — будто бы все заменили за год! И по какой цене — пять тысяч рублей каждый. А на самом деле цена таких стульев копеечная. Да и новых стульев в офисе всего несколько штук! А все остальные-то старые остались. Я же на одном таком сижу с утра. Он оборван, скрипит и вот-вот развалится.

Снегирев только пробормотал хмуро:

— Свинство натуральное.

— Вот именно. Понимаете?

— Да уж.

Она вдруг будто спохватилась, отвернулась к зеркалу, помяла платочек в руках:

— Напрасно я вам рассказала. Это непрофессионально.

— Не бойся, не выдам, — Снегирев тоже посмотрел в зеркало и подмигнул ей.

Снежана кивнула, промокнула платком под глазами.

Витя сказал ей мягко:

— Лучше умойся. Уже всё равно всё размазала.

Снежана попросила его:

— Не могли бы вы принести мне мою сумку…

— Момент, — сказал Снегирев и шагнул к двери.

— И перестаньте, пожалуйста, мне тыкать, — сказала она.

Он обернулся:

— Хорошо. Если ты перестанешь мне выкать.

— Нелепое условие, — сказала она.

Витя сказал горделиво:

— Сам выдумал.

Снежана улыбнулась:

— Ну хорошо, договорились.

— Другое дело! — сказал Снегирев и убежал чуть не вприпрыжку.

Снежана умыла лицо. Поглядела на свое отражение и улыбнулась задумчиво. Забавный он все же человек, этот Виктор.

В дверь постучали.

— Да, входи, — разрешила она.

Дверь приоткрылась. В проем просунулась взъерошенная голова Снегирева. В зубах он держал за ручки ее рыжую сумку.

— Р-р-гав. Гав, — невнятно произнес он.

Конец ознакомительного фрагмента.