Наказание для отчима

Лили Рокс, 2022

Когда-то мне говорили, что я подаю большие надежды. Это было до того, как я начала пытать людей. Мне нравится то, чем я занимаюсь, и я не собираюсь останавливаться на достигнутом, ведь мне еще есть куда расти.Мои друзья ничего не знают, ведь я такая, как все: симпатичная девушка, которая любит заниматься сексом с красавчиками. Я никому не показываю свой подвал, это место только для меня. Ну и для моих жертв.Я вымещаю свою злость, но только на мужчинах. И только ночью. Я думаю, что так им еще страшнее. У меня есть право на месть после того, что я пережила. А у них есть право на страдание. А главное, что мои жертвы все это прекрасно понимают…

Это особое таинство

Грохнули его на грубую деревянную поверхность. Мужчина матерился изо всех сил, и выглядело, вернее звучало — ведь была кромешная темнота — это действительно впечатляюще. Но как он не старался вырваться — впрочем, совершенно бесполезно — мы с легкостью прикрутили его к лавке. По сравнению с тем, сколько сил потратилось на то, чтобы донести его сюда — это действительно была мелочь, так, сущий пустяк.

Мы молчали минуты две, даже пленник заткнулся, слышно было только тяжелое дыхание.

— Ну что, пойдем наверх? — спросила я, первая придя в чувство.

Скорее почувствовав, чем услышав, поняла, что Никола согласен — он так вымотался, что едва мог говорить. Да и не удивительно, Влад весил раза в три больше сына. Никола дернулся было и пошел обратно к насыпи, по которой мы скатывались, к двери, откуда лился сумрачный свет — дело было уже к вечеру.

Я окликнула его и показала в другую сторону.

— Никола, там еще одна дверь, она приведет сразу в дом.

Мы поднялись по ступенькам, приятное чувство идти по твердой поверхности после того, как ноги долгое время вязнут в земле. Я отперла дверь большим латунным ключом. Никола засмотрелся на него — очень уж ключ казался волшебным здесь. Да и, честно говоря, волшебным сейчас было абсолютно все — подвал, пытки, средневековое оружие, огромный ключ, а теперь еще и Никола. Да, кажется, мне-таки повезло встретить его.

— Есть у вас что-нибудь поесть? — он привалился к стене, пока я запирала засов.

— Да, сейчас мы устроим королевский пир.

Я лукавила — есть особо было нечего. Нет, разумеется, деньги у меня были в избытке, но вот готовить и покупать продукты я успевала очень редко, иногда сил хватало только на то, чтобы дойти до кровати.

Никола с отвращением вымыл руки — на них осталась кровь Влада. Я ухмыльнулась, скрывая губы полотенцем.

Я открыла холодильник — на меня смотрела зияющая пустота и несколько коробочек. Придется колдовать, раз пообещала. Со звоном я поставила на стол пару резных железных подсвечников. В них стояли желтоватые огарки свечей, воск почти вовсе расплавился на некоторых.

Чиркнула спичкой, и в каждой из них заиграло пламя. Следом за свечами на столе оказалось большое блюдо с цветной каймой. В центр я уложила кусочки жареного хлеба, а вокруг — изящные ломтики сыра и колбасы, несколько вареных яиц. Пригасила свет.

Никола вошел в кухню и замер на пороге. Да, здесь почти ничего не было, но выглядело это действительно потрясно. И, к тому же, я переоделась в свое любимое красное платье, идеально сидящее на фигуре, что тоже, несомненно стало значимой частью таинственной атмосферы. Я пыталась подобрать подходящее слово для того, что видела в этот момент, но мне никак не удавалось придумать его.

— Происходит настоящее таинство, верно? — спросил Никола и томно прислонился головой к дверному проему.

Вот оно. Точно. Таинство. Та-ин-ство. Я покатала слово на языке. А звучит, действительно звучит, да как!

Никола сел за стол и жадно накинулся на еду, я немного рассеянно смотрела в точку, чуть выше его головы. В голову пришла одна мысль, очень старая, и очень сумасшедшая. Дело в том, что в детстве я сходила с ума по мафии, всегда мне нравились мафиозные разборки, тайные общества и все такое. И вот однажды я посмотрела 'Бойцовский клуб' в кино, и понеслось…

Короче говоря, очень манила меня идея о том, что у членов одной группировки имеется какой-то общий знак. И это не просто часть одежды, или перстень, или что-то еще, а след на теле. Шрам. Какой-нибудь необычный, может быть даже жуткий. В одном и том же месте.

Тайлер обливал руки своих последователей кислотой. Меня передернуло. Ну нет, это слишком жестоко. Но что, если… Взгляд упал на дрожащий огонек свечи. Никола склонился над столом, и свет на миг блеснул в его глазах адским пламенем. Что ж, а это мысль.

— Никола, — начала я неуверенно, впрочем, с каждой буквой голос мой становился все тверже. — Смотрел 'Бойцовский клуб'?

Он утвердительно промычал и воззрился на меня.

— А что?

— Помнишь, у его членов, на руке, вот тут, — я надавила пальцем на место между большим и указательным пальцем, — Был…

— Шрам! Верно, — он дернулся. — Не хотите ли вы сказать, что?..

Я оперлась на стол обеими руками и сдула с лица прядь волос.

— Именно это я и собираюсь сказать.

— Но…

— Да.

— Вы обольете меня кислотой?

— Нет, ну что ты, я же не садист.

— Вы пытаете мужиков в специальном подвале, так что вы — садист.

— Да, ты прав, — я вздохнула.

— Может обойдемся без этого?

Я покачала головой.

— Слушай, Никола, я не хочу причинить тебе вред, я спасла тебе если не жизнь, то задницу точно, и если ты хочешь быть со мной в одной команде, то это мое условие.

Он был бледен как полотно, но через несколько мгновений утвердительно мотнул головой.

— Прекрасно, начнем.

В этот момент не хватало только раската грома и безумного смеха на фоне, как в лучших историях про ведьм. Я взяла в руки нож, обычный кухонный тесак, среднего размера.

— Не не не, подождите, — Никола шумно выдохнул. — Если вы меня собираетесь резать ЭТИМ, то я протестую.

— Доверься мне, все идет по плану.

Я поднесла нож к подсвечнику и сунула его в самый огонь. Нужно было как следует его раскалить, так, чтобы от него шел жар. Пару минут — и эффект был достигнут, металл прямо-таки зашкворчал.

— Руку!

— А м-может не надо?

— Никола, руку!

Он медленно протянул ко мне дрожащую руку. Я схватила его за запястье, перевернула внутренней стороной вверх и поднесла к свече. Момент — и раскаленный нож оказался на самом его запястье. Никола завопил от боли, и пытался выдернуть руку, но не тут то было. Я держала ее крепко.

Кожа под лезвием стала красной и начала лопаться. Наконец, я убрала нож. Под ним остался четкий алый след. Никола упал на стул — подкосились ноги. У него кружилась голова.

— Твою мать! Твою мать!

Пока он ругался, рассматривал след и пытался прийти в себя, я нагрела нож еще раз и сделала точно такой же след у себя. Я не кричала — ведь была привычна к боли — но лишь закусила губу.

— Давай немного посидим.

— Почему мы не идем в подвал?

— Обычно я прихожу туда ночью.

— Почему?

— Так страшнее. Пойдем туда через полчаса, уже почти темно.