Волчья луна

Лила Мун (2024)

Томас О’Коналл — знаменитый английский блогер и журналист. Он занимается тем, что опровергает мистические истории, происшествия и события. Все сверхъестественное и непознанное рушится под его пронзительным и дотошным взглядом. И вот однажды, в июне месяце, перед Купалой, мужчину судьбой занесло в русскую глубинку. Здесь мистика переплетается с религией, а современность легко уживается с легендами и язычеством. Что же ждет нашего героя в этой необычной деревне с не менее необычным названием Аскулы?

"Смотри на меня"

Англичанин так и стоял по колено в воде, наблюдая, как шумная компания направляется обратно к дому. В голове тяжёлыми сваями, будто забиваясь в подсознание, стучали мысли. И о том, что ему здесь не место, и что ему снова хочется туда, где покой и комфорт, и что он явно сходит с ума, когда ведётся на игры этой рыжей ведьмы. Рыжая ведьма — вот кто скакал по его мыслям, мастерски переворачивая весь его мир. Она заманила его в тёмные воды, а теперь убегала, хохоча, звонко присвистывая. А он, джентльмен и баронет, торчал в мутной жиже, мокрый и до одури злой.

О’Коналл вообще не мог бы вспомнить, когда он в последний раз злился. Но сейчас руки сами сжимались в кулаки, и Томас начал молотить воду, больно ударяясь о её гладь. Он рычал, задрав голову к луне. Крик рвал его лёгкие. А он все орал и орал в яркое звёздное небо этой странной, неправильной, ночью. Наконец он замолчал, отирая мокрой ладонью губы. К пальцам прицепились водоросли и попали в рот. Томас сплюнул — и смачно матернулся, с хохотом представляя негодующую реакцию родных, будь они здесь.

Он полез из воды, скользя на травянистом берегу. Наконец вылез, безуспешно попытался сбросить водоросли руками. А потом внезапно для себя начал отряхиваться, будто волк, разбрызгивая воду во все стороны.

Со стороны дома Ульяны послышался смех и музыка, и Томас направился туда. Играло что-то мелодичное. Перед глазами сплошной пеленой были рыжие локоны с вплетенными в них цветами и речной травой. Хотелось до одури сжать тонкое девичье тело, вдохнуть запах воды, леса, солнца. Томас внезапно одернул сам себя.

— Это просто влечение, — проговорил он твёрдо, — ничего не значащее влечение. Просто глупая девочка и её примитивные игры. Все это, безусловно, цепляет. Ведьма она и есть ведьма. Но их не бывает, как и русалок. Поэтому я обойдусь без этого.

Он ещё раз коротко взвыл, неожиданно для самого себя — и пошёл к дому.

Травы — ковыль, полынь, пастушья сумка — мерцали в ночном свете серебристо, нездешне. Они гнулись под лёгким ночным ветерком, будто заманивая лечь в них и забыть обо всем на свете. Аромат, что шёл от них, тяжёлый, медовый, кружил голову. Идея поддаться, включится в ту магическую игру, быть пойманным в ловко расставленные сети — и наконец сдаться — уже не казалась простой, глупой и примитивной.

Ульяна быстро догнала своих друзей. Она оставила Тома в холодной речке — и даже ни разу не взглянув на него. Эта маленькая шалость немного приободрила девушку. Ей очень хотелось выкинуть еще пару таких же номеров. Но что именно сделать, чтоб англичанин уронил свой апломб, Ульяна не знала.

"Чего бы такого еще отчебучить?", размышляла Уля, входя вместе с подругами в дом переодеться в сухую одежду. Анна и Венера надели уютные пижамы и накинули халаты сверху. Ульяна же металась по комнате. Противоречивые чувства переполняли ее. Она до одури хотела оказаться во власти Томаса, отдаться ему без остатка — и в то же время вывернуть его наизнанку, поднося спичку к пороховой бочке его терпения. А еще — Ульяна по привычке сразу призналась самой себе — ей было и страшно, несмотря на всю смелость и природную сексуальность. Она ни разу не была с мужчиной. Все ее познания были поверхностными и черпались в основном из рассказов подруг и изучения физиологии человека.

«Теории много, практики ноль», подумала девушка и усмехнулась своему отражению в зеркале. Она окинула себя взглядом. Бледная кожа с россыпью веснушек, грудь красивой формы. Сейчас девушке так и хотелось выйти из дома — полностью обнаженной."Это было бы уже слишком. Но как же быть?", девушка прикусила губу в задумчивости. Тут в окно по дереву забрался Мерлин. Котяра легко прыгнул на кровать и разлегся на простыне. В голове Ульяны тут же появился нужный образ.

— Мерлин! Точно! Простыня! — чуть ли не крича произнесла Уля, обращаясь к коту. — Спасибо мой шерстяной вдохновитель.

Девушка потрепала кота, чмокнула того в макушку и завернулась в простыню, напевая задорную песенку под нос.

— У тебя, что одежда закончилась? — спросила Венера, рассматривая Улю, когда та спустилась к девчатам на первый этаж.

— Ха-ха-ха-ха, Улька! Уж не принца ли заморского, собралась соблазнить? Смотри, мне показалось он и так уже на пределе. — Произнесла Анна, хихикая.

— Идите вы в пень! Никого я не соблазняю, мне просто так удобно. Вот вам удобно так, а мне так, — возмущалась девушка, чувствуя, как румянец заливает щеки.

— Ну-ну, нам-то можешь не врать. А главное сама себе не ври. — Произнесла Анна и вышла первой. За ней последовала Венера, а Ульяна чуть притормозила, задумавшись над словами подруги «Сама себе не ври», думала ведьма и понимала, что она влюблена, влюблена в их гостя, с того момента, как открыла ему дверь.

***

Томас, наконец, добрался до дома. Дорога от реки этой ночью плутала так, что верь О’Коналл в сверхъестественное, непременно подумал бы, что это Ульяна ему напакостила. Во дворе англичанине встретила Марья Ильинична. Она чему-то улыбалась. Глянула на гостя — и одобрительно закивала головой.

— Искупали, значит тебя наши русалки? Кого сегодня в реку окунут — тот истинную любовь встретит, и совсем скоро. Поверье такое.

В руках старушка держала две запотевших бутылки с чем-то похожим на тёмную густую кровь. Томас дёрнулся.

— Вино, Марья Ильинична? — взяв себя в руки, проговорил мужчина.

— Вино! Вам чтоб согреться после купания. У нас его вишенкой называют. Потому что из вишни делают. Только будь с ним поосторожнее, сынок. Ты к нашим напиткам непривычный. Можешь голову потерять.

Томас хотел сказать, что голова его давно потеряна, но тут из дома вышли девушки, и О’Коналл остолбенел.

— Добрый молодец, как водица? Не холодна я ли? А? Русалки не утащили? А ведьму то нашел? То ли еще будет… — девушки подхватили вино у Марьи Ильиничны, и, больше не глядя на Томаса, смеясь, пошли за стол. Следом за Анной и Венерой вышла и Ульяна, в одной простыне на обнаженное тело.

— Спасибо бабуль. — Уля обняла бабушку и игриво глянула на мужчину. — Том, ты с нами?

О’Коналл смог только кивнуть. Тело девушки просвечивало сквозь простыни. Ткань соблазнительно подчеркивала все изгибы талии, мягкие холмики грудей, бедра. Томас даже не пошел переодеваться, на одежду вдруг стало просто плевать. Да и теплый ночной воздух уже почти высушил ткань.

— Идите, веселитесь. Только давайте недолго. — Марья Ильинична подмигнула молодежи. — Завтра Купальская ночь. Венки плести нужно поутру, день с головы не снимать, да и прочие забавы не забыть. Так что нужно выспаться. Стол не убирайте, Немой утром придет, перекусит, да и уберет его. А я спать. Спокойной ночи.

Старушка лёгким шагом направилась к дому и только на пороге оглянулась назад, сверкнув глазами в сторону О’Коналла. Ее зацепило то, как он, трясясь над своими вещами еще день, назад теперь совершенно перестал обращать внимание на их состояние.

Уля плавно зашагала вперед, соблазнительно покачивая бедрами. Парни просто улыбнулись Ульяне. Антон нахмурился, но помог девушке сесть в удобное кресло. Он будто случайно придерживал Ульяну рукой за поясницу, критически близко к пятой точке. При этом парень с враждой посмотрел на блогера, и сам сел рядом с девушкой. Венера же тихонько поговорила с мужем, а тот с Семеном о том, чтобы приглядывали за Антоном. «Он вполне может вспылить и полезть в драку», тихонько переговаривались друзья. И это разозлило Антона еще больше.

Девушки уселись рядом со своими парнями. А для Томаса снова осталось место рядом с Ульяной.

— Итак, разминаем свой речевой аппарат. Повторяем за мной. Аааа, оооо, уууу, ыыыы, ыыы, уууу, оооо, аааааа. Еще разминаем язык, вот как я. — Семен показывал всем простые логопедические упражнения языком и корчил рожу. — Боксерам, если им выбьют челюсть, это ЛФК помогает.

— Сема! Мать твою! Мы тут собрались просто играть в бутылочку, а не драться языками насмерть. — Не выдержала Венера и решила прервать клоунаду друга. — Томас, Сема у нас просто врач-реабилитолог с юмором.

— Вот, что ты обламываешь кайф? — заржал Семен. — Я первый кручу-верчу. Поцеловать кого я хочу?

Англичанин открыто улыбнулся. За болтовней друзей ему сложно было вставить хоть слово, да он и не стремился к этому. Гораздо больше ему нравилось смотреть на Ульяну, и на то, как ее грудь поднимается и опускается в рваном ритме. Мужчина с трудом оторвался от зрелища и поднял голову, откровенно и открыто наслаждаясь теплой ночью, усыпанным звездами небом, цветочным ароматом от кустов китайской розы.

Семен раскрутил пустую бутылку из-под магазинного вина, а Жора при этом всем разлил по бокалам домашнюю «вишенку». Бутылочка крутилась, на фоне играла какая-то веселая песня. В какой-то момент бутылочка указала горлышком на Анну.

— Вот, то, что доктор прописал, — Семен притянул к себе Анну и смачно поцеловал ее. После Семена ходила Венера. Она попала на Антона и просто чмокнула того в губы. После был Жора — и попал на О’Коналла.

— Иди сюда брат! Сейчас мы с тобой побратаемся. — Томас встал и Жора три раза обнял мужчину, а потом по-братски поцеловал три раза в щеки. — Все! Теперь ты мой брат. И это не просто слова на ветер.

Очередь должна была перейти к Тому, но Антон выхватил бутылочку и раскрутил ту со злостью. Она остановилась на Семене. О’Коналл сделал вид, что не заметил этого демарша и мысленно сцепил зубы, хотя продемонстрировал всем белозубую улыбку. Все дружно посмеялись. Ульяна взяла бутылочку и передала ее Томасу. Тот покрутил ее в руках, кидая взгляд на Ульяну, коснулся пальцами нижней губы. В его глазах полыхнуло и пропало серое пламя. Он хотел эту ночь и эту девушку.

Когда О’Коналл раскрутил бутылочку, сердце девушки сжалось в предвкушении. А если это будет не она? Бутылка из-под вина как назло не останавливалась. В какой-то момент стекляшка замерла четко напротив Ульяны. Девушка испуганно посмотрела на бутылку, сглотнула и облизала губы. Она и ждала этого момента — и боялась одновременно, до дрожи в коленках. И не потому что, Томас знаменитый блогер, не потому что у него какой-то там статус, нет. Ульяна хотела просто быть рядом с этим мужчиной, и неважно кто он. Девушка не помнила, как встала на ноги. Ей все казалось, что она упадет. Томас встал ей навстречу, его рука подхватила Ульяну, ладонь легла на спину. Глаза девушки открылись навстречу серо-голубой штормовой бездне его взгляда, а нежный ротик чуть приоткрылся. В этот волшебный момент она могла думать только о губах Тома, о том какие они на вкус, как мягко он коснется ими ее губок, как легкий стон сорвется с его губ…

От губ Ульяны шёл аромат спелых вишен. Влажные, полные, зовущие. Томас знал наверняка, что они окажутся мягкими и податливыми. Он окинул девушку тяжёлым, тягучим взглядом и сглотнул. Мужчина приоткрыл рот и сквозь зубы втянул аромат, идущий от Ульяны. Вишнёвый, дурманящий. Хотелось напиться им допьяна и забыть обо всем. Англичанин сделал ещё один вдох, похожий на всхлип или приглушенный стон. Он будто пил этот сладкий воздух, наслаждаясь близостью девушки. Дотронулся до её губ своими, почти невесомо — и пропал. Вспышка фантазии, будто молнией осветила его острое желание, и оно встало перед его глазами ярко и мощно. В этой фантазии не было никого, только они — Ульяна, Томас — и он мягко надавливает на плечи девушки, а та не противится, ложится на изумрудную траву и тихий вздох слетает с её вишнёвых губ, кожа её горит звёздами, она смотрит снизу-вверх на Томаса… ночь кружится и горит. Ведьма протягивает к нему свои тонкие руки, уводя из подлунного этого мира куда-то в неведомое, туда, где оба они должны быть… ее вишневые губы выстанывают его имя, когда она открывается перед ним.

Мужчина прикрыл глаза, все еще едва касаясь губ девушки своими. За веками горело алым, туман застилал сознание. И в тумане он явственно видел то, чего желал: губы, что шепчут его имя, зазывая в омут…

О’Коналл распахнул глаза — и начал тонуть в зелёных омутах глаз девушки.

— Смотри на меня, — прошептал он твёрдо Ульяне в губы, когда та смущённо прикрыла веки, — смотри.

Он обхватил гибкую талию девушки сильнее, размещая свои ладони чуть ниже края простыни, ощущая под ними живое, тёплое, отзывчивое тело. Её кожа действительно горела звёздами. Томас легонько покачивал Ульяну будто в танце. Приблизил свое лицо к её — и накрыл её губы своими тонкими губами, сминая их мощно и настойчиво, требовательно. И она отдалась ему. Время остановилось для них двоих.

Где-то в ветвях запел соловей. Девушки то восторженно вздыхали, то замолкали, глядя, как Томас целует Ульяну. Он отрывался на секунду — и снова, с ещё большим пылом приникал к её губам. Голова его горела, и он уже был готов и вовсе остаться с девушкой наедине. Мысли и фантазии о том, как она открывается перед ним, выразились только в том, что он аккуратно раздвинул губы Ульяны кончиком языка. Борясь с лёгким сопротивлением, Томас легонько сжал её тело, впечатываясь, совершенно безрассудно, в нее. Он чувствовал, тело и аромат девушки говорили, что вот-вот она сдаться ему полностью…

Но тут закашлялся Антон. Он нетерпеливо постучал кулаком по столу и прикрикнул:

— Эй, вы тут не одни!

Ребята зашикали на него. Ульяна дернулась, но Томас властно прорычал в губы девушки:

— Я еще не закончил.

Через мгновение, когда их языки сплелись в тягучем танце сумасшествия, раздался общий на двоих стон.