Телефон для Золушки и другие расСказки

Лидия Гладышевская

Золушка, Дюймовочка, Красная Шапочка… Кто не примерял на себя в детстве хрустальные туфельки, шляпки и платья сказочных героинь, не мечтал о принце на белом коне? А вместо невероятных приключений – суровые испытания и разочарования.Автор в увлекательной форме знакомит нас с реальными историями из жизни современных женщин разных поколений, где горькая ирония соседствует с легким и черным юмором, веселая пародия – с грустью и аллегорией, но вера в чудо и счастливый конец всегда остается.

КАПИТУЛЯЦИЯ СНЕЖНОЙ КОРОЛЕВЫ

Будь собой. Прочие роли уже заняты.

(Оскар Уайльд)

Выезжать из Козельска приходилось засветло. До столицы путь не близкий, а Глава Корпорации терпеть не мог опозданий и не прощал их никому. Совет директоров проходил каждый вторник, ровно в 11.00. И не дай Бог…!

Молодое руководство завода «Радуга», включая Генерального директора и двух его заместителей, еженедельно по шесть часов тряслось в микроавтобусе, причем, в прямом и переносном смысле. По дороге обсуждали повестку дня, планы и отчеты.

Недавно созданную структуру и холдингом назвать было пока нельзя. Так… два убыточных свечных заводика, купленных за бесценок, после прошедшей по всей стране приватизации. Однако выглядеть перед Самим нужно было убедительно, иначе не сносить головы. Начинающий бизнесмен был крут и, как многие новоявленные «хозяева жизни», с подчиненными не церемонился: мог и кулаком по столу стукнуть, и взашей вытолкать, да и в выражениях не стеснялся. Или еще того хуже — в одночасье уволить. В его кабинет заводчане входили обычно оживленные, обратно — выползали на полусогнутых.

Ближе к Москве начинались пробки. Время тянулось медленно. От обсуждения производственных вопросов уже мутило, и разговор как-то сам собою, незаметно, скатывался на более мирские и животрепещущие темы: о том, что случается с мужчиной, когда ему (страшно подумать) под сорок, и как с этим жить дальше… Или о женщинах (куда ж от них деться?) и их количестве в жизни нормального половозрелого мужика.

***

Последнее время объектом пристального внимания приезжих была новая сотрудница московского офиса — лет 30-ти, по имени Вера Николаевна, с неблагозвучной фамилией Криворучко. То ли старая дева…, то ли молодая вдова.

Завоевать сердце или хотя бы расположение неприступной Верочки у некоторой части мужского коллектива считалось задачей номер один, во всяком случае, поважнее выполнения каких-то там планов.

— Что ни говори, а есть в ней что-то такое…, — гундосил первый заместитель, подпрыгивая на сидении автобуса. — Флюиды, что ли… Вроде ничего особенного, а как взглянет — мороз по коже.

— Во-во. Мороз. Холодная она, будто изо льда сделана, — вторил ему второй зам, не пропускавший мимо ни одной юбки. — Прям, снежная королева. Я к ней на прошлой неделе… Гм, гм… Так чуть по физиономии не схлопотал.

— Вера Николавна — столичная барышня, интеллигентная дамочка, к ней особый подход нужен, — мягко возражал ему первый. — Ее, как Зимний Дворец, штурмовать не надо. Такой…, такой… миллион алых роз нужен…, романтика требуется. Иначе даже в твою сторону не посмотрит. Скажи спасибо, что еще без глаз не остался, и на весь холдинг тебя не опозорила.

— Какой-такой еще подход? Все бабы везде одинаковые, что у нас на заводе, что в столице, особенно без мужа. Подумаешь, какая цаца! И я сдаваться не собираюсь. А будет артачиться, посажу ее на горячую печку, вмиг растает.

Генеральный, как правило, в разговор не вступал и фривольные темы со своими заместителями не обсуждал. Не по чину. Но по лукавым усмешкам в усы было понятно, что и ему ничто человеческое не чуждо, и Верочкины «вредоносные» флюиды уже успели проникнуть и в его начальственное нутро.

***

Вера Николаевна Криворучко появилась в офисе, как раз под Новый год, вся заснеженная и обледеневшая.

В 93-м ее безжалостно сократили в НИИ федерального значения, несмотря на ученую степень, трезвый холодный ум, трудолюбие и прочие достоинства, прежде так необходимые советской науке. Шесть месяцев она сидела без работы, пока случайно не встретила на улице коллегу с соседней кафедры.

Как оказалось, тот теперь служил охранником в небольшой частной фирме, которую гордо именовал «империей», и был чрезвычайно доволен жизнью.

— Представляешь, жене костюм-джерси купили, детишкам — пальтишки-сапожки, сам, вот, тоже прибарахлился. Глядишь, через годик машину подержанную осилю. Хочешь, и тебя порекомендую?

— Охранником? — горько пошутила Вера и сжала в локте правую руку, демонстрируя хилые бицепсы.

— Ну, зачем же охранником! Ты — женщина видная, симпатичная. У нашего Босса одних секретарей штук шесть! Одна — на телефоне, другая — на факсе, третья — с бутербродами носится… Только он почему-то всегда голодный и поэтому злой, как черт. Ты бутерброды делать умеешь?

— Штук!? Штук шесть, говоришь? Бутерброды? Хорошая перспективка… Куда ж еще седьмую-то брать?

— Не хочешь секретаршей — не надо. Другую должность подыщем. У меня тесть в больших начальниках ходит — «правая рука» Шефа, теща с племянницей — в бухгалтерии подвизаются, два одноклассника — в транспортном отделе. Мы все тут, как одна семья. Один — одного приводит, другой — другого.

— Круговая порука, что ли?

— А как же иначе! Где еще хороших специалистов взять? Мы ж не на Западе, где есть кадровые службы, агентства по найму, кастинги-шмастинги разные и резюме. А за тебя я смело могу поручиться.

— Ну, не знаю…, надо подумать.

— А чего тут думать? Хочешь с голоду пухнуть? Пошли со мной скорее, пока мы в сосульки не превратились. Брр… Холод собачий. У меня обеденный перерыв заканчивается.

Секретарша, так секретарша, — решила про себя Вера, — Нечего привередничать.

***

На…, заполни пока анкету. Босс как раз на месте, только что из Лондона вернулся. Сейчас тебя пригласят, — шепнул коллега-охранник и испарился.

Однако ждать аудиенции пришлось довольно долго. Вера примостилась на стуле в крошечном предбаннике, выполнявшем функции приемной и канцелярии, и принялась исподтишка наблюдать за очаровательными цыпочками — секретаршами.

Все шесть «штук» были налицо и сидели в ужасной тесноте, сбившись в кучу. Одни — тихо переговаривались и жужжали, как пчелки, под перманентное гудение принтеров и факсов, другие — порхали словно бабочки, на лету разбрасывая почту. Телефонные трели звонков изредка прерывались каким-то подозрительным шумом и скрежетом за стеной.

Снег на Вериных сапогах давно растаял, и под ногами струился водяной ручеек. Раздеться ей так никто и не предложил, и девушка ввалилась к Главе Корпорации в расстегнутом пальто, с мокрой шапкой в руках и распаренным, как после бани, лицом.

Ни дорогих картин в золоченых рамах, ни ковров, ни альковных диванов, как рисовалось Вере, в скромно обставленном кабинете не было. И немного отлегло.

***

— Здравствуйте. Я согласна, — прямо с порога сказала она уверенно.

— А я Вам, кажется, еще ничего не предлагал, — ответил Шеф вместо приветствия и углубился в чтение анкеты.

— Профессор Иван Аполинарьевич Криворучко случайно не родственником Вам приходится? Знавал я в Университете одного такого…, раз пять по экономике меня заваливал.

— Это… Это… мой де-дедушка, — вновь оробела девушка.

Но будущий олигарх, похоже, ее не услышал и продолжил изучение досье. Он подбирал персонал исключительно по знакомству и принципу личной преданности. В новой структуре все должно было быть «своим», надежным и проверенным: «свои» заводы, «свой» банк, и, конечно же, «свои» люди.

Впрочем, с последними — владелец Корпорации, в прошлом научный сотрудник, быстро привык обходиться, как с неодушевленными предметами. Попользовался, сколько нужно, и выбросил без сожаления. «Вещи» с неплохими мозгами, в те годы можно было купить задешево. И каждый еще считал за честь поработать в «империи» за любую зарплату. Только не каждого брали…

Кандидаты наук с радостью трудились младшими клерками и секретарями.

— У меня ведь телефонистки, да что телефонистки, уборщицы…, и те с высшим образованием!», — хвастался предприниматель перед другими собратьями по цеху, начинающими бизнесменами. — Кушать-то всем хочется… Так они ничем не брезгуют, за счастье почитают полы в моем офисе поскрести. Им благо, а мне приятно — люблю, когда вокруг интеллектуальные лица.

— По вечерам, наверняка, докторскую пописываете? — спросил благодетель, жестом указывая гостье присесть. — А я вот на кандидатской сломался, бросил. Бизнес, знаете ли, затягивает.

— Какую там… докторскую! Кому это сейчас нужно?! — с грустью ответила Вера.

— А что у вас с языком?

— В смысле?

— Слово «контракт» по-английски как пишется?

— С двумя «си».

— Уверены, что не через «кей»? — пробормотал олигарх себе под нос, что-то зачеркивая в лежащем перед ним листе. — Жаль старика, но придется с ним все-таки расстаться.

Вера пожала плечами, не понимая, о ком идет речь…

— А что же вы до сих пор в верхней одежде? Пальтишко снимите, пожалуйста, и пройдитесь туда-сюда.

— Куда? Сюда? — в недоумении воскликнула девушка, наткнувшись на колченогий стул.

— Ну, и последний вопрос, на который нужно ответить, причем сейчас же, не раздумывая. Как вы себя позиционируете?

— Не понимаю…

— Как специалиста, или… как привлекательную женщину? Красивая и умная — это, извините, парадокс, нонсенс, полный абсурд! Ошибка природы!

— Вообще-то, я сюда ра-работать пришла…

— А жаль…, вы чертовски хорошенькая. Ну, тогда идите, работайте, работайте.

И шеф назначил ее руководителем вновь создаваемого отдела «Внешних сношений» — в единственном числе, без подчиненных.

— Связь будем держать только по пейджеру, — прокричал вслед начальник. — Удобная штуковина, без передатчика. А значит, никто не сможет определить местонахождение этого устройства, ну… и меня заодно, — добавил он с непонятной ехидцей начальник. — Идите и возьмите мой номер абонента в канцелярии. Идите, идите, работайте. Не стойте в дверях столбом, как замороженная.

***

Заморское слово «пейджер», к счастью, вышедшее ныне из обихода, как и сам прибор — приемник персонального вызова, Вера возненавидела с первой минуты. Предшественник мобильного телефона раздражал ее до колик в желудке.

To page! To send a page! Page! Паж, слуга, «мальчик на побегушках»! Вот каким было теперь ее предназначение!

И она отсылала информацию для Шефа-абонента на телефон неведомого ей оператора, и изо дня в день диктовала и диктовала различные сообщения.

— Пейджируйте, Ве… Варя, пейджируете, — язвительно говорил Глава Корпорации, столкнувшись с Верой у дверей своего кабинета.

— А можно зайти, хотя бы на минуту. Ведь невозможно передать цифры по телефону…

— Меня здесь нет! Слышите? Пейджируйте, Ира, пейджируете…, не ленитесь.

— Тамара, — кричал на нее босс при следующем столкновении, — что за чушь вы мне прислали по пейджеру?

— Да это не я…, а телефонистка на станции, наверное, все перепутала. Я же говорила, что цифры… Ну можно зайти…, хоть на 5 сек вместе со сводками, а?

— Вы же знаете, что меня нет, нет и нет! Пейджируйте, Кира, пейджируйте…

***

Перед ней на разложенных газетах сидела крыса с длинным хвостом, наполовину прикрывая жирным телом громкие заголовки: «развитие капитализма в новой России» и «капитализм с человеческим лицом». Звереныш смотрел немигающими глазками и шевелил усищами, дожевывая очередной Верин отчет.

Интересно, это самец или самка? И как себя на моем столе позиционирует?

— Дура ты, Вера, дура, — вдруг сказала крыса и тяпнула ее за протянутый палец.

— Вер, 2 часа ночи. В здании — только ты и кошка, — разбудил ее коллега-охранник, услышав сдавленный стон из комнаты. — Хозяин, единственный в компании полуночник, и тот давно уехал.

— Как уехал? Он же обещал меня сегодня в 12 принять!? А я задремала…, его звонка не услышала.

***

С появлением «Радуги» серая жизнь Веры заиграла новыми красками. Команда провинциалов оказалась молодой, задорной и «разноцветной». Красный, Желтый, Зеленый…

В дни их приезда все вокруг бурлило и кипело. До начала утренних совещаний у Шефа оставалось немного времени, и шустрые заводчане — Генеральный директор и два заместителя — разбегались по кабинетам, как тараканы, стараясь оперативно согласовать наболевшие вопросы с сотрудниками головного офиса. То тут, то там в коридорах раздавался веселый смех приезжих, мигающих, словно новогодние лампочки. Красный, Желтый, Зеленый…

Первым в «гости» всегда наведывался Желтый, то есть первый зам, с неизменной алой розой и томиком Иосифа Бродского в руках.

— Не помешаю? А что Вы делаете сегодня вечером? Не хотите прогуляться при луне, свежим воздухом подышать на сон грядущий?

— Спасибо. У меня сегодня другие планы, — сухо отвечала Вера, свято соблюдая данный Хозяину обет.

Следом подтягивался взрывоопасный Красный.

— Привет, Николавна. И че это ты на нос нацепила? Как хочешь, а я этот «велосипед» прошлого века реквизирую. Ну как, мне идет?

— Ой, извини, случайно вышло, — говорил он минуту спустя, собирая осколки и сдувая стеклянные крошки с осиротевшей оправы. — Так даже лучше будет. Зачем прятать такие безумные…, ой…, безумно красивые глаза.

— А смешная «шишка» у тебя на затылке…, — приставал он снова, дергая несчастную девушку за пучок.

— Как вы смеете, — как можно строже восклицала она, напуская на себя излишнюю суровость.

— Промазала…, промазала… эх ты, Криворучко, — притворно пищал настырный заместитель, уворачиваясь от пощечины. — Бить нужно резко, наотмашь. Вот так!

Ближе к вечеру появлялся и Генеральный. Совсем еще юнец — Зелененький… Сколько ему? Лет 20—25, наверное… Своим вальяжным видом он напоминал молодого русского барина.

— Здравствуй, здравствуй, Веруня, — нарочито басил и окал вошедший, незаметно подсовывая среди бумаг пакетик местных козельских конфет и поглаживая коротко стриженную помещичью бородку, которую завел для пущей важности.

— Отличный контракт у тебя получился… Иностранцы не ожидали, думали, мы — Россия лапотная, а ты им все так культурненько, на двух языках…

Начальница отдела краснела, как гимназистка, и опускала глаза.

— Ешь, ешь не стесняйся. Совсем отощала на хозяйских-то харчах. А мозгу питание нужно.

— Спасибо. Я сладкого не ем. Приберегите свои угощения… эээ… для женщин, — отказывалась Вера ледяным тоном.

Зеленый удивленно вскидывал к небу глаза. О чем это она?

***

Красный, Желтый, Зеленый… Ах, если бы к импозантности Зеленого чуть-чуть добавить озорства и смелости Красного и немножко скромности Желтого, — неожиданно для себя самой размечталась она, как Гоголевская Агафья Тихоновна. Получится…, получится Синий, глубокий синий… или Фиолетовый…

— Нет, и думать не смей! Ты — Ошибка природы! Ты навеки помолвлена с мистером Пейджером, — сказала крыса и укусила ее за второй палец.

***

— Собирайся, Веруша. У нас важная встреча с иноземцами, опаздывать никак нельзя. На карту поставлено новое производство. Сбор, как обычно, внизу, у микроавтобуса.

— Эй, ты что, заснула? Вот тебе гостинец с завода, опытный экземпляр.

Затворница открыла в изумлении глаза и сладко потянулась спросонья, разминая затекшую руку.

— Спасибо. Только я в ближайшее время ремонт делать не собираюсь.

— Обижаешь, подруга… Парфюм! Не хуже французского! Тары только приличной пока не нашлось. Извини, налили в бутылку из-под водки. Зато надолго хватит.

— Спасибо. Я духами не пользуюсь. Женщинам, в канцелярию отнесите. Я скоро, только переоденусь.

***

На улице светило яркое солнце. Вера зажмурилась. Зима-то, оказывается, уже незаметно закончилась… Снег везде растаял, и в образовавшихся на тротуарах лужах купались воробьи. Они оглушительно чирикали, разогретые весенним теплом.

На углу стояла «карета», где поджидали верные «мушкетеры». Красный, Желтый, Зеленый. Они нетерпеливо переминались.

Немного поодаль топтался кто-то еще — четвертый, пока неизвестной окраски. Вера с разбегу перепрыгнула через лужу, распугав всех птиц.

— А вот и я! Заждались?

— Вот, возьмите, первые, весенние, — вдруг сказал незнакомец, вышедший из тени. — На полянке утром насобирал, пока руководство отдыхало. Мы теперь по дороге в Москву остановки делаем, вот я и…

Он протянул пучок пожелтевшей прошлогодней травы, среди которой угадывались поникшие головки каких-то синих цветов. Жалкое зрелище.

— Пролески, по-моему, называются. Только осторожно, белые ручки свои об корешки не испачкайте. Земля в лесу еще сырая, влажная. Я, представляете, весь перемазался, пока их выдергивал… Жуть! — добавил пришелец и круто развернулся на каблуках в сторону машины.

Спина. Знакомая спина в кожаной куртке. Где? Где она могла ее видеть? Как же она сразу не догадалась? Вот, сосулька замороженная. Ничего не замечала. Растяпа близорукая. Это же… Синий! Синий!

— Постойте, подождите… Спасибо! — Вера рванулась и чмокнула водителя в щеку.

Трехглавое руководство разинуло рты.

— Видали? — победоносно произнес шофер, глядя на оторопевших начальников.

— А вы говорили — розы, розы… Эх, ничего-то вы в женщинах не понимаете, козлы старые…

— Поехали, Верочка. Карета подана.

Она напоследок подставила солнцу бледное лицо, на котором уже успели проступить рыжие веснушки, постояла еще минуту и вприпрыжку побежала к автомобилю, прижимая к груди полузасохший букетик с комьями весенней грязи.