Завещание Короля Вельта

Леонид Резников, 2018

Что могут совершить четверо абсолютно непохожих друг на друга людей, вырванных из своих узких мирков и по воле злого рока заброшенных в далекое прошлое? На самом деле, очень многое! Например: сплотиться в дружную команду, пройти испытание самим Временем, вынести все тяготы опасного приключения и вызволить из беды принцессу звездного королевства будущего. И еще самую малость – избавить это самое королевство от коварного молодого выскочки, завладевшего троном и решившего удержаться на нем всеми правдами и неправдами…

Глава 1

1

В тронном зале дворца Королевства Соединенных Звездных Систем царил непривычный полумрак. Присутствующие ощущали тоскливую подавленность, растерянность и некую безысходность. Ими, казалось, был пропитан сам воздух.

В высокие узкие окна вливался оранжевый сумрак вечерней зари, рассеянной легкими ватными облаками, но свет в зале пока не зажигали. Никто не решался нарушить печальную торжественность момента. По залу волнами разливалась приглушенная грустная мелодия. Окна были распахнуты. Черные траурные полотнища, развешанные меж окон во всю высоту стен огромного зала, колыхал слабый бриз. Шумел океан, накатывая на скалистый берег свои тяжелые волны…

Торжественное погребение Короля Вельта завершилось час назад, однако к столам, уставленным изысканными яствами, никто к ним не приближался, хотя многие вожделенно косились на еду и вино. Обед последует лишь после официального завершения траурной церемонии — оглашения Королевского завещания. Его с нетерпением вот уже битый час ожидали все присутствующие в зале — от лакеев и гвардейцев Короля, застывших в напряженных позах вдоль стен, до министров, советников и важных гостей. Коротая время, люди сбивались в кучки и что-то негромко обсуждали. Собравшиеся не понимали причины задержки, но спросить никто не решался. Все ждали. От неясной неопределенности рождались слухи и сиюминутные домыслы, что так же внезапно рассыпались в прах. Никто ничего не знал толком.

Два пустых трона на возвышении действовали на всех удручающе. Многим казалось, вот-вот распахнуться боковые двери, и Король, неспешно прошествовав к возвышению, займет свое место на троне. Это происходило ежедневно, много лет, десятки лет подряд, что вселяло в приближенных Короля и его вассалов уверенность в сегодня и завтра. Пустой трон Королевы за семь лет, прошедших с ее кончины, давно для всех стал лишь привычным атрибутом королевской власти. Но два пустых трона!..

В двух креслах, установленных у подножия трона, восседали принц Корх и принцесса Сельвина. Тревогу у приближенных вызывал первый.

Принц Корх был молод, двадцати лет от роду, спесив, не особо умен, но хитер и страдал излишним самомнением. Всех несогласных с его мнением относил к врагам, приближая к себе лишь подхалимов и согласных молчунов. Во дворце таких хватало с избытком.

Принц был одет в синие лосины с золотой вышивкой и белую свободную рубаху с жабо, что являлось прямым нарушением этикета — траурными цветами считались черный, красный и серый. К тому же, наплевав на приличия, принц полулежал в кресле — просто неслыханное неуважение к почившему монарху! Но… Принц мог стать новым Королем, и тогда никому из «умников» не поздоровилось бы, а потому придворные и вассалы разумно помалкивали.

Принцесса Сельвина была старше брата на шесть лет и полная его противоположность — добрая, отзывчивая, вдумчивая. Но мало кто надеялся на то, что трон достанется ей. Женщина не могла править, если был иной претендент на трон мужского пола.

Принцесса, одетая в роскошное пышное платье стального цвета, сидела в кресле, как и подобает человеку ее положения: спина прямая, подбородок едва заметно опущен, руки спокойно лежат на подлокотниках, а ноги, хоть их и не видно под длинным подолом платья, касаются друг друга коленями и ступнями. Спина у Сельвины от долгого напряжения уже ныла, но девушка стойко продолжала сносить тяготы этикета.

— Не понимаю, почему так долго? — спросила она, чуть приоткрыв губы и не поворачивая головы.

— Терпение, сестренка, — ответил Корх и зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. — Отец даже после смерти умудряется все затянуть.

— Как тебе не стыдно так говорить! — в сердцах бросила Сельвина.

Корх только поморщился. Не зная, чем себя занять, он стал разглядывать отполированные до блеска ногти на пальцах левой руки.

— К тому же ты мог бы сегодня не напиваться. От тебя разит, как от винной бочки.

— Это чем-то помешает папочке?

— Какой ты… — Сельвина не нашла слов, чтобы выразить охватившее ее негодование. — Неужели тебе ни капли не жаль его? Он ведь тебя любил!

— Дорогая сестренка, он меня терпеть не мог. И я его — тоже.

— Ты ошибаешься, отец всего лишь хотел сделать из тебя человека.

Сельвина едва заметно пошевелилась в попытке расслабить мышцы спины.

— Спинка болит? — язвительно поинтересовался Корх.

Сельвина проигнорировала вопрос. Связываться с братом в такой момент не хотелось.

— Ну почему же так долго?

— Какие-нибудь технические накладки, — неопределенно пожал плечами Корх и вдруг выпрямился в кресле, весь подобравшись.

Огромные резные боковые двери, выделанные под темное дерево, бесшумно распахнулись. В них показался Первый советник.

Дворецкий в темно-сером костюме, стоявший по правую сторону от пустующего трона, сделал два шага вперед.

— Прошу внимания!

Присутствующие замерли, обернувшись к трону. В зале повисла тишина.

— Первый советник, граф Виннель Годма!

Первый советник проследовал к подножию трона. Его шаги гулким эхо разносились по тронному залу. Годма был стар, но, несмотря на возраст, его лицо, покрытое сетью морщин, излучало решимость и твердость, а шаги были легкими и четкими.

Сельвина и Корх поднялись советнику навстречу.

Годма остановился перед троном и поклонился Сельвине и Корху. Сельвина чуть склонила голову, как того требовал этикет. Корх проигнорировал приветствие. Первый советник, никак не отреагировав на подобное неуважение, повернулся в сторону присутствующих в зале.

— Оглашается завещание Его Величества Короля Вельта! — зычным басом пророкотал Годма и вынул из небольшого конверта прямоугольную пластину кварца с черной полоской вдоль одной из граней. Развернувшись, Годма неторопливо поднялся по ступенькам к трону, около которого располагался пульт рабочей королевской консоли, и вставил в него пластину.

Пластина, помедлив, исчезла в пазу.

— Сейчас опять придется слушать отцовскую стихотворную бредятину! — тихо произнес Корх, кривя лицо.

— Возымей, наконец, уважение к отцу! — прорычала сквозь зубы Сельвина.

Над троном возникла голограмма головы Короля. Несколько одутловатое лицо, полные губы, острый нос, пристальный взгляд зеленых глаз из-под густых бровей, устремленный вдаль. Седые, чуть вьющиеся волосы тщательно уложены на прямой пробор.

У Сельвины защемило сердце.

— Первое, что я сделаю, когда стану Королем, — продолжал заводиться Корх, разглядывая неподвижную голограмму, — отменю идиотский обычай писать официальные документы в стихах.

— Можно просто писать прозой. Тем более, когда к стихотворству нет ни малейшего таланта. Да ты и писать-то толком не выучился за столько лет, — поддела брата Сельвина.

Корх позеленел от злости, но огрызнуться не успел. Голограмма приоткрыла губы. Аппаратура закончила синхронизацию текста с изображением, а синтезатор речи готов был озвучить текст с необходимым тембром и интонациями. В зале зазвучал знакомый всем приятный, мягкий баритон Короля:

«Пусть телом немощен и час тот недалек,

Когда сей мир меня отторгнет

Велением Судьбы. И выйдет срок

Мучительной болезни. Вспомнит,

Деяния мои, быть может, кто-нибудь:

Добро — добром помянет, зло — забудет,

Простит. На то надежда щемит грудь.

Пусть милость Высшего с живыми да прибудет!

И в час последний свой с Его соизволенья

Свое вам указую повеленье:

Я детям завещаю чтить Закон.

И пусть главенствует над вами он

Живым во благо, в память наших предков!

И да не снять вам никогда его оков!

Мой младший сын, тебе вверяю трон.

Забыв тщеславие, гордыню, правь достойно.

Доверия ты не придай невольно.

Я повторюсь: всех выше нас Закон!

И, чтя его, тебе дарую власть.

Познай же горечь всю ее и сласть.

Но помнить ежечасно должен ты

Про право старшенства твоей сестры.

Сельвине трон освободить тебе придется

Лишь мужа обретет она. Тогда

Народом править будет он. К тебе вернутся

И трон, и власть с кончиною его, спустя года.

Сельвине выбора я не диктую —

Принцесса рассудительна, умна, —

Но в выборе своем должна

Учесть напутствия мои. Я указую —

Высший мне простит! —

Немного тех нехитрых правил,

Что ниже чуть я ей оставил,

Которых ей держаться надлежит.

Жених быть должен в сил расцвете

И за свои поступки быть в ответе

И перед всеми, и перед собой —

Тебе потребен лишь такой.

Пусть не напорист будет, не спесив,

И обаятелен, хоть пусть и некрасив —

Тебе придется он по нраву

Когда стяжать не будет славу.

Пусть телом будет он подвижен,

Силен пусть будет он и скор,

А не болезнью обездвижен,

Что жизни вечный приговор.

И то значение имеет:

Любовь ничто — и в этом суть!

Незрячий больше не прозреет,

Недвижный не сберется в путь!

Силен в искусстве слова, танце

Он должен быть, чтоб нравиться тебе,

Коль будет пусто в голове,

То вечным будет он паяцем.

Начитан должен быть и гениален,

Пресыщен знаньями и гордостью за них:

Не должен быть он тривиален —

В том нет сомнений никаких.

Все — пыль и прах. Любовь — она

Главенствует над этим миром.

Ты полюбить его должна

И в этом истина, Сельвина!

Но мало лишь твоей любви.

Своим его ты назови,

Когда взаимностью ответит.

И будешь ты счастливейшей на свете.

И лишь тогда на трон взойдешь,

Как счастье в муже обретешь!

Вот мой наказ вам, сын и дочь.

Исполните его точь-в-точь!

И помните, что вы едины,

Как два мазка одной картины».

Голос Короля смолк. Изображение еще некоторое время пребывало над троном, потом медленно растворилось в воздухе. Консоль щелкнула, из щели показался краешек кварцевой пластины с черной полоской.

Первый Советник осторожно извлек пластину и воздел ее над головой:

— Такова воля Его Величества, покойного Короля Вельта!

Годма опустил руку, сунул непослушными от волнения пальцами пластину обратно в конверт и неспешно спустился с возвышения.

— Вот так! — довольно хмыкнул Корх, гордо вскинул подбородок и надменным взглядом обвел собравшихся в зале.

— Поздравляю, брат, — нехотя произнесла Сельвина и через силу добавила: — Теперь вы — Король.

Девушка присела в реверансе, вновь выпрямилась и стремительно, шурша подолом платья, покинула зал.

Корх приблизился к Годме и панибратски хлопнул старика по плечу.

— Благодарю вас, Первый советник! Сегодня вы принесли хорошую весть.

— Рад услужить Вашему Высочеству, — холодно отозвался Годма. — Извините, мне нужно идти.

— Да-да, разумеется. На какой день назначена коронация?

— Согласно Свода Правил, на третий день. Вы знаете это не хуже меня, принц. Прошу меня простить, мне необходимо отдать ряд распоряжений.

Годма поклонился и, чуть сутулясь, скрылся в боковом проходе.

В тронном зале все нарастал шум. Некоторые устремились к накрытым столам, где при их приближении оживились угодливые лакеи. Другие, осознав спустя лишь время содержание завещания, бурно обсуждали сказанное Королем — кто хмуро, а кто и с изрядной долей презрения взирая на принца Корха. Третьи же — бездарности и прихлебатели — спешили, толкаяясь, первыми засвидетельствовать почтение новому Королю.

Корх с величественной миной благосклонно принимал расточаемые лесть и расшаркивания, перекатывая во рту, словно медово-мятные конфеты, всего два слова: «Я Король! Я… Король…»

2

Сельвина не помнила, как оказалась в своих покоях. Обливаясь слезами, она упала на кровать и долго плакала. В ее голове, не переставая, крутились слова отца. Цепкая, тренированная память девушки раз за разом воспроизводила завещание строку за строкой. И чем больше Сельвина вдумывалась в смысл фраз, тем большее уныние овладевало ей.

Стоявшая рядом с кроватью фрейлина наблюдала за горем принцессы, не смея нарушить молчание или еще чем потревожить ее.

— Эльда? — наконец позвала фрейлину Сельвина.

— Да, моя принцесса. — Эльда с готовностью придвинулась ближе.

Сельвина села на край кровати и утерла ладонью слезы.

— Эльда, скажи, почему такая несправедливость? Я так любила отца.

— Вы расстроены тем, что Его Величество назначил своим приемником вашего брата?

— Ах, дело вовсе не в том, отец не мог поступить иначе.

— Вы правы, Ваше Высочество, — согласилась Эльда. — Но что же тогда вас так расстроило?

— Часть завещания, касающаяся моего брака. — Сельвина всхлипнула и поднялась с кровати, повернувшись спиной к фрейлине. — Помоги мне, пожалуйста, переодеться, в этом платье невозможно ни ходить, ни дышать!

Эльда принялась быстро и сноровисто ослаблять тугую шнуровку платья. Сельвина наконец вздохнула полной грудью, внезапно ощутив, насколько она устала всего за три часа. Голова побаливала, мышцы спины невыносимо ныли. Сельвина блаженно пошевелила плечами. Тяжелое платье сползло с плеч, скользнуло вдоль тела и опало на пол грудой парчи.

— Примите ванну, Ваше Высочество? — предложила Эльда.

— Нет, спасибо, Эльда. Возможно, позже. — Сельвина вышагнула из платья. — Подай мне накидку.

Эльда вскоре вернулась с короткой воздушной накидкой в руках и помогла принцессе надеть ее, затем подняла с пола платье.

— Разве вы не пойдете на окончание церемонии?

— Нет, мне там нечего делать. — Сельвина приблизилась к встроенному в стену зеркалу во весь ее рост. Полупрозрачная накидка при малейшем движении играла пастельными цветами радуги, хитроумно меняя плотность, что более выгодно подчеркивало фигуру девушки. — Ну вот, — расстроенно заметила принцесса, — теперь глаза весь вечер будут красными. Не понимаю, что нашло на отца.

— А что на него нашло?

Сельвина порывисто обернулась к входной двери.

На пороге комнаты стоял Корх.

— Сельвиночка, ты очаровательна в этом наряде! — Принц вошел, прикрыл дверь и приблизился к сестре.

— Корх, тебя не учили испрашивать соизволения войти?! — гневно бросила Сельвина, выплеснув наконец все накопившее за день яростное негодование и презрение. К тому же иная реакция — Сельвина это знала доподлинно, — выглядела бы слабостью в глазах Корха и доставила бы тому удовольствие. — Где ты воспитывался, в дворцовых стойлах?

— Успокойся, сестренка. — Корх проследовал к кровати, бухнулся на нее и закинул ногу на ногу. — Двери не были заблокированы.

— Разблокированные двери — вовсе не повод вламываться ко мне без приглашения! — Сельвина отвернулась, вышла на балкон и оперлась на балюстраду. Теплый бриз весело заиграл легкой накидкой, приоткрывая сильные загорелые бедра девушки.

— Я беспокоился за тебя. Ты так спешно покинула нас, что я решил, не случилось ли что-нибудь с тобой. — Корх поднялся с кровати и тоже вышел на балкон. — Какой прекрасный вечер!

— Не могу с тобой согласиться, — с плохо скрываемым презрением отозвалась Сельвина. — Так же как не верю в твои беспокойства и сочувствие. Ты лишен их.

— Ты как всегда преувеличиваешь, сестра. Что ты говорила про отца?

— Я сказала, что не понимаю, как он мог так поступить со мной, — помявшись, ответила Сельвина.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду часть завещания, относящуюся ко мне. Я обречена на вечное безбрачие!

— Вот видишь, — неопределенно отозвался Корх.

— О чем ты?

— Вот она — отцовская любовь, о которой ты мне все уши прожужжала. Я понял все давно; ты — лишь сейчас.

— Не верю! — категорически отрезала Сельвина. — Здесь что-то не так.

— О чем ты говоришь, дорогая сестра? — Корх показно наморщил лоб.

— Я знаю отца и его стиль. К тому же явные нестыковки в некоторых местах. Нет, он не мог этого написать!

— Ну-у, отец в последнее время сильно сдал, ты же знаешь. Возможно, последствия болезни, помутнение рассудка.

— Я общалась с ним до самой его смерти, — четко проговорила Сельвина, сверля брата неистовым, презрительным взглядом. — Отец до конца был в здравом уме.

— Тебе виднее, конечно. — Корх скривил губы в неприятной ухмылке и выпрямился. — Ну что ж. Вижу, ты в полном порядке, а мне нужно вернуться в зал. Меня ждут мои подданные.

— Удачно отпраздновать, — бросила вслед брату Сельвина и отвернулась.

— Благодарю, сестра! — важно отозвался Корх и вышел в коридор. Двери за ним закрылись.

Сельвина, оглядев раскинувшийся под балконом сад, тонувший в вечерней мгле, вернулась в комнату.

— Эльда? — позвала она. — Наполни, пожалуйста, ванну. Что-то я устала.

— Сию минуту.

— Нет, лучше скажи, пусть мне принесут что-нибудь перекусить. Ванну я наберу сама.

— Конечно, Ваше Высочество, как пожелаете. — Эльда присела в безупречном книксене и удалилась.

Сельвина неторопливо прошла в ванную комнату. Опустившись на бортик широкой ванны, облицованной светлой разноцветной мозаикой, она пустила в ванну мощную струю горячей воды. Горячая вода расслабит мышцы и поможет немного успокоиться.

Задумчиво поводив пальцем вдоль надписей на вделанном в стену пульте, Сельвина выбрала пенный ароматизатор и коснулась нужного сенсора. Струя воды заметно помутнела, приобретя легкий зеленоватый оттенок. Вода в ванне начала вспениваться, источая сложные фруктовые ароматы и расходясь пузырями. Пузыри сталкивались и соединялись, образуя белое воздушное покрывало.

Сельвина скинула накидку, отбросила ее на низенький стульчик у стены и опустила ноги в воду. Поболтав ими, девушка соскользнула с бортика в воду и вытянулась в ванне во весь рост, расслабленно заводила руками.

Щелкнул автомат, выключив подачу ароматизатора.

— Ваше Высочество, — в ванную комнату заглянула фрейлина. Сельвина открыла глаза, — ужин ждет вас на кровати.

— Спасибо, Эльда.

Фрейлина не уходила, о чем-то напряженно размышляя и не решаясь сказать.

— Можно мне сказать? — наконец спросила она.

— Конечно, почему ты спрашиваешь? — повела плечами Сельвина. — И прошу тебя, перестань величать меня «моим высочеством». Ты же знаешь, я этого не люблю. Мы сейчас одни.

— Конечно, Ва… Простите, Сельвина, — смутилась Эльда, приближаясь к ванне. — Я случайно слышала вашу беседу с принцем.

— И что же?

— Король очень любил вас, и мне тоже показалось странным, что он с вами вот так поступил.

— Это уже не имеет никакого значения. — Сельвина вздохнула и вновь закрыла глаза.

— Да, но… Странно не только отношение к вам. Завещание…

— Что тебя беспокоит, Эльда? — Сельвина приподнялась на локте, протянула руку и перекрыла воду. Бурлящий водопад мгновенно иссяк.

— Слова в завещании, что касаются вас… Не знаю даже как сказать. Они скорее могли бы принадлежать принцу Корху, чем вашему отцу.

— Ты тоже заметила?

Фрейлина кивнула.

— Пустое, Эльда. — Сельвина внезапно сникла. — Возможно, у отца действительно было помутнение.

— И вы в это верите?

— Нет, но факт остается фактом: завещание существует.

— А вы уверены, что это его завещание?

— Ну, я могу узнать стиль отца. К тому же Корх не способен зарифмовать ничего сложнее, чем «он» и «вон». Да и подделать завещание невозможно.

— Я бы не доверяла настолько вашему брату.

— Оставим это, Эльда. Завещание есть, и я обязана следовать его букве.

— Вы собираетесь искать жениха? — искренне ужаснулась Эльда.

— А что мне остается?

Сельвина порывисто встала. Вода волной толкнулась в бортики ванны и выплеснулась на пол. Принцесса поднялась, вышагнула на теплый, шершавый пластик пола, и Эльда укутала ее широким полотенцем.

— Я не могу позволить брату править. Он неминуемо приведет Королевство к полному краху.

— Но где же вы собираетесь искать идеального человека, который соответствовал бы завещанию Короля?

— Хороший вопрос, Эльда, — грустно улыбнулась Сельвина, придерживая полотенце на груди. — Я не знаю…

3

Следующие два дня Сельвина старательно избегала встреч с братом, хотя это ей и не всегда удавалось. Сельвине начинало казаться, что брат поставил себе целью довести ее до белого каления. Причин, побудивших к тому брата, Сельвина не понимала, но все происходящее наводило именно на эту мысль. При встрече с сестрой Корх пытался неуместно шутить, вел себя развязно, нередко даже по-хамски, словно стараясь подчеркнуть собственное превосходство над ней.

Скрываясь от брата в собственных покоях и желая отвлечься, принцесса часами просиживала за рабочей консолью в попытках вычислить возможного жениха. Современная техника достигла больших возможностей, а база данных, содержавшая практически исчерпывающие данные по сотням миллиардов подданных Соединенного Королевства, хранила не только основные данные, такие, как внешность, занятость и место проживания. В базе также присутствовали психотипы людей, их склонности, уровень интеллекта, жизненные предпочтения и прочие любопытные сведения. Умело составленный запрос мог выдать список искомых личностей, наиболее удовлетворяющих требованиям ищущего. Но…

Список возможных претендентов на руку и сердце принцессы был огромен, что еще мягко сказано! При этом мало кто полноценно вписывался в рамки, очерченные завещанием. Тысячи людей приближались к «идеалу», но оказывались либо ущербными физически, либо имели неприятную, отталкивающую с точки зрения Сельвины внешность. Красавцы же почему-то наоборот являли собой совершенно бездарные пустышки и никчемные личности.

Просматривая кажущийся бесконечным список мужчин и их голографические образы, Сельвина ощущала, как постепенно тупеет от разнообразного единообразия. Невообразимо уставший мозг уже отказывался воспринимать образы, а во сне разражался кошмарами.

В ночных видениях Сельвине чудилось, будто ее окружают наседающие толпы людей сплошь мужского пола с требованиями оценить их, а над ними возвышался ее отец и спрашивал ехидным голосом принца: «Ну что, дорогая Сельвиночка, ты выбрала наконец?» Сельвина пыталась убежать от толпы, укрыться в каком-нибудь укромном уголке, но не могла отыскать места, где бы ее оставили в покое…

На второй день поисков вконец измотанная, Сельвина решила бросить не приносящее желаемого результата занятие. Тем более выяснился крайне неприятный факт: окраинные системы Королевства из рук вон плохо занимались регистрацией жителей, и в казалось бы полной базе данных наличествовали явные серьезные прорехи.

Нужно было придумать нечто иное, какой-то другой способ. Но пока ничего путного Сельвине в голову не приходило. Желая отвлечься от круговорота мыслей, принцесса прогуливалась в компании фрейлины в саду, вдыхая ароматы цветов и трав и слушая трели диковинных птиц, завезенных с других звездных систем.

А тем временем принц Корх развернул бурную деятельность по подготовке к собственной коронации. Вместо того чтобы заниматься неотложными государственными делами, Корх как угорелый носился по дворцу и вмешивался во все без исключения — от расстановки мебели до женских туалетов. Его визгливый, порой срывающийся в фальцет голос, вырываясь из окон дворца, распугивал птиц и вызывал у Сельвины приступы сильнейшего раздражения и мигрени.

— Куда ты его потащил?.. Я тебе куда сказал?.. Болван, не зеленый, а синий! Синий, понимаешь?!. Нет, нужно покороче!.. Куда ты столы поставил, остолоп? Я тебе как сказал? Поперек!.. А стулья? Где ты нашел этот хлам?! Ты моей смерти хочешь?.. Шторы подбери! Подбери шторы, говорю! Да, вот так…

Корх, казалось, был неутомим. Он поспевал везде и всюду, никому не давал спуску и больше мешал, чем содействовал приготовлениям. Все это продолжалось до глубокого вечера второго дня.

Приближался день коронации.

На космодром одно за другим опускались суда вассалов Соединенного Королевства. Бурные, «рукоплескательные» встречи постановки а-ля принц Корх, больше напоминавшие маскарад, нежели дипломатические процедуры, несказанно удивляли и вводили в ступор прибывающих графов. Графы звездных систем, будучи людьми серьезными и почтенными, не понимали, как следует реагировать на происходящее, и оттого ощущали себя не в своей тарелке. Приветственный шум толпы, согнанной по случаю на космодром, громкая музыка и обезьяньи пляски совершенно не соответствовали уровню принимаемых гостей.

Седые старцы и их молодые отпрыски, одинаково шокированные происходящим, недоуменно крутили головами и глуповато улыбались. Гвардейцы, с трудом сдерживая «ликующие» толпы людей, распихивали прибывших по правительственным карам и свозили в королевский дворец, где их лично встречал принц Корх, рассыпаясь в благодарностях и комплиментах.

Во дворце графов и членов их семей ожидали апартаменты, оформленные согласно полученных лично от принца Корха указаний, отчего те своим убранством напоминали скорее дома терпимости, нежели апартаменты государственных деятелей. Графы были убиты, сражены наповал, но, проявляя воспитанную в них с младых лет сдержанность, помалкивали. Пока помалкивали. Никто из графов, разумеется, не забыл, как их корабли в нарушение всех норм были задержаны на орбите. Некоторые крутились вокруг планеты всего пару часов, другие — больше суток. И все лишь для того, чтобы молодой выскочка Корх смог устроить «гениальную» встречу на космодроме сразу для всех…

К одиннадцати часам вечера все наконец успокоилось, и дворец зажил своей обычной жизнью.

Неимоверно уставший, но чрезвычайно довольный собой, принц прогуливался в саду, вслушиваясь в доносившиеся из распахнутых окон голоса гостей. Гости беседовали меж собой тихо, и Корх напрягал слух, но разобрать удавалось лишь отдельные, ничего не значащие обрывки фраз. Ему хотелось услышать слова лести, похвалу в свой адрес, как отлично он все организовал.

Слава Высшему, он не слышал того, о чем в действительности говорили гости…

В глубине сада мелькнул знакомый женский силуэт, и принц устремился туда. Сельвина, первой заметившая брата и попытавшаяся скрыться от него за деревьями, была вынуждена остановиться, лишь Корх окликнул ее.

— Сестра?

— Да, Корх? — сухо отозвалась Сельвина.

— Ты тоже решила прогуляться?

Приблизившись, принц вычурно повел рукой, предлагая пройтись, и неторопливо зашагал рядом с принцессой.

— Как видишь.

— Дивный вечер, не правда ли?

— Возможно, — пробормотала Сельвина, размышляя, что могло брату понадобиться от нее. — Вы уже закончили все свои дела, Ваше Величество?

— Не паясничай, — скривил лицо Корх. — Ты все еще дуешься из-за завещания?

Сельвина промолчала.

— Брось. Завтра у нас великий день!

— У тебя великий день.

— Отец, кажется, говорил, что мы есть одно целое, — холодно заметил Корх, остановился и сложил руки на груди.

— Извини, я бы хотела побыть одна, если ты не возражаешь.

— Вот она — жажда власти! — сардонически заметил Корх.

— У меня никогда не было жажды власти. В отличие от тебя. Ты просто неисправим.

— Назови мне хоть одного дурака, который не хотел бы власти.

— Дурак — возможно, — не сдержалась Сельвина и направилась к беседке в центре парка.

Корх некоторое время переваривал замечание сестры, ища, как бы поострее ответить сестре. В голову ничего путного не приходило, а срываться на банальный скандал и портить себе отменное настроение не хотелось.

— Я в курсе, что ты занималась подбором жениха, — сказал он, нагнав сестру. — Что это, как не попытка поскорее заполучить трон?

Сельвина, не ответив, опустилась на скамью.

— И как успехи? — продолжал допытываться Корх.

Принцесса и этот вопрос оставила без ответа. Она нагнулась, подобрала с пола беседки широкий зеленый лист с фиолетовыми прожилками и повертела его за черенок.

— Догадываюсь, что никак. Но я могу посодействовать твоему горю.

— Каким же образом? — лишенным всякой интонации голосом поинтересовалась Сельвина.

— Власть интересует меня лишь номинально. Управление государством, честно признаюсь, — это не мое.

— Ты делаешь успехи в самооценке! — В глазах Сельвины вспыхнули веселые искорки.

— Обойдемся без колкостей! — поморщился Корх. — Я, по крайней мере, честен. Меня интересуют лишь атрибуты власти.

— И что же ты намерен предложить мне? — Сельвина удивленно воззрилась на брата. — Зная тебя, могу предположить, что это нечто сногсшибательное.

— Ты права! — гордо выпятил грудь Корх. — Завтра я стану Королем. Я возьму тебя в жены, и ты…

— Что-о?!!

Глаза Сельвины поползли на лоб, она медленно поднялась со скамьи, сжимая кулаки. В ее руке хрустнула сочная мякоть листка — первой жертвы надвигающейся бури.

Принц Корх, отступил, прикрываясь руками.

— Ты в своем уме? Ты что это удумал?

— Успокойся, сестренка, — пролепетал принц, продолжая отступать вглубь сада и даже не помышляя о побеге. — Ты вовсе не интересуешь меня. Я хотел лишь отдать тебе трон и…

— Король вшивый! Щенок! Извращенец! — меряя слова шагами, Сельвина грозно надвигалась на принца. — Урод кривоногий! Недоносок! Сосунок!

Бледный Корх сделал еще шаг назад, но зацепился каблуком сверкающей туфли за выступавший из земли корешок и грохнулся задом на влажный мох, трусливо загородившись руками и поджав колени.

— Да я тебе собственными руками причиндалы пообрываю! — Сельвина нависла над повизгивающим от страха принцем, протягивая к нему руки со скрюченными пальцами. — Хорек расфуфыренный! — добавила она, тяжело дыша.

Корх вывернулся и отбежал на четвереньках в сторону. Потом вскочил на ноги и трусовато обернулся.

Сельвина стояла метрах в четырех от него. Вид ее был страшен: взлохмаченные волосы, глаза горят, как у дикой кошки, ноздри раздуваются, словно у разъяренного быка.

— Глупо, — сказал Корх, важно вскинув подбородок и одернув сюртук в попытке вернуть себе величественный вид. — Очень глупо. Дура.

Он развернулся и зашагал в сторону дворца, периодически опасливо оглядываясь через плечо.

…Сельвина ворвалась в свои покои, едва не снеся по пути двери.

— Что с вами, Ваше Высочество? — испуганная Эльда, заслышав неимоверный шум, производимый принцессой, выскочила ей на встречу из своей комнаты. — На вас напали?

— Все хорошо. Просто замечательно! — Сельвина попыталась улыбнуться, приглаживая руками растрепанную шевелюру. Принцесса огляделась по сторонам, словно ища что-то. — Да!

Она кинулась к консоли и упала в кресло перед ней.

— Эльда, собирай вещи, мы уезжаем!

— На ночь глядя? А как же коронация? — вконец растерялась фрейлина.

— Плевать на коронацию, на все плевать! Мы немедленно уезжаем!

— Куда же?

— Туда. — Принцесса неопределенно ткнула пальцем в потолок и повернулась к экрану.

— Но…

— Капитана Жакэ, — бросила принцесса человеку, возникшему на экране консоли.

— Сию минуту, мэм!

На экране возникло квадратное загорелое лицо с пышными усами и бакенбардами.

— Виль Жакэ слушает, Ваше Высочество!

— Капитан, подготовьте «Селесту» к вылету, скажем, через три часа.

— Слушаюсь, Ваше Высочество! — отчеканил Жакэ. — Маршрут?

— Пока не определен, — ничего не придумав сходу, сказала Сельвина.

— Но я должен все спланировать. Ресурсы…

— Хорошо. Любая ближайшая система на ваше усмотрение, где мы сможем запастись всем необходимым.

— Принял, — кивнул Жакэ. — Цель полета?

— Я сообщу о ней на борту.

— Невозможно, Ваше Высочество! Я должен подать запрос в астронавигацию! Нас просто не выпустят с планеты.

— Свободный поиск, — устало вздохнула Сельвина (как все сложно!) — Нет, подождите! Сообщите о моем желании развеяться.

— То есть прогулка налегке? — Жакэ растянул тонкие губы в белозубой улыбке.

— Вы все правильно поняли, капитан, — одобрительно сказала Сельвина. — Так будет меньше ненужных вопросов. Да, и еще!

— Слушаю.

— Затребуйте человек десять из гвардии. Для охраны.

— Хорошо, Ваше Высочество. Как вам будет угодно. — Жакэ учтиво склонил голову и отключился.

— Куда мы все-таки летим, Ваше Высочество? — переспросила Эльда.

— Искать мне жениха! — выпалила Сельвина. — Но прежде мы кое-что должны с тобой сделать.

— Что?

— Подпортить кое-кому праздник, — оскалилась в злобной ухмылке Сельвина и хищно сверкнула глазами. — Ну, держись, братец!

Она обернулась к фрейлине, крутанувшись на кресле.

— И не называй меня «моим высочеством»!..

4

Время тянулось неимоверно долго. Чемоданы с вещами были упакованы и отправлены на личную яхту принцессы еще полтора часа назад. Эльда куда-то запропала, пока Сельвина принимала ванну и приводила себя в порядок.

Сейчас Сельвина в полном одиночестве металась по комнате, словно загнанный зверь. Бездействие и жгучее желание отомстить, какого она никогда до того не испытывала, не давали ей ни минуты покоя. Наконец борьба с самой собой утомила принцессу, и она забылась коротким и беспокойным сном.

Около одиннадцати вечера вышел на связь Жакэ, разбудив принцессу. Сельвина выслушала доклад о готовности судна к вылету и сонным голосом поблагодарила.

Через пятнадцать минут позвонил Корх.

— Улетаешь, сестренка? — поинтересовался он.

— Собираешься меня задержать? — кипя ненавистью, спросила Сельвина.

— И в мыслях не было! Тебе неплохо бы развеяться. Или летишь на поиски женишка? — противно захихикал принц.

— Не твое дело! — рявкнула в ответ Сельвина, грозно сведя брови. Она с трудом сдерживалась, чтобы не наговорить грубостей. — Занимайся лучше своими «атрибутами».

Корх наморщил лоб, пытаясь сообразить, о чем, собственно, идет речь.

— Ах, вон ты о чем! — спустя полминуты протянул он. Морщины вновь разгладились. — Уже все готово, сестренка. Давно готово.

— В таком случае, желаю приятного восхождения.

— И ты не останешься на коронацию? — притворно удивился принц, вскидывая тонкие, аккуратно выщипанные брови.

— Нет.

— Жаль! Очень жаль, — покачал головой Корх. — Ну что ж, счастливого тебе пути и удачи в поисках. — Он опять хихикнул и отключился.

Сельвина скрипнула зубами.

«Прыщ зудящий, индюк надутый! Ну, погоди же, я тебе устрою!..»

В дверях с подносом в руках возникла фрейлина.

— Эльда, ну куда же ты запропастилась? — Сельвина нетерпеливо вскочила из кресла.

— Вы не ужинали, Ва…

Принцесса нахмурилась.

–…Сельвина, — быстро поправилась Эльда, ставя поднос на стол. — Я подумала, будет не лишним…

— К Черному ужин! — взмахнула рукой Сельвина. — Эльда, нас ждут великие дела!

— Когда у вас такие глаза, я вас боюсь. — Фрейлина отступила на шаг и осенила себя Священным знаком.

— Ну, тебе-то уж точно нечего меня бояться. Собирайся, у нас еще много дел.

Сельвина подхватила с кровати один из темных плащей, широким взмахом накинула его на плечи и набросила на голову капюшон. Другой плащ она кинула фрейлине.

— Но вы так и не объяснили, чем мы собираемся заняться до отлета? — спросила Эльда, надевая плащ.

— Громить!

— Что-что? — опешила фрейлина.

— Громить все и вся. Я ему устрою веселую жизнь! — Сельвина погрозила в сторону дверей кулачком.

— Вы с ума сошли, Сельвина! — не на шутку перетрусила Эльда.

— О, если бы ты только знала, что предложил мне этот… этот подонок Корх, — Сельвина скорчила брезгливую гримасу, — ты бы первая побежала.

— Прошу вас, не рассказывайте ничего, — испуганно поежилась фрейлина. — Пусть я лучше останусь в неведении.

— Но ты со мной?

— Да, — после некоторых колебаний не совсем уверенно отозвалась Эльда.

— В таком случае у нас на все про все, — Сельвина бросила взгляд на настенные часы, — сорок минут. В путь!

Принцесса с тяжелым сердцем оглядела свои покои, в которых она провела столько лет, где была счастлива и где горевала о всяких мелочах. Только теперь она понимала — то были именно мелочи, не стоившие пролитых по ним слезы. Раньше, когда еще был жив отец, Сельвина была по-настоящему счастлива. Сейчас у нее не осталось ничего. Счастье ее ждало где-то там, вдали от дома. Принцесса верила в это, верила всей душой.

Едва сдерживая слезы, Сельвина перешагнула порог комнаты и в последний раз оглянулась.

Двери закрылись.

— Нам нужно торопиться, — решительно сказала она, пониже натянув капюшон.

Девушки направились на нижний этаж, где располагались кухня и банкетный зал. Стараясь производить как можно меньше шума и пряча лица под капюшонами, они быстро пересекли длинный коридор и спустились по гулкой лестнице. В плащах, конечно, не было никакого смысла, так как весь дворец был нашпигован различными датчиками и камерами, позволяющими контролировать перемещение всех и вся, но плащи придавали «операции» некую таинственность, особый шик.

Дворец спал. В коридорах и на лестницах Сельвина с Эльдой не встретили ни одного человека. Времена рыцарей и мушкетеров, охранявших покой своих государей, давно минули. Сейчас их с успехом заменяла чуткая автоматика, готовая в любой момент задержать или остановить преступника, а при необходимости вызвать живое подкрепление.

Но, сколь ни была умна система охраны, она и предположить не могла, что две почтенные особы, тайком пробравшиеся в банкетный зал, собираются устроить там (и не только!) невообразимый бардак и полнейший беспредел.

Трудно себе представить, что могут натворить две вдохновленные благородной яростью женщины в течение пятнадцати минут. Столы были исцарапаны, пол вымазан лаком для ногтей, портреты принца разрисованы губной помадой, праздничные полотнища изрезаны и изорваны на лоскутки, а подушечка для коленопреклонения вымазана долго не сохнущим клеем. И все это под надзором несчастной системы охраны. Будь у нее возможность менять размеры глаз-объективов, все линзы давно бы повываливались от ужаса и полопались от стыда за творимые высокородными особами бесчинства.

Содеянного Сельвине показалось мало.

Оглядев дело рук своих, принцесса сдула со лба прядь, уперла руки в бока — месть не казалась ей полной. Поразмыслив, она прихватила Эльду под руку и потянула за собой на кухню.

Тем временем система охраны, пребывая в явном ступоре от происходящего и судорожно гоняя по своим цепям килобайты противоречивой информации, пыталась сообразить, нужно ли включать сигнал тревоги или все же не стоит этого делать. С одной стороны на ее глазах происходил акт вредительства, но с другой в роли вредителей выступали принцесса и ее фрейлина. Задача казалась неразрешимой…

Между тем, девушки, войдя в раж, громили кухню. Заготовленные на завтрашний день основные блюда переворачивались, обильно посыпались солью и перцем. Тарелки со страшным грохотом рушились целыми стопками на пол, разлетаясь фейерверками осколков. Рыба в смятении ускользала с блюд под шкафы и плиты. Жареная дичь в ужасе шмыгала по углам и разлеталась. Любимый Королевский торт принца Корха был смят, раздавлен и изуродован. Шоколадный Корх в парадной мантии, ранее венчавший торт — немилосердно припечатан кулаком к столу и превращен в коричневую лепешку с торчавшей из нее приплюснутой головой с улыбкой до ушей.

Девушки визжали от удовольствия.

Система охраны не выдержала нагрузки и отключилась, но в дверях уже толпилась перепуганная спросонья челядь, заглядывая в кухню через головы друг друга и не решаясь войти внутрь. Люди перешептывались, вертя головами.

— Что здесь происходит, Черный вас побери! — вклинился в толпу прибежавший на шум Корх. Он был в смешной короткой пижамке с котиками и в пушистых тапках. — Я спрашиваю, что здесь творится?

— Принцесса, кажись, того, — кто-то осторожно подал голос.

— Ну так держите ее, пока она не разнесла весь мой дворец! Великий Светлый, мой торт! — заметил наконец принц, в бессильной злобе ударив себя по ляжкам кулаками. — Да хватайте же ее, болваны!

— Еще один шаг, и я расскажу всем причину происходящего, — обернулась на голос брата Сельвина. Она важно выставила одну ногу вперед и уперла левую руку в бок. Другой рукой принцесса аккуратно, величественным жестом пригладила волосы. — Я думаю, всем будет интересно послушать, не так ли, мой дорогой братец?

— Нет!!! Молчи! — не на шутку перепугался Корх, перегородив широко раскинутыми в стороны руками проход уже готовой было ворваться в кухню толпе. — Она… Она не сошла с ума, просто у нее нервный срыв. Моя сестра очень любила нашего папу. Можешь продолжать, Сельвиночка.

— Правда? Спасибо, дорогой братик. — Принцесса подплыла к принцу, покачивая бедрами. — Ты такой добрый сегодня!

Наклонившись вперед, она притянула ладонями голову растерявшегося Корха к себе и чмокнула его в нос. Корх попытался отвернуться, кривя губы, но не успел.

— Ты мой котеночек, уси-пуси. — Сельвина пошевелила двумя пальцами у бледного, идущего пятнами лица брата и выпрямилась. — Пошли Эльда, мы уже закончили. Спасибо тебе, дорогой братец. Ты не представляешь, как мне полегчало!

Толпа расступилась, пропуская мимо себя принцессу и ее фрейлину. Корх бессильно сжимал кулаки, скрежеща зубами. Ногти больно впивались в ладони.

— Братик, — обернулась, задержавшись на миг, Сельвина, — тебе нужно обязательно показаться врачу: ты так ужасно скрипишь зубами — возможно, у тебя глисты.

— Никогда не прощу, — прошипел под нос Корх, меча глазами молнии. — Ни-ког-да!