Грис-космоплаватель

Леонид И. Зданович, 2023

Увлекательный детский фантастический роман о приключениях мальчика, нашего современника, в космосе и за его пределами. Похищенный космическими торговцами, он побывает у плену у галактических пиратов, побывает в резиденции вселенских правителей и освободит целый мир от жестокого и неправедного правителя.

Глава 8

Мохнатый мастодонт долго вел мальчика по длинным коридорам. На шее конвоира было пристегнуто диковинного вида оружие, похожее на помесь садовой лейки (с тремя разнокалиберными носиками) с аккордеоном. Потом они погрузились в обширный и роскошно обставленный лифт, в котором имелся телефон, ванна, диван со сломанной ножкой и покосившийся торшер с полусгоревшим абажуром. Грис бережно прижал к груди все свое добро, состоявшее из мешка и медведя. Они попрежнему друг друга на дух не переносили. Шалый все скалил зубы, а Пшук ругал его, несмотря на то, что мальчик посоветовал ему быть поласковее с медведем. Нести их обоих в руках Грису было не очень-то удобно, и он даже собирался засунуть мишку в мешок, но тот резко воспротивился:

— Да ты что? В меня? И думать не смей! — истошно телепортировал он. — Во мне ведь лежит такое… такое!..

— Не разговаривать! — рявкнул мастодонт.

«Неужели он тоже умеет читать мысли?» — поразился Грис.

«Ничего подобного, он улавливает только обрывки» — скептически заметил Пшук.

— Кому сказал: отставить рррразговорррры! — рявкнул конвоир.

Каюта командора оказалась на удивление скромным, уютным, хоть и довольно просторным помещением. Одну стену занимали шкафы и ящики, у другой стояли два кресла и столик. В одном кресле сидел сам Вергойн, другое же он приветливым жестом предложил занять Грису.

Мальчик уселся на край кресла и огляделся. Воспользовавшись его рассеянностью, Шалый выбрался из свернутого мешка и, подойдя к ноге Вергойна, недоверчиво обнюхал ее.

— Занятный зверек, — сказал командор. — На твоей планете все звери такие маленькие?

— Нет, — ответил Грис, — там живут разные звери, одни ростом меньше его, другие гораздо больше. Но и он таким не был. На самом деле он высокого роста, почти такой, как этот, который меня вел.

— Трумбо?

— Вот именно. Правда Флайт велел его микри… микра… ну, словом, уменьшить.

— Ты хочешь сказать, микротизировать, — Вергойн с осуждением покачал головой. — Эти фарарийцы на редкость бесцеремонные личности. Они считают, что все на свете существует лишь для того, чтобы покупаться и продаваться. Я долго толковал в свое время с одним из них, пытался объяснить ему, что на свете кроме материальных категорий, существуют еще и моральные, такие, как «честь», «доблесть», «правда», которые ни купить, ни продать нельзя ни за какие деньги…

— Жрррать! — настойчиво рявкнул Шалый, развалившись на ковре с толстым ворсом. За несколько минут он успел испробовать на зуб ножки столика и кресел и убедился в их абсолютной непригодности в области гастрономии.

— Ну потерпи же! — с упреком сказал ему Грис. — Нельзя же все время думать только о желудке.

— Ты сам научил его разговаривать?

— Нет, это фарарийцы посадили в него какого-то «умника», он его и учит.

— О! — командир с пониманием кивнул головой. — Эти фарарийцы когда-то были великими искусниками. Однако страсть к торгашеству отвратила их от ремесла и когда-нибудь окончательно погубит… — задумчиво сказал он и запустил в шерсть медведя свои длинные бледные пальцы с лиловыми ногтями. Мишка доверчиво заурчал.

— Зачем вы их обижаете? — осмелев, спросил мальчик. — Зачем вы отняли у них корабль и все товары?

— Зачем? — с удивлением переспросил Вергойн, и его сапфировые глаза расширились, в зрачках сверкнула молния. — Но ведь это так просто: они торгуют с моими врагами, тем самым помогая им, а я, естественно, не желаю этого.

— Но раз вы пираты, то… вы, наверное, воюете со всем белым светом?.. То есть, я хотел сказать, что на свете… — сконфузившись, Грис умолк.

— Со светом… на свете… — Вергойн усмехнулся. — Интересное выражение. Такое мне еще не встречалось… — он ненадолго задумался. — Нет, я воюю с мраком, с холодной, удушливой тьмой. Причем с помощью таких типов, которые сами по себе чернее самой черной ночи. Но… если ударить тьмой на тьму, то вдруг во мраке вспыхнет свет? — он испытующе посмотрел на Гриса.

— Не знаю, — неуверенно пробормотал Грис, — я еще не знаю, с кем вы боретесь и за что?

— Я? — командор улыбнулся. — В какой-то степени я воюю против самого себя… О звезды и созвездия! Сейчас твой зверь сожрет меня вместе с башмаками, — Шалый и вправду, основательно усевшись, принялся обгладывать штиблеты командора. — Что же, он у тебя не питается ничем, кроме одежды?

— Нет, но у фарарийцев одежда была очень вкусная… А вообще-то он ест мясо и мед.

— Какое мясо?

— Ну-у… всякое, — Грис пожал плечами. — Кого поймает, того и съест. Рыбу ловит… В этом году корову задрал…

— Так он у тебя хищник?

— Конечно…

— Очень странный зверь, — задумчиво сказал командор. — Наши неразумные создания плотью не питаются. Это привилегия людей.

Командор несколько раз щелкнул пальцами. Из стены вывалился столик, уставленный тарелочками с разнообразной снедью и бутылями с разноцветными жидкостями.

— Угощайтесь, — сказал Вергойн. — А я пока вспомню прошлое.

Напрасно мальчик пытался предложить медведю на выбор разноцветные желеобразные брусочки из разных тарелок. Шалый их категорически отверг и, настороженно принюхавшись, отправился исследовать дальний угол помещения. С опаской отпив из одной бутыли, Грис убедился, что жидкость, налитая в нее, очень похожа на клюквенный морс, который давным-давно, в прошлой, так неожиданно переменившейся жизни умела делать его мама. Одна из тарелок оказалась наполненной чем-то вроде пудинга из холодной каши. Его Грис стал есть, впрочем, без особенного удовольствия. Одежда фарарийцев была гораздо вкуснее. Он ее так и не носил, а остался в выцветших джинсах, сбитых кедах и цветастой рубахе, которая от долгого ношения вообще потеряла всякий цвет.

Тем временем, пока он был увлечен едой, в комнате появился еще один ребенок, мальчик, на вид не старше Гриса с белыми волосами и сапфировыми глазами. Он возник так неожиданно, что Грис чуть не подавился, и поглядел на Вергойна. Командор стоял рядом и вертел в руках какую-то дощечку.

— Ну, что же ты сидишь, невежа, — с мягким упреком сказал он, — подойди к молодому господину и поздоровайся.

Поднявшись, Грис подошел к мальчику и протянул ему руку. Никак не реагируя, тот стоял на месте как вкопанный и глядел мимо него. Грис протянул руку и коснулся его, но рука его не ощутила прикосновения, а прошла в пустоту. Он обернулся.

— Не пугайся, — успокоил его командир. — Это всего лишь образ. Изображение, запечатленное лазерными лучами на кристалле.

— Голография! — вспомнил Грис.

Вергойн пожал плечами.

— Возможно, это называется и так. Мы это зовем образами. И таков был некогда образ воспитанника отдельного гвардейского корпуса «Сердце Отчизны».

Следующая голограмма представляла того же мальчика, но двумя или тремя годами старше. Он был одет в черный мундир, увешанный аксельбантами, звездами и атласными лентами.

— Стажер личной охраны царевича Миловида, — прокомментировал Вергойн.

Следующее изображение было похоже на что угодно, кроме человека. Больше всего это смахивало на водолазный скафандр, который применялся для самых больших глубин. Он был изготовлен из металла, отполированного до зеркальной гладкости. Передние конечности, похожие на гигантские крабьи клешни, были прижаты к яйцеобразному корпусу, нижняя часть которого завершалась оперением, наподобие ракетного.

— А это — Рыцарь Плазменного Шара, Магистр Гразера, победитель двадцати восьми турниров, имеющий двадцать шесть побед, две ничьих и ни одного поражения… То был мой звездный час, — вздохнув заключил Вергойн.

Следующий за этим образ изображал его же, но одетого в лохмотья, с массивными колодками на шее, ногах и руках. Тело его было изранено, ссадины сочились темнофиолетовой кровью.

— Государственный преступник номер один! — с горестным смешком промолвил командор. — Приговорен к распылению на атомы с абсолютным и вековечным забвением.

— Вы что нибудь э-э-э… натворили? — робко поинтересовался Грис. — Ну… я имею в виду, нарушили какой-нибудь закон?

— Да, — кивнул Вергойн и отложил прибор передачи изображения. — Я нарушил главный и единственный закон нашего славного общества — я начал думать. И случайно додумался до способа, благодаря которому можно было бы значительно улучшить жизнь нашего народа. Причем жизнь не только людей с голубой кровью, но и многих других созданий, которые ничуть не виновны в том, что их кровь имеет красный, зеленый, желтый и черный цвета.

«Интересно, он говорит правду или…» — подумал Грис.

«Да, он не лжет, — моментально телепортировал Пшук, — но чего-то он не договаривает. Кажется, ты ему для чего-то нужен…"

— Странно все это… — вслух сказал Грис. — Почему у вас такое отсталое государство? Все эти цари, короли… У вас так хорошо развита техника, для чего вам все эти дополнительные принцы и рыцари? Мы — так давно своих рыцарей и дворян прогнали. На нашей планете почти во всех странах республики. А правят не цари, а парламенты или президенты.

— Вот как? — удивился Вергойн. — И что же, все эти республики живут между собой в вечной дружбе и никогда не воюют? И никто никого не угнетает?

Грис покраснел. Ему было неудобно признаться, что и на его планете тоже не все гладко.

— Вот и в нашей стране были периоды, когда она была раздроблена на массу независимых княжеств, республик до тех пор, пока одна страна не подмяла под себя все остальные. Тогда-то и воцарился прочный и нерушимый «мир»… — с иронией заключил он.

— Да, мир! — со вздохом заключил он после некоторой паузы. — Но что это был за мир? Мир, в котором одни угнетают других, мир, вооруженный до зубов, мир, живущий в вечном ожидании войны…

— У нас тоже богатые угнетали бедных! — воскликнул Грис. — Но тогда в нашей стране произошла революция и мы свергли царя!

— Видишь ли, — мягко объяснил Вергойн. — Наши богачи вовремя сообразили, как можно одурачить народ. Они объявили родную планету Милитарию в опасности и произвели тотальную мобилизацию. С той поры вся страна от мала до велика была загнана в окопы, заводы переведены на производство оружия, фабрики стали выпускать лишь обмундирование, не стало господ и слуг, остались лишь солдаты и офицеры. Но для того, чтобы наше царство могло существовать, оно вынуждено расширять ареал своего обитания за счет так называемых инопланетных «чудовищ», то есть всех диких, разумных, полуразумных и вовсе неразумных тварей, которые имеют несчастье жить с нами по соседству. Вот я и подумал: а разве они не имеют права на существование? Трумбо, зайди сюда! — крикнул он.

На пороге кабинета показался давешний мастодонт с боевой лейкой на шее.

— Вот скажем, это примечательное создание — разве не прекрасно? Правда, на вид он слегка диковат, но, поверь мне, на своей родине он считается неплохим композитором. Впрочем, их музыка может показаться нам странноватой и даже страшноватой… спой-ка нам, Трумбо!

Отступив на шаг мастодонт задрал ногу, поднял свой короткий и толстый хобот и затрубил дико и грозно. От этих воинственных звуков по спине Гриса пробежали мурашки. Вергойн засмеялся и замахал руками, отсылая Трумбо за дверь.

— Вот видишь, а соплеменники внимают ему с истинным восторгом. А взять моего помощника Пубрита. Он уродлив, как и все клонеры, существа выведенные искусственно для выполнения самых тяжелых и грязных работ. Но я обнаружил в нем доброту и преданность. Он не научился читать и писать, но прекрасно обращается с самой сложной техникой. И основной моей виной сочли то, что я свою инопланетную прислугу начал учить грамоте. Я бежал из-под стражи, собрал себе команду из низших рас нашего мира и объявил войну царю Помпузиану, его министрам и князьям… Кстати, царский титул — это скорее дань традиции. Цари у нас избираются всеобщим тайным голосованием и официально должны сменяться периодически, однако, как правило, эта должность пожизненная. Ну и естественно, пожизненные цари избирают себе пожизненных министров, придворных, которых потом назначают князьями, дают им имения и замки. Ну, а те, как ты сам понимаешь, воздают своему благодетелю царские почести, всячески лебезят перед его сыновьями и, — Вергойн вздохнул, — и дочерями…

Внезапно он взглянул на мальчика и спросил:

— А ты как попал к фарарийцам? Я вижу, ты человек не их да и не нашей породы. В твоей крови слишком много железа.

Гриша честно рассказал о том, что произошло на лесной поляне, умолчал он лишь о том, что видел Вергойна в снах, да сейчас он уже и не был уверен, был ли это он. В том, из снов было слишком много вкрадчивого, алчного, змеиного, этот же производил впечатление простого, честного, великодушного человека. Однако объяснить этой метаморфозы он не мог и потому решил подождать и спросить при удобном случае. Услышав же о том, что искали фарарийцы на земле, Вергойн сплюнул и столь витиевато выругался, что мальчик покраснел, он не понял и половины оборотов в этом ругательстве, принадлежащем головоногим земноводным с Плэнгры, но того, что он разобрал, было достаточно, чтобы понять, какая у них обширная и разносторонняя личная жизнь.

— Стиль пророчества мне знаком, да и координаты похожи, но о самом таком пророчестве я слышу впервые. Однако же хороши торговцы! Центр Мировоздания! Это значит, что они решили вернуть власть проклятому Старому Какубану, величайшему негоднику во всей Вселенной. Все миры вздохнули спокойнее, узнав, что он умудрился потерять Стержень. Хотя пока в его руках Скипетр Власти никто иной не в силах им завладеть. И все равно, без Центра Мироздания, то есть того самого Мирового Стержня, все Жернова разболтались, Плоскости сбились, так что из мира в мир попадать стало чертовски сложно, никогда не можешь знать, где вынырнешь. Впрочем нашему брату это вроде бы и на руку. И все равно, путешествовать стало сложно, — он взглянул на мальчика и улыбнулся. — А тебя они, значит, приняли за того самого «витязя"? Ну-ну, поглядим, во всяком случае, жизнь у тебя здесь будет поинтереснее, чем дома.

Конец ознакомительного фрагмента.