Блеск и нищета сумасшедших

Леонид Баталин, 2020

Что вы знаете о психушках? Наверняка что-то совсем поверхностное или стереотипное. Что же там происходит на самом деле? Эта книга – ваш экскурсовод по утопичному русскому дурдому. Большая её часть была написана автором прямо в психушке и основана на реальных событиях. «Блеск и нищета…» – это 50 историй, не связанных между собой сюжетом, но связанных персонажами и местом действия – психиатрической лечебницей провинциального города N-горска. Русский дурдом открывается здесь со всех сторон: как самых смешных, так и самых трагичных и жутких. Присутствует уголовный жаргон, копрофагия, мужеложство и прочие страшные вещи. Крайне не рекомендуется к чтению. Содержит нецензурную брань.

2. Раздача лекарств

Коридор с палатами, абсолютно все комнаты без дверей

Из проёмов выглядывают люди, больше похожие на зверей

По-настоящему больных здесь примерно три туши

Все остальные это уголовники и призывники, что стало понятно тут же

МБ Пакет. «Две недели в дурке», 2015

На этой минорной ноте мы покинем ординаторскую. За следующей дверью находится процедурный кабинет, и оттуда слышны прерывистые женские стоны — это один из больных сношается с пьяной санитаркой Вероникой Николаевной. У них есть время только пока идёт раздача лекарств, но пациенту обычно хватает и пяти минут. А санитарка довольна в любом случае — она немолода и непривлекательна, другого секса у неё не бывает.

Пройдём дальше до конца первого коридора. Больным сюда обычно без сопровождения нельзя — эта территория исключительно для персонала. Среди принудчиков она имеет тривиальное название «тот продол». Видите эту белую дверь с облезшей краской? За ней и начинается аномальная зона, и прямо сейчас там раздают таблетки.

Длинный просторный коридор. Семь палат без дверей, из некоторых выглядывают безумные лица. В начале коридора на кресле, аки на троне, восседает плотного сложения лысый медбрат Пал Палыч — сегодня он старший по смене. Пока у Палыча блестят только линзы его очков, но это пока. После некоторых инцидентов его проверяют на трезвость медсёстры на приёмке, поэтому он приходит в больницу трезвый, а синячит уже у себя в отделении. Но об этом ещё будет много сказано позже. Сейчас Пал Палыч трезв, и оттого крайне зол.

1. Раздача лекарств.

Перед ним прямо на полу лежит Макака — полоумный пациент с придурковатой рожей и несколькими оставшимися зубами в кривой ухмылке. Ему 35 лет, он эпилептик и олигофрен, остановившийся в умственном развитии в возрасте десяти лет. Это его личный бунт — ему не дали сорвать розу на прогулочном дворике.

— Нахуя ты розу опять сорвал, гандон? — ругается Палыч.

— А я Баращкиной падайю, ана мине будет манэт делатт!!! Я ей цветок покажу, а она будэт писун сасат!! — говорит Макака и улыбается в свои два с половиной зуба.

Речь о Наталье Филипповне Барашкиной — старшей медсестре, достаточно красивой женщине. Всё больные начинают громко смеяться с очередной фразы Макаки. Палыч хотел было встать и пару раз пнуть надоедливого больного — он часто так делает — но недостаток алкоголя в крови делает его ленивым, и оттого раздача лекарств идёт своим чередом.

— Волуйский! — восклицает Палыч.

— Галоперидол две пятёрки, циклодол, азалептин половинка, — монотонно бормочет сидящая рядом медсестра Леночка.

— Без циклодола обойдётся. Где этот Волуйский, блять? — злится медбрат. — Гондон ебаный.

— Я не гондон! — слышится из шестой палаты.

— А ну сюда дуй, блять, а то привяжем нахуй. — отрезает Палыч.

Волуйский берёт таблетки и поворачивается к санитарке тёте Рае — она сегодня следит, чтобы больные добросовестно пили свои лекарства. Он открывает рот, Рая проводит пальцем под нижней и над верхней губами, кивает головой, и Волуйский уходит.

— Майсян! — той же интонацией бормочет Леночка.

— Масяня! — вторит Палыч.

— Галоперидол две пятёрки, циклодол, карбамазепин, неулептил.

Майсян приходит, кидает таблетки в рот, запивает, поворачивается к тёте Рае. Та тщательно проверяет его, засовывая пальцы прямо в рот, без перчаток. Стерильность? Не, не слышали.

— Спрятал, Масяня спрятал! — ликует толстая и неуклюжая санитарка Рая, вытаскивая изо рта у Майсяна таблетку. — Спрятал!

— Ах ты чуркистанский пидарас! Кусок дерьма! — кричит Палыч, встаёт и идёт по направлению к Масяне. Тот дрожит.

— Дядь Паш, ну не надо, ну пожалуйста, дядь Паш, ну не на…

Далее следует удар поддых, за ним ещё один. Майсян загибается, начинает задыхаться и плакать.

— На вязки этого чмошника. — командует Палыч.

Из первой палаты идут местные быки-принудчики. Вязать кого-то по приказу начальства не очень по понятиям, но ради общей положухи пацаны закрывают на это глаза. Масяню кладут на кровать. Пока главный местный уголовник Стас держит орущего Масяню, двое других привязывают его к койке. Делается это вязками — длинными толстыми верёвками, похожими на бинты. Одна вязка на две ноги, по одной на каждую руку, и в особых случаях четвёртая проводится под мышками — это делается для того, чтобы больной не мог даже сидеть. Как правило, привязывают на три, а четвёртой вязкой потом угрожают, если привязанный больной плохо себя ведёт и шумит. Часто это помогает — быть полностью прификсированным к койке крайне неприятно.

— Титов! — бормочет Леночка.

— Ебёт котов! — доносится крик из палаты.

По отделению прошла волна смеха. Палыч не обратил внимания.

— Аминтриптилин, три полторашки галоперидола, оланзапин…

— Гришковец! — говорит Палыч

— Ебёт овец! — опять слышно из палаты.

Волна смеха становится неуправляемой, в шестой палате кто-то бьётся в истерике. Палыч молчит.

— Кульбак!

— Ебёт собак! — раздаётся крик.

Уровень смеха превышает все допустимые пределы. Палыч пытается назвать чью-то фамилию, но из-за дикого гогота его никто не слышит. Он встаёт и орёт на всё отделение:

— Кто это там такой умный, щас я приду и сам выебу!

Смех ненадолго замолкает. Совсем ненадолго.

— Кучин! — говорит Леночка.

— Чуча, сюда пиздуй, — злобно отвечает Палыч.

Серёжа Кучин — сифилитик с гниющим изнутри мозгом. Такое называется нейросифилис, и это очень страшно. Когда-то он был героиновым наркоманом и сам помышлял наркоторговлей. Подцепив Купидонову болезнь, Чуча начал сходить с ума, а когда сифилис проник в мозг, он потерял последние остатки разума.

Заиграла музыка из фильма «Бумер». Палыч достал телефон.

— Чуча, мне тут твой брат письмо написал, — усмехнулся Палыч.

— Правда, правда, правда? — Кучин словно ожил. — Что он написал?

— Он написал, что ты ПИДАРАС! — закричал Палыч и засмеялся над собственной шуткой.

Впрочем, смеялся не он один — хохот в отделении стоял такой, что слышно было и за его пределами. Коля Чайкин, молодой эпилептик, от смеха начал биться головой об стену.

— ТЫ БРЕХЛО!!! — заревел Чуча на всё отделение — ЭТО БРЕХНЯ!!! — Чуча встал, топнул ногой по полу. — ТЫ БРЕХЛО!!!

— Заткнись нахуй! — подключается Леночка.

— НЕНАВИЖУ ВАС!!! ВСЕ ПИДАРАСЫ!!! — орёт Чуча. — ПИДАРАСЫ!

Палыч встаёт и грозной походкой направляется к Кучину.

— Что ты сказал?

— Ничего, ничего! — испуганно попятился назад Чуча.

— Все пидарасы? — Палыч с оскалом садиста шёл в сторону Чучи.

— ВСЕ КРОМЕ ТЕБЯ!! КРОМЕ ТЕБЯ!! ИЗВИНИ ПОЖАЛУЙСТА!!

Палыч садится, но Чуча сразу же продолжает старую песню:

— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!! — орёт он. — Вы все пидарасы! ПИДАРАСЫ ВСЕ!!!

Палыч встаёт.

— Извини пожалуйста, я больше не буду! — Чуча вновь переходит с крика на жалобный голосок.

Палыч садится.

— НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, УРОД ТЫ КОНЧЕНЫЙ, БРЕХЛО!!! МОЙ БРАТ ТЕБЕ ЕБАЛО НАБЬЁТ!!! ВЫ ВСЕ ПИДАРАСЫ!

Палыч встаёт.

— Извини пожалуйста!

На сей раз не действует. Медбрат размеренным шагом идёт в сторону Чучи. Пациенты вылезают из палат, чтобы посмотреть на сие действо. Злобный Пал Палыч берёт в руку швабру, так кстати оказавшуюся под рукой, и начинает лупить Чучу. Тот дико вопит и убегает; из его штанин выпадает говно, и за ним остаётся коричневый шлейф.

— НЕНАВИЖУ ВАС!!! УРОДЫ ВЫ КОНЧЕННЫЕ, ПИЗДА ВАМ ВСЕМ ОТ МОЕГО БРАТА! ВСЕХ УБЬЮ!!!

Палыч гонится за ним и лупит его по спине шваброй. Едва не поскользнувшись на куске дерьма, он оставляет эту затею. К эстафете подключаются другие больные, и роль эстафетной палочки сегодня играет швабра.

— ПИДАРАСЫ ВСЁ!!! — орёт Чуча, убегая от обидчиков — НЕНАВИЖУ ВАС!!!

Но они не отстают. Подобное поведение только пробуждает садистские наклонности в других больных, и даже не склонные к насилию люди подключаются ко всеобщему безумию, руководствуясь стадным инстинктом. Преследование продолжается ещё около десяти минут, потом раздача лекарств заканчивается. Чучу ведут купать, включается телевизор с МУЗ-ТВ, следы жизнедеятельности с пола быстро вымывают — и жизнь в отделении продолжается, как ни в чем не бывало. Здесь такое никого не шокирует.