Леди с дубиной

Леонард Солтон, 2018

Эмма – крупнее тех, кто обычно становится героинями сказочных историй, но пусть вас не смущает её размер. За внушительными габаритами скрывается светлая, чуть ранимая душа. Увы, согласно суровым традициям её племени, попытка стать четвёртой женой правителя народа холмов и близлежащих гор оборачивается для девушки изгнанием – это цена для дерзнувших, но не прошедших последнее испытание. Так Эмма, не знакомая с большим миром, покидает родные края и отправляется в путешествие. К счастью, огромная дубина, ироничный настрой и пытливый ум не подводят свою хозяйку даже в самых неожиданных приключениях.

Глава пятая. Лихорадка

Через пару часов пути порез на бедре явственно напоминал о себе болезненной пульсацией. Ещё спустя два часа в глазах начало темнеть, но я держалась, упорно следуя за гномом и верным Пифагором. К счастью, вскоре показались первые корявые, но уже живые деревца, намекающие на приближение к лесу, и тропа стала заметно твёрже. Однако силы постепенно оставляли меня. Несколько раз, поскользнувшись практически на ровном месте, поймала на себе встревоженный взгляд гнома. Проклятая марь всё тянулась и тянулась. Вновь упав, я едва поднялась.

— Отдохнуть-то тебе нелишне будет. До лужайки вон той потерпи, а там осмотрю тебя, — сказал Тихоход участливо.

— По-спать про-сто надо мне… — едва шевеля языком, выдавила я из себя, — и поесть.

Гном кивнул.

Словно продираясь сквозь густой кисель, я добралась до полянки и тяжело бухнулась на тёплую землю. Облокотившись спиной о шершавый ствол дерева, закрыла глаза, едва различая ускользающим рассудком слова хлопочущего возле меня гнома:

— Подгорные кузни, это ж лихорадка болотная! Пламень глубин, как же ты шла-то! С ней на второй день без чувств валятся, а на пятый уж остывать начинают! Что ж тебя на ногах-то держало? Знамо чудо какое, — причитал он.

Из-за холмов, будто из-под земли, в сияющую белым золотом чешую громадного ящероподобного тела, парящего в вышине, ударили сотни электрических разрядов. Рвущий барабанные перепонки гром смёл меня, как вызванный обильными ливнями сель сметает потоками грязи молодое деревце. Катастрофа свершилась.

–… там, где пал я!

— Однажды повержен — не значит убит!

— Путь к возрождению снова открыт!

Пылающие грозовыми разрядами крылья, сотканные из чёрных туч, потеряв удерживающую их силу, отделились от массивного тела и мерно таяли в воздухе, превращаясь в обычные, тяжёлые облака. Лишившись опоры, сверкающее существо умопомрачительных размеров падало прямо на меня, рискуя раздавить, как тяжёлый сапог марширующего солдата давит не вовремя оказавшегося на пути жука.

Предчувствуя неминуемую гибель, постаралась впитать в себя умиротворяющее сияние бирюзового неба, тихий шелест трав и ласковый ветер.

От спрятанного за пазухой камня к груди протянулся обвивающий тело тонкий жгутик тумана, и будто тысячи игл вонзились в мою кожу.

Едва разлепив глаза, я увидела лужайку, покрытую желтеющей травой, и возящегося с алхимическими агрегатами гнома.

— Так-то-так… сейчас настоится, добавим изолепсис проникающий. Ох! Богохульника корявого у меня-то и нет, все ж запасы-то пропали. Ну ничего, ничего… мы печень камнетопа добавим — должно сработать, зря их, что ли резал. А вот чем остролист луговой заменить?

Я вновь прикрыла глаза.

Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем тёплая вязкая жидкость полилась ко мне в рот. Не ощутив ни вкуса, ни запаха, вновь провалилась в забытье.

— Вот и славно, — обрадовался гном, увидев, что, я открыла глаза, и придвинул ко мне тазик варёной морковки. — Извольте поесть, сударыня, — ехидный тон намекал на хорошее настроение алхимика, — теперь-то ты на поправочку, стало быть, пойдёшь. Только прежде ещё пару глоточков снадобья моего лекарственного сделай.

Недоверчиво осмотрела протянутую алхимиком склянку.

— Давай, давай! Зелья-то мои завсегда действенные!

— Это-то меня и беспокоит, — сделала я кислое, как давешние яблочки, выражение лица, — по крестьянам помню, какие они действенные.

— Ты давай, нос-то не вороти, кабы не средства мои, то некому бы сейчас острить-то было.

Аргумент показался мне убедительным, и я залпом опрокинула флакончик себе в рот.

— То-то и оно, — удовлетворённо кивнул гном. — А что действия побочные могут быть, так это у любой микстуры, иначе никак. Да и ингредиентов правильных у меня не оказалось. За это-то тебе спасибо сказать надобно, — Тихоход не упустил возможности ввернуть шпильку, напомнив о печальной судьбе своей повозки.

— Какие ещё побочные эффекты? — не на шутку испугалась я, — раньше про них сказать не мог?

— А это мы к утру узнаем. Да ты не пужайся так, помереть-то не помрёшь, а остальное пройдёт… со временем.

С опаской прислушалась к своим ощущениям, то ли сама себе навыдумывала, то ли и правда в теле появилась какая-то странная лёгкость. Тут же поделилась своими наблюдениями с самозваным лекарем, сулившим явить невероятное чудо моего исцеления.

— Неужто ты мне не доверяешь? — собрался обидеться новоявленный эскулап, но о чём-то поразмыслив, продолжил, — лёгкости не опасайся, летать-то точно не будешь, и если головокружения будут, не пугайся.

Стоило гному упомянуть головокружение, как оно появилось, — наверно, и правда накручиваю себя. Решив больше не жаловаться, принялась за морковку. Всё-таки этот бородач хоть и знатный пройдоха, но он и в самом деле вытащил меня из лап опасной болезни — это я отчётливо понимала, помня свои недавние ощущения. И едой меня подкупил — позаботился, просто золото, а не гном. Тем не менее, налегая на тазик со снедью, с удивлением отмечала, что каждая следующая морковка казалась мне чуть крупнее предыдущей и будто бы даже тяжелее. Так и не осилив предоставленную мне ёмкость с варёными корнеплодами, я поддалась одолевающей меня усталости и задремала; без сновидений.

Когда открыла глаза, на меня смотрело необычно большое бородатое лицо, даже не сразу узнала в нём озадаченного Тихохода.

— Ты только это… не пугайся, — устрашающую формулу он произнёс так, словно обращался к душевнобольному, — как чувствуешь-то себя?

— Хорошо, лёгкость такая в теле, — вопреки его явно взволнованному тону, чувствовала себя действительно отменно, — только ты крупный какой-то… Ты что с собой сделал?

— Э-э-э-э… — замешкался с ответом гном.

— Подожди… подожди… — смутные сомнения начали одолевать меня, когда в огромном плетёном бауле я узнала свою котомку. — Ах ты ж проходимец квазимедицинский! Ты уменьшил меня… пришибу паразита! — с моими новыми габаритами угроза прозвучала крайне неубедительно, даже почти мило. — Да я ещё и голая… почти!

Сказать, что одежда висела на мне мешком — не сказать ничего, я просто терялась в огромном балахоне, напоминающем палатку с вырезом. К тому же налипшая местами грязь высохла, позволив облачению стоять без моего участия.

— Ну-ка отвернись, прохиндей! — проникшийся моим негодованием гном смущённо отвел глаза. — А лучше одежду дай какую-нибудь! — свирепствовала я, как котёнок в ладошке.

— Вот натура-то женская, все что одна! Спасаешь их, спасаешь, а вместо благодарности они последнюю рубаху с тебя сымут! — бурчал горе-алхимик, но, тем не менее, отправился к сложенной возле ослика поклаже и принялся нехотя ковыряться в ней.

Немного успокоившись, отправила Тихохода прогуляться. Сама, с трудом выбравшись из отвердевшей одежды, взялась изучать гардероб, любезно предоставленный мне гномом. Из вороха мало подходящих вещей выбрала длинную рубаху с короткими рукавами. Теперь на мне она смотрелась как просторная туника. Добавила к ней широкий пояс, больше чем в два оборота обхватывающий талию, и тем самым удачно подчёркивающий её стройность.

А вот с обувью оказалось значительно хуже. Сапоги запасливого бородача мне явно были велики, в таких далеко не уйдёшь. Однако за неимением лучшего пришлось взять их. В качестве украшения перевязала волосы яркой лентой и прицепила к поясу кинжал. Пользоваться им, конечно, не умею, но камень на его рукоятке и вычурные ножны хорошо подходили к выбранной мною ленте. Последним штрихом стала просторная набедренная сумка, крепящаяся к ремню. Если бы не отсутствие нижнего белья, то получилось бы вполне прилично. Несмотря на это досадное упущение, я осталась вполне довольна результатом и от того встретила виновато слоняющегося по округе гнома с улыбкой.

— Ну, как тебе? — мне не терпелось услышать мнение какого-никакого, но всё-таки мужчины.

— Туда-сюда, — уклончиво ответил гном, но его порозовевшие над густой бородой щёки можно было считать комплиментом. — Теперь-то тебя и прокормить легче будет. Кстати, я в городок ближайший собрался, закупиться надобно, да и зелья продать, что наготовил, пока ты под деревом прохлаждалась.

— Чур, я с тобой, — обрадовалась я, — никогда в людских городах не бывала! И кто тебя опять вытаскивать будет, если признательные клиенты захотят своего благодетеля ещё кому-нибудь скормить!

— Сам себя вытащу, не впервой! — снова обиделся гном, — а от тебя, пигалица, хлопот-то больше будет, нежели проку.

— Пигалица, говоришь?! А по чьей милости? — сдвинув брови и уперев руки в бока, красноречиво посмотрела на бородача.

–… Хотя сапожки-то тебе поменять надобно, — тут же нашёл с чем согласиться Тихоход, — идём что ли, в городе-то и прикупишь.

Заботливо укрыв ветками оставленную под деревом котомку и снарядив Пифагора всевозможными бутыльками на продажу, мы двинулись к городу.