Леди с дубиной

Леонард Солтон, 2018

Эмма – крупнее тех, кто обычно становится героинями сказочных историй, но пусть вас не смущает её размер. За внушительными габаритами скрывается светлая, чуть ранимая душа. Увы, согласно суровым традициям её племени, попытка стать четвёртой женой правителя народа холмов и близлежащих гор оборачивается для девушки изгнанием – это цена для дерзнувших, но не прошедших последнее испытание. Так Эмма, не знакомая с большим миром, покидает родные края и отправляется в путешествие. К счастью, огромная дубина, ироничный настрой и пытливый ум не подводят свою хозяйку даже в самых неожиданных приключениях.

Глава третья. Радужные болота

С восходом солнца раскрылась одна из тайн — я стала свидетелем того, как гном лёгким взмахом руки сложил свою вместительную кружку, превратив её в подобие концентрических колец, крепящихся на металлическом диске-основании. В таком виде кружка занимала намного меньше места и легко крепилась в специальном отделении на поясе. Там же нашлось место для походной трубки, ножа и дорожного фонаря. Разгадать назначение остальных предметов мне не удалось. Наверно, я ненормальная девочка — платьишек мне почти никогда не хотелось, зато такой же походный набор, только под мой размерчик, незамедлительно появился в списке моих желаний.

При утреннем свете я, наконец, разглядела и ослика, не то чтобы его физиономия шибко преобразилась, в этом плане изменения вообще не его конёк. Однако он обзавёлся обновкой — на его спине крепилось необычное седло, к которому был приторочен боевой молот и сумка с припасами. Перехватив мой взгляд, гном, усмехнувшись, прокомментировал:

— Думаешь, у меня один схрон-то имеется? — и, укоризненно глянув на меня, добавил: — пойдем, что ли, чего копаешься-то.

Мне оставалось только затушить тлеющие угли, побросать пожитки в котомку и взвалить дубину на плечо. Уходя, я кинула тоскливый взгляд на хоть и пологие, но милые моему сердцу холмы. И поспешила вслед за гномом и его верным осликом, стремительно углубляющимися в лес.

Узкая стёжка вскоре затерялась в едва проходимой чащобе. Будто назло, самые толстые и узловатые ветви располагались как раз на уровне моих плеч, норовя зацепиться за одежду и скрыть плотным покровом листьев и без того едва различимую тропку. Застряв одной ногой в кустах и наткнувшись плечом на очередной сук, я отчётливо поняла, почему не существует лесных гигантов — с той грацией, с какой я продиралась через заросли, нашему народу только белок смешить. Однако следует отдать должное гному. Стоило мне пару раз замешкаться, борясь с кронами деревьев, как мой бородатый друг начал выбирать дорогу, больше подходящую моим габаритам. Идти стало чуть легче. Но я по-прежнему плохо видела, на что наступаю, и если бы не низкорослый проводник, то наверняка влетела бы в какой-нибудь овраг. Всего пара царапин и несколько часов упорных усилий — и непролазное чернолесье начало постепенно редеть, рождая во мне надежду на более приятный путь. Деревья становились чахлее, а их изломанные ветви уже не создавали столь плотный покров, давая мне возможность видеть чуть дальше собственного носа. Впрочем, не успела порадоваться, как одна напасть сменилась другой — под ногами начало подозрительно хлюпать.

— Куда ты меня завел, Тихоход? — С опаской спросила я, в очередной раз извлекая ногу из топкой грязи.

— Радужные Болота это, — ответил гном, отстёгивая от седла боевой молот.

— Скорее безрадужные, — перед моим взором расстилался однотонный мутно-зелёный пейзаж: затянутые ряской лужи, кочки с жёсткой травой, покрытые мхом стволы деревьев.

— Ты сильно-то не шуми, напасти тут всякой будь здоров водится. Днём тут-то спокойно, а до ночи, стало быть, в лес вернуться надобно.

— А если спокойно, чего за молот схватился?

— Тот дольше живёт, кто себя бережёт, — изрёк народную мудрость мой бородатый друг.

— Логично, — согласилась я с ним. — А кто тут водится?

— Знамо кто: урхулы — совиное племя, их гнездо-то там за лесом, — гном неопределённо махнул рукой, — выползни болотные, камнетопы, кокороты…

— Ко-ко-кто?! — не выдержала я и рассмеялась.

— Кокороты, — с невозмутимым видом повторил Стеклодуй, — ты это давай не болтай, а куда ступаешь-то, смотри, не ровён час в топь угодишь. Чай, не прогулка по лужку, а дело серьёзное.

Несмотря на устрашающее предупреждение, наш совместный поход казался самой что ни наесть прогулкой. Мне с трудом верилось, что какой-то болотный житель решится напасть на гиганта. К тому же каким-то загадочным образом появление попутчика, пусть и такого ворчливого, подняло моё настроение.

Я принялась высматривать гнездо урхулов — мне доводилось читать про этих разумных птиц, живущих в кронах гигантских деревьев. Благо, обзор теперь открывался превосходный, от лесных зарослей остались лишь небольшие островки плотно сцепившихся друг с другом деревьев, к которым мой провожатый даже и не думал приближаться. Сквозь нависшую над болотами дымку мне, наконец, удалось разглядеть тёмный силуэт, напоминающий изливающееся дождём грозовое облако, зависшее у самого горизонта — дерево урхулов. Засмотревшись, сделала неаккуратный шаг — моя нога соскользнула с узкой тропки, погрузившись по колено в вязкую тину. От неожиданности я даже чуть вскрикнула. Гном зашипел на меня, как горная львица, охраняющая своих котят:

— Шшш! С ума, что ли, сошла?! Кокороты-то спят, а вот камнетопы вмиг набегут!

Раньше мне ничего не доводилось слышать ни про тех, ни про других. И посему мой разум охотно воспользовался возможностью создать в голове разнообразную армию мерзких существ, норовящих ухватить меня скользкими щупальцами, и отвратительных тварей, пытающихся отложить личинок под кожу. Так что холодная грязь, обхватившая ногу склизкими пальцами, вселила в меня леденящее чувство отвращения. Поддавшись панике, я начала судорожно дёргаться, пытаясь освободиться. С каждым рывком по мутной глади разбегались тягучие волны, а чавкающие звуки гармонично вливались в маслянистую атмосферу мрачных болот.

— Вот орясина-то вымахала, и ума столько же! На тропу-то ложись, да тяни ме-е-едленно! — продолжал шипеть Стеклодуй.

Слова подействовали отрезвляюще — я бухнулась на дорожку и плавным усилием начала вытягивать ногу. Победа над пугающими объятиями не заставила себя долго ждать. Освободив конечность, принялась внимательно изучать её. Холодный пот прошиб меня, когда я увидела на коже червеподобное существо, размером с мой палец.

— Пиявка ж это, не боись, не присосалась ещё, — гном одним движением смахнул гадкую тварь с моей ноги и пришиб молотом. Только брызги в стороны разлетелись. — Жирная-то какая.

— Спасибо, — промямлила я, ещё дрожа от пережитых потрясений.

— Пустяковина, валяться-то ещё долго будешь? Одначе, не в термах мы.

— Угу, не в термах, — угрюмо согласилась, с сожалением разглядывая мокрое пятно, оставшееся от пиявки. Теперь мне было жалко безвременно почившую живность — иногда так трудно быть девочкой. — А кто всё-таки эти камнетопы и кокороты? — поинтересовалась я, отвлекая себя от мук совести.

— Кокороты-то… острова на болоте заметила, с деревьями да камнями? Так-то не острова вовсе, а панцири кокоротовы. Не все, конечно, но их и сам Отец Гор не отличит, пока тварь эта пожрать не надумает. Тела-то у страшилищ этих под водой скрыты. Жрут всё подряд, пасти — что телега моя, на шеях длинных, — гном удручённо замолк, видимо, вспомнив про печальную судьбу, постигшую его телегу.

— А камнетопы? — напомнила я.

— Черепах-то видела?

— На картинках только.

— Так они точь-в-точь такие, только шустрые да клыкастые, панцирь-то их молотом моим не пробьёшь. Скопом кидаются, зубами впиваются, и жертву топить в воду тащат. Отбиваться-то начнёшь, так они лапы прячут, шеи втягивают и висят камнями. Токмо с мясом-то от себя и оторвёшь.

— Жуть, — прониклась я.

— То-то и оно… Потому-то на болотах ночевать нам и не с руки.

— Далеко до схрона-то твоего? — спросила я, отмахиваясь от назойливой болотной мошки.

— Недалече уже, — гном деловито ухватил ослика за повод и заторопился прочь, мне оставалось только поспешить за ним.

Через пару часов, не выдержав томительного молчания, вновь решилась пристать к своему спутнику:

— А что там вдалеке, за камышами? — я указала на смазанные дымкой тёмные контуры, торчащие из позеленевшей воды.

— Вот прицепилась-то с вопросами, точно репей к бороде, — проворчал гном, но всё же остановился, присматриваясь, и даже забавно подпрыгнул, пытаясь разобрать, что находится за плотными зарослями. — Не вижу ничего. И не камыш это, а рогоз, — пробурчал он наконец.

— Какой ещё рогоз? Самый настоящий камыш, как в книжке: листья прямые, початок бархатистый, бурого цвета, стебель без узлов, — на память пересказала я описание из своего любимого травника.

— Тьфу! — Тихоход сплюнул себе под ноги, — кого учить-то вздумала, отроковица, от горшка два вершка!

— На себя посмотри! — всегда переживала из-за низкого, для моего племени, роста и потому обиделась всерьёз, — раз я два вершка от горшка, тогда ты… полгоршка без вершка!

Гном издал странные кашляющие звуки. Уж думала, поперхнулся несчастный от попрания родовой гордости, но через секунду поняла: мне выпала великая честь — лицезреть гномий смех.

— Горшок-то ростом высок… — подгорный алхимик покатывался со смеху, а я пыталась решить, стоит ли начинать негодовать. Пока думала, поймала себя на том, что стою, глупо улыбаюсь, и уже поздно строить из себя рассерженного гиганта.

— Да умом — не широк, — самокритично закончила предложение за гнома, а этот пройдоха даже и не подумал возразить.

— Врёт книжка-то твоя, — доверительно сообщил мой спутник, отсмеявшись, — рогоз это. А за ним видать… не видать, то есть… руины каменные, древлие, как кость земная.

На этом гном решительно покончил с праздной болтовнёй, и упрямо топая вперёд, показательно игнорировал мои дальнейшие попытки узнать историю этих руин. То ли сам не знал, то ли просто решил не отвлекаться на мои расспросы. С трудом уняв своё любопытство, молча следовала за ним, пока бородач упреждающе не поднял руку.

— Битва впереди была, — шёпотом произнёс мой провожатый.

— Какая? — искренне удивилась я.

Однако Тихоход посмотрел на меня столь выразительно, что пришлось прикусить язык. Дальше пробирались в тишине. Теперь и мне удалось различить следы сражения: во мху отчётливо читались отпечатки массивных ног — покрупнее моих, свежий слом на стволе подгнившего дерева и, наконец, капли крови на высокой, местами вытоптанной траве. Я нервно сглотнула, а пальцы сами собой покрепче сжали дубину. Идти дальше совсем не хотелось, но и обойти это место было совершенно невозможно — мрачные воды болота почти вплотную подступали к тропе.

— Камнетопов били. Десятка два положили. Вот сейчас-то и посмотришь на них.

Любопытство и тяга к познанию экзотических животных внезапно оставили меня. Я предпочла бы ограничиться исключительно теоретическими знаниями. Впрочем, гнома не интересовали такие мелочи. Аккуратно раздвинув осоку, он указал на расколотый панцирь, из которого вываливалась покрытая слизью тушка бездыханного существа — в самом деле, похожего на черепаху. Вместо клюва у него имелась острозубая пасть, панцирь изобиловал костяными наростами в виде шипов, достаточно длинные лапы заканчивались перепончатой пятернёй с внушительными когтями. Относительно моих габаритов тварь казалась некрупной, но общение даже с одной такой зверушкой — занятие явно не из приятных. Кто же их тут перебил столько… Судя по озабоченному виду и напряжённому молчанию, Стеклодуй не собирался делиться своими соображениями на этот счёт.

— Тут постой, я покамест ингредиенты-то для зелий с камнетопов срежу, — наконец, сказал он, — больно уж ценные.

Смотреть, как гном потрошит туши этих противных созданий, у меня не было никакого желания, поэтому я охотно замерла там, где стояла. К счастью, высокая трава скрыла от меня таинство добычи ингредиентов из камнетопов. Через четверть часа довольный, но чуть встревоженный алхимик вернулся с добычей:

— Вот и славно, стало быть, до ночи-то обернуться успеем. Вон тайничок-то мой.

В указанном направлении виднелся островок, заметно крупнее прочих, виденных нами сегодня. Помимо унылого сухостоя, болотного мусора и высокой травы, на нём имелась приличного размера полянка.

— Однако не нравится мне, что невесть кто подле схрона моего отирается. Живность болотную бьёт, внимание привлекает, — тем временем продолжал бурчать Тихоход.

— Ты же говорил, не острова это, а панцири кокоротов, — пропустив мимо ушей переживания гнома, заметила я, с подозрением рассматривая цель нашего похода.

— Где-то острова, а где-то и кокороты. Великоват этот, для твари болотной-то.

— Тогда давай заберём твоё добро и пойдём отсюда скорее. Не нравится мне тут, — опасливо бросила я, косясь на разделанные тушки камнетопов.

Гном кивнул, соглашаясь, привычным движением ухватил ослика под уздцы и поковылял по едва заметной дорожке в сторону своего острова. С трудом следуя за ним, искренне наделась, что какая-нибудь коварная кочка не уйдёт вместе со мной под воду — гигант это вам не порхающий мотылёк, как за фигурой ни следи.

Ближе к острову тропинка практически исчезла, уступив место топкой грязи. Как бы то ни было, мне удалось преодолеть и это препятствие, почти не извозившись. Мои старания были вознаграждены — стоило ступить на чётко различимую границу острова, как под ногой оказался твёрдый камень.

Пока я выбиралась на берег и изучала эту странную особенность местности, гном с преданным осликом отправился на дальний край острова. Вскоре от расположенной там кучи валежника раздалось сосредоточенное пыхтение — очевидно, мой спутник извлекал свои пожитки из тайника.

Неожиданно земля под ногами качнулась. Уцепившись за ствол ближайшего сухого дерева, мне чудом удалось не свалиться в болотную топь. Следующий толчок оказался заметно сильнее. В этот раз ни я, ни сухостой не удержались. С печальным хрустом дерево повалилось в трясину, увлекая меня за собой.

— Коо-коо-грооо, — над болотом прокатился сотрясающий воздух приглушённый рык.

С противными чавкающими звуками в топких недрах зашевелилось нечто массивное. По водной глади, подёрнутой ряской, покатились заметные волны. Одной рукой опираясь на обломок ствола, другой сжимая свою дубину, я пыталась выбраться на твёрдую поверхность. Тем временем, остров окончательно пришёл в движение, сильные толчки сменились мелкой вибрацией.

— Квоо-коо-вроо, — звук превратился во всепроникающий рёв.

Уцепившись за трухлявый пень, мне всё же удалось вытянуть себя на сушу и с замирающим сердцем разглядеть источник наводящих ужас звуков. Над дальним концом острова, неподалёку от того места, где возился гном, возвышалась устрашающая пасть на длинной, словно смазанной маслом кожистой шее. Рядом с ней, на отдельных отростках, прямо из воды торчали несколько подёрнутых мутной плёнкой глаз. Они растерянно озирались, чем-то походя на уродливые цветы сферической формы, крепящиеся к подвижным стеблям. Внезапно один из этих покачивающихся шаров заметил гнома, вжимающегося в землю, и ослика, присевшего от испуга на задние лапы. Тут же остальные глаза уставились в их сторону, а пасть на кожистой шее молниеносным движением метнулась к животному и, пропахав небольшую траншею в мягком грунте, целиком заглотила ослика. Я замерла от изумления, не веря в то, что какой-то червяк-переросток так запросто слопал нашего четвероногого спутника.

Больше не таясь, гном схватил валяющийся рядом молот и с яростью берсерка бросился вызволять хвостатого товарища. Со всего маха его молот обрушился на плотно сомкнутые челюсти, раскрошив несколько огромных, как кинжалы, зубов. Сбросив оцепенение, я вскинула своё оружие, и рванула на помощь. Мне понадобилось всего несколько мгновений, чтобы оказаться рядом. Огромная пасть тем временем уже нацелилась на гнома, изогнув шею для следующего броска. Предвидя атаку твари, гном с неожиданной для его кряжистого тела ловкостью метнулся в сторону. Пасть захватила лишь поросший мхом валежник, прикрывавший гномий тайник, и оставила новую борозду в рыхлой почве. Как и гном, я не собиралась без боя отдавать чудищу нашего ослика. В конце концов, моему сердцу уже полюбились его философский взгляд и серая морда!

К счастью, болотный монстр замешкался после неудачного броска. Мне удалось воспользоваться удобным моментом и со всей силы приложить дубиной поперёк извивающейся шеи. От удара змееподобная тварь чуть не сложилась пополам, из раскрывшейся щербатой пасти кубарем вылетел ослик, покрытый слизью, мхом и налипшей травой. Глаза на подвижных стеблях обиженно уставились на меня. Прежде, чем я успела хоть что-то понять, кожистая шея изогнулась и мощным толчком отбросила меня прочь.

Болотный монстр, больше не пытаясь напасть, с жалобным воем стремительно погружался под воду. На поверхности осталось лишь несколько глаз, наблюдающих за нами с безопасного расстояния.

Пока я валялась, приходя в себя, гном возился с осликом. Похоже, наш безмолвный спутник каким-то чудом остался цел и почти невредим, если не считать нескольких царапин и ошалелых глаз. Такое приключение оказалось чересчур даже для столь хладнокровного путешественника. Припасы, закрепленные на седле, пострадали значительно сильнее — не осталось практически ничего, только несколько пропитанных слизью свёртков.

Наконец отдышавшись, я поднялась на ноги и с удивлением обнаружила глубокую царапину. Последний удар болотного чудища не прошёл для меня бесследно, приземляясь, я рассекла кожу на внешней стороне бедра. Боли почти не было, но кровь из раны сочилась обильно.

Заметив кровотечение, Тихоход бросился ко мне, но выяснив, что это только царапина, вернулся к своему обсосанному зловещим страшилищем подопечному, рекомендовав обработать и забинтовать рану. Вняв потрясающему своей очевидностью совету, я принялась кипятить мутную воду в своём походном котелке — промыть рану больше нечем. Через полтора часа забинтованная нога начала поднывать и слегка затруднять движение. Зато отмытый и даже причёсанный ослик вновь приобрёл свою потрясающую выдержку и бесстрастно созерцал окружающее пространство, а на его спине красовалась пара тюков с алхимическими агрегатами, к счастью, не пострадавшими в результате атаки кокорота. По словам Стеклодуя, это оказался именно он и, на благо нашего выплюнутого питомца, необыкновенно крупный. Окажись зверюга помельче и помоложе, то быть нашему хвостатому флегматику перекусанным пополам.

— Значит, говоришь, великоват остров для панциря кокорота? — припомнила я гному его слова.

— А ещё-то говорю, что их сам Отец Гор попутает, — не думал тушеваться мой визави. — Три раза сюда приходил, ни разу зверюга-то не показалась. Спала, небось, а эти камнетопоборцы, видать, шумели тут, разбудили милашку-то, — гном с преувеличенным состраданием посмотрел на три мутных глаза, всё ещё торчащих из воды в отдалении, — глянь, уснуть не может теперь.

Мне не удавалось понять, насколько серьёзен бородач, и потому решила направить беседу в более конструктивное русло:

— Назад-то до темноты успеем? Солнце вон уже к лесу клонится, а нам ёще топать и топать.

— Верно, назад-то не успеем. Да ещё нога твоя… — Стеклодуй озабоченно почесал бороду.

— И здесь нам оставаться нельзя, — продолжила мысль, опасливо косясь на зловещие стебли с глазами, — может, ещё какой путь есть?

— Другой-то ещё дальше будет. Тут подумать надобно, не след нам опрометью в грязь кидаться. Ежели посреди болот ночь застанет, сгинем. Лучше уж кокоротушке ещё разок по шее дать, небось, притихнет.

Меня передёрнуло от мысли, что придётся снова столкнуться с огромной пастью на кожистой шее, но идея оказаться ночью посреди болот прельщала ещё меньше, так что я согласно кивнула и тоже призадумалась. Как ни крути, положение у нас так себе. Благо, зверюга, любовно названная гномом кокоротушкой, нас пока не беспокоила. Даже втянула один из трёх глаз — тот, который по каким-то причинам больше приглянулся болотной мошкаре.

Воспользовавшись затишьем, мы поярче разожгли костерок, намереваясь перекусить. Опасаться внезапной атаки не приходилось, поскольку не заметить землетрясение, предшествующее нападению, нам вряд ли удастся. В моей котомке ещё осталось кое-что съестное, каким-то чудом она почти не пострадала от нашей увлекательной прогулки по Радужным Болотам. Кто их только так назвал?

После еды мир показался заметно добрее. К сожалению, новых идей трапеза не принесла. Однако, похоже, она привела новых гостей — в небе над горизонтом появилось несколько приближающихся точек. Вскоре можно было различить взмахи широких крыльев. Гном потянулся за молотом.

— Ты чего, Стеклодуй? Это же совы.

— Где ты сов-то видела боевым порядком идущих и с копьями наперевес?

Приглядевшись к неправдоподобно ровному треугольнику из девяти стремительно увеличивающихся птиц, я различила закреплённые на спинах связки длинных метательных дротиков.

— Неужели урхулы! — обрадовалась я.

— Они самые, — готовящийся к бою гном не разделял моего энтузиазма, — видать, привлёк их дымок от костра-то.

Несмотря на то, что вооружённый отряд двигался прямо на нас, радостное предчувствие не покидало меня. Неужели удастся увидеть отважных небесных воителей, облачённых в знаменитую шёлковую броню, собранную из множества слоёв тончайшей ткани. Многие поколения урхулы хранят секрет производства уникальных доспехов, способных остановить стрелу не хуже кольчуги и при этом практически невесомых.

Приблизившись к нашему острову, птицы внезапно изменили курс, заложив резкий вираж. Два воздушных бойца, следовавших за ведущим, неуловимым движением выхватили метательные копья. И смертоносные снаряды, продолжая траекторию летучих воинов, тёмными росчерками устремились в пару следящих за нами глаз. Заточенные концы дротиков с противным чавканьем насквозь прошили торчащие из воды мутные шары. Глухой утробный вой и мелкая дрожь земли под ногами возвестили о том, что день у нашего кокорота не задался окончательно.

Ещё один крутой вираж — и лидер боевого клина покинул строй. Массивная птица сделала широкий круг над нашими головами и, сбросив скорость, тяжело умастилась на обломанной верхушке старого дерева. Вращая головой типично совиным движением, пришелец внимательно изучал меня и гнома.

Воспользовавшись моментом, я так же с любопытством разглядывала гостя: светло-серые, будто подкрашенные сединой перья, раскидистые брови, выходящие за пределы лицевого диска, крючковатый клюв, крупное тело, больше полутора метров длиной, затянутое тёмно-синей тканью с серебряным шитьём и выполненные из неё же защитные элементы на крыльях и голове. Больше всего меня поразили заканчивающиеся острыми когтями пальцы, торчащие из-под сложенных крыльев. Понять, располагались ли они на отдельных конечностях или являлись продолжением крыльев, мне так и не удалось.

— Декууррион ууррхуулов прриветствуует вас, сземлеходы, — с заметным трудом выговорил летучий гость. — Я ууполномочен спрросить вас, не встрречали ли вы нашего соплеменника, нууждаюющегося в помощи?

— Приветствую тебя, доблестный декурион! — выпалила я, опережая гнома, уже набравшего в грудь воздух для ответа. — Не встречали. Ты первый урхул, которого я когда-либо видела в жизни и очень рада такой встрече.

Предчувствие меня не обмануло, польщённый урхул слегка распушил перья, приосанился и продолжил:

— В дрруугих обстоятельствах непрременно ррасзделил бы с тобой этуу радость, высокоррослая. Нам порра, сррочное дело трребуует сррочных мерр.

— Постойте! Увы, мы не можем помочь вам, но, возможно, вы пожелаете помочь нам? — стараясь подражать манере летучего гостя, решилась спросить я. — Мы путешествовали через болото и застряли на этом панцире кокорота. До темноты вряд ли успеем добраться до леса, а пережить ночь в топях, нам, скорее всего, не удастся. Возможно, с высоты вашего полёта виден какой-то короткий путь?

— Такого пуути нет. Пррямо по трропе, в центрре рразвалин, есть лагеррь титанов, ррыскающих по болоту. Можете прросить их помощи. Возможно, они согласятся прринять вас на ночь. После прродолжите пууть.

— Благодарю, достойнейший декурион! Надеюсь, однажды смогу отблагодарить тебя за помощь.

Совиный вожак с достоинством кивнул, расправил широкие крылья и стремительным прыжком сорвался с дерева. Набирая скорость, широкой дугой обогнул остров и вскоре вновь возглавил боевой порядок. Воздушный отряд, налетевший, словно порыв зимнего ветра, удалялся так же внезапно, как и появился. Мне только оставалось проводить взглядом удивительных птиц. Гном, простоявший всю беседу с молотом в руке, обернулся ко мне:

— Ловко ты с ним обошлась-то. Всю дорогу от каждого куста шарахалась, а до дела дошло, так кокорота поперёк хребтины огрела и урхула этого любо-дорого поглядеть, как заболтала.

— Не было там никакой хребтины, шея у кокорота-то беспозвоночная, похоже, — Стеклодуй посмотрел на меня, как ленивый школяр на учебник и хмыкнул, давая понять, что проснувшееся во мне занудство лучше смотрелось спящим. — А ты чего за молот-то хватаешься? — продолжила я, замечая, что подхватила гномью привычку лепить «то» куда попало.

— Кто этих летунов знает-то, чего у них на уме-то, — насупился Тихоход.

— И много ты им намахаешь-то, против метательных копий? — критично заметила я.

— Много-то, не много, а за рукоять держишься, так всё душе спокойнее.

— Ладно… пойдём, что ли, титанов этих искать? Сидеть тут больше смысла нет, не ждать же, в конце концов, пока кокоротушка твоя любезная снова решит нас на зубок попробовать.

— Ещё неизвестно, с кем дело-то иметь приятнее, с титанами али с кокоротами. Да сидеть тут и впрямь нам не след. Темнеть уже скоро будет.

Пока гном закидывал костёр рыхлым грунтом, я понадёжнее обвязала глубокий порез на бедре. Покончив со сборами, мы двинулись на поиски более спокойного места для ночлега.

Через пару часов настойчивого скаканья по болотным кочкам, самоотверженного штурма зарослей высокой травы и ковыляния по узкой тропке, мы увидели впереди тёмный контур руин, внушавших глубокое почтение своим былым величием. В наступающем сумраке, подёрнутые сизыми лохмотьями низкого тумана, они рождали во мне смутное чувство уязвимости перед неумолимым, как ползущий с гор ледник, потоком времени. От края до края, насколько хватало глаз, словно тени огромных животных, поднимались силуэты обглоданных прошедшими веками стен и колонн. Чуть дальше высились загадочные конструкции, превосходящие своими размерами всё вышеперечисленное.

Одну из них я приняла за мост, на котором без труда разъехалось бы несколько телег. Однако странный изгиб и неуместные для моста детали натолкнули меня на неожиданное понимание — это рука каменного исполина. Из зелёной воды высился лишь локоть и часть предплечья, закованного в чешуйчатый доспех — тем не менее, сомнений быть не могло: передо мной часть разрушенной статуи война, невообразимого размера. Окрылённая внезапным пониманием, вгляделась в остальные конструкции. Предположение подтвердилось.

В причудливой скале, торчащей из мутной глади болот, мне удалось различить голову каменного колосса в рогатом шлеме. Над водой высилась лишь часть немногим выше носа. Но даже этого хватало, чтобы различить угрожающее выражение лица: сдвинутые брови и огромные глаза глубокой черноты завораживали и вызывали странное ощущение сакрального трепета.

Чуть дальше, над просторным каменным полем, вероятно, когда-то бывшим торсом исполина, поднималось несколько клубящихся столбов сизого дыма — очевидно, там и располагался лагерь титанов. Туда мы и поспешили.