Год, изменивший жизнь

Лендра Никольская

«Год, изменивший жизнь». О чем эта книга? О непростых отношениях двух людей. О жизни, о работе, о любви. В этой книге нет имен, есть Он и Она – консультанты, «лекари» бизнеса. И люди, которые их окружают. Все события происходят в течение одного года. Двенадцать месяцев… и целая жизнь, которая заставляет принимать решения, чувствовать, радоваться и страдать. Только бы не было поздно…

«Год, изменивший жизнь». О чем эта книга? О непростых отношениях двух людей. О жизни, о работе, о любви. В этой книге нет имен, есть Он и Она — консультанты, «лекари» бизнеса. И люди, которые их окружают. Все события происходят в течение одного года. Двенадцать месяцев… и целая жизнь, которая заставляет принимать решения, чувствовать, радоваться и страдать. Только бы не было поздно…

© Лендра Никольская, 2019

ISBN 978-5-0050-0182-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Мир говорит — спеши… Спеши жить! Смотри, как ярко светит Солнце, твое Солнце… А вот замерцала Звездочка, ещё вчера её не было», — он говорил. Он никогда не дарил ей цветы, а сегодня принес целую охапку, он говорил, а она уже не слышала…

Все совпадения с реальными событиями и людьми случайны

Первый месяц моего года

ЗНАКОМСТВО

Стояла ненастная погода. Который день шел дождь. Совсем не похоже на июль… Сегодня мой день рождения, мне уже двадцать семь. Каким будет этот год? Загадала, что если сейчас на окне две капли соединятся в одну, то это будет мое время, мой год!

Он стоял в пробке. Зачем выбрал эту дорогу? Нерегулируемый перекресток. Дождь… Не думается. Вечером нужно успеть заехать к сыну. Достал телефон, позвонил:

— Жди меня к шести.

— Хорошо, папа.

Врачи обещали четыре-пять месяцев. Осталось три, не помогло заморское лечение. Как жить, когда умирают твои дети? На стекле одна капля догоняет другую: успеет — не успеет… О, Боже, о чем он думает! Но оторвать взгляд не получилось.

Две капли соединились в одну.

В офис подъехал вовремя. Совещание через тридцать минут. Наверное, нужно уже передавать управление и заниматься одиночным консалтингом. Написал задачу на четверг: «Передача бизнеса в управление — один час». Зачеркнул, исправил: «Два часа». Нужно все сделать корректно и подробно.

Мысли вернулись к сыну. Набрал номер бывшей супруги:

— Ты так и не была у него? Он ведь живой еще… О чем ты думаешь?.. Роуминг?.. Ты не в Москве?.. Зачем ты там?.. Отдыхаешь?.. Написала отказ… Тогда прощай, не побеспокою больше.

Все! Нужно собраться. Сотрудники не должны видеть его другим. Он всегда в хорошем настроении, всегда спокоен, рассудителен. Никто не в курсе его личной жизни. Только отголоски: разведен, есть сын.

День пролетел на одном дыхании. Организация работает, как часы. Сложный механизм выстроен на совесть. Он преуспел в своем деле: идеальная компания стала «музейным экспонатом». Кажется, каждый уважающий себя бизнесмен считал своим долгом изучить азы управления именно здесь, где все инструменты работают на практике, где любые перемены — только улучшения, где любые улучшения — доход владельца и повышение уровня жизни сотрудников.

Новый офис располагается недалеко от больницы. Когда было начато строительство, сын еще не был болен. Сейчас ему семнадцать. Как сказать, что мама от него отказалась, что они теперь вдвоем?

— Пап, она не придет больше? Ты не волнуйся, мы с тобой справимся! Она ведь никогда не любила нас. Сегодня бабушка рассказала, что это ты настоял на родах, что мама хотела быть только с тобой, что ей не нужен был я…

Ничего говорить не пришлось. Почему этот человечек успокаивал здорового мужчину? Они поменялись ролями? Никогда он не чувствовал себя так беспомощно. Комок подкатил к горлу:

— Я забыл купить…

— Папа, ты плачь здесь. Не уходи, пожалуйста, не уходи!

Он опустился на стул, сил больше не осталось. Скупые мужские слезы. А его мальчик уже не вставал.

— Ой, извините. Кажется, я вас ищу… Привет. Это же вам исполнилось сорок пять лет в прошлом месяце, да?

— Ну да, — опешили все.

— Вы кто?

— Я человек. Я… консультант! Я… Пожалуйста, спросите конкретнее.

— Боже мой, вы врываетесь в палату, спрашиваете о каких-то непонятных вещах, да еще не отвечаете на поставленный вопрос!

Тишина. Мальчик улыбнулся. Он, увидев его улыбку, засмеялся. Я тоже не сдержалась. Хохотали втроем. Со стороны могло показаться, что это палата совсем не той больницы.

Наконец я смогла рассказать, зачем я здесь. Я открыла собственную компанию. Мои знания позволили определить целевую аудиторию для моего бизнеса: от сорока до пятидесяти лет, уровень дохода — выше среднего и высокий. Решила не распыляться — сорок пять! И он оказался первым в списке. В офисе, благодаря моим «фишкам», смогла найти людей, которые дали информацию «не для всех». Остальное — дело техники. И вот я здесь. — Так значит, вы консультант? О'кей. Сын, спрашивай!

— у них была такая игра: отец — исполнитель, сын — клиент. Какие вопросы задаст клиент, одному Богу известно. А вот ответ консультанта должен быть получен в течение тридцати секунд.

И если ответ будет в точку, то можно подписывать договор.

Мальчик начал говорить:

— Если я вам предоставлю финансовый отчет и в моей компании шестьдесят человек, сумеете ли вы определить, с кем из сотрудников мне стоит распрощаться?

— Если в финансовом отчете определить ключевые позиции для центра доходов и центра затрат, зафиксировать загрузку ресурсов, то, перераспределив данные в таблице по правилу Парето, можно выбрать сотрудников, которых необходимо переоценить по компетенциям. Окончательное решение должно быть принято позже.

— Так, стоп! — он начал говорить. — То есть, вы хотите сказать, что есть возможность увольнения?

Они говорили на одном языке! Они слышали, слушали и понимали друг друга.

— Время посещений окончено, — медсестра поторапливала задержавшихся.

— Пап, приходи завтра. И вы приходите. Кажется, наш спор не окончен… Придете?

— Да, — в один голос ответили мы. И рассмеялись снова.

УЖИН

— Вы завтра придете?

— Конечно, я же обещала.

— Тогда вам нужно кое-что знать. Давайте поужинаем, вы не против?

— Я с удовольствием, — он взял меня под локоть, открыл дверь в машине. Я повернулась, наши глаза встретились.

Он улыбался.

— Можно, я поглажу вас по щеке? — не ожидая ответа, я провела тыльной стороной ладони по его лицу.

Ехали молча. Остановились. Так не бывает… Он заменил в одно мгновение весь мир.

Кто она? Он ехал и думал. Его сын смеялся! Когда это было последний раз? Месяц, нет, два месяца назад.

Искра… Однажды так уже было. Когда? Ему вручали золотую медаль. Он казался себе очень взрослым и успешным.

Впереди был целый мир.

Он размышлял. Его память была исключительной. Он почти никогда не вспоминал о близких ему когда-то людях. После расставаний и разлук не было места для них в его памяти. Тоска приходила ненадолго и только для того, чтобы разрешить сегодняшнюю ситуацию.

Тогда это было нелепо. Он видел, как та девушка смотрела на него. А он думал о своем будущем: каким он станет, как примут его друзья и сверстники, если та девушка будет рядом? И та искра пронзала его собственное сердце, сжигала, а он просто стоял и нисколько не понимал, почему. Почему так? Он не звал, не зависел, он просто жил. Не умел? Не хотел? Не верил?

Теперь ощущение, что это возврат в прошлое, не покидало…

Остановил машину.

— Вы отлично водите автомобиль — аккуратно и быстро, очень надежно, — я говорила то, что чувствовала. Только после остановки я поняла, что никогда не ощущала себя так комфортно в чужой машине.

— Пойдем? — неожиданно вырвалось у него. — Извините… Пойдемте?

— А можно «пойдем»? Кажется, что так мы понимаем друг друга лучше, — мне было очень хорошо, и я не могла скрыть улыбки. Хотелось быть серьезной, но ощущение счастливого человека было куда сильнее, чем все остальное, вместе взятое.

— Что будешь заказывать?

— Я не голодна, достаточно чая.

— А я проголодался, — он подозвал официанта. — У вас отлично готовят рыбу, не правда ли? Предложите мне.

Официант стал монотонно говорить о том, что он мог предложить.

— Стоп, стоп! Разрешите, я сам тогда выберу. Мне дорадо в белом соусе, на гарнир — фри. И чайник чая… Ты какой предпочитаешь? — обратился он ко мне.

— Черный, самый обыкновенный. Или с молоком.

— О'кей! Чайник черного чая, молоко и лимон отдельно. Официант уже повернулся уходить, но он окликнул его:

— Повторите, пожалуйста, заказ.

Убедившись, что все правильно, откинулся на спинку кресла. А я сидела, как истукан, и боялась, что это сон, что сказочное состояние души может улетучиться в один миг.

— Я никому не рассказывал о болезни моего сына, да и обо мне мало кто знает подробности. Вернее, знают только мои родители. Хотя никто и не мог заставить улыбнуться моего мальчика — некому было рассказывать… Тебе это удалось. Сын почти не улыбался с тех пор, как это все случилось. Не знаю, поступаю ли я правильно, но, если ты не исключаешь возможности общения с нами, ты должна знать. Ты хочешь этого?

— Я хочу, — я хотела знать все, что с ним связано.

Очень хотела. Я не знала, что так случается, не могла даже представить.

— Я очень хочу, — еще тверже сказала я.

— Я был женат, — начал он без предисловий. — Сначала мне казалось, что это были высокие чувства. Мы с бывшей женой все время проводили вместе: друзья, вечеринки, совместные вылазки, путешествия… И бизнес мы строили вместе. Бывшая жена была дочерью богатых родителей. Было легко.

Были деньги — двери открывались сами собой.

И вдруг произошло счастливое событие: она забеременела. Именно вдруг. Бывшая жена узнала о своей беременности поздно. Сказала об этом, как будто кто-то умер. Я не мог понять: как же так? Ведь это самое лучшее, что могло случиться с нами. Но после родов жизнь стала невыносимой. Бывшая жена ночевала у родителей, гуляла с подругами, оставалась допоздна на работе. Делала все, чтобы меньше показываться дома.

Я очень много времени проводил с сыном. Помогала моя мама. Когда мы пересекались с бывшей женой дома или на работе, я пытался настоять на необходимости проводить время с нашим мальчиком, но она всегда находила себе оправдание, но не с чувством вины, а с позиции правого человека. За три месяца она ночевала дома семь раз, а потом просто передала через секретаря документы о разводе. Так мы остались с сыном вдвоем.

Нашего мальчика бывшая жена видела еще четыре раза после своего ухода. По брачному контракту, на котором настоял ее отец, все имущество и бизнес остались у нее. Нам с сыном пришлось переехать к моим родителям. Компанию она продала.

Мой мальчик рос крепким и спокойным ребенком. Я ушел с головой в работу. Не откликался на призывы друзей встретиться, да и друзья куда-то растворились, осталось совсем немного самых преданных. Работа. Мой мальчик. Мои родители…

Я построил сильную компанию. Мой сын окончил школу экстерном. Он очень способный! В пятнадцать лет поступил в институт здесь, в Москве, но уже через полгода его пригласили в престижный американский университет. В прошлом году он поехал с однокурсниками в Африку на практику, оттуда приехал домой. Каникулы. Новый год мы отмечали вместе. Обратный билет был на руках.

Но вдруг в один из вечеров сын почувствовал себя плохо. Его тошнило. Поднялась температура. Мы долго боролись за его жизнь и здоровье, в университете оформили академический отпуск. Но очередное обследование показало, что здесь с болезнью не справиться.

Это было страшным известием. Я нашел клинику, в которой смогли нас принять. Тогда мы были уверены, что все можно исправить, болезнь будет побеждена. Мы прилетели рано утром, сыну назначили операцию буквально на следующий день. Рядом с больницей был храм. Там молились люди другой веры, но Бог, он ведь один, правда? И я тоже стоял среди этих людей и верил…

Операция продолжалась недолго. Уже через час ко мне вышел доктор. И сказал, что этой операции недостаточно. Возможно, придется сделать вторую. При этом гарантий, что мальчик не умрет на операционном столе, он не давал. Если без операции, то сын проживет четыре, максимум пять месяцев. Доктор сказал: «Выбор за вами!». И еще сказал слова, которые заставляли меня принимать решения. Но я не мог один!

Я позвонил бывшей жене, рассказал ей все. Она говорила, что это наш шанс начать все сначала, что она прилетит… И я ждал мать моего мальчика. Доктор в этот день не разрешил свидания с сыном. Мне пришлось поехать в гостиницу.

Я решил встретить бывшую жену. Самолет приземлился с небольшим опозданием. На улице было холодно, но заходить в здание аэропорта не хотелось: как-то не по себе было находиться там, где бурлит жизнь. Мы поехали в гостиницу. По дороге бывшая жена начала говорить, что все время скучала по мне, что я тот, ради которого она уйдет от своего бойфренда. И что всего через четыре-пять месяцев мы сможем быть вместе.

Меня как будто окатили ушатом холодной воды: «Стоп! Ты в своем уме? Ты прилетела зачем?». «Но ведь ты сказал, что тебе плохо, что я нужна тебе». «Прежде всего ты нужна ему!» — кажется, я кричал. «Насколько я поняла, ему уже не поможешь, а с тобой мне хорошо».

Мир перевернулся. «Остановите машину. Ты сможешь навестить сына? Здесь или в Москве? Мне не хочется с тобой говорить больше. Думаю, что мы сказали друг другу все. Но ведь ты же мать нашего мальчика!». «Ты хочешь уйти? Ты зачем звонил мне? Наверно, я не смогу в ближайшие дни попасть в больницу. Информируй меня. Возможно, сумею позже… Выходи, раз решил».

Я вышел, а машина поехала дальше. Пустота — спутница всех обманутых надежд: в любви, в верности, просто в жизни. Когда смерть подходит так близко, когда ты знаешь, что твоего родного человека может не быть, хочется продлить дни, часы, минуты рядом с ним…

Позвонил маме. Мы говорили очень долго и приняли решение не говорить сыну об операции. Ведь шанс минимальный, один из тысячи выживает в этой схватке за жизнь, а здесь целых четыре месяца. Он будет с нами…

— Подожди, — заговорила я, перебивая его. — Подожди! Вы ничего не сказали твоему сыну о шансе, который может спасти ему жизнь? Вы решили без него получить для себя удовольствие наслаждаться общением с ним? Вы лишили его возможности принимать решение? Как же так?!

— Мы очень любим его, понимаешь? Ты бы смогла любимого человека отправить в лапы смерти?

— Нет, я не могу тебя понять. У каждого человека есть право самому принять решение. Я не смогу не сказать об этом твоему сыну завтра. Если ты считаешь, что он не должен знать, не бери меня с собой. Объяснишь мальчику как-нибудь, почему я не пришла, — я назвала его мальчиком. Мне показалось в тот момент, что мы вместе отвечаем за его жизнь.

— Я должен подумать… Тебя отвезти?

— Нет, мне здесь недалеко.

— Уже поздно. Я отвезу, не спорь, — а я и не спорила. — Если захочешь что-нибудь мне сообщить, звони до десяти вечера. Если позднее, пиши на почту, — он отправил сообщение с адресом электронной почты.

УТРО ВДВОЁМ

Проснулся до рассвета. Он не мог оправиться от вчерашнего разговора. И хотя внешне он оставался спокойным, внутри все взрывалось. Как будто какая-то бестия вселилась в него. Что она такое говорила: они в свое удовольствие хотят лишить человека возможности принять собственное решение? Да нет же, любить — значит делать лучше! Но ведь она права: кто сказал, что это лучший выбор?

Он ходил от окна до двери. И думал, думал. Вспоминались слова доктора: «Вы можете испытать великое счастье быть рядом с ним, или горькую муку, лишившись его. Выбор за вами. И вам с ним жить, с вашим выбором!». Слишком малым был шанс. Она предлагала решение, альтернативы. Смелости сказать это сыну ему недоставало.

Оставаться одному было не по себе. Солнце не спешило показывать свои первые лучики. Он включил компьютер, увидел письмо: «В любое время можешь звонить! Буду тебе рада».

Позвонил.

Я взяла трубку сразу. Проснулась полчаса назад, лежала и думала: «Он не показывал виду, но внутри него бушевал вулкан страстей. Кажется, что он не знает такого обращения. Но я должна была это сказать. Он просто слишком любит своего мальчика, чтобы не бояться потерять его».

— Я слушаю.

— Не спишь?

— Нет, жду твоего звонка, — я не соврала. С момента прощания я только и ждала, когда он позвонит. Даже во сне снилось, что бегу к телефону.

— Хочешь позавтракать? Я заеду за тобой.

— Приезжай ко мне, я все приготовлю.

— Хорошо. Полчаса, и я у тебя…

Все было само собой разумеющимся, как будто так было всегда. Я не знала, что он любит. Приготовила сэндвичи с курицей и тунцом, порезала сыр, достала джем, заварила чай. Накинула кофту и вышла на улицу. Спускаясь по лестнице, чувствовала его приближение. Бывает же такое!

Шел теплый летний дождь. Припарковаться было сложно. Сейчас почти все стараются оставить автомобиль около подъезда. Местечко нашлось не близко. Пошла навстречу ему. Он вышел из машины, и весь мир как будто встречал его! Ужасно хотелось взять его за руку, но я не сделала этого.

— Доехал без пробок. Оказывается, и у нас такое бывает! К тебе приехал голодный волк, — шутил он.

— Все готово, завтрак ждет, — я открывала дверь в квартиру.

И смотрела на него. Счастливая-счастливая! Кажется, если завтра не будет, все уже было. Это мгновение, эти минуты длиннее и важнее другой жизни. Его глаза светились теплотой, взгляд обволакивал и уносил в прекрасное. Когда смотришь на него, думать о чем-то или о ком-то просто невозможно.

— Ты можешь сказать сыну то, о чем говорила мне? Я хочу, чтобы он понимал, почему мы приняли такое решение, чтобы не судил. И еще мне очень страшно. Я никогда никому не говорил, что очень часто я боюсь, — он говорил, не поднимая глаз. — Просто, как последний трус, боюсь, что мои действия не принесут того результата, который жду и который ждут от меня. Я занимаюсь спортом, там легче добиться рекордов, а покорять вершины в жизни — это гораздо труднее. Когда я берусь за какое-нибудь дело, боюсь, что в случае провала вокруг все будут осуждать, что не смог, не сумел, — он посмотрел на меня. — Только разложив все по полочкам и исключив риски, принимаю решения. Ты согласна помочь?

Я была согласна:

— Да. Я постараюсь помогать тебе везде, если разрешишь. Я всё скажу твоему сыну. Решение за ним.

На улице стало светло, а мы сидели при включенной лампочке. Темы находились сами собой: говорили без умолку, хотелось рассказать все. Мы раскрывали друг другу тайны, и это казалось правильным. Радовались победам, огорчались неудачам, проживали собственные жизни по второму разу. Только рядом в этом прошлом был тот, кто протянул бы руку помощи, кто радовался бы без зависти и подножек… Потом мы поехали в больницу.

— Привет, — приподнявшись на локтях, приветствовал нас его сын. Лоб мальчика покрылся испариной. — Я думал о вас сегодня. Вы необычная женщина, я бы мог с вами поладить, — и мальчик загадочно улыбнулся отцу. Потом опустился на подушку:

— Устал немного…

— Ты сны видишь? — спросила я его сына.

— Да.

— Каким ты видел самый хороший твой сон?

— В моем лучшем сне есть девочка, очень маленькая. Я осторожно беру ее на руки и почему-то плачу. Но чувствую, что это не слезы грусти, нет! Я счастлив.

— Наверное, это твоя дочь? — сказала я.

— Вы, наверное, не знаете, но я скоро не буду жить, — мальчик сказал именно так.

— Твой папа мне рассказал. Но тебе он не сказал одного: у тебя есть шанс, один из тысячи. Но если ты во сне видишь эту девочку, я уверена — этот тысячный шанс твой! Есть возможность сделать операцию. Если что-то пойдет не так… Ты должен это понимать. Но ты уже взрослый мужчина. Тогда не будет этих трех месяцев. А если операция пройдет успешно, то целая жизнь твоя! На раздумье времени почти нет, к сожалению.

— Мне не нужно думать. Я хочу побороться! Я ведь только ради отца так стараюсь, я попрощался уже со всеми. Я все понимаю! Даже не хочу спрашивать, почему мне никто не сказал об этом. Я бы тоже не смог сказать такое человеку, которого люблю. Вы наш ангел! Да, пап?

Боже, он не знал своего сына! Гораздо круче него. Его сын — герой!

— Сынок, я быстро все устрою. Можно, я отлучусь на работу? Вы сможете здесь побыть немного? Я заеду через час, и мы с вами все дела по этому вопросу решим, хорошо? Вы поможете? — он перешел снова на «вы».

— Да-да, конечно.

Таким был мой первый клиент…