Разрешите влюбиться

Лена Сокол, 2019

Настя Ежова, невзрачная студентка, из тех, кого принято называть ботаничками и заучками, хватается за любую работу, чтобы выжить в чужом городе и получить заветный диплом. А в параллельной вселенной ее однокурсник Рома Гаевский, мажор и тусовщик, прожигает жизнь, устраивает вечеринки и флиртует с девушками. Кажется, нет таких точек, где бы их судьбы могли пересечься. Но жизнь богата на сюрпризы, и, как выяснилось, не только на приятные.

6

Настя

Увы, к такому я все же оказалась не готова: сердце сбивается с ритма, то ускоряя, то замедляя свой стук, мне трудно дышать.

— Насть, дай ручку, — вдруг прошептал Женя, заставив вздрогнуть.

Лекция уже шла полным ходом, все что-то записывали, а мне все никак не удавалось прийти в себя. Не оглядываясь, передала единственную ручку парню.

Опустила взгляд на чистый лист тетради и тихонько вздохнула. Впервые за все время учебы я нарушала свое правило: записывать слово в слово за лектором или хотя бы предельно внимательно слушать. Не делала сейчас ни того, ни другого. Да еще и ручку отдала.

Марина отвлеклась от конспектирования, чтобы достать из пенала (да-да, у нее был пенал) ручку и передать мне. С ее стороны это была настоящая жертва, ибо такого порядка и строгого учета, которые царили в ее вещах, не было, наверное, даже на секретных госпредприятиях.

— Спасибо, — пробормотала я и снова уставилась на чистый лист. Я не понимала, что говорит профессор, даже не пыталась записывать. Ничего не слышала. Снова и снова вспоминала ту дозу смертельного тока, которая прокатилась по моему телу, стоило только другу Гая указать на меня небрежным движением.

Он что-то говорил в этот момент, довольно ухмыляясь, а мои ладони потели, колени тряслись, мысли метались из стороны в сторону, а дыхание перехватывало от дикого страха и от осознания того, что этот парень только что выбрал меня одной из жертв. Иначе что могли означать его жесты? Раз — и рука метнулась вправо, два — влево, три — в другую сторону, четыре — недалеко от меня. И пять — их взгляды остановились на моем лице. Все просто: пять жертв для чудовищного спора были выбраны — легко, непринужденно и цинично.

Но мне ужасно не хотелось становиться одной из них. Одной из тех, кому станут жестоко пудрить мозги, чтобы потом использовать и выставить на посмешище.

— Чего не пишешь? — спросила Оля.

— А? — рассеянно отозвалась я.

— Ты где вообще? Эй, Ежова, прием, ответь. Ежова, у тебя проблема? — Толкнула меня плечом. — Земля вызывает Ежову.

Чувствуя, как немеют губы, сглотнула. Осторожно, очень медленно, повернула голову в том направлении, куда поднялся Гай. И чуть не потеряла сознание, потому что тут же его увидела — он сидел чуть наискосок от меня в третьем ряду, совсем близко.

Что-то дикое, пульсирующее, горячее пробежало у меня по венам и ударило румянцем в щеки. Гай смотрел прямо на меня. Глаза в глаза. И взгляд его был таким черным и туманным, словно он все еще на что-то злился. Или на кого-то. Может, на меня? Но за что? За то, что ему предстояло приударить за той, чей вид не вызывал у него ничего, кроме раздражения?

Точно обжегшись, я поспешила отвернуться. Задрожала и уставилась на преподавателя. Втянула голову в плечи и ощутила себя так, будто надо мной повисла гильотина. «Сейчас, наверное, самый трудный период в моей жизни. Мне бы просто не рассыпаться. Выдержать все, что происходит. Бороться, стараться, держаться и выживать. А я опять умудрилась влипнуть в историю. Зачем?»

Оля, кажется, спросила у меня что-то, потянула за рукав. Но меня охватило беспросветное отчаяние. Я, как в тумане, кивнула ей и обхватила себя руками. Из аудитории, казалось, исчез весь воздух, и мне хотелось исчезнуть вместе с ним.

— Значит, результаты голосования уже выложили? — спросил Антон Майкин оживленно.

— Нет! — Женя поправил очки. — Счетчик остановят сегодня в полночь, но за результатами можно наблюдать онлайн. Перевес, и притом серьезный, в пользу наказания.

— Да о чем вы? — не выдержала Оля.

Мы сидели в университетской столовке за нашим любимым угловым столиком: Марина, держа осанку балерины, флегматично ковырялась в салате, Олька доедала любимую солянку, я сражалась с отсутствием аппетита, гипнотизируя остывшее пюре, а парни, быстро опустошив тарелки, сидели с нами за компанию.

— Мы про «Черную метку», — понизив голос, Женька почти лег на стол.

— Что еще за метка? — нахмурилась подруга.

Маринка презрительно фыркнула. Ее раздражало, когда кто-то тратил драгоценное время на нечто, не относящееся к учебе.

— Ты что, не получала ссылку? — Майкин достал из кармана телефон, открыл нужную вкладку в браузере и повернул к нам экран. — Кто-то из наших забабахал вот такую штуковину. Это сайт «Черная метка». Никаких опознавательных знаков, никаких имен разработчиков или намеков на то, кто может быть организатором всей этой движухи.

— Такие вещи вычисляются на раз-два, — возразила Марина, — нужно просто шарить в программировании.

Она была привычно невыносима, поэтому никто не обратил внимания на ее реплику.

— Хм, интересненький дизайн! — Оля прикоснулась пальцем к дисплею и прокрутила страницу вниз. Черный фон, белые буквы и минимум надписей.

— Содержимое гораздо интереснее, — добавил Женька, — неужели вы не видели? Вам не приходила ссылка?

— Нет!

Он заерзал на стуле:

— Всем студентам, кто зарегистрирован на сайте университета, пришла ссылка на этот сайт.

— Что за сайт?

Антон вернул страницу в исходное положение и ткнул пальцем в заголовок.

— Это что-то вроде организации, которая… ну, не знаю… помогает восстановить справедливость, что ли. — Он указал на выделенное курсивом. — Тайные организаторы предложили присылать им анонимки — свидетельства любых бесчинств и нехороших поступков, которые творятся в универе. Любые скандальные сплетни и слухи, получившие достаточно доказательств, они публикуют.

— Но не просто так, — Женя перешел на шепот, — после того как факт чьего-то злодейства получает подтверждение, о нем сообщают на главной странице сайта и запускают голосование: наказать виновника за его проступок или простить.

— Каким образом? — заинтересовалась разговором Марина.

В ожидании ответа Оля застыла с выпученными глазами. Она вытянула шею и немного подалась вперед.

— Ну, к примеру, одна девочка с третьего курса, которая пожелала остаться инкогнито, пожаловалась на местного донжуана. Будто бы тот, проведя с ней ночь после вечеринки, растрепал всем об этом. Разумеется, привела какие-то доказательства. — Женя тряхнул головой. — Общее голосование решило, что нужно его наказать, и через сутки после оглашения результатов этого парня обнаружили примотанным скотчем к столбу на въезде в университетскую аллею.

— Это называется «самосуд», — буркнула Марина, теряя интерес к разговору и возвращаясь к салату.

— А, я помню этот случай. — Олька даже присвистнула. — Все собрались тогда вокруг этого несчастного и снимали на телефон. Шуму-то было! У него на груди была табличка «Трепло».

— Жестко, — изумилась я. — Наверное, у того, кто занимается этим, полно свободного времени. И с головой не все в порядке.

— Жестоко, зато справедливо, — вздохнула Оля. — Не хотела бы я оказаться на месте той девчонки: все смеются, показывают пальцем. Негодяй получил по заслугам, и это уже хорошо.

— Ты бы не оказалась, — заметила Марина, потрясая в воздухе вилкой. — Достаточно иметь хотя бы каплю мозгов и чувство собственного достоинства, чтобы не присутствовать на пьяной тусовке, не напиться и не попасть в подобную ситуацию.

— Иногда мне кажется, что ты моя мама, — заметила Олька, послав в ее сторону многозначительный взгляд. — Откуда ты знаешь, вдруг они встречались с этим парнем? Вдруг эта девушка любила его, доверяла и все было серьезно? Представляю, как ей было больно, когда этот придурок растрепал о том, что произошло между ними.

— В любом случае я осуждаю подобные методы. — Марина пожала плечами, и тщательно уложенные волосы качнулись в такт.

— Еще один парень долго не возвращал кому-то долг. — Женька выпил разом полстакана компота и продолжил: — Как только его кандидатуру выставили на голосование, он вернул деньги — испугался, что его прилюдно накажут.

— Да! — рассмеялся Антон, и на его румяном круглом лице появились ямочки. — А так как конкретное имя не указали, одни лишь намеки на личность обвиняемого, то сайт тут же закидали сообщениями о возвратах долгов на различные суммы — все массово начали возвращать займы, лишь бы не нарваться на людей из «Черной метки».

— А сегодня заканчивается очередное голосование. Сообщается, что один преподаватель, — Женя поставил в воздухе воображаемые кавычки, — нечист на руку. Якобы ему почти нереально сдать зачет или экзамен, если предварительно не позолотить ручку.

— Ох, похоже, я знаю, кто это, — сдавленно просипела Оля.

Да мы все знали.

С госпожой Маргаритой Васильевной Ливенской, преподавателем и молодой акулой экономики, весьма трудно, почти нереально, было найти общий язык. Стервелла, как ее прозвали студенты, носила двенадцатисантиметровые каблуки и неизменную хищную ухмылочку. Даже у нашей Марины не получалось с первого раза сдать ей зачет, и никто не знал, почему она ее заваливала, ведь ответы всегда были верными.

А ларчик открывался просто: чтобы своевременно и успешно сдавать зачеты и экзамены Стервелле, нужно быть покладистым и очень услужливым. Кто-то возил ее на работу, другие целый месяц занимались отделочными работами на ее даче, третьим она открыто назначала цену за отметку в зачетке, но, как говорили, делала это настолько искусно, что никто и никогда не посмел бы обвинить ее в вымогательстве.

Госпожа Ливенская обожала свою работу и свой статус. Хитрая и изворотливая, если было нужно, она умело напускала на себя ангельский вид. Денег в руки сама не брала. И вряд ли бы кто-то посмел открыто обвинить ее, попытавшись уличить в извлечении выгоды из служебного положения. Не зря именно Стервелла преподавала экономику предприятия — знала, как наладить успешный бизнес даже там, где его отродясь не водилось.

— На сайте есть намек, что и автомобиль нечестный препод купил, внеся первый взнос теми деньгами, которые получил со студентов за весеннюю сессию.

— Вообще-то, с такими вещами нужно обращаться в правоохранительные органы, — прокомментировала Марина. — Пометить купюры и взять с поличным. А еще лучше — знать материал назубок, тогда уж точно никакой учитель тебя ни на одном предмете не завалит.

Мы все уставились на нее. Не ее ли завалили на ровном месте в прошлую сессию и отправили на пересдачу?

— Все правильно, Марин, — Антон поспешил убрать телефон в карман. — Только, видимо, никто до сих пор на это не решился.

— Гораздо легче вершить самосуд, — дернула плечами подруга.

— Простите, — мне пришлось извиниться, потому что в сумке зазвонил телефон.

Достала его. На дисплее высветился номер врача. В груди тревожно кольнуло.

— Да? — ответила, быстро направляясь к выходу из столовой.

— Настя? — Голос заведующего отделением был серьезен.

— Да.

Я вышла за дверь и отошла к окну.

— Ты придешь сегодня вечером?

— Конечно! Обязательно, Владимир Всеволодович! Приду.

Слышно было, как он прокашлялся.

— Это хорошо, потому что у меня для тебя есть новости.

— Какие? — Я сглотнула, стараясь не обращать внимания на бьющую нервную дрожь. — Что-то с мамой?

— Нет. — Короткая фраза позволила вздохнуть облегченно. — Просто Елена Викторовна передала мне твою просьбу.

— И? — Нетерпеливо.

— В общем, я согласен. Приходи, обсудим график.