Разрешите влюбиться

Лена Сокол, 2019

Настя Ежова, невзрачная студентка, из тех, кого принято называть ботаничками и заучками, хватается за любую работу, чтобы выжить в чужом городе и получить заветный диплом. А в параллельной вселенной ее однокурсник Рома Гаевский, мажор и тусовщик, прожигает жизнь, устраивает вечеринки и флиртует с девушками. Кажется, нет таких точек, где бы их судьбы могли пересечься. Но жизнь богата на сюрпризы, и, как выяснилось, не только на приятные.

4

— Ой, вы, наверное, ошиблись… — пробормотала я, оглядываясь в поисках кого-то, кто мог бы мне помочь. Бабусечка, как назло, уже скрылась где-то между вешалками, а мне стыдно было выдавать перед незнакомцем свой страх. — Ваши обычно за универом собираются, в подворотне, где тополя растут.

Парень вопросительно склонил голову. Нахмурился.

— Наши? Какие наши?

— Ну… — Улыбаясь, я сделала шаг назад. — Те, что продают «товар». — Я интонацией выделила секретное слово. — Вы же сами спросили. Я и отвечаю. Не то чтобы я была в курсе ваших дел, вы не подумайте. Просто обычно хожу с занятий той дорогой. Кажется, там вы можете встретить и тех, кто продает то, что вам нужно, и тех, кто употребляет его. — Почему слова в предложения перестали складываться? — Об остальном я даже знать не хочу. Все, мне пора!

Обошла его и устремилась к лестнице, когда незнакомец снова обогнал меня и преградил дорогу:

— Стой! — Он вытянул передо мной ладони. — Стой! Ты неправильно все поняла! Ты — та, кто мне нужен. Настя. Мы договаривались, что я заберу у тебя…

— Товар, да, я поняла. — Жестом я показала ему, чтобы не смел касаться меня своими лапищами, а то ему же будет хуже. — Просто вы что-то напутали. Да, я сегодня растрепана и помята, да, выгляжу не самым лучшим образом, но, уверяю, я не та, кто вам нужен.

— Ты — Настя? — Парень непонимающе тряхнул головой.

Господи, да каким еще ему языком объяснить?!

— Да! — Сил сдерживаться у меня не осталось, поэтому я повысила голос: — Но твои ширяются там, за углом, иди и донимай их, а меня оставь в покое!

— Мои кто?

— Неформалы! Не знаю, чем они там занимаются, сидя на теплотрассе в рядочек, что курят и почему потом громко смеются. Не мое это дело. Мне нужно идти, извините!

И в это мгновение он крепко ухватил меня за запястье:

— Ты ведь Настя?

Заладил!

— Отпусти.

— Я — Паша! Ты должна была передать мне курсовую утром у раздевалки!

Я уставилась на парня снизу вверх. По спине покатилась капелька ледяного пота. Мне даже в голову не приходило, что этот чудак с кольцом в носу и есть Суриков П.Г., чья фамилия была указана на титульном листе работы.

— Тихо! — Оглядываясь по сторонам, я сжала губы.

— К чему такая конспирация? — Парень пристально посмотрел на меня.

— Да тише ты! — попросила я.

Не знала, как объяснить ему, что помогать людям, да еще и за деньги, было для меня делом почти криминальным. Целый год я даже списывать никому не давала, ратуя за справедливость и нормы учебной этики, а тут вдруг решила подзаработать на этом.

Схватила его за локоть и отвела к стене.

— Да все вокруг этим занимаются, — не унимался он, — не понимаю, почему нужно играть в шпионов? Некоторые объявления открыто дают.

— А мне нет дела до некоторых. У меня свои методы работы. Я предпочитаю не раскрывать окружающим сведений о том, чем занимаюсь в свободное время. Между прочим, мы договаривались о строгой конфиденциальности нашего сотруднич…

— Вот теперь я точно понял, что ты — именно та Настя, которая мне нужна! — Паша закатил глаза. — И это замечательно, потому что я тороплюсь. Если не сдам сегодня-завтра хвосты, меня отчислят. Давай сюда курсовую.

Он протянул руку.

— А вот тут вышла накладочка, — вынуждена была признаться я. — Дело в том, что я всю ночь просидела за твоей работой, утром распечатала, побежала в универ и в самый неподходящий момент споткнулась, курсовая упала в лужу, я за ней. Ну, и…

Услышанное, видимо, привело парня в ужас, потому что он вытаращился на меня, открыв рот. Захотелось даже дернуть его за колечко в носу, чтобы привести скорей в чувство.

— Но ты не переживай, — спохватилась я, — курсовая осталась на компьютере моего дяди. После занятий распечатаю заново и принесу куда скажешь.

— Ты это только что сочинила? — Паша почесал затылок.

Мимо прошли, с любопытством глядя на нас, несколько девочек-одногруппниц. Я дождалась, когда они поднимутся по лестнице, и прошептала:

— Нет, клянусь!

Это было странно, но он разразился смехом, судорожно втягивая в себя воздух, и я испугалась, не понимая, то ли ему медицинская помощь требуется, искусственное дыхание там всякое, то ли пора психиатра вызывать.

— Ты чего?

Паша вздохнул.

— Все! Ничего, прости. — Он вытер выступившие от смеха слезы. — А сейчас нельзя съездить к дяде? Я обещал заведующему кафедрой, что сегодня закрою все долги. Мне давали отсрочку.

— Нет, — я яростно замотала головой, — у меня же учеба.

— И что? — В его взгляде читалось искреннее удивление.

— Нет! Не могу! Нет! — запричитала я.

Я и так уже опаздывала, что противоречило моему первому внутреннему правилу. А не пойти совсем — значит нарушить второе, строжайшее из всех правил: никогда не пропускать занятия.

— Странные вы, зубрилкины, — обиженно сказал парень.

— А вы все одинаковые — те, кому я курсовые делаю. Как стрекоза из басни Крылова: в последний момент спохватываетесь, что веселье закончилось и что пора уже и шевелиться. И работа всегда вам нужна «побыстрее да вчера»!

— Ты, вообще-то, меня только что опрокинула — не выполнила в срок заказ, за который бралась, зная условия, — напомнил Паша, — а еще стоишь и меня тут отчитываешь. Вот зануда!

От возмущения я ткнула себе пальцем в переносицу — так я с грозным видом поправляю очки, но сейчас их на месте не оказалось, что парня очень повеселило. Он снова улыбнулся, но теперь уже добродушно.

— Простите, — смутилась я, — то есть прости. Сама виновата, а на тебя наехала. Если вопрос стоит ребром, отпрошусь, и мы вместе съездим и распечатаем твою курсовую еще.

Ведь мне очень нужны эти деньги. Просто позарез.

— Ладно, Настя, — отмахнулся он, — иди-ка ты на свою учебу. Придумаю я что-нибудь, не в первый же раз. В крайнем случае твою историю расскажу. Про необыкновенные приключения в луже.

— А как же работа?

Паша шмыгнул носом, и пирсинг забавно колыхнулся.

— Скажу, что завтра сдам.

«Но деньги-то мне нужны сегодня!» — мелькнула тревожная мысль.

— Я тебе ее сегодня принесу, хорошо? Только скажи куда.

— Запиши мой телефон, — согласился он.

Когда я записывала в свой старенький телефончик его номер, подбежала Оля Еремеева, моя подруга и соседка по общежитию.

— Привет! Ой, смотрю, вы с Пашей уже познакомились. Все нормально? Передала ему работу?

Мы с парнем переглянулись.

Как раз Ольга и находила мне заказчиков с тех пор, как я взялась за это грязное дело. Она была связующим звеном между теми, кто полностью отдавал себя учебе, и теми, кто ходил в универ тусоваться с приятелями и хвастаться нарядами.

— До связи! — махнула я Паше и потащила подругу прочь.

— Ты куда? — Она остановила меня рывком. — Все идут в трехсотую.

— Это еще зачем? Мы в другой аудитории, — удивилась я.

— Лекции по техмашу пока будут совмещенными! — Олька сверкнула глазами. — Все группы потока будут слушать лекции вместе в той огромной аудитории.

Вид у подружки всегда был довольный, словно ее пьянила сама жизнь. И сам факт того, что мы существуем, а вокруг нас происходят всякие поразительные вещи, тоже будто заставлял ее без конца улыбаться. И тут не было ничего странного, ведь это не она плавала в луже задницей чуть ли не перед всем универом. С чего ей было грустить?

— Зачем вообще экономистам техмаш, вот скажи?

— Это же политех, детка! — рассмеялась она. — Лучше скажи, почему ты сегодня без очков?

— Да так…

— Я давно тебе говорила, что они старомодные. Прям костыли какие-то, а не очки. Бабкино наследство!

Вот тут я расстроилась. А если профессор будет нам что-то показывать или писать на доске, а мне не будет видно?

— Идем скорей, — потянула я подругу, — нужно занять места поближе.

Мы влетели в аудиторию, что называется, на всех пара́х. Профессор еще не пришел, но почти все места уже были заняты. Я скользнула взглядом по первым рядам и увидела машущую нам Маринку Савину.

— Идем! — Оля тоже ее заметила и потащила меня за собой.

Как только я вошла, послышались шепотки и сдавленные смешки.

— Чего это наши коровы замычали вдруг? — возмутилась Олька.

И мне пришлось все рассказать. И как всю ночь не спала, и как спросонья распечатывала курсовую, и как бежала с ней под дождем, и как позорно пала к ногам местного сердцееда под улюлюканье толпы.

Не каждому хочется делиться историями неудач, но эти девчонки за прошедший год стали мне очень близки. С Олей мы жили вместе в общежитии, а Марина была местной и с удовольствием знакомила нас со своим городом, устраивая веселые экскурсии и показывая красивые места.

Нам никогда не было скучно втроем. Мы собирались вместе в общаге по вечерам и готовились к экзаменам, придумали удобную систему: писали вопросы на бумажках, вытаскивали их, минут десять готовились, а потом отвечали по очереди. Эти занятия сопровождались душевными чаепитиями — м-м-м, двойное удовольствие!

Возможно, своим сокурсникам мы и казались скучными и занудными. Но у нас был свой мирок, нам не нужно было доказывать свое право на то, чтобы жить как хочется. Каждая из нас давно решила, что тратить время на ерунду вроде мальчишек, нарядов и клубов нецелесообразно, и мы выжимали из нашего обучения максимум, чтобы иметь возможность потом найти достойную работу и осуществить свои мечты.

Мы, конечно, слышали, что за глаза нас называют ботаничками, заучками, зубрилками и очкариусами. И так приятно было отшивать того, кто минуту назад смеялся над тобой, а потом приходил и подлизывался, чтобы помогли по учебе.

Да, мы представляли собой три разновидности «ботаноида обыкновенного», но ничуть этого не стеснялись.

Я всегда хотела учиться. Девочка из маленькой деревеньки, не имеющая никаких связей, я понимала, что мне нужен этот диплом, чтобы устроиться в жизни, поэтому зубрила, зубрила и еще раз зубрила. Днями и ночами, иногда даже когда ела. Перечитывала одно и то же, чтобы отложить в памяти навсегда.

А вот Ольке все давалось легко. Она с ходу запоминала теорию и, едва глянув в учебник, могла воспроизвести любую формулу. Однажды услышав что-то на лекции, подруга будто записывала информацию на свой внутренний магнитофон, а сдав зачет, удаляла за ненадобностью — попросту забывала. А что? Если нужно будет, прочтет и снова запомнит.

Мариночка — настоящий гений. Из тех, что корпят над книгами не потому, что стремятся пополнить багаж знаний университетской программой, а потому, что ни секунды не способны прожить без новой информации, которая может стать для них базой для новых, возможно, даже великих открытий. Она сама готова была научить преподавателя тому предмету, по которому он читал лекции, и с трудом сдерживалась, чтобы не поправлять оратора.

Такие разные, мы все-таки были вместе. Дружили. Конечно, как и других девочек нашего возраста, нас интересовали мода и красота, но мы уделяли подобным вещам гораздо меньше времени и внимания.

Ладно я, вечно рассеянная и непутевая, могла выйти из общаги в тапках и даже не заметить этого, а вот Маринка всерьез однажды проанализировала такое понятие, как мода, и привела кучу доказательств, почему классика бессмертна. А Ольга была почти нормальным человеком, успевавшим все: и учебой заниматься, и выглядеть отлично, и умело сочетать в гардеробе неброские, но практичные вещи.

— И эти одноклеточные тебя обзывали Страшилой? — возмутилась она, оглядываясь с грозным видом назад.

— Представь себе!

У Еремеевой чуть пар из ноздрей не повалил.

— Не слушай их! Даже не думай! Ты красавица, а они просто тебе завидуют!

— Ага, — вздохнула я.

— Да, — вступила Марина, поправляя очки, — особенно тому, что тебе не приходится вертеть задом перед преподавателями, пытаясь сдать зачеты.

— Это все из-за того, как я выгляжу, — сказала я, кутаясь в кофту, — Гай тоже на меня так смотрел, смотрел… брезгливо!

— Чем больше претензий к внешности других, тем больше недовольств собственной жизнью. — Маринка разложила ручки и карандаши на столе в особом, ведомом ей одной порядке. — Уж поверь мне!

— А я слышала, что раньше Гай учился хорошо, — прошептала Ольга, — не знаю, что потом стряслось.

— Да? — Я не смогла скрыть своего интереса. — Откуда ты это знаешь?

— Знаю! — Ольга повернулась к Марине: — Скажи, Марин, ты же с ними учишься!

— С кем? — презрительно спросила она. — С этими павианами? Да! И я радуюсь каждый раз, когда они прогуливают пары. Без них лучше.

— Если бы Настька встречалась с таким, как этот Рома, — мечтательно вздохнула Оля, — она быстро стала бы очень популярной девочкой.

— Только не это, фу! — Я опустила глаза, делая вид, что ищу что-то в сумке.

— Ну… — Оля усмехнулась. — Он же такой… Неужели не нравится?

— Нет!

— Кто? — не выдержала Марина. И поняв, что сказала это чересчур громко, тут же понизила голос до шепота: — Он просто туповатый мажор. Вот и все!

— М-м-м… — словно издевалась над ней Олька, — мачо с железным прессом…

Маринка выдохнула так, что очки запотели:

— Бесцеремонный павлин!

Я отклонилась назад, чтобы им удобнее было спорить.

— Нет, он сексуальный. — Оля сдунула прядь темных волос, упавших на лоб. — Повезло Насте прямо перед ним в лужу плюхнуться.

— Чего?! — взвилась я. — Всю жизнь об этом мечтала!

— Да, так и представляю, как этот лапочка протянул тебе руку. — Олькины глаза зажглись озорными огоньками.

— Лапочка? — хмыкнула Марина.

Я достала тетрадь и ручки. Студенты продолжали прибывать, шумя, смеясь и топая. А вот преподаватель являться не спешил.

— Да, — кивнула Оля и закатила глаза, — лапочка. Так бы и съела!

Маринка брезгливо поморщилась и уткнулась в учебник:

— Даже спорить не буду. Фу!

— Да злюка он, самая настоящая! — Я сжала губы. — Как тебе может нравиться парень, который… который… надо мной насмехался!

— Он ведь тебе руку подал, — не сдавалась Оля.

— Ну и что? А потом смеялся. И вообще, — я закрыла лицо руками, — он идиот. — В памяти всплыл разговор Гая и Дэна. — Очень жестокий идиот!

— О чем это ты?

— Он легко играет с чувствами людей, презирает девушек. Не знаю, кем надо быть, чтобы так себя вести.

— Все равно он красавчик, — упорствовала Олька.

— А вот Лида считает, что она его девушка. — Марина кинула взгляд на компанию на камчатке.

— Да? Она так сказала? — заинтересовалась Оля. — Я думала, Гая интересуют только одноразовые девочки.

— Лиду это не волнует, — покачала головой Марина, — она предпочитает не замечать, что у него постоянно есть кто-то еще.

— Ну и дура!

— О ком это вы? — раздался голос сзади.

Мы вскрикнули от неожиданности. Широко улыбаясь, на нас смотрел Женя Исаев, еще один местный ботаноид, худой и в очках. Он устроился во втором ряду, прямо за нашими спинами со своим приятелем — полноватым и неуклюжим Антоном Майкиным. Тот приветственно махнул нам рукой.

— Здравствуйте, — строго, прямо по-учительски проговорила Марина.

— Да ни о ком, — поспешила свернуть разговор Оля. — Привет!

— Ты сегодня… странная, — пробормотал Женя, разглядывая меня. — Привет, Настя!

— Привет, Жень! Привет, Антон! — Я опустила взгляд. — Просто не выспалась…

Олька больно ткнула меня локтем. Я подняла глаза, ожидая увидеть на пороге профессора, но в дверях стоял Гай вместе со своим другом. Я моментально залилась краской.