Нелюбовь

Лена Сокол, 2023

Никита сходит с ума по первой красотке школы и даже не догадывается, что его лучшая подруга Алёна уже давно в него влюблена. Что будет, если он попросит у нее помощи в завоевании девушки своей мечты? И сможет ли Алёна обратить его внимание на себя?

5.1

АЛЕНА

После возвращения из школы я прибралась дома, сделала уроки и приготовила ужин. Надежды на то, что папа вернется сегодня со службы домой, было мало: обычно он уходил на сутки или двое. К тому же, ему в любой момент могли дать особое задание, и тогда весточку о нем пришлось бы выспрашивать по телефону у коменданта аэродрома. Но я на всякий случай приготовила жаркое и даже удивилась, когда вдруг услышала шум двери, играя на гитаре в своей комнате.

— Пап? — Убрав руки со струн, кричу я. — Это ты?

Внизу тихо. Отложив инструмент, я выхожу из спальни и медленно спускаюсь вниз, пытаясь вспомнить, закрыла ли дверь на замок, придя из школы.

— Пап?

— Да? — Наконец, отзывается он.

Я нахожу его в гостиной: папа сидит на диване, и на его лице такое выражение, будто вся тяжесть мира сейчас легла ему на плечи.

— Что-то случилось? — Спрашиваю я осторожно.

Возможно, он не в духе из-за пикапа. Наверное, не следовало брать его без разрешения.

— Иди ко мне. — Вдруг устало улыбается он.

Я подхожу и сажусь, папа обнимает меня за плечи.

— Тяжелый день? — Спрашиваю у него.

— Не тяжелее остальных. — Вздыхает отец.

— Понятно.

Я не пытаюсь разузнать детали, да ему и нельзя рассказывать.

Иногда, когда человек очень устал, помогает просто посидеть рядом с тем, кто ему близок, с тем, кто может обнять просто так и поделиться теплом, кто выслушает или помолчит немного. Я включаю телевизор, и мы сидим в обнимку перед экраном около получаса. Моя голова покоится на его плече, и, кажется, будто опять кроме нас двоих не существует никого в целом мире. Так спокойно и хорошо.

— Аленыш, мне нужно сказать тебе что-то. — Вдруг произносит папа негромко.

Я глубоко вдыхаю папин запах, и мое сердце сжимается в предчувствии чего-то недоброго.

— Говори. — Поднимаю на него взгляд.

— Я был сейчас у Высоцких.

— Зачем? — Я выпрямляюсь, убираю волосы с лица.

Его лицо выглядит серым, глаза потухшими.

— Договорился с Мариной, чтобы они присматривали за тобой. Мне… нужно будет уехать, но ты не переживай, это всего на три месяца.

— А нельзя отказаться? — Сначала не догадываюсь, о чем речь, я.

— Ты ведь знаешь, что нет, таковы правила.

— Ну, ладно… — Я задумчиво опускаю взгляд, и тут же сердце бьет меня в ребра. Я уставляюсь на отца. — Боже, нет, только не в зону боевых действий, папа!

— Прости. — Его губы дрожат. — Это мой долг, ты же знаешь.

Я отстраняюсь от него, хватаюсь руками за голову.

— Нет, погоди. Я же несовершеннолетняя, кроме тебя у меня больше никого нет! Неужели нельзя отказаться? — Смотрю на него с надеждой. — Пожаловаться? Возмутиться?! Так же нельзя!

— Я должен, дочь. — Беспомощно говорит он.

Мой большой, сильный папа растерянно жмет плечами. И я перестаю дышать, осознав, что он все уже решил. Он не боится. Его ждут его боевые товарищи, и ни у кого из них нет сомнений в том, что они должны туда отправиться. Вся их жизнь посвящена этому. Отдать свой долг Родине для них честь. И все, что держит сейчас на земле моего отца, это ответственность за меня и любовь ко мне.

— Ох, папа. — Я бросаюсь ему на грудь и крепко обнимаю.

Не знаю, как буду без него. Не представляю, как справлюсь. Но говорить сейчас ему о своих переживаниях и сомнениях не решаюсь — это причинит ему еще большую боль. Так поступить я не могу.

— Всего три месяца, и я буду дома. — Вздыхает он.

— Хорошо. — Шмыгаю носом я.

Мне хочется впитать в себя запах его летной формы, запомнить силу его рук, тембр голоса. Мы всегда знали, что однажды это может случиться, и вот оно происходит. Я буду сильной — для него. Я буду молиться, надеяться и ждать. И папа вернется ко мне живой и здоровый, по-другому и быть не может.

— Я постараюсь звонить каждые два дня, или как будет связь.

— Хорошо. — Обнимаю его еще крепче.

— Обещают, что будет возможность делать видео-звонки.

— Хорошо.

— Да не трясись ты так, Аленыш.

— Ага.

Его сильные руки гладят меня по спине, вытирают слезы, а я словно падаю в какую-то яму, отказываясь верить в то, что завтра все изменится. Это не простая командировка. Каждый вылет может стоить летчикам жизни. Каждый вылет может стать последним.

— Папа, только не геройствуй, пожалуйста. — Прошу я, глядя в его доброе и мужественное лицо сквозь мутную пелену слез.

— Ты же знаешь, что я не могу. — Улыбается он. — Сделаю все, что потребуется, если будет нужно.

— Тогда постарайся выжить, ладно? И вернись домой.

— А других вариантов и нет.

Мы еще долго разговариваем, затем ужинаем вместе, собираем его вещи, даже смеемся. Все как всегда — обычный вечер. Но в груди так щемит, что не получается нормально вдохнуть.

Я понимаю отца. Понимаю, почему он выбрал эту профессию, разделяю его убеждения и идеалы. И я, наконец-то, понимаю всю тяжесть ожидания — когда он там, где земля пахнет порохом и тленом, а ты тут и ничем не можешь ему помочь. Единственное, чего до сих пор понять не получается, так это то, почему моей матери это когда-то было настолько в тягость, что она бросила все и сбежала? Неужели, после этого ей было легко?

— Поставила будильник на шесть. — Говорю ему, целуя перед сном. — Провожу тебя перед школой.

— Хорошо. — Папа целует меня в макушку. — Сладких снов, котик.

Подарив ему улыбку, я отправляюсь в свою спальню. Вхожу, сажусь на постель и смотрю в темноту. Все эти проблемы с учебой, с завоеванием Никиты и его влюбленностью в Полину кажутся теперь сущей ерундой. Интересно, я вообще смогу вернуться к нормальной жизни до возвращения отца?

Мои мысли прерывает шорох за окном. Что-то скрипит, затем раздается глухой стук, и вдруг я вижу силуэт на фоне ночного пейзажа. Высоцкий!

— Блин, Никита! — Шепчу я, открывая створку окна. — Эта шпалера уже вся сгнила, как ты забрался?

— Мур. — Он вваливается внутрь головой вниз. Встает и отряхивает колени. — Я сто раз это делал.

— Тише, — напоминаю я. — Если папа тебя тут застанет, ты отправишься домой тем же путем, что и пришел.

— Уже поздно, поэтому я и не рискнул пойти через дверь. — Шепчет в ответ Никита. Его лицо в полутьме кажется особенно уютным и родным. — Ты не отвечала на звонки.

— Да… — Я обернулась. Телефон остался на тумбочке. — Была внизу с папой, он…

— Знаю. — Мягко говорит Высоцкий. — Потому и пришел. — Он протягивает руки и заключает меня в объятия. — Чтобы поддержать тебя.

— Никит, я не хочу его отпускать, мне страшно. — Пищу я ему в грудь.

У меня опять бегут слезы.

— Все будет хорошо. — Его руки стискивают меня крепче. — Вот увидишь.

— Я верю, но все равно переживаю.

— Не бойся, я здесь, с тобой. — Обещает он. — И никуда не денусь.

Мы ложимся на кровать, и я кладу голову ему на грудь. Никита гладит мои плечи, волосы, спину. Его ровное дыхание успокаивает.

— Я всегда буду с тобой. — Звучат в тишине его слова.

Пусть так и будет. И с этой мыслью через какое-то время я засыпаю.